Если друг оказался вдруг и не друг, и не…

      Совершенно не верится, что это сейчас происходит именно с ним. Вот с кем угодно же это могло случиться, с любым героем фильма или сериала, обязательно у которого жанр – романтическая комедия. На крайний случай – с персонажем любого литературного произведения. А тут реальная жизнь, реальные проблемы, где-то даже совсем не утрированные, не всегда адекватное и объективное общество со своим особо важным мнением, бесконечное множество рабочих задач и вопросов, частенько серые будни, затягивающие в рефлексию и в нескончаемые размышления о смысле жизни в целом, когда не нужно наигранно улыбаться на камеру, демонстрируя всем свое «великолепное» расположение духа и позитивное настроение.       И вот случается словно тот самый гром среди ясного неба – мгновенное осознание всей ситуации. Проносится всего одна секунда, и мир вокруг уже не станет никогда прежним, хотя он уже давно не такой, просто ты не замечал, как он постепенно изменялся по ничтожной крупице в своем ритме. А самое главное – происходит это осознание без малейшей подготовки, без единого намека, без какого-то знака свыше. Но, возможно, это просто Антон тут такой великий тугодум и все было очень даже очевидно, черным по белому, как те самые полосы в жизни. Произошел какой-то личный выпуск передачи «Очевидное – невероятное». Вот бы иметь возможность сразу перемотать на концовку серии и узнать, что же будет. И ведь осенило его пониманием почему-то только сейчас, видимо, когда пришло нужное время. Время покопаться в своей кудрявой и все-таки дурной голове, в тех самых темных закоулках, покрытых неприличным уже слоем пыли и с перегоревшей миллион лет назад одинокой лампочкой. Или это вообще была просто груша, которую давно съели тараканы, не оставив даже засохшего хвостика в качестве доказательства того, что тут вообще-то была какая-никакая, но жизнь.       Или это все – галлюцинации?       Нет, точно нет. Не в этот раз.       Когда, вообще, все это началось? Между ними. Несколько месяцев назад? Или лет? Уже сложно определить конкретный срок, но Антон хорошо может вычленить основные моменты, которые постепенно меняли его жизнь и его отношения, пока он усиленно этого не замечал, будто так и должно быть и все, что происходит – закономерно, логично и совершенно естественно.       Но, если так подумать, то у них и не могло быть как-то по-другому.

***

      Первое, самое основное воспоминание, которое вполне можно считать отправной точкой в новое, глубокое и неизведанное – это то, когда Антон вообще задумался, что его очевидно привлекает свой же пол. Но тогда он просто обдумывал со всех сторон эту мысль, анализировал свои поступки, изменяющиеся интересы, слова, которые он начал использовать в своей речи и, самое главное, с кем. Идентифицировал некоторые разговоры со знакомыми мужчинами как легкий флирт, приносящий удовлетворение. Ему это нравилось ровно также, как и когда он общался с женщинами, только вот интерес в сторону мужчин стал превалировать в последнее время. Рассматривал вырисовывающуюся ситуацию Антон медленно, спокойно, в основном возвращаясь к этим мыслям свободными вечерами. Остро этот вопрос не горел, не зудело неприятно в голове от того, что это идет вразрез с устоявшимися жизненными принципами, но происходящее заставляло лениво прокручивать думы каждый раз по кругу. Что-то внутри ворочалось, достаточно неопределенное и точно новое, и Антон это пытался как-то усмирить, не давая вольности. Он не думал, что это может быть прям серьезно и что ему действительно надо переходить к решительным мерам в виде конкретных действий. Его происходящее вокруг вполне устраивало и так, пока всего было достаточно в его жизни.       А потом, в какой-то день Антон проснулся в своем номере отеля очередного гастрольного города с легкой головной болью и одновременно удивляющими и пугающими воспоминаниям прошлого вечера.       Он вчера поцеловал… Арсения.       Что?!       Может быть, ему это просто приснилось? Подсознание услужливо ночью подкинуло картинки поцелуя с мужчиной, потому что недавно об этом Антон как раз размышлял в контексте возможности такого события в принципе. Только почему в качестве подопытного объекта был выбран не рандомный человек, например, когда-то встретившийся в толпе бесконечных лиц, а вполне конкретный, очень хорошо знакомый коллега и друг? Стоит предположить, что произошло это лишь потому, что они в четвертом городе подряд провели концерт, а Арсений уже как неделю постоянно мелькает перед глазами. И не только своей темной макушкой, а вообще всеми частями тела, когда носится по сцене, да и вне сцены, совершенно не может усидеть на месте спокойно в вечных поисках чего-нибудь интересного. И откуда у этого человека столько жизненной энергии и сил? Сейчас Антону не помешала хотя бы одна десятая этого заряда, чтобы он пинком заставил себя подняться с кровати и доползти до освежающего душа. Потому что в таком явно помятом состоянии куда-то выдвигаться по делам дальше он совершенно не может.       И только стоя под мягкими струями воды, уперевшись обеими руками в холодную кафельную стену, Шастун понимает, точнее вспоминает, что (вообще-то, ахуеть!) поцелуй ему совсем не приснился. И даже не привиделся. Это правда вчера с ним произошло. Антон потихоньку начинает собирать недостающие пазлы размытых воспоминаний для полного воссоздания всей очень неожиданной для сегодняшнего, да, для любого утра картины.

***

      У них следующий концерт через день и всей толпой было решено пойти в бар, чтобы чуть выпить, расслабиться, перевести дух и фокус. Атмосфера однозначно располагала на подумать. В какой-то момент в кудрявой голове возникла мысль – просто общая мысль, не связанная ни с кем конкретно – что нужно бы уже понять для себя наверняка, нравятся ли ему мужчины так же, как и женщины, а, может, и чуточку больше. Или это Антон в очередной раз просто себе что-то такое надумал и разогнал совсем не в ту сторону. И в это мгновение на глаза очень удачно попадается фигура друга, которая быстрым шагом направляется в сторону их столика. Антону именно сейчас кажется, что об этой ситуации можно же как раз и поговорить с Арсением. Он ему подскажет, что-то посоветует, ведь они все в курсе, какой тот ориентации. Попов и не скрывал особо, что его привлекают и мужчины тоже, встречался даже с каким-то одним некоторое время. Да и сейчас может продолжать встречаться, этот момент не особо уточнялся. Идея личного разговора кажется поистине гениальной, и Антон сразу же приступает к ее реализации. За руку решительно подтягивает только что усевшегося рядом Арсения к себе поближе, отчего он скользит по потрепанной зеленой коже дивана, въезжая прямо бедром в бедро, и наклоняется к его уху, чтобы из-за достаточно громкой музыки не пришлось сильно кричать. Как-то подводить речь к определенный фразе, растекаясь в лишних речевых конструкциях, Антон не видит особого смысла, он уже достаточно наварился в своем котле бесконечных мыслей, поэтому решает выдать основное сразу, без расшаркиваний.       – Арс, мне, кажется, мужчины нравятся.       Арсений к нему медленно лицо поворачивает и выразительно приподнимает одну бровь в немом и очень большом вопросе. Вероятно, думает, что Антон решил так внезапно пошутить, к тому же, не очень удачно. Затем демонстративно осматривает его еще недопитое пиво, чтобы оценить всю степень опьянения. Но прикол как раз в том, что оно не выпито даже на половину и умозаключения у Антона вполне адекватные и ни разу не спонтанные, разве что хмельной уверенности внутри прибавилось. Да и в целом он впервые решил озвучить свои уже многомесячные мысли, касающиеся достаточно деликатной темы, вслух. А это уже для него подвиг.       – И я вот подумал спросить у тебя – а ты для себя как это понял? – так и не дождавшись никакой реплики в ответ, решает продолжать диалог Антон, все еще говоря это на ухо и не отодвигаясь.       – Шаст, ты уверен, что сейчас лучшее место и время для обсуждения именно этого вопроса? – Арсений все-таки решает, что это явно не прикол, поэтому меняет выражение лица с подозрительного на слегка заинтересованное и перестает сильно хмурить брови.       – А почему нет?       Антону кажется, что место и время вполне подходящие. Как и его состояние. Рядом все равно из пацанов никого нет, да и их разговор вряд ли тут кто-то услышит, опять же, из-за музыки. К тому же, неизвестно, когда в следующий раз он снова решится поднять подобную личную тему, а тут уже начал, обратной дороги нет.       – Ну хорошо. Давай так. У меня для осознания и принятия этого факта ушел не один год, – и смотрит выжидающе, хлопая ресницами. Выражение лица у него по-прежнему довольно заинтересованное.       Очень хочется и дальше активно раскручивать эту мысль, пока Арсений идет на контакт и не закрывается на миллион замков от всего мира, отшучиваясь или ловко съезжая с опасной темы. Потому что вопросов действительно накопилось много, на которые хотелось бы услышать либо конкретный ответ, либо какой-то даже пример из личного опыта, опять же, совет или наставление старшего товарища. Но Шастун вдруг думает, что это можно будет все потом сделать: спросить, уточнить, обсудить. Наверное.       – Можно я тебя поцелую? – даже в приглушенном свете видно, как сильно округляются от искреннего удивления глаза напротив. – Ну, ты же мне друг? И так-то мужчина. А мне станет более понятно. Пожалуйста?       Сделав максимально невинный и просящий взгляд (в надежде, что это не выглядит чересчур тупо и стремно), Антон искренне сейчас уверен, что это действие реально ему поможет. Эта гениальнейшая мысль пришла к нему молниеносным разрядом. Потому что это же натурально ему все скажет. А кого можно еще попросить помочь с этим? Даже если и не прямо сейчас, а в недалеком будущем. Просто он как-то пока не готов целенаправленно идти знакомиться с каким-нибудь понравившимся ему парнем, а далее прям целоваться с ним. Поэтому Антон включает на полную все свое Воронежское обаяние и упорно продолжает делать умоляющую моську, чтобы получить положительный ответ.       Вообще видно и, даже, слышно, как сложно размышляет над этой его просьбой Арсений. Он снова демонстративно медленно осматривает их столик, задерживаясь взглядом на каждом оставленном бокале с выпитым алкоголем, сканирует снизу-вверх и обратно самого Антона, будто пытаясь найти скрытый неприятный подвох, оборачивается на остальных посетителей бара, которым явно до них нет совершенно никакого дела: все заняты самими собой и музыкой. Спустя реально долгие, тянущиеся жвачкой секунды, которые Антону кажутся вечностью, и он за это время уже успевает себя отругать за такую необдуманную и слишком импульсивную просьбу, Арсений что-то там для себя очевидно решает и в итоге начинает говорить.       – А ты… – прокашливается, – прям как хочешь? – и смотрит пытливо в глаза, словно сам хочет найти ответ на свой вопрос в их отражении и в очередной раз убедиться, что тут нет никаких шуток.       – Да я не думал так глубоко, если честно. Точнее, подумал, что просто хочу обычный поцелуй. Без долгих сосаний или чего-то такого, – Антон вертит неопределенно ладонью, звеня браслетами, пожимает механически плечами и вдруг смущается.       Единственное, к чему он пришел в своей голове – для него действительно было бы на данный момент достаточным просто коснуться чужих губ. Они же, наверное, по-другому ощущаться будут, нежели у девушки? Как раз это-то и хочется проверить. А еще реакцию своего организма и сознания. А об остальном он подумает чуть позже. Как и том, что вообще сейчас между ними происходит на этом зеленом потрепанном диване и нормально ли это с точки зрения всего.       – Ладно, давай попробуем, – неожиданно соглашается Арсений, застывая всем телом неподвижно и шумно выдыхая. Но продолжает внимательно смотреть, явно ожидая следующего действия уже со стороны самого Шастуна, свое согласие он уже озвучил.       И Антон целует, не давая времени передумать им обоим. Вернее, прижимается своими уже чуть покусанными от стресса губами к чужим. Не размыкает, не двигает. Просто аккуратно касается. Отодвигается уже через несколько секунд и смотрит, медленно хлопая ресницами и пытаясь понять – что он в этот момент чувствует. Арсений все также на него смотрит с интересом, в его выражении лица после поцелуя совершенно ничего не изменилось. Будто куклу поцеловал.       – Спасибо, – единственное, что может на это сказать Антон.       Ситуация максимально нестандартная, возможно, ее даже можно назвать странной в их реалиях. Но он и правда благодарен другу за помощь, пусть и в такой нетривиальной и явно неожиданной просьбе. Хотя в какое-то мгновение казалось, что Арсений его просто-напросто пошлет куда подальше и в целом окажется прав. Но хорошо, что этого не произошло. А со всем остальным Антон будет дальше разбираться самостоятельно. А там есть над чем еще основательно подумать и что требуется детально проанализировать.       А вот сейчас, прокрутив в голове восстановившееся воспоминание об их коротком поцелуе, словно очередное видео, неумело снятое на телефон трясущимися руками от переизбытка чувств, Шастун понимает самую важную вещь на данный момент. Ему не было неприятно касание губ, скорее наоборот. Хоть внутри и не возникло вихря безумных эмоций, сердце не забилось в бешеном ритме, дыхание не стало учащеннее, но явного отторжения точно не произошло. В целом, поцелуй с мужчиной ему показался довольно занятной вещью, уместной и в какой-то степени правильной.       И теперь у него есть новая пища для размышлений свободными вечерами.

***

      Через некоторое время Антону его предыдущее (и пока что единственное) поцелуйное исследование кажется недостаточно информативным. Сколько уже прошло? Неделя? Две? Или уже целый месяц? Как-то не до подсчета дней было. Да и зачем оно вообще нужно? Самое главное – да, ему понравилось. Но теперь хотелось бы получить больше контакта, чтобы понять, как реагирует его собственное тело на мужчину в моменте, поскольку тех нескольких статичных секунд пока что не хватает для полноты картинки. И на этой мысли его разум услужливо подкидывает идею о том, что с этим снова можно обратиться к Арсению. Он же друг, он точно должен будет понять и обязательно как-то помочь. Тем более, он уже в курсе всей интересной ситуации, объясниться на этот раз с ним будет куда проще, только лишь дополнить предыдущий неловкий рассказ (хотя это и рассказом сложно назвать, тогда был достаточно внезапно вкинут просто факт) новыми подробностями и умозаключениями, до которых Антон дошел за все это время. Он почему-то максимально уверен, что и сейчас Арс пойдет ему навстречу. После того случая в баре они к этому вопросу никак не возвращались, но отношения у них остались такими же, какой-то неловкости или осязаемого напряжения между ними не появилось. Значит, все в полном порядке. По крайней мере, ему очень хотелось бы, чтобы так оно и правда было, а не просто Попов так искусно делает вид (потому что актер), что ничего необычного между ними не произошло и не происходит.       Поэтому сейчас Антон скромно переминается с ноги на ногу около чужой двери гостиничного номера очередного гастрольного города и, посмотрев предварительно по сторонам, негромко стучит костяшками по темному дереву. Эхо разносится быстро и все равно громко в звенящей тишине коридора. Открывают ему практически сразу, либо он просто не следит за течением времени, активно плавая в своих занимательных мыслях и прогоняя заготовленную речь с новым предложением по кругу уже, кажется, в миллионный раз за этот вечер.       – Арс, я тут это, могу зайти? – не на весь же коридор ему выдавать свою очередную просьбу, к тому же, такую личную.       – Да, конечно, – Арсений выглядит слегка уставшим и уже сонным, но улыбается довольно дружелюбно и пропускает внутрь номера.       Вообще-то, время уже давно перевалило за двенадцать ночи. Но про неуместность посещения без предупреждения в такой поздний час другого человека, который точно устал и вполне мог уже видеть не первый сон, Антон почему-то не подумал. Он вообще не думал сейчас ни о чем другом, как о том, чтобы дальше делать для себя новые открытия в плане тактильного взаимодействия с мужчиной. Словно эта задача, упрямо поставленная мозгом, единственное, что существует для него в текущем моменте, и отвлечься на что-то другое, например, здоровый сон, который точно бы ему не помешал, совершенно не получается. А Арс был слишком заманчиво близко территориально, чтобы не воспользоваться подвернувшимся случаем.       Оказавшись внутри и немного потоптавшись у двери в какой-то накатившей мимолетно нерешительности, Шастун проходит вслед за Арсением к нему в комнату и коротко осматривается вокруг, отмечая, что у него в номере обстановка такая же: мебель, ее расположение, телевизор, который они почти никогда нигде не включают, фасон и цвет штор. Дает себе секунду собраться еще раз с навязчивыми мыслями и разворачивается всем корпусом, ловя на себе выжидающий взгляд. Вздыхает и наконец-то выдает цель своего внезапного полуночного визита.       – Можно тебя еще раз поцеловать?       После произнесенной фразы Арсений начинает напоминать маленького совенка-невдупленыша, которого максимально сонного вытащили из уютного гнезда и что-то от него срочно хотят. А еще до кучи в комнате повисает глухая тишина, для антуража не хватает только звука сверчков. Арс медленно хлопает ресницами и уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но Антон его решительно прерывает, стараясь быстрее объясниться, пока тот не отказался. Потому что, идя сюда, Шастун не рассматривал варианты отрицательного ответа в любой вариации на его очередную (вторую) просьбу. Так сильно коготками зацепился за манящую перспективами идею, не думая больше ни о чем.       – Ты же помнишь, я тебе тогда, в баре, говорил, что мне нужно понять. Так вот, я понял, что пока еще не совсем понял, и мне нужно чуть больше информации. Поэтому снова вот пришел к тебе за помощью. Ты же мой друг!       Выпаливает это все Антон достаточно экспрессивно на одном дыхании и смотрит выжидающе, пока Арсений явно это все сложно переваривает, продолжая медленно моргать и странно на него смотреть, будто опять ищет какой-то подвох или хочет распознать по мимике затянувшийся неудачный прикол. Но ведь это снова не шутка, а все вполне серьезно, и просьба действительно искренняя. Или, может, он сейчас думает, что это все очень странный сон. Проходит несколько долгих и мучительных для Антона секунд, пока он ожидает вердикт, словно приговор. Даже чувствует, как немного вспотели его ладошки, поэтому старается незаметно ими провести по штанам, да и чтобы себя вывести из оцепенения хоть каким-то мимолетным движением. А то они вдвоем, застыв в пространстве, сейчас напоминают тех самых кукол в одноименной импровизации, когда их никто еще не двигает.       – Друг, – куда-то в сторону выдыхает Арсений и поднимает лицо, его глаза смотрят уже иначе. – Ты хочешь сейчас как-то по-другому, нежели тогда? – вопрос звучит вполне заинтересованно.       – Мм, да, если можно?       Вот тут Антон подготовился и уже точно знает, как именно он хочет. В целом, ему нужно чуть больше простого касания губами к губам, так как подобный опыт для него уже пройденный этап, но активно пихать язык в чужую глотку он пока тоже не собирается. Тут, скорее, превалирует момент подробного изучения и смакования, а не яркого выброса эмоций, когда внутри бурлит страсть и партнера хочется прямо-таки сожрать. Это не их случай. У них совершенно другой, очень нестандартный случай.       – Хорошо, действуй.       Даже ведь не уточнил никакие детали, просто дал добро. Получается, доверяет и тут полностью? У Антона как-то слишком приятно отзывается в груди, что его понимают. Принимают со всеми странными заскоками и тараканами. Арс согласился помочь еще раз, не стал допытываться, пусть это не в его стиле даже, но тут будто бы само напрашивалось. И самое главное – не послал куда подальше с такими просьбами. Шастун подходит плавно ближе, оставляя между ними несколько сантиметров пространства, но не тыкается сразу в губы слепым котенком. Сначала внимательно их рассматривает – они сухие и немного обветренные, расслабленные, чуть приоткрытые. А еще они находятся так непривычно близко, потому что Арсений высокий, нужно лишь немного наклониться и случится долгожданный поцелуй. Антон укладывает ладонь на чужую щеку, приподнимая лицо повыше, и отмечает небольшую щетину, совсем такую же, как у него самого сейчас, ведь бриться он планировал только утром. Ничего отталкивающего от происходящего он не чувствует, изучающе проводит несколько раз большим пальцем по скуле, ощущая чуть колючую шероховатость подушечкой, наблюдает за траекторией его движения, словно кот за красной точкой от лазерной указки, и внимательно к себе прислушивается.       Нравится. Все нравится. Для него очень важен тактильный контакт, а сейчас ему позволяют себя касаться.       Поняв, что он готов двигаться дальше, Антон наклоняется, вдыхая побольше воздуха в легкие, будто перед прыжком в воду. Очень важным для него в данную минуту. Предвкушение ощущается сейчас, по крайней мере, такое же. И наконец-то целует, мягко притягивая к себе Арса за его лицо ладонью, которую так и не отнял. Прихватывает аккуратно губами сначала чужую верхнюю, сминая, затем также касается нижней. Приятно. Интересно. В этот раз на изучение своих эмоций и чужого рта времени уходит гораздо больше. Немного осмелев, Антон напоследок проводит кончиком языка по уже влажной нижней губе и ловит себя на том, что этот поцелуй хотел бы углубить, продлив секунды своего исследования. Исключительно по этой причине.       Полностью погрузившись в свои ощущения и мысли, Антон не обращает особого внимания, отвечает ли как-то вообще на этот поцелуй Арсений. Ему сейчас достаточно его разрешения на такое прикосновение к себе и вторжение в личное пространство.

***

      В голове после всех событий как-то подозрительно быстро и чересчур уютно поселяется мысль, что «Арсений – друг, он точно всегда поможет». Тот второй ночной поцелуй в номере отеля был приятным, совершенно не отталкивающим. И все-таки о чем-то говорит возникшее желание зайти чуть дальше и коснуться языком чужого языка, почувствовать ласкающие движения. В своем неумном стремлении изучить чужие губы, рот целиком и свои эмоции Антон бы, может, так и простоял довольно долго, но наглеть не хотелось, пользуясь хорошим отношением и расположением своего товарища.       После Шастун уже сделал для себя однозначный вывод, что мужчины его достаточно привлекают и он готов (в теории пока что) с ними попробовать что-то. Только вот, что конкретно, пока не решил. Да и останавливало пока немного то, что такой вывод был сделан после двух поцелуев, а ведь это не все, отношения (любого рода) не выстраиваются только на них. Но одновременно с этим на поверхности лежит неоспоримый факт, что общение с достаточно в нем заинтересованными мужчинами, периодически уходящее в заигрывание и флирт, его совершенно не напрягает, а очень даже заманчиво. Поэтому Антон по кирпичикам отстраивает для себя полотно своих возможностей, совпадающих с желаниями. Да и взаимоотношения с самим Арсением у них никаким образом не поменялись из-за вновь произошедшего: они все так же общаются, переписываются, иногда вместе зависают где-то. Словно так и должно быть.       Пока не случается следующее, довольно интересное на новые открытия событие.       Благодаря неведомым обстоятельствам, они почему-то оказываются вдвоем перед их плазмой в офисе, играя в уже не понятно какую по счету игрушку. Куда и как все потихоньку испарились, никто из них совершенно не заметил, но в голове где-то отложились негромкие прощания «до завтра» пацанов, шуршание верхней одежды с рюкзаками и хлопанье дверьми. Сейчас же они увлеченно и крайне активно тыкают кнопки джойстиков, не сводя глаз с большого экрана. Антон в очередной раз выигрывает (или это Арс бесстыдно поддается, тут никогда не узнаешь наверняка), но он все равно искренне радуется, как ребенок, даже на ноги вскакивает, подпрыгивает и машет во все стороны руками.       Обнимает порывисто поднявшегося также следом за ним Арсения, потому что надо куда-то деть свои взрывные эмоции от победы. А счастливые обнимашки – самое сейчас для этого подходящее и правильное действие. Затем Антон отпускает его из рук, не отходя пока ни на шаг, и вдруг сталкивается с глубоким темным взглядом. Подвисает на рассматривании чужого лица, находящегося непривычно близко, заинтересованно собирает в замысловатый рисунок все морщинки и родинки, стреляет снова в глаза, спускается автоматически по скулам на чуть приоткрытые блестящие губы и чувствует в это мгновение какой-то мощный внутренний порыв, заволакивающий сознание и толкающий на безрассудство без лишних вопросов.       То, что случается в следующую секунду, сложно себе рационально объяснить, но они просто встречаются губами, одновременно притягиваясь друг к другу еще ближе, становясь буквально впритык. И это совершенно не похоже на то, как в прошлый раз Антон аккуратно, вдумчиво и, скорее, целомудренно, касался Арсения, где в контакте находилась лишь одна ладонь со скулой и их губы. Сейчас безумно хочется попробовать его вкус и ощутить целиком пьянящую отзывчивость, тем более, что это он сейчас точно позволяет сделать, раскрывая шире рот, проводя своим горячим языком по губам и проталкивая его внутрь. Отвечает с таким же напором и рвением, не давая никаких шансов сейчас прекратить. Шастун чувствует внутри себя бурлящее желание, какой-то неведомый импульс, благодаря которому нестерпимо хочется прижать Арса к себе еще сильнее, ощущая в это же мгновение его горячие руки на своем теле, и как одна его ладонь зарывается в волосы на затылке. Точек соприкосновения становится все больше.       Они практически падают на диван, сделав к нему один неловкий шаг сплетенным комком тел. Удивительно даже, что помещаются на нем довольно удобно вдвоем в полный рост, имея возможность вытянуть все свои конечности и никуда ими не свисать. Антон сейчас наслаждается ответным порывом. Ему это тоже безумно нравится, заставляя внутри все приятно гореть, как и нравится сам глубокий и такой активный поцелуй, с каждым новым движением посылающий очередную порцию теплых разрядов вниз по телу. Губы немного припухли и саднят от того, что нежная кожа постоянно царапается о небольшую вечернюю щетину. Это непривычно, но одновременно добавляет новых интересных ощущений, заставляя все воспринимать острее. А еще становится непривычно чувствовать под своим бедром вполне очевидное чужое крепкое возбуждение. А вот об этом как-то ранее не думалось.       Переключаясь на собственное сознание, мозг плавно перетекает аналогичными мыслями к реакциям своего тела, и Антон понимает, что тоже достаточно сильно возбудился от всех действий – жарких касаний и довольно страстного поцелуя, которые вполне логично распалили их обоих. Это новое открытие о явном возбуждении своего и чужого организмов его настолько поражает, что он отрывается, пусть и нехотя, ото рта Арсения, успевая заметить, как он в первую секунду тянется за ним в искреннем нежелании прекращать целоваться. Затем он застывает и эмоции на его лице начинают сменяться со скоростью света. В затуманенных желанием глазах мелькает четкое осознание того, что между ними сейчас произошло. Он смотрит испуганно и неуверенно.       – Прости? Я не должен был, – начинает сразу же оправдываться и пытаться выбраться из-под Антона, упираясь ладонями ему в грудь, словно выставляя барьер и машинально отталкивая от себя. Хотя несколько секунд назад они еще были слеплены словно макаронины и даже этого казалось в моменте недостаточно.       – Нет-нет. Стой, – Антон уверен, что тут абсолютно не за что извиняться. Он и сам этого хотел. Более того, просил уже об этом дважды и не получал прежде отказа. – Арс, все в порядке. Мне понравилось.       Улыбается ободряюще и все-таки оперативно сползает задом на диван немного вбок, давая Арсению такое необходимое ему сейчас личное пространство. Наблюдает, как он чуть отъезжает назад, приглаживает ладонями разворошенные темные прядки на голове, параллельно восстанавливая дыхание, и поправляет на себе сбившуюся на бок футболку, явно прикрывая зону паха, словно Антон ничего физически не почувствовал, лежа на нем всем телом несколько минут назад. Хоть и выражение лица у него сейчас задумчивое и несколько отстраненное, но все равно на нем отчетливо выделяются такие же припухшие после долгого поцелуя яркие губы и румянец. И наблюдать Арса в таком виде становится очень непривычно, но будто бы правильно и естественно. Несмотря на его явные старания спрятаться под эмоциональной маской непричастности – все очевидно.       Чтобы в дальнейшем избежать неловкости и недопонимания, они эту ситуацию обсуждают сразу, не вставая с дивана, который в будущем обязательно будет вызывать вполне конкретные ассоциации. Антон активно и уверенно поясняет, что ему это было интересно, приятно, он закрыл несколько пунктов у себя в голове. Пусть и ничего такого не планировал заранее. Искренне просит самого Арса не загоняться на предмет того, что тот что-то сделал не так или перегнул. Совершенно нет. Спрашивает разрешения на будущее – если вдруг у него снова будут какие-то вопросы или довольно нестандартные желания, обратиться за дружеской помощью.       Вообще, это кажется сейчас логичным и удобным. Будучи интровертом, Антон не хочет все еще целенаправленно искать и впускать какого-то нового человека (парня) в свою жизнь для удовлетворения своих потребностей в познании себя с новой стороны. Звучит (не)много эгоистично, да. Но он же, кажется, может для этого обращаться к Арсению, который пока что ни разу ему не отказал. Шастун сейчас не думает, как вообще далеко они могут зайти и насколько это вообще все вписывается в общепринятые дружеские рамки, но Арс на его предложение спокойно кивает, явно уже перестав переживать и накручивать себя из-за произошедшего поцелуйного порыва.       – Тох, со всеми своими вопросами, даже самыми дурацкими, или просьбами можешь обращаться ко мне, и я обязательно постараюсь тебе помочь, как друг, – проговаривает, внимательно глядя в глаза, особенно активно выделяя последние два слова.       Еще так заразительно улыбается, собирая морщинки в уголках глаз, и лезет тепло обняться для закрепления договоренности. Так что мысли о возможной странности ситуации самостоятельно отодвигаются куда подальше, стараясь не отсвечивать.

***

      И это не означает, что при следующей вспышке желания пососаться, Антон со всех ног несется к Арсению, особенно зная, что тот находится где-то поблизости. Он, наоборот, пользуется случаем, чтобы узнать некоторые детали и нюансы близких взаимоотношений между двумя мужчинами. Причем ему больше интересны какие-то простые, больше бытовые вещи или нюансы общения. Но Арс чаще на них фырчаще отвечает, что это все сугубо индивидуально и зависит просто от самого человека, разницы совершенно никакой. Разве что в общественных местах в их стране не стоит явно демонстрировать окружающими какого именно рода отношения между людьми одного пола. Но это и так было понятно.       Обдумывая все услышанное, Шастун проводит сравнительные параллели и приходит к выводу, что вот с самим Арсением ему вполне комфортно сосуществовать на одной территории и в одном пространстве, когда они, например, по каким-то причинам оказываются в одном отельном номере или в квартирах друг у друга. А проводить совместно время, на удивление, они сейчас стали как-то намного больше, постоянно или разговаривая, обсуждая просто все подряд, что придет на ум, или же просто находясь в уютном молчании, пока каждый занимается своими личными делами. Происходит это, по мнению самого Антона, скорее всего, из-за возросшего количества общих тем для обсуждения и их максимальной вовлеченности в эти вопросы. И один другого ничем не смущает, у них уровень гармонии друг с другом чувствуется сейчас какой-то запредельно высокий. Что безусловно очень радует.       Со временем Антон потихоньку успокаивает свою любознательность и отсеивает однотипные вопросы, уже зная на них ответы. Но и случаются иногда у него порывы, когда его невозможно тянет целоваться. И именно с одним конкретным человеком. Он не анализирует почему именно это происходит, просто хочется и все. Обычно Шастун засматривается на губы Арсения и неизменно спрашивает разрешения его поцеловать, во время их ласканий отмечая внутри что-то удовлетворенное, мягкое и мурчащее, словно этого давно хотелось и вот он это желаемое наконец-то получил. Иногда с таким предложением Попов может подойти к нему сам. И каждый раз у них всегда по-разному: долго, страстно, изучающе, жарко, мимолетно, кусаче, дерзко, сладко, нежно. И обязательно в сопровождении какого-либо тактильного контакта. И Антон не спрашивает себя, нормально ли вообще это – то, что между ними происходит, отмахивается от подобных мыслей, называя эту ситуацию просто «друзья с привилегиями». И не задумывается о том, какими вообще в теории могут быть еще эти привилегии, его сейчас вполне устраивает то, что есть.       И будто новый рубеж перед глазами возникает уже в ближайшее время, предварительно давая возможность подумать, стоит ли его пересекать или остаться на прежнем, уже знакомом и достаточно комфортном уровне личного взаимодействия.       Они всей командой решили провести внеплановый корпоратив: все было активно, вкусно, весело, громко и немного пьяно. В какой-то момент Антон ловит в свои руки Арса, перемещающегося по всему пространству словно у него внутри неиссякаемый источник питания, не дающий ему сидеть на одном месте. Они каким-то неведомым образом сегодня в своих периодических разговорах уже в шутку (в шутку ли?) разогнали, что в обязательном порядке с ночевкой едут к Шастуну. И Антон действительно решил в этом убедиться еще раз и этот момент согласовать со вторым участником этой затеи. Поэтому, приобнимая Арсения за талию, он наклоняется к его уху, касаясь слегка губами хрящика, и довольно ровным голосом произносит:       – Поехали домой.       Даже не спрашивает, не уточняет, а просто предлагает сделать это в ближайшее время, потому что уже хочется это совершить – уехать. Арсений в его руках на секунду застывает, будто в удивлении, но потом отмирает, окидывает изучающим взглядом с ног до головы и серьезно кивает.       В тихой прихожей начинает рушиться очередная стена существующей границы. Арсений сам укладывает ладонь ему на челюсть, уверенно и резко притягивая к своему лицу. Целует сразу глубоко, жадно, не давая времени опомниться, а лишь заставляя подчиниться порыву. Антон не сопротивляется, сразу же включается и отвечает, подпитывается от этого огня, загораясь мгновенно и сильно, не может оторваться. Вечером на тусовке подобные мысли посещали его голову, но не было возможности для такого проявления желаний. Внутри все приятно начинает искрить, разгоняя по венам кровь. Они таким комком слипшихся тел скидывают, не глядя, с себя верхнюю одежду и обувь, нагло наступая на пятки, и через несколько шагов оказываются в темной комнате. Лопаток Антона касается совершенно не мягкая стена, и он чувствует горячую ладонь, сжавшую через штаны его вставший член.       И именно это действие моментально выбивает весь оставшийся воздух из легких. Он до этого момента уже думал о таком, опять же, в общем контексте: он хотел бы попробовать что-то подобное, может и это конкретное, но пока не поднимал этот вопрос между ними. Потому что, одно дело – поцелуи, порой возбуждающие очень сильно, когда есть возможность полностью отпустить себя, но другое дело – следующий этап близости, который, не понятно каким образом может лечь (встать, сесть) в уже устоявшиеся между ними отношения. Но именно сейчас он понимает, что да, вот он – тот самый момент, когда он и хочет и готов, к тому же, это обоюдно. Он чувствует желание и возбуждение самого Арсения. Но еще некую роль сейчас играет алкоголь в их крови, но судя по гуляющему по венам адреналину, там уже могло все благополучно выветриться, а несколько оставшихся крупиц просто снова добавляют решительности.       Но все-таки Антон отстраняется, чтобы вдохнуть немного воздуха и определиться, как именно им быть дальше. Это необходимо для начала обсудить.       – Шаст, я… – начинает шепотом Арсений, как только между ними появляется минимальное расстояние, также пытаясь выровнять свое дыхание.       – Я хочу… – перебивает тут же, останавливая ускользающую с паха ладонь и решительно сжимая ее своей. – Только давай руки хотя бы с улицы помоем, – кажется, к Антону немного вернулась способность мыслить здраво.       – Будут какие-то пожелания? – участливо интересуется Арсений, заглядывая в глаза. Он правильно понимает сегодняшние правила игры и сразу же переключается, присмиряя свой напор.       – Можно я, для начала, просто посмотрю? – выдает Антон первое и самое основное, что его действительно заботит. – Боже, звучит так по-детски… – хочется отвести взгляд и отстраниться, потому что внезапное смущение начинает накатывать огромной волной.       Но он и правда пока не знает, как он отреагирует на обнаженное тело другого мужчины рядом с собой. Которое будет находиться до интимного близко. Сохранится ли у него тот же интерес к происходящему? Захочется ли зайти дальше? И какое это «дальше»? Уверенные прикосновения к своему члену были неожиданными, но будоражащими. К тому же, рука у Арса по размеру больше, чем у любой среднестатистической девушки, да и действовал он крайне смело в их ситуации, пусть и ведомый конкретным желанием. Он знает, как сделать правильно. А сам Антон вряд ли бы так быстро самостоятельно решил совершить активный переход на новый уровень. Он же обычно склонен к достаточно долгой рефлексии в состоянии тревожного сырочка перед принятием важного для себя решения.       – Это нормально. Если ты хочешь именно этого, то давай попробуешь, – хитро улыбается, – посмотришь.       – Но это же не противоречит нашей концепции «дружбы с привилегиями»? – Антон считает важным все-таки этот момент уточнить до того, как что-то между ними произойдет.       – Это напрямую ей соответствует.       Помимо рук решают все-таки помыть и все остальное, но по отдельности друг от друга. Это, безусловно, интересно, но пока что не их история. Во время принятия душа Антон пытается в ускоренном режиме проанализировать всю интересную перспективу и глубоко вдохновляется идеей нового исследования. Его тело уже достаточно для этого возбуждено. По сути, у них физиологически все одинаково же, но происходящее в данный момент между ними очень интимно и заманчиво. Они встречаются ровно на том же месте в комнате, только в несколько других условиях. Горит приглушенный свет, они стоят друг напротив друга на расстоянии руки, обнаженные, на бедрах полотенца. В квартире не холодно, но на светлой коже отчетливо видны многочисленные мурашки. Антон старается не стесняться своего тела, не думать об этом, ни громко, ни тихо, чтобы не сбивать никому настрой. Они и так за все уже достаточное время знакомства и работы бок о бок видели друг друга в одних трусах ни один раз. Просто сейчас все иначе.       Если сначала ему казалось, что он просто понаблюдает за реакциями чужого обнаженного тела, зафиксирует реакции своего, то через несколько минут простого созерцания прекрасного становится совершенно недостаточно. Рука сама тянется коснуться нежной кожи подушечками пальцев, провести замысловатые узоры, собирая на своем пути родинки, спуститься вниз к местечку под пупком, уперевшись в полотенце, и понять, что нужно все-таки дышать. Им обоим. Потому что не видно, как хотя бы минимально вздымается грудная клетка Арсения, он неподвижно замер каждой клеточкой тела, словно статуя, неотрывно наблюдая за движениями. Антон одними губами спрашивает разрешения опустить ладонь еще ниже, на что получает совершенно безмолвный, едва различимый в тишине комнаты угук и, не поднимая глаз, смещает руку. Сердце отбивает ускоренный ритм, ладони потеют. Но интерес к происходящему все пересиливает и призывает не останавливаться.       Он двумя пальцами цепляет махровую ткань и несильно тянет ее вбок. Полотенце тут же оказывается у ног. Антон снова поднимает глаза, спрашивая взглядом разрешения коснуться. И он не может не смотреть. Взгляд буквально приковывает чужой член, который гордо стоит и ждет прикосновений. Рука тянется это выполнить. В голове мысль, что все так же, как у него, касаться можно, давай, изучай, тебе позволяют. Арсений его не торопит ни взглядом, ни словом, ни действием. Снова разрешает делать все. Антон обхватывает ладонью член, непроизвольно выдыхая, так как снова задержал дыхание. Ведет кулаком вниз, оттягивая кожу и полностью оголяя головку. Это ощущается иначе, но останавливаться не хочется. Он проводит еще несколько раз вверх-вниз.       Затем Арсений отмирает и подходит вплотную, укладывает свою ладонь на шею и притягивает к себе. Целует снова напористо, жадно, активно лаская языком. Контакт кожа к коже ощущается словно между ними горит огонь, который лижет зоны соприкосновения. Ладони сами по себе начинают сползать с лопаток ниже, а кожу под ними неимоверно печет. Антон чувствует руку между ними и как по ногам скатывается уже его полотенце. И если после душа он выходил, отмечая, что внутренний огонь поутих и член сейчас не сильно заинтересован в происходящем, то сейчас он изменил свое мнение. Он ощущает, как сильнее к нему прижимается Арс, чувствует, как собственный член упирается ему в живот. И только эти мысли распаляют сильнее, расплавляя все внутренности.       – Идем на кровать, – просит Антон, так как стоять становится сложно из-за подкашивающихся ото всех эмоций коленей.       Оказавшись на кровати на боку, лицом к лицу, Антону уже не так страшно. Он снова касается пальцами сначала груди и плавно ведет ниже. Хочется подарить партнеру удовольствие, поэтому это желание и в целом заинтересованность в происходящем перевешивает все страхи и смущения. Прикосновений к своему телу тоже безумно хочется, и это совершенно четко и быстро считывает Арсений (не понятно, как) и также его касается ладонью.       – Где у тебя смазка? – интересуется тут же, прервав свое занимательное занятие.       – Блин, я про нее сразу не подумал, – Антона этот вопрос возвращает ненадолго в реальность.       Собраться с растекшимися мыслями и вспомнить, где он оставил в последний раз своей одинокой дрочки бутылек с лубрикантом, получается с трудом. Шастун запускает на пробу руку под подушки, между кроватью и матрасом, но ничего там не находит. Приходится откатиться на край и пошарить ладонью под кроватью, причем с обеих сторон, предварительно перевалившись через Арсения, который с интересом наблюдает за всеми его передвижениями в пространстве, улегшись на спину. И смазка все-таки находится под кроватью. Антон радостно ее показывает, усаживаясь на пятки, передает флакон в руки Арсу, у которого взгляд с игривого резко меняется на хищный. Он демонстративно выдавливает жидкую прозрачную субстанцию на ладонь и начинает размазывать ее по своему члену, медленно водя вдоль ствола и неотрывно смотря на Антона.       Зрелище начинает завораживать и ему кажется, что Арс решил его просто бессовестно загипнотизировать, словно он сейчас тут беззащитный кролик перед удавом. Как это вообще так работает? Возбуждение новой горячей волной простреливает позвоночник, хочется тянуться всеми конечностями к этому невозможному человеку, чтобы ощутить на себе его желанные горячие прикосновения, которыми он пока что балует только себя. Какое упущение.       – Присоединишься?       Вопрос звучит таким тоном, словно оба знают ответ и дальнейшие действия. Антона магнитом приклеивает обратно к разгоряченному телу, хочется и целоваться, и касаться. Они снова оказываются на боку, только вот ладони уже в липкой смазке, плавно скользящие по своим стволам. Антон решительно хватает Арсения за руку и меняет ее со своей местами, укладывая уже его кисть на свой член. Вот так правильно. Так – хорошо.       – Как тебе нравится? – шепчет в губы Арсу, не переставая водить кулаком. Задерживается на головке, мягко обводя ее большим пальцем, пока ожидает ответ.       – Делай, как себе. Не останавливайся только.       – Потому что ты не молодеешь?       – Дурак, – довольно фырчит и снова целует, ускоряя ритм движения.       Удивительная способность у человека – засыпать почти что моментально. Вот только-только Арсений вернулся из душа, его голова коснулась подушки, и он уже сопит. Антону недоступна такая роскошь. Поэтому он, как обычно, лежит сейчас в кровати, изредка поглядывая вбок (можно подумать, что Арс внезапно из нее испарится), и анализирует только что произошедшее между ними. Да он если бы даже не спал до этого неделю, то вряд ли сразу смог отрубиться. Внутри бушует океан эмоций. Все получилось намного ярче, чем он себе до этого представлял, и уж точно чужая рука на своем члене чувствовалась совершенно по-другому, заставляя утопать в непривычных, но таких живых ощущениях. К тому же, стимуляция сопровождалась поцелуями, даже в какой-то момент захотелось сместиться с губ Арса ниже, коснуться его челюсти, шеи, оставить засосы. Но они обсуждали подобные метки на открытых местах и пришли к выводу, что этого делать не желательно, хоть это и не составит труда замазать. Да и повода раньше не было. А сейчас прям очень захотелось.       Утром Антона будит ни яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь незашторенное окно, ни будильник, а голод. Настолько сильно возмущался его желудок, создавая сильные спазмы, что он сдается все-таки и открывает глаза. В голове тут же проносятся отчетливые картинки из прошедшей ночи, и он поворачивает голову, чтобы увидеть лишь пустое соседнее место на кровати. Ну не мог же ему так детально присниться секс с Арсом? Хотя, вообще-то, мог. Ему, по сути, ничего не стоит отыграть такие образы у себя в голове, с его-то опытом и бушующей яркой фантазией. Но, в любом случае, это было чертовски хорошо. И он бы даже не против был такое провернуть в реальности. Только, какова вероятность того, что наяву их взаимодействие окажется хотя бы минимально приближенным к его воображению? Пока Антон об этом думает, он на автомате вылезает из кровати, как обычно, не заправляя ее, натягивает на себя домашние штаны с футболкой и выплывает в ванную. Совершает все стандартные утренние процедуры и уже более осознанно спешит на кухню, чтобы придумать себе завтрак, иначе желудок сейчас сам себя сожрет.       – Доброе утро, – звучит со стороны дивана очень знакомый голос.       Настолько это становится неожиданным, поскольку они были вместе лишь в его голове, что Антон так и замирает на одном месте и медленно поворачивает голову в сторону звука. А на диване у дальнего края действительно сидит Арсений, в его домашних вещах, которые когда-то он лично выделил из своего гардероба на случай подобного пребывания в гостях. Очень удобно, что у них один размер и примерно одинаковый рост.       А это означает, что Антону ничего не приснилось?       – Все в порядке? – обеспокоено спрашивает Арсений, отодвигая в сторону свой телефон и намереваясь подняться на ноги. – Мне уйти?       Сначала Антон не понимает, почему и куда должен уйти Арс, шестеренки в голове усиленно начинают крутиться. Получается, что ему ничего не приснилось. Но, с другой стороны, они могли же просто у него остаться с ночевкой, как и обсуждалось вечером в офисе – приехали домой и сразу уложились спать. А все, что было совершено в обнаженном виде, это уже, засыпая, додумал сам Антон, перекладывая свои потаенные желания на свои фантазии, искусно вплетая в них своего друга. Потому что… может так делать в своей голове.       – Почему ты должен уйти? – отмирает и хватает за запястье старающегося проскользнуть из кухни мимо него Арсения.       – Потому что ты не сильно мне рад? – начинает приглушенно. По голосу явно считывается, что он расстроен. Но что за повод? – Видимо, мне стоило уйти, пока ты еще спал, чтобы сейчас не было вот таких неловких моментов.       И все-таки Антону ничего не приснилось. Точно. Когда он уже начнет доверять своим воспоминаниям и перестанет их считать чем-то нереальным? Такая реакция Арсения становится вполне понятной. Ну, еще бы, вместо того, чтобы начать этот день с оптимистичного настроения и быть приветливым, Шастун вошел на кухню задумчивой тучей, еще и не подает признаков хорошего расположения к гостю, хотя это совершенно не так. Арсения хочется крепко обнять, чтобы забрать всю его ненужную тревожность и затушить грустные мысли. Это он и делает, притягивая за запястье к себе и прижимая за плечи ближе.       – Прости, – говорит в макушку, – я просто подумал, что все вчерашнее – это плод моего бурного воображения, и совершенно не ожидал тебя застать сейчас здесь на кухне.       – Теперь, когда ты точно знаешь, что это не твое воображение, что ты об этом думаешь?       Но вместо самого Антона на этот вопрос вперед него спешит ответить его уже порядком страдающий желудок, издавая громкий жалобный бульк. Арсений хихикает и выбирается из объятий, смотрит серьезно теперь.       – Завтрак, кстати, на столе, – и кивает на барную стойку.       Антон, не глядя, уминает один бутерброд и спешит все-таки расставить все точки над и. Рассказывает о том, как проснулся и о чем размышлял. Уверяет, что такой опыт ему очень понравился, и добавляет, что совершенно был бы не против его повторить когда-нибудь. Они обсуждают еще некоторые детали и приходят к тому, что «секс по дружбе» между ними очень заманчивая инициатива и легко реализуемая, так как обе стороны целиком и полностью «за». Поэтому дальнейшая сексуальная жизнь Антона начинает играть новыми красками и перспективами.

***

      Почему-то день не задался с самого утра. Благо хоть съемок сегодня нет, но в офисе рутинно появиться надо. Антон, заранее настроенный на негатив, угрюмой тучей вплывает в кабинет. Что-то отвечает, не сильно вникая в суть вопросов, сидя на планерке со всеми причастными из крю. Покурить сильно хочется, а вот это вот все – нет. Антон глазами ищет сигареты, потому что в кармашке худака свою пачку не нащупал и его взгляд падает на открытую шею Арса, на которой висит какая-то непривычная взору серебряная цепочка и новая подвеска, кажется, напоминающая наполовину сгоревшую спичку. Антон хмурится и поднимает глаза выше, чтобы слишком долго не залипать на увиденном. Сталкивается с заинтересованным и очень внимательным взглядом голубых глаз, которые будто давно на него смотрят, не отрываясь, следя за каждым его мимолетным движением.       В голове проносится слишком много неуместных для этой ситуации мыслей, но основная – это точно подарок. А от кого? Арсений же много с кем-то общается помимо самого Антона, и может, это был кто-то из друзей? А может и любовник или новый партнер. Но тогда бы он знал о его наличии (или появлении), потому что они договорились, что, если у них будут начинаться с кем-то отношения, то их привилегированные «дружеские» встречи они сразу закончат, естественно, предварительно обсудив этот момент, чтобы не случилось недопонимания ни с одной из сторон. И сразу хочется додумать самостоятельно, не обращаясь к голосу разума, что у Арса вполне мог появиться кто-то, ведь они и не контактировали особенно близко недели полторы, если не больше. А это достаточный для таких вещей срок. И не важно сейчас, что у обоих графики были какие-то слишком сумасшедшие, когда сил хватало лишь доехать на такси до дома и вырубиться в следующую же секунду, как голова коснется мягенькой ортопедической подушечки.       – Шаст, ты с нами вообще? – вытягивает его из своеобразного транса немного раздраженный голос Стаса.       Антон моргает, сгоняя наваждение, и отворачивается. Смотрит теперь куда угодно, но уже не на Арсения и особенно его шею. Хотя краем глаза все равно замечает, как тот поднимается со своего места, проходит мимо, с кем-то общается в коридоре, весело смеется и вскоре возвращается обратно. Есть ли вообще какой-то резон разгонять совершенно ненужные мысли в голове? Вот ему заняться больше нечем? Ребята сейчас от него хотят каких-то адекватных комментариев по поводу съемки очередной спонсорской рекламы с ним в главной роли, но буквы на бумаге сливаются в одну черную и мерзкую кляксу. Голоса превращаются в назойливый шум у самого уха и неприятно проникают маленькими иголочками в голову. Не выдержав всего этого давления, Антон натурально рявкает, что ему надо перекурить, и, схватив уже запримеченную чью-то помятую пачку парламента, вылетает за дверь, естественно сильно ею хлопнув. Пусть думают, что хотят, ему сейчас тоже надо подумать на свежую голову, поэтому он выходит даже на улицу, а не на лестницу.       Ладно, несколько подряд выкуренных сигарет немного помогли. По крайней мере, не хочется в кого-нибудь что-нибудь тяжелое кинуть, да и он сюда работать приехал, а не демонстрировать всеми возможными способами свое плохое настроение и бескрайнее недовольство. Закинув в рот несколько печенек из общей вазочки, Антон возвращается к обсуждению текущих задач. Снова краем глаза видит мелькающего туда-сюда Арсения, но старается не отвлекаться. Вообще, сегодня крю предлагают на обсуждение какую-то откровенную ересь, да и Стас слишком навязчиво продвигает свои тупые идеи, хотя обычно у них соблюдается полноценный консенсус.       – Не, хуйня. Это уже неактуальная тема, зачем об этом вообще вспомнили? – начинает по новой закипать Антон. Ненадолго хватило действия никотина в его легких.       – А вот и нет, сейчас это все как раз в трендах, – продолжает гнуть свою линию Стас, демонстративно подняв указательный палец вверх.       – Тогда пусть кто-то другой в этом снимается. Дрон, хочешь?       – Антох, ты чего сегодня как с цепи сорвался? – не выдерживает Шеминов и бросает грозный взгляд из-под кепки. – Сходи еще раз покури, поешь, чай выпей, я не знаю. Только не порть всем остальным настроение, с тобой сейчас невозможно.       – Шаст, выйдем? – вдруг звучит серьезный голос Арса из-за спины.       Предположений особо нет, куда они идут и конкретно зачем. Вероятно, Арсений ему хочет лично высказать за поведение без лишних ушей. Пока Антон путешествует внутри своей головы, лениво пиная дурацкие мысли, его неожиданно хватают за предплечье и тянут вбок, затаскивая в туалет. Он не успевает посмотреть, был ли поблизости еще кто-то, как за спиной щелкает замок. Ну хоть они в кабинке с душем – тут есть, где развернуться, а не стоять впритык друг к другу прямо над унитазом, делясь секретиками. Антон разворачивается, чтобы задать вполне очевидный вопрос: «Что они тут делают?», но не успевает, потому что его губы накрывают чужие, напористо целуя. Какого именно эффекта хотел добиться этим Арс, уже не важно, потому что сейчас все внимание обращено исключительно на него: его язык, хозяйничающий нагло во рту, пальцы, сжимающие волосы на макушке, притягивая ближе, вторую руку, что горячей ладонью прижимает к себе близко за спину.       – Что случилось у тебя? – уточняет, едва оторвавшись от губ. Смотрит внимательно в глаза, как и тогда за столом. Руки от тела не убирает, продолжает притягивать к себе, перебирая слегка пальцами ткань.       – Раздражает все жутко с самого утра, не знаю почему, – выдыхает Антон. Он и правда не знает истинной причины такого его состояния. Еще не доехал.       Удивительно, но после активного поцелуя стало чуть легче. Словно все негативные мысли сейчас в одной баночке взболтали и надо лишь подождать, пока они улягутся и не будут терзать отбойным молотком сознание. Но общее состояние пока что осталось прежним. Не так сразу можно прийти в себя.       Арсений бегло осматривается по сторонам и снова неожиданно подталкивает Антона вбок, усаживая на табуретку. Чему он и не сопротивляется, словно он марионетка в умелых руках. Эта деревянная табуретка у них тут для удобства – вещи лишние сложить, если потребуется. А дальше Шастун наблюдает, как перед ним Арс быстро опускается на колени и уверенно тянет руки к его бедрам, сминая их ладонями, отчего от мест касаний расползаются электрические разряды по всему телу. В целом, он мальчик уже взрослый и сообразительный, чтобы сложить два и два и понять, что именно тот намеревается сделать. Тем временем проворные пальцы уже расстегнули пуговицу на штанах и тянут язычок молнии вниз. Сердце в груди начинает стучать быстрее в предвкушении. Антон сейчас обращает внимание на свое возбуждение и отмечает, что оно очень даже присутствует, но в голове все-таки скромно мелькает неуверенность – должно ли быть все так?       – Арс, Арс, подожди. Что ты собираешься делать? – мало ли, что там в своей голове успел представить Антон, может быть, он ошибся в своих выводах и сейчас все выйдет очень неловко.       – Шаст, – говорит строго и смотрит снизу-вверх, отодвигая уже потянувшуюся прикрыться его руку в сторону. – Расслабься и получай удовольствие, – насмешливо фыркает и возвращается к своему прерванному занятию.       Антон решает последовать услышанному совету и откидывает голову назад, прикрывая глаза. Приподнимается немного, помогая стянуть с себя штаны вместе с трусами. Сначала хочет снова начать волноваться по поводу адекватности своего белья, но сразу же отодвигает эти глупые мысли в сторону. Потому что – это же Арс, чего он не видел и в чем он Антона не видел? Его явно не удивить. Да и ему совершенно сейчас не до этого. Пальцы обхватывают в кольцо член и несильно сжимают. Так привычно, потому что он уже прекрасно знает, как нравится. А затем оголенную головку накрывают мягкие губы. Движения сначала аккуратные и вдумчивые, будто изучающие. Горячий язык мокро скользит по всей длине несколько раз, задерживается кончиком на уздечке, надавливая. А затем головка попадает в плен жаркого рта и каких-то невероятных движений. Антон шумно дышит и старается все-таки не издавать громких компрометирующих звуков.       Все смешивается в один яркий и безумный комок ощущений. Пальцы, язык, губы будто одновременно стимулируют по всей длине и прилегающую территорию. Арсений свободной рукой задирает повыше худи с футболкой, поддетой под низ, открывая живот. Упирается в грудь рукой, и Антон перехватывает ткань дрожащими пальцами, касаясь таких же подрагивающих чужих, в моменте ощущая словно его разрядом тока ударило. Открывает глаза, чтобы посмотреть вниз и в это же мгновение сталкивается взглядом с Арсом, который продолжает его ласкать. Он смотрит в упор и ведет мокрым языком от мошонки вверх по всей длине, явно считывая вызываемую реакцию. И это чертовски горячо выглядит, Антон понимает, что на него никто никогда так еще не смотрел и не распалял еще сильнее одним лишь жарким взглядом. Наблюдать за этой пошлостью становится для него слишком, поэтому он решает снова прикрыть глаза. Низ живота начинает привычно печь, и Антон успевает уловить тот самый импульс, чтобы вовремя предупредить.       – Я… сейчас… – слова даются с трудом, вылетая шуршащими звуками, но его прекрасно понимают.       Выпустив с характерным чпоком член изо рта, Арсений поднимает затуманенный взгляд наверх и двигает активнее кулаком вдоль по влажному стволу. Антону хватает секунды, чтобы комок удовольствия сжался внутри в горошинку и в то же мгновение взорвался, разлившись огромным красочным пятном эйфории по всему телу. И, вроде бы, он все-таки что-то простонал в полный голос. Сперма оказывается вся поймана в ладонь, стекая несколькими дорожками по длинным пальцам. Антон наблюдает, как чужая рука лениво продолжает скользить по еще не опавшему члену, продлевая секунды наслаждения. Арс прислоняется губами к чувствительной головке и, отстранившись, показательно медленно их облизывает. Затем снова наклоняется и ласково целует в живот, под пупком, касаясь в нескольких местах, от этого действия Антон машинально пытается свое пузико втянуть, почему-то сильно смущаясь такой нежности. Ему кажется это безумно интимным жестом, к которому он оказался не готов.       – Лучше? – наконец-то подает голос Арсений, снова внимательно всматриваясь в лицо.       – Лучше, – фырчит на это максимально благодарно Антон, предварительно уловив в теле произошедшие изменения, словно действительно все хаотично скачущие нервы успокоились и разгладились. – Ты круче сникерса.       На эту отсылку к рекламе Арс улыбается довольно, словно он кот, объевшийся сметаной (почти), и поднимается с колен. Подходит к раковине, чтобы помыть руки, делает это медленно и вдумчиво, распределяя пену, вытирается и передает несколько бумажных полотенец самому Антону, заставляя его невольно почувствовать какие-то домашние настроения в этих рутинных действиях. Он приводит быстренько себя в порядок и оперативно натягивает обратно трусы со штанами, расправляет чуть помятую ткань худи. Но вряд ли кто-то на это обратит пристальное внимание и, тем более, достроит логическую цепочку о причинах внезапного возникновения складочек на одежде.       – Ты возвращайся первым, – нарушает приятную между ними тишину Арсений, – а я пока тут останусь.       – Угу.       – И, кстати, Тох… – Антон оборачивается, задерживая ладонь на ручке двери в намерении ее уже открыть. – Эту подвеску мне девочки подарили, – растягивает губы в хитрой улыбке, заканчивая предложение.       Вот же жук, сразу все считал и понял тогда за столом. Неужели у Антона на лице и впрямь все эмоции написаны и его можно так легко прочесть, словно он белый лист? Или это опция доступна лишь избранным людям? Он на эту фразу кивает и выходит из туалета, осознавая, что улыбается этой полученной информации как дурак, даже щеки трогает ладонями, потому что ему кажется, что они немного горят. Это очень же хорошо, что девочки подарили. В несколько шагов Антон оказывается в уже привычном рабочем помещении, усаживаясь на диван.       – Шаст, что тебе такого волшебного Арс наговорил, что ты впервые за этот день прям улыбаешься? – отмечает его состояние Стас, отвлекаясь от обсуждения насущных тем.       Антон лишь и может, что быстро отшутиться, отмахнувшись, что это секрет, и предлагает всем срочно работу работать, чувствуя поглощающий его сейчас энтузиазм к творчеству. Но теперь все-таки старается не сидеть с довольной до ушей улыбкой, а то, действительно, даже щеки немного уже болеть стали.

***

      Сегодня случился очень насыщенный по эмоциям день, ведь Антон с утра находится в Санкт-Петербурге и уже успел отвести команды. Он смотрит время на телефоне – в целом, он так и сказал Арсу, что закончит после десяти. Они договорились, что Антон сможет без проблем и напрягов остаться с ночевкой у него в квартире. Можно сказать, в святая святых, ведь туда доступ открыт только ему и Сереже Матвиенко. По официальным данным. Возможно, кто-то просто сильно не хочет делиться личным пространством, но кто Антон такой, чтобы Арсения в этом винить, он и сам, не сказать, что готов принимать каждый день гостей у себя. Но сейчас в этом статусе находится он сам, стоя на лестничной площадке и тыкая нужную кнопку звонка. Дверь сразу же открывается, едва он успевает убрать палец, будто его прям с нетерпением ждали на пороге.       Тут он оказывается не впервые, поэтому практически сразу топает в душ, когда Арс ему вручает чистое полотенце и свою домашнюю одежду, сложенную аккуратной стопочкой и явно подготовленную заранее. В светлой ванной Антон в очередной раз подзалипает на различных баночках, сразу выхватывая взглядом его любимый гель для душа, вернее, его любимый запах. С некоторых пор. Ему нравится, как тот раскрывается на коже самого Арсения, поэтому, когда есть возможность, тоже этим гелем с удовольствием пользуется. Вообще, надо и себе такой домой уже купить, все как-то забывается в круговороте трудовых дней. Освежающий душ как-то даже наполняет новыми необходимыми силами и уже не так хочется просто лечь и отрубиться на коврике в прихожей.       Арсения он находит на кухне, он как обычно что-то с совершенно серьезной миной высматривает на экране телефона. Но вскоре они уже сидят за столом, ужинают, вернее, ест только Антон, как единственный реально голодный в этой квартире, а Арс просто за компанию пьет чай, как всегда, без сахара. Антон рассказывает, как прошел концерт, периодически хихикая, вспоминая удачные шутки, вызывая также довольное фырчание с соседнего стула. Иногда Арсений прямо-таки заходится громким заливистым смехом, не упуская возможности добить понравившийся ему разгон. И это все намного лучше, чем классический пустой номер в очередном отеле, пусть и в полной тишине.       – Устал? – вовремя вытягивает Арс из начавших утаскивать в свой омут мыслей.       Прислушавшись к себе, Антону кажется, что немного все-таки есть, пусть после душа так не казалось. Ведь он приехал сюда на утреннем Сапсане и сразу отправился «с корабля на бал». А сейчас время уже почти полночь, по крайней мере, так говорят часы на черной микроволновке. Просканировав самостоятельно Антона целиком и сделав какие-то свои выводы, Арсений его буквально за руку тащит в комнату спать. От обжигающего касания к коже по телу разносятся приятные волнующие импульсы и становится очевидно, что сейчас никто не собирается прям спать, лежа мирно в постели, посапывая лицом в подушку. Они и не виделись около двух недель, поэтому организм на близость тела сейчас реагирует однозначно. Не дойдя несколько шагов до кровати, они целуются, причем не понятно, кто кого первого утягивает в этот водоворот распаляющих желание касаний. Все еще обжимаясь посреди комнаты, они постепенно стаскивают одежду друг с друга. Но перед тем, как подцепить край чужой футболки, Антон неизменно спрашивает на это действие разрешение.       Оставшись в одних трусах и с мыслями, что один слой ненужной ткани сейчас тоже стремительно полетит в общую кучу одежды, Антон оказывается одним движением на лопатках, и на его бедрах по-хозяйски усаживается Арс. Смотрит так хитро, облизывает медленно припухшие губы, ведет пальцами по груди, двигаясь по замысловатым дорожкам, выстраивая необычную траекторию в своей голове. Обводит невесомо соски, чем вызывает резкий выдох от таких манипуляций. Антон следит за ним неотрывно и непроизвольно выгибается в пояснице на очередном приятном к себе касании. Кожа уже давно покрылась мурашками, которые явно показывают виновнику их возникновения истинный настрой. А сам Арсений сейчас такой красивый, открытый, тягучий. Двигает тазом плавно, уперевшись ладонями в живот, но не перекладывая на него вес всего своего тела. Как это сильно распаляет, но в тоже время становится совершенно недостаточно одних этих движений.       – Снимай, – выдавливает из себя Антон звуки, похожие на слово.       Сразу же подхватывает пальцами резинку чужих трусов, чуть стягивая их вниз, оголяя бока, насколько вообще позволяет их поза. Терпение куда-то резко испарилось. Невыносимо хочется кожа-коже, хочется касаться без единой преграды. Его просьбу выполняют молниеносно: Арсений соскальзывает с паха в бок и тянется руками, обязательно коснувшись всего пространства вокруг, запустив от места контакта новые разряды. Стягивает белье сначала с Антона, не глядя откидывая его на пол, затем с себя. И тут же оказывается на своем прежнем месте, крепко вжимаясь тазом. Обычно Антон может издать что-то вроде стона только в момент самой кульминации, потому что как-то не привык во время всего процесса выражать громко свои эмоции, как правило, сопровождая процесс громким сопением и быстрым дыханием. Но сейчас из груди непроизвольно вырывается громкий несдержанный стон, на который сразу же обращает свое внимание Арс. Он наклоняется к лицу, спрашивая в самые губы:       – Нравится?       – Нравится, – находится с ответом Антон, пытаясь собраться в хоть какую-то мыслящую кучку. Укладывает ладони ему на ягодицы и двигает на себя, толкаясь одновременно с этим действием вверх.       – Аах, понял-принял, – отзывается Арсений и целует, продолжая самостоятельно совершать поступательные движения, периодически тоже подавая голос. Он, в отличие от самого Антона, изначально не стеснялся шумно проявлять все свои эмоции.       Оторвавшись от губ, он снова выпрямляется и усаживается поудобнее, укладывая член Антона ровнее, не лишая их обоих удовольствия провести по нему несколько раз ладонью вверх-вниз, размазывая немного натекший прекам, сам завороженно наблюдает за своими же действиями, поднимая глаза вверх, чтобы считать эмоции с лица Антона. Затем опять начинает двигать тазом, загораясь, превращаясь в какого-то невозможного демона-искусителя. Шастун же гладит кончиками пальцев вдоль тазовых косточек, спускаясь ниже и сжимая ладонями упругие мышцы. Все эмоции начинают затапливать разумное и рациональное, сейчас хочется только лишь находиться в этой тягучей атмосфере взаимного наслаждения.       – Антон? – вырывает его из своеобразного транса хриплый голос, и он открывает глаза, устремив заинтересованный взгляд вперед. – А ты не хотел бы попробовать что-то еще?       – Вижу, что у тебя уже имеется конкретное предложение, – довольно произносит, лениво возвращаясь в состояние человека, готового к вполне рациональному диалогу.       – Угу, – останавливается и просто укладывает горячую ладонь вниз его живота, будто тоже заземляясь этим прикосновением. – Что ты думаешь по поводу анального секса? Я бы хотел… тебя… в себе… – наклоняется и проговаривает каждое слово жарко в губы, в паузах между ними оставляя крошки-поцелуи невесомыми касаниями.       У Антона радостно дергается в предвкушении член, сообразив явно быстрее него самого, что к чему, и потому что явно очень сильно заинтересован оказаться сейчас в узком и горячем месте. К тому же, секса с проникновением у него давно не было, поэтому такое предложение звучит на все миллиард процентов заманчиво. Но, прокрутив в голове возможные сцены их перспективного жаркого взаимодействия, сам Антон вдруг сильно смущается и в моменте теряется. Потому что осознает, что подобного опыта у него просто-напросто нет, да и не представлял он себе такого быстрого развития событий. Хотя бы потому, что не думал, что он со своей стороны (когда бы к этому в мыслях дошел) имел бы право предложить подобное Арсу. Ему вполне было достаточно уже того, что было. Но в итоге, перестав сопротивляться собственным желаниям, Антон скромно соглашается, ловя довольную и одновременно хищную улыбку. Этот мужчина его такими контрастами и действиями с ума сведет, точно, потому что такое их взаимодействие наедине будоражит не на шутку, заставляя сердце работать в усиленном режиме и, к тому же, переступать через свои же самостоятельно выстроенные баррикады, осыпающиеся карточным домиком, принося этим лишь положительные последствия.       – Ты бы хотел меня растянуть? Или, быть может, посмотреть, как я буду делать это самостоятельно? – продолжает свои уточнения Арсений максимально невинным голосом.       Но звучит это очень смущающе для самого Антона, что одно, что второе. Ему почему-то это все по-прежнему неловко, несмотря на очевидное желание, поэтому он отрицательно мотает головой из стороны в сторону. Поняв все правильно (и за что ему такой чудесный и понимающий друг достался?), Арсений просто его целует, вдумчиво и размеренно, успокаивая внутреннюю тревожность и возвращая возбуждение, которое начинает вновь расползаться теплым сахарным сиропом по всему организму, заставляя приятно покалывать даже кончики пальцев на ногах. Отрывается, чтобы слезть с вновь по полной возбужденного каждой клеточкой тела, найти и положить поближе смазку и пошуршать упаковкой презервативов, вытаскивая из нее один квадратик. Укладывается обратно под боком, закидывая по-собственнически на бедра Антона свою ногу, и возвращается сладким медленным поцелуем к губам, пока одновременно проделывает с собой все, что требуется.       Потерявшись снова в своем удовольствии от поцелуев и ласкающего тепла от возбуждения, Антон улавливает шелестящий звук и понимает, что его уже и не целуют. Открывает глаза, чтобы сориентироваться в происходящем.       – А тут ты как предпочитаешь: сам или помочь? – показывая двумя пальцами кружок латекса и кивая на его член, уточняет Арсений без каких-либо ноток издевки в голосе.       Имея устоявшуюся привычку натягивать на себя презерватив самостоятельно, Антон решает и сейчас себе не изменять. К тому же конкретно это действие ему знакомо и понятно, в отличие от остального. При следующей же мысли, что он скоро окажется внутри Арсения, что его член будут сдавливать по всей длине упругие стеночки, и ощущения естественно будут совершенно другими, по сравнению с ручной стимуляцией, его сердце вновь заходится бешеным ритмом предвкушения, и будто бы пальцы на руках начинает даже потряхивать, пока он раскатывает по члену презерватив, не предпринимая никаких попыток совладать с собой.       – Давай вот так, – продолжает дальше тут всем заправлять Арсений, за что спасибо ему огромное. Антон бы, может, и не смог в таком состоянии что-то предлагать, его хватает только на согласие, и Арс поворачивается на другой бок, размещаясь теперь спиной.       Получается, Шастуну сейчас предстоит быть большой ложечкой. Он придвигается ближе, прислоняясь грудью, в которой продолжает бешено стучать сердце, спины Арсения. Твердый член упирается куда-то в чужое бедро. Он укладывает ладонь на чужой подрагивающий живот, проводя ею вверх, поглаживая кожу, и спускает ниже, касаясь подушечками коротких волосков на лобке. Губами оставляет мокрые поцелуи на шее, чувствуя, как довольно расслабляется от его манипуляций Арсений, отдавая себя сейчас своим ощущениям. Он сам подхватывает себя под коленом и подтягивает ногу выше.       – Давай, – шепчет впереди себя, – я готов.       Технически, конечно, Антон понимает, что и куда надо давать. Поэтому, просунув руку между их горячими телами, направляет член сначала между ягодиц, проводя головкой вдоль расселины. Пальцами ощущает, насколько там все влажно – Арсений не пожалел смазки, размазывает еще немного и утыкается головкой в сфинктер. Больно делать совершенно не хочется, ведь тут все работает немного иначе, пусть и была проделана предварительная подготовка. Поэтому Антон толкается аккуратно, чувствуя, как постепенно головку обхватывают мышцы, и она оказывается полностью внутри. Уже сейчас он понимает, что спрятать или заглушить в себе все эмоции вообще не получится, и шумно выдыхает весь скопившийся воздух в легких в шею, от чего Арсений перед ним содрогается, покрываясь новой порцией мурашек, потому что там у него очень чувствительное местечко, что было ранее выявлено опытным путем и подтверждено словесно.       – Тебе не больно? – уточняет волнительно в макушку, выводя кончиком носа на ней узоры, зарывшись в волосы.       – Нет, все в порядке.       Арсений поудобнее перехватывает свою ногу в демонстрации, что у него и правда все в полном порядке, и даже сам подается немного назад, тихо и довольно постанывая. Постепенно Антон оказывается внутри полностью, останавливаясь и давая к себе привыкнуть. В какой-то момент нестерпимо хочется вжаться еще сильнее. Он давит ладонью на низ живота, придвигая Арсения ближе к себе, на что тот отзывается очередным сладким стоном, ласкающим слух, ведь ему приятно, точно приятно. Становится уже не так волнительно, и интерес начинает показывать свою мордочку из укрытия, поэтому Антон ползет пальцами по горячей коже бедра и в итоге аккуратно касается снаружи растянутых мышц сфинктера. Обводит по контуру, ощущая их эластичность и мягкость, а еще влажность от использованной ранее смазки. Осознает, что сейчас сам находится целиком внутри, чувствуя жар, и что это и правда ощущения совершенно другие.       – В тебе так узко. Так хорошо, – доверительно сообщает и чувствует, как самого от этого простреливает разрядом тока.       – Мгхм, ты будешь двигаться? – уже ощущается, как Арс начинает нетерпеливо ерзать и мелко двигать тазом. И его вопрос звучит очень просяще.       И Антон отъезжает чуть назад и толкается вперед, выбивая из Арсения очередной стон. И затем еще и еще. В какой-то момент самостоятельно перехватывает его ногу под коленом и немного разворачивает податливое тело на себя для удобства в пространстве. В голове летают лишь мысли о том, как это сильно отличается от секса с девушкой, и, в принципе, все происходит у них как-то прям очень эмоционально мощно и ярко. Арсений очень отзывчивый и громкий, хочется видеть и чувствовать его таким как можно дольше. Кажется, он сам водит по своему члену кулаком, начиная все чаще сжиматься на члене, что означает уже скорую разрядку. Эти мысли запускают в собственном организме обратный отсчет до неизбежного оргазма.       Уже привычным становится обсудить произошедшее между ними и уточнить разные детали за чаем и кофе. Оба считают это правильным.       – А ты предпочитаешь, получается, снизу? – Антону и правда интересно, и раз перед ними открылась такая перспектива, то этот момент также стоит обсудить.       – Я предпочитаю по-разному, – стреляет Арс глазами, прищуриваясь. – Мне важнее «с кем» и непосредственно сами желания моего партнера.       – И это значит, что мы…       – Можем попробовать все, что ты захочешь, – заканчивает за него мысль Арсений.       И они действительно пробуют, но не прям сразу и все. Арсений также тогда поинтересовался насчет минета и римминга. Но сначала Антон отнекивается, потому что ему кажется это прям очень интимно, хоть и минет в исполнении Арса он несколько раз уже получал. Крышесносный, да и ни с чем не сравнимый. Но это было прям в моменте, на фоне бьющего по венам адреналина и эмоций. И, например, в уютной домашней обстановке, в которой обычно у них и происходит секс, такого не было еще. А уж со стороны Антона не наблюдалось даже скромной мысли о подобном. Но связанно это исключительно с его неуверенностью в своих же силах из-за неопытности в этих делах. К тому же, минет он прекрасно знает, как ощущается, но вот римминг. Обдумывая периодически эту важную мысль, он читает, изучает, даже видео смотрит (на соответствующих сайтах исключительно в познавательных целях, да). И, вообще, по итогу вдохновляется и преисполняться настолько, что хочет сам попробовать это все сделать. Первоначально зачем-то снова смущается, но они об этом с Арсением подробно разговаривают и пробуют: разное, постепенно, обговаривая реакции и мнения. И происходит все в обе стороны.

***

      Антон стоит у черной двери в ожидании, пока она откроется и его впустят. Внутри него все грохочет от мыслей, что он собирается сказать и потом сделать. Шастун снова прокручивал возможные варианты их будущего разговора у себя в голове и репетировал речь. И сейчас он ловит флэшбеки того, как он когда-то стоял в коридоре какого-то отеля и хотел попросить лишь разрешения на поцелуй, потому что в тот момент казалось, что это поможет ответить на многие вопросы. Двигал им тогда и движет сейчас интерес и любопытство юного первооткрывателя, несмотря на то, что между ним с Арсением уже было. Только на этот раз его предложение уже более интимное и глубокое. Скажи ему кто-то еще год назад, что они дойдут до таких тем обсуждения и дальнейшей их реализации, Антон бы ни за что не поверил. Еще бы посмотрел на этого странного человека как на полного идиота. Но вот он здесь, а дверь наконец-то приветливо открывается, являя на пороге хозяина квартиры.       – Хочу тебе отлизать, – выдает Антон сразу, глядя пристально в глаза, потому что он совершенно серьезен в своем намерении, как только они чуть отстраняются друг от друга после теплых приветственных объятий.       Скорее всего, если бы сейчас Арсений что-то пил или ел, то точно бы подавился и откашливался бы сто часов. Он замирает на месте и смотрит внимательно, словно загружается в какую-то другую реальность. Вероятно, у него каждый раз происходит сбой системы на подобные неожиданные предложения. И опять Антона откидывает в воспоминания о том их втором поцелуе, вернее, о просьбе о нем. Сейчас в успехе операции он был уверен на максимум, поскольку ситуация изменилась, но не ожидал настолько сложного лица у Арсения, он обычно с таким в телефоне залипает, когда лазит где попало в интернетах.       – Ебать ты, конечно, внезапный, Шаст, – наконец-то отмирает и, хотя бы моргает.       – Вот и я тебе о ебать. Дуй давай в душ.       – Да я так-то буквально недавно оттуда…       – Замечательно.       На этой очень оптимистичной для его желаний ноте Антон быстро разувается, влезая в предложенные пушистые тапочки, и топает в ванную сам, где моет руки и отчетливо слышит, как Арс на кухне ставит чайник, параллельно гремя кружками. Но пока никакие горячие жидкости у Антона в план не входят. Там в ближайшей перспективе другие жидкости и действия с ними. Выйдя в коридор, они снова встречаются лицом к лицу, а Арсений выглядит уже не таким задумчивым о смысле жизни. Гостеприимно интересуется:       – Хочешь чай? Или поесть?       – Тебя. Остальное потом, – заявляет Антон безапелляционно и подходит решительно ближе, хватаясь пальцами за чужой подбородок. Останавливается в миллиметре от губ, чтобы неизменно спросить. – Можно?       И это не значит, что он выпал из своей роли, он вообще сейчас не играет. Явное желание и интерес превалируют внутри организма по полной программе. Но и получить согласие на переход личных границ тоже очень важно, Антон без этого никогда не лезет именно с действиями напропалую, тем более необдуманными. Ему очень важно, чтобы все было обоюдно. С губ Арса слетает тихий довольный смешок.       – Нужно, – звучит он игриво и заинтересованно.       Поэтому наконец-то он Арсения целует, сразу глубоко, хватаясь руками в стремлении прижаться, потому что хочется ближе к телу и в обязательном порядке поделиться своим настроением и бушующей энергией. Оказавшись в спальне, Антон сразу стягивает ненужную чужую одежду, вертя в своих руках поддающегося на все манипуляции Арсения так, как ему самому хочется и нужно. Когда он переступает ногами, чтобы без преград убрать слетевшие вмиг с ног домашние спортивки с бельем, то Антон его сразу разворачивает спиной к себе и несильно толкает лечь на покрывало. А сам же остается полностью одетым, для реализации его непристойных планов ему вообще не обязательно раздеваться.       – Откуда такой напор вдруг? – поудобнее устроившись на животе, поворачивается и интересуется Арсений, довольно улыбаясь.       – Выпил зелье храбрости, – смешливо на это реагирует Антон, параллельно хватаясь за голые лодыжки, маячащие перед глазами, и двигая за них к себе ближе. – Так, ноль шуток про виагру, к тому же, она бы в этом деле мне не сильно помогла, – успевает вовремя перебить, делая наигранно слишком серьезное и строгое лицо.       Опустившись коленями на мягкий коврик перед кроватью, Антон сначала примеряется, как бы ему было удобнее совершить задуманное, выстраивая в голове логические цепочки и рисуя схемы, как кот перед важным прыжком со стола. Но перед глазами маячит накачанная задница, поэтому он безотлагательно приступает. Обхватывает ягодицы руками, сжимая упругие мышцы пальцами, разводит в стороны и касается языком сфинктера. Проводит кончиком аккуратно, обводя все складочки, но вскоре втягивается в процесс. И вот уже все блестит в его слюне, он буквально носом зарылся в промежность и с причмокиваниями целует, прикусывает, лижет. Отстраняется и сплевывает на уже порядком пульсирующий вход, чтобы протолкнуть внутрь указательный палец в поисках простаты. Другой рукой он успевает сжимать и оттягивать мошонку, надавливать большим пальцем снаружи перинеума, ловя калейдоскоп ответных и очень громких реакций Арсения. В какой-то момент он старается уйти от всех касаний и намеревается уползти по кровати вперед, но Антон решительно не позволяет этого сделать, притягивая за сильно дрожащие ягодицы к своему лицу обратно. Звонко шлепает ладонью, на что получает на этот раз удивленный стон, и возвращается к своему мокрому занятию. И впервые он слышит, чтобы Арс не просто издавал стоны (любые: громкие, сладкие, хриплые, протяжные), а уже тихо хныкал, почти сотрясаясь всем телом. Уловить его подступающий оргазм не составляет никакого труда, поэтому Антон даже успевает коснуться набухшей головки и поймать в ладонь всю выстрелившую несколькими порциями горячую сперму.       И сразу же Арсений обессиленной кучкой валится на кровать и быстро-быстро дышит, как будто он пробежал марафон. А он, вообще-то очень профессионально бегает. Антон, оставаясь в прежней позе, осматривает тело перед собой: часто вздымающаяся спина, влажные волосы на затылке и висках, да и все тело, покрытое красными пятнами, будто пышет жаром, как нагретая по максимуму конфорка, на коже во многих местах собрались капельки пота, покрывало под ним сильно смято, потому что в процессе Арс за него хватался и не мог никак пристроить свои руки, постоянно мечась по кровати, не смотря на четко зафиксированный в одном удобном положении таз.       – Шастун, ты – пиздец, – изрекает вердикт Арсений, более-менее придя в себя, но голос звучит сильно приглушенно, будто он говорит из последних сил.       Будучи довольным в полной мере собой и полученной похвалой, Антон поднимается на ноги, отмечая, что они прям прилично затекли, но в моменте было не до ощущения явного дискомфорта собственным телом. На самом деле, приобретенный опыт и эмоции от него прям очень приятно разливаются огромной довольной лужей по всему организму. Хочется уже повторить, хотя бы из-за такой удивительно отзывчивой и яркой реакции. Арс явно не притворялся и впервые на его опыте был словно оголенный провод. Антон надолго теперь запомнит, как подрагивали чужие бедра от малейших к ним прикосновений, какими в это же время были напряженными под пальцами мышцы и каким хриплым стал сорванный голос, который все равно был отчетливо слышен спереди. Накинув неиспачканной спермой рукой плед на все еще беспомощно растекшегося по покрывалу Арсения, он бесшумно удаляется в ванную для приведения себя в порядок.       А спустя еще какое-то время Антон хочет попробовать и на себе проникновение, о чем естественно незамедлительно сообщает Арсу. Потому что у них есть уже некое сформировавшееся правило, что сначала разговор о важном, а потом уже дело. Вспышки страсти, конечно, да, бывают. Но все равно, у них только с полученного разрешения происходят какие-то дальнейшие манипуляции с телом. Так получается и сейчас: первоначальное обсуждение всех нюансов, а затем они пробуют. Начинают с пальцев, потому что это тоже Антону очень интересно ощутить. А впоследствии даже у них в личном пользовании появляются несколько игрушек конкретного назначения. Иногда, задумываясь о своей нынешней сексуальной жизни, Антону даже как-то сложно вспомнить, а как же было у него «до» и с кем.       А было ли, вообще?       И наступает снова это пульсирующее состояние, когда в голове уверенно обосновывается желание попробовать что-то новое. Теперь Антон точно уверен, что готов идти в своих изучениях вперед, дальше расширяя границы, в том числе сексуальные. А ведь все исключительно благодаря одному единственному человеку, поддерживающему его в любой идее и задумке, некоторые из которых кажутся реально прямо-таки не очень. И Антон во время следующей их встречи, планомерно перетекающей в интим, сообщает о своей готовности к новому опыту, ощущая лишь внутренне предвкушение и никакого страха или букета сомнений. А хочется ощущать внутри кое-что еще.       Арсений оказывается до счастливого щеночкового визга внимателен и нежен.       – Встанешь, тогда, в коленно-локтевую? Нам так проще будет.       – Конечно.       – Мм, Антон, пробка?       А в Антоне сейчас действительно пробка, обычная, черная, силиконовая, которую некоторое время назад он себе приобрел с конкретной целью. Возникло желание как-то минимально подготовиться к проникновению, к тому же, сама идея всполошила всех внутренних чертей. Была абсолютная уверенность, что такая подготовка будет в полной мере оценена и Арсением тоже. И, судя по хрипотце в его голосе, вдруг появившейся во время последнего вопроса, нужный эффект достигнут. Они в целом обсуждали использование игрушек и оба отметили, что для того, чтобы добиться некоторого уровня возбуждения пробка очень даже подходит. Можно для усиления и с вибрацией что-то подобрать, но Антон пока остановился на обычной, без дополнительных функций, еще и косо посмотрел на все эти вариации с огромными «бриллиантами» в основании, фыркнув, что это звенящая пошлость (но с зеленым камушком ему понравилась одна. Но он никому об этом не расскажет). А сейчас ему очень даже интересно, будет ли каким-то образом Арсений играться с этой черной пробкой. И ответ на этот вопрос появляется сразу же: Антон чувствует, как подушечка пальца аккуратно обводит нежную кожу около основания пробки, невесомо ее касаясь, и силикон медленным движением покидает его тело. А затем следует сдавленный стон. И это чертовски приятно и вполне ожидаемо, потому что внутри него сейчас смазка, имитирующая сперму – довольно вязкая, молочного оттенка, и которая начинает вытекать. Его ягодицы касаются губы, мокро целуя, и сам Арсений шумно выдыхает, утыкаясь в кожу лбом и носом, вызывая новую порцию мурашек по всему телу от резкого потока теплого воздуха.       – Говори, пожалуйста, если будет неприятно, – просит серьезно, пока ведет горячими ладонями по бедрам, слегка массируя мышцы.       И позже Антону кажется, что руки Арсения оказываются буквально везде и сразу: он касается, сжимает, гладит, расслабляет. Выцеловывает каждый миллиметр спины, доступный в его положении сзади. Сначала все равно проверяет самостоятельную растяжку пальцами, уже используя другую смазку, вводя преступно медленно и прокручивая. Наслаждается самим процессом, судя по комментариям и его поплывшему голосу. Затем шуршит упаковкой презерватива, и в этот момент у Антона перехватывает дыхание, потому что он думает: «Вот сейчас это и случится!», очень сильно он сейчас находится в предвкушении (и даже не с момента, как они встретились сегодня, а уже порядка нескольких дней), поэтому концентрируется на своих эмоциях, понимает, что колени начинает потряхивать и они немного разъезжаются в стороны. Арсению он доверяет, не допускает даже крохотной мысли, что тот может сделать что-то плохо, больно или в целом не так. И оказывается совершенно прав. Постепенно его заполняет чужой твердый член, это происходит настолько плавно, что отсутствует какой-либо дискомфорт. Арсений постоянно его целует, задерживаясь на выпирающих позвонках. Прижимает ближе к себе за тазовые косточки. Касается губами шеи сзади и шепчет какой Антон молодец, все же уточняет не больно ли ему. Двигается аккуратно внутри, потихоньку наращивая скорость.       – Может быть, хочешь выпрямиться? Или останешься так? – чуть сбавив темп, уточняет Арсений низким хриплым голосом.       Но Антон и так из последних сил держится на согнутых ногах, руки он давно выпрямил перед собой, уткнув их в смятую подушку, так и не найдя другого какого-то для них положения. А подняться он явно сейчас не сможет, даже не смотря на поддержку сильных рук. Поэтому отрицательно пыхтит и виляет тазом, чтобы намекнуть на продолжение. Потому что финал уже ощущается где-то близко, возбуждение достигло своего пика, но, вероятно, это и почувствовал сам Арсений, поэтому дал им небольшую передышку, чтобы растянуть момент удовольствия. Но вот он снова входит полностью, слышатся громкие шлепки тел и сбитое дыхание вперемешку с приглушенными стонами обоих.       И так они и пришли к тому, что теперь занимаются своим «дружеским сексом» по своим желаниям, периодически ловя момент и отдаваясь своим нескрываемым желаниям. Постепенно близость между ними становится привычным и правильным действием. Но это все происходит исключительно в те моменты, когда они наедине. Если они с Арсом находятся в компании, то ведут себя совершенно как ни в чем не бывало, они же все еще и друзья в том числе. Но этот вопрос они даже и не обсуждали заранее, потому что он будто бы и так понятен и естественен. Ведь было бы странно для их друзей и коллег, если бы они ни с того ни с сего оторвались от своих рабочих обязанностей, например, и понеслись навстречу друг другу, чтобы страстно засосаться или утащить за руку в укромное место, откуда бы доносились вполне очевидные звуки их яркого несдержанного интима. На самом деле, Антону периодически, конечно, так бы сделать и хотелось, но он взрослый и все прекрасно понимает.

***

      Они с Арсением не виделись уже почти две недели, и Антон кошмарно, просто до невозможности соскучился, уже не может дождаться, когда они наконец-то встретятся, обнимутся, поговорят. Да просто Арс будет маячить своей темной макушкой обязательно где-то рядом в зоне видимости и сшибать, как обычно, неуемной энергией, заряжая все и всех вокруг на максимум. Улыбка предвкушения от этих мыслей сама по себе расползается по лицу. Вообще, они все это время созванивались периодически и постоянно переписывались, даже было несколько раз, когда позволяли себе обменяться достаточно откровенными фото, потому что совпадало игривое настроение. Эти исключительно охуенные нюдсы Арсения Антон, совершенно не задумываясь, бережно сохранил себе в особую папочку к другим подобным, время от времени пересматривая и неизменно возбуждаясь. Но все равно этого мало, очень мало.       Примчав на всех парах в офис, так как несколько завис в бесконечных пробках, Антон летит по коридору, уже мысленно открывая дверь. Быстро стягивает с себя объемную куртку, буквально кидая ее в кучу с остальной верхней одеждой ребят и быстрым шагом заходит в кабинет. Сердце стучит так быстро, собираясь покинуть грудь и с энтузиазмом прыгнуть в руки одному конкретному человеку. Арсений обнаруживается стоящим перед черным диваном, что-то рассказывая, руками еще активно жестикулирует. Быстрее обниматься – единственное, что громко орет сиреной в голове у Антона, заглушая другие мысли, а потом уже вообще все остальное. Он в два шага оказывается рядом и прижимается близко, пытаясь врасти всем телом, утыкается носом в волнистые волосы, которые приятно так пахнут самим Арсом, немного его парфюмом и шампунем. Чувствует на спине теплые ладони и такие сейчас нужные ответные объятия. Окружающее пространство постепенно начинает обретать краски, звуки и какую-то значимость.       В мире Антона все это (такие крепкие объятия, отсутствие вообще какого-либо личного пространства) абсолютно нормально для них двоих. А в данный момент у него на остатках соплей держится душевное равновесие, тем самым отключая функцию рационального мышления, и он ничего и никого вообще не замечает. Ему жизненно необходимо утолить тактильную и эмоциональную потребность в одном конкретном человеке. Именно здесь и сейчас. Шастун немного отстраняется и заглядывает в голубые глаза, совершенно счастливо улыбается, не скрывая чувства безмерной радости от их долгожданной встречи. Наклоняется, чтобы оставить на губах нежный поцелуй.       – Привет, кис, – говорит в эти самые губы, влажные и такие мягкие, а одна рука по-собственнически ложится чуть ниже поясницы, притягивая еще ближе и не давая возможности отодвинуться даже на миллиметр. – Так соскучился по тебе, – ведет ласково носом вверх по скуле, утыкаясь в конце своего путешествия в висок, довольно выдыхая все накопившиеся эмоции.       Вот теперь все на своих местах. Теперь можно поработать и обратить внимание на остальных присутствующих людей в офисе. Сегодня у них планируется длинный и плодотворный день со множеством задач.       На перерыве Антон летящей походкой оказывается рядом снова, словно его внутренним магнитом притягивает к Арсу, бережно обнимает того со спины и говорит ему в макушку, касаясь губами:       – После работы домой? – подразумевая, что поедут они сразу к нему. Он бы мог его просто украсть, утащив на плече, и спрятать на все выходные у себя в квартире, но Антон – человек цивилизованный, поэтому сначала спрашивает. Но подобные животные мысли все же имеются.       – Такой ты сегодня тактильный, Антох, – проговаривает с выдохом перед собой Арсений, почти что мурча, и укладывает свои ладони поверх его, несильно сжимая пальцы. – Да, поедем.       Оказавшись в квартире у Шастуна, они на автомате, словно проделывают эти действия каждый день уже много лет, спокойно раздеваются, моют руки, переодеваются в домашнее, заказывают доставку вкусной еды на ужин. Дурачатся и хихикают на кухне, пока греется чайник. Поудобнее устраиваются на диване, перед этим несерьезно поспорив на тему того, что они будут сейчас смотреть, но в итоге останавливаются на каком-то мультике про драконов, хотя изначально выбор был между очередным артхаусом и старым боевиком. Антон наполняется этими всеми эмоциями и настроениями, внутри возникает устойчивое чувство, что именно так он и должен проводить свои свободные вечера – с таким домашним и уютным Арсением под боком, который сейчас шумно копошится, чтобы комфортнее расположиться у него рядом с плечом, а впоследствии и щекой на нем, щекоча открытую шею своими отросшими волосами.       После душа по плану следует полноценный сон, потому что сегодня для этого имеются все возможности и грех ими не воспользоваться. Антон уже несколько долгих минут стоит над разобранной кроватью в размышлениях – нужно ли уже заменить одеяло на более теплое, а то сегодня ночью был какой-то нереальный минус, и он проснулся от того, что сильно замерз. Или это потому, что он спал один? Но мысль не успевает развиться до очевидно всем (именно Антону) понятной, так как сзади к нему прижимается горячее тело, оплетая торс руками, теплые губы целуют шею сзади, вызывая счастливые и до бесконечности приятные мурашки, стекающие по позвоночнику вниз. Все ненужные теперь мысли про холод и смену одеяла улетучиваются сразу же. Антон оборачивается, чтобы с удовольствием погрузиться в долгий ласковый поцелуй и утащить такого невозможно ласкового Арсения в постель.       Сегодня и сейчас каждая клеточка тела отчаянно требует постоянного и непрерывного контакта, мягких прикосновений. Отчаянно необходимо провести эти минуты вдвоем, очень-очень близко и как можно дольше. Хочется ласкаться до бесконечности, чувствовать полностью, дышать только им одним. И Антон себе в этом желании совершенно не противостоит: целует припухшие губы, касается теплой кожи кончиками покалывающих пальцев, ощущая под подушечками многочисленные мурашки. Прижимается теснее, словно укрывает всем телом от того самого холода вместо большого одеяла.       – Хочу тебя сегодня вот так. Можно? – проговаривает прямо в губы.       Обхватывает ноги Арсения под коленями, чтобы поднять их выше, бережно уложив себе на плечи, показав, как именно хочется. Каждый раз поражается его великолепной растяжке. В аналогичной позе, но, когда снизу он сам – так они не делают, у Антона совершенно ничего не гнется подобным образом для таких смелых манипуляций.       – Тебе все можно, – отвечает едва слышно Арс, прикрывая в явном наслаждении всей ситуацией глаза.       Растягивает его Антон медленно, вводя пальцы постепенно, увеличивая их количество. Когда уже хочет встать за презервативом, то Арсений его останавливает, доверительно шепчет, что им можно и так, без него. Такой он сейчас разомлевший и возбужденный. А еще очень мягкий и тактильный. Смотрит так невозможно открыто, касается ладонью щеки, притягивая к себе за очередным до одури чувственным поцелуем. Как тут откажешь? Оторваться от него абсолютно не получается, даже миллиметр пространства между ними будет казаться катастрофой. Антон входит плавно, ловит каждой клеточкой ответную реакцию разнеженного под ним тела. Накрывает собой Арсения полностью, он сейчас буквально сложен пополам, но никакого дискомфорта точно не ощущает, они уже это обсуждали много раз. Почти что не выходит на каждом новом движении, скользя тягуче внутри, надавливая на податливый вход, будто хочет слиться навсегда в одно целое. Целует мокро везде, где дотянется, облизывает шею и челюсть, переплетает их пальцы, укладывая руки сверху на подушку за головой. Наслаждается шумным сбитым дыханием и сладкими стонами удовольствия, хотя и сам не далеко ушел со своими искренними звуками. Потому что очень и очень хорошо.       Арсений не выпускает из себя и после обоюдного оргазма, крепко обнимая всеми конечностями, вжимаясь полностью и так замирая на несколько сладостных секунд. Антон позже все-таки укладывает еще слегка подрагивающие ноги Арса на кровать, бережно разминая пальцами мышцы бедер, поглаживая горячую и еще чуть влажную кожу. Целует благодарно приоткрытые губы, касаясь языком, но не углубляя, просто транслируя всю переполняющую его сейчас нежность. Водит носом по скуле, аккуратно убирает пальцами со лба взмокшую длинную челку. Шепчет на ухо то важное, что копилось внутри долгие дни, пока у них не было возможности встретиться.       – Хороший мой. Я так скучал, невероятно просто. Останься со мной…       Просит искренне, ему категорически не хочется расставаться. Не представляет, как уснет один или же проснется в холодной постели. Даже в мыслях это звучит как что-то ненормальное и неестественное. Вообще противозаконное. У них же впереди один полноценный выходной, и Антону кажется абсолютно правильным провести его вместе, если у Арса не запланированы какие-то важные личные дела. Но он об этом, по крайней мере, не сообщал заранее, когда они недавно вечером обсуждали их ближайшие планы. И очень хочется надеяться, что не произойдет ничего экстренного, когда нужно будет подрываться и ехать по рабочим делам, ведь такое иногда тоже случается у них всех.       Арсений смотрит в ответ блестящими в мягком свете ночника глазами, моргает часто-часто, не отводя взгляд. Соглашается, конечно, говоря одними губами: «Останусь».       Как и всегда, Арсений засыпает быстрее, потому что он и встал сегодня раньше и из них двоих как раз Антон обычно полночи еще колобродит, делая какие-то мнимо важные дела, размышляя о чем-то под аккомпанемент сигаретного дыма или просто бесцельно играя в очередную мобильную игру. Он привык к такому распорядку уже за несколько лет и чувствует себя так вполне комфортно. Но сегодня, именно сейчас, как-то все – пространство, воздух, мысли – ощущается по-другому. Тело испытывает постепенно нарастающее волнение. Антон несколько минут назад на кухне выпил водички и покурил электронку, и его что-то настойчиво потянуло вернуться обратно в спальню именно в эту секунду. Словно к ребрам подцепили невидимый трос и запустили большой красной кнопкой движение механизма, наматывающего на себя прочный стальной канат. Противостоять этому чувству было совершенно невозможно, внутри четко сформировалась мысль, что будет правильным незамедлительно оказаться в эту секунду в спальне.       Переступив тихо порог, он замирает, смотря на мирно спящего Арсения, который обнял его подушку, видимо, не нашарив ранее руками самого Антона в кровати. А он так обычно и делает, когда они ночуют вместе.       И в следующее мгновение все перед глазами начинает быстро плыть. В ушах появляется громкий шум, будто что-то то ли трескается, то ли обсыпается. И его сознание наконец-то озаряется ярким лучом света, пробивающимся из самого сердца. Словно до этого момента Антон в своей голове укрылся в одной темной, но очень уютной комнатке, где в специальном чемоданчике бережно хранил свои самые сокровенные мысли и чувства. И они ждали своего часа: когда их аккуратно достанут, смахнут пыль и гордо выставят на самую видную первую полочку, чтобы все-все-все теперь видели и знали.

***

      Твердо стоять на ногах становится физически невозможно. Он свое тело абсолютно не чувствует, словно из него вытянули скелет, оставив лишь бесполезную оболочку. Антон бесформенной массой медленно стекает по стеночке, но упорно продолжает пялиться в сторону кровати. Сердце в груди ускоряет с каждой секундой свой ритм. Шастун совершенно не видит того, что находится в этот момент перед ним, хотя знает точно, что там. На глазах плотная завеса, которая все перекрыла в реальности и активно демонстрирует отрывки его воспоминаний за последние несколько лет, словно кто-то сейчас намеренно перемотал пленку с записью самого личного и сокровенного в самое начало.       Возникающие в сознании первые вопросы кажутся вполне логичными. Почему Антон вообще изначально решил обратиться тогда именно к Арсению со своим открытием относительно ориентации? Почему вдруг тот так просто согласился на первый поцелуй, пусть и максимально невинный, обычное касание губами? Ведь именно с этого момента все и началось у них. А, быть может, все началось сильно раньше? Антон вспоминает их с Арсом общение до того поцелуя в баре. Они же с самого начала как-то так совершенно удачно сошлись как в профессиональном плане, так и в личном общении вне камер и сцены. Всегда было, о чем поговорить, посмеяться, обсудить. Всегда было до невозможного уютно и комфортно рядом, интересно, и провести бок о бок, казалось, можно целую вечность.       И если отталкиваться от стремления Антона узнать на примере взаимодействия с близким человеком – какими могут быть отношения со своим полом, то по итогу и не сказать, что за все прошедшее время появился в окружении парень или мужчина, с которым бы захотелось чего-то большего в личном плане. Просто интересно пообщаться, посмеяться – да, пофлиртовать – тоже да, это приятно, это цепляет. Но Антон сейчас понимает, что у него даже и активного желания поцеловаться с кем-то так не возникло, кроме одного конкретного человека, которого хотелось целовать примерно всегда. Его к Арсу красными плотными нитями тянуло и тянет постоянно. Словно это его состояние как какая-то личная константа. Хочется прилипнуть и остаться так рядом насовсем. Словно Арсений – какой-то уникальный и неизменный центр для него во всем этом мире, потому что с ним можно все и хочется все. И они давно и прочно друг с другом связаны.       Но самый главный вопрос все-таки в другом. А как они вообще так свободно и спокойно, да еще и с ебейшим пониманием, пришли к тому, чтобы заниматься сексом? С оговоркой «по дружбе», ну да. Постоянно все проговаривали, открывались с неожиданной стороны, выдавая свои желания и предпочтения, порой очень неожиданные и по первости несколько смущающие. Антон во всем этом чувствовал себя часто неловко, потому что все было новым, неизведанным, но Арсений никогда за все время не позволил чего-то сверх или чересчур, всегда спрашивал все ли в порядке и уточнял чего хочет сам Антон, чаще подстраиваясь под него, не ощущая какого-то внутреннего конфликта. Чувствовалась тогда, да и чувствуется сейчас нескончаемая поддержка в каждом аспекте.       Еще никак нельзя не отметить, и это тоже важно, что объективно Арсений красивый и Антона очень сильно привлекает физически в том числе. И он красивый всегда, но особенно, когда сидит на диване дома с растрепавшейся челкой, в растянутой обычной серой футболке и мягких спортивных штанах, весь такой до невозможности уютный и свой. Хочется заграбастать его в объятия и слушать до бесконечности его увлекательные рассказы или вместо этого просто что-то вместе смотреть или делать, да даже молчать можно. Все что угодно, но главное с ним, рядышком. Он своим лишь одним присутствием в жизни Антона дарит ему тот самый необходимый душевный покой. Разглаживает одним мягким касанием вздыбленные нервы, отбрасывает тревожные мысли, перестраивает в правильном ключе какие-то неверные установки, которые изначально действовали негативно, но казались правильными, поддерживает в любой фигне, даже самой ебанутой, и громко заливисто смеется, не стесняясь себя.       Да, а что сам Арсений-то? Что он все это время к Антону и с Антоном ощущал? Пусть они не проговаривали это вслух, но на самом деле это и так было на поверхности всегда. Почему-то только сейчас открывается еще одна совсем не потайная дверь, словно абсолютная истина. Арс очень трепетно же всегда реагировал на любые прикосновения к себе. Вот Антон его целует в номере того самого отеля, не думая ни о чем, кроме своих ощущений, а сейчас перед глазами четкая картина, будто восстановленное воспоминание: как ресницы у Арсения дрожат, и он сам словно не дышит в этот момент. Он отвечает аккуратно, как будто даже несмело, давая Антону самому возможность делать именно то, что ему сейчас хочется – изучать, ведь сам же попросил, а он и позволил, в ожидании и смятении прикрыв глаза. Кадры пленки с воспоминаниями меняются и вот они уже мокро и глубоко целуются на диване в офисе, словно дорвались до необходимого как кислород близкого контакта, и Арсений под ним такой расплавленный, мягкий и в тоже время активный: выгибается, трогает везде руками, прижимает доверительно за лопатки ближе к своей груди, в которой сердце стучит очень быстро, выбираясь через ребра наружу, и дыхание уже напрочь сбилось, но он не собирается отстраняться даже на миллиметр. Потому что существует только этот миг.       А уж их секс: тут сложно подобрать правильные слова, которые бы смогли целиком и полностью отразить всю суть. Было за все время по-разному, но одно неизменно – видно, как с ним Арсений отпускает себя, именно в момент единения он по-настоящему прекрасен. Антон это разглядел практически сразу, и это открытие в нем очень позитивно отозвалось и прочно зафиксировалось в сознании. Арс очень отзывчивый, чувственный и страстный. Тело говорит многое, искренние эмоции отражаются на лице и в блестящих ярких глазах. И всегда он все детали уточнит и спросит, чтобы Антону было тоже комфортно, чтобы он не смущался, как это было сначала, наблюдая за происходящим или принимая непосредственное участие. Арсений всегда умело показывает, что и так – потрясающе, горячо, по-настоящему, свободно, ласково – тоже можно. Шепчет на ухо что-то одновременно возбуждающее, заставляющее густо краснеть, и что-то до безумия нежное, пронизывающее до самой мягкой оболочки души. Поэтому с ним и Антон каждый раз отпускает себя полностью, доверяет безгранично свое тело и себя. И это с ними точно навсегда.       И если по началу у них занятие сексом было больше механическим процессом, с иногда затянутым обсуждением что, куда и как, потому что в первую очередь, они изучали тела друг друга, предпочтения, эрогенные зоны, просто разговаривали и многое разбирали подробно на эту тему. То постепенно, со временем это все перетекло в тот самый процесс, когда просто знаешь, чувствуешь, а поэтому и делаешь. Касаешься, сжимаешь, хватаешь, обнимаешь, целуешь, кусаешь, трогаешь, вдыхаешь. Наслаждаешься. И все это – потому что хочется именно так, а человеку рядом с тобой это по-настоящему нравится: он готов вечность плавиться в твоих руках, он ослепительно ярко отзывается на каждое прикосновение к себе, поцелуи, прикрывает в своем неподдельном удовольствии глаза, а ресницы его трепетно дрожат, он притягивает ближе, вжимается откровеннее, не выпускает из сильных рук.       Отодвинув немного в сторону сладкие воспоминания об их близости, Антон только сейчас, прямо-таки внезапно, но совершенно четко понимает, что периодически же Арсения ревновал. Потому что он в принципе сам по себе ревнивый до жопы собственник. Конечно, это чувство возникало не ко всему, что движется (себя-то хоть сейчас не обманывай, Шастун!), но факт такой точно имеется. Но только до этого Антон совершенно не так идентифицировал это чувство, вернее, он просто злился или не понимал, почему выбирают не его для личного времяпрепровождения, но не стремился уточнить почему, например, Арсений так воодушевленно сейчас общался с явно каким-то мужчиной по телефону и проникновенно обещал сразу же набрать, как приедет в Питер. И, вообще: «Для тебя я всегда свободен, ты же знаешь» довольно сладким голосом. Если это был не флирт, то, тогда, что?! И ведь тогда Арс максимально быстро усвистел на Ленинградский вокзал, даже не попрощался толком ни с кем. Но, возможно, это Антон преувеличивает и драматизирует. Или те многочисленные случаи на различных съемках на стороне или мероприятиях, когда все словно попадают под влияние каких-то особенных чар обольстительного Арсения Попова и буквально от него не отлипают, заглядывая внимательно в рот и делая бесконечное множество комплиментов, растекаясь лужей. Антон в такие моменты постоянно был чем-то сильно недоволен, словно внутри вместо нервов натягивалась ржавая колючая проволока, не мог нормально сконцентрироваться на обстановке или собеседнике, постоянно ища глазами другого человека или превращаясь в одно большое ухо, чтобы услышать очередные чужие воздыхания в адрес Арса.       И ведь получается, что дело же не только в сексе и ревности. А абсолютно в каждом их с Арсом взаимодействии и тех различных по спектру эмоциях, что их сопровождают. И в доказательство правильности этой мысли, Антон вспоминает еще один эпизод, не единичный, но очень ярко отражающий суть. В какой-то момент жизни, находясь в очередном рабочем дне, он понимает, что заболевает, потому что заложенные нос и горло не предвещают ничего хорошего на ближайшее время. Обычно он все эти простуды на ногах спокойно переносит, закидываясь всеми подручными и проверенными средствами. Но что-то идет не по стандартному сценарию ОРВИ – Антона прям накрывает, поэтому он остается хотя бы на пару дней дома отлежаться, естественно предварительно согласовав текущий, как его нос, график. И он прекрасно помнит, как внезапно к нему приехал домой Арс, хотя не должен был даже быть в тот период в Москве. Прям с порога строго отчитал, что Антон дома, заболевший, даже без носков ходит (и не слушал заверения, что ему и так нормально и вообще ему жарко жутко). Вручил пакетик с продуктами, потом критично осмотрел больного и не шелохнувшегося Антона, забрал пакетик обратно и пошел хозяйничать на кухню. Заставил слопать горячий бульон, проконтролировал прием лекарств и уложил спать. На удивление даже сопротивляться этой заботе не хотелось, но, может, и сил действительно не было. И сон к нему тогда вообще не шел, было как-то необоснованно тревожно и неуютно. Тогда Антон попросил Арса просто полежать рядом с ним немного, так как ему казалось, что станет спокойнее и получится в итоге уснуть. Спустя некоторое время он проснулся, потому что захотелось в туалет, и обнаружил, что Арсений к нему крепко прижимается во сне, накрывшись пледом.       Еще много подобных отрывков всплывают хаотично в памяти, освещая всего лишь одну единственную истину. Которая всегда была на поверхности.       И теперь все становится абсолютно понятно. И даже смешно в какой-то степени, что все оказалось настолько просто, когда точно знаешь, откуда эти эмоции, по полной наполняющие его сознание, берут свое начало.       Возвращаясь мыслями в сегодняшнее утро, Антон понимает, что его поведение в офисе совершенно нельзя назвать корректным. Потому что он позволил себе намного больше разрешенного рамками, буквально вылетел за них в своем несдержанном порыве. Но Арсений на поцелуй ему ответил, не отстранился испуганно из объятий, даже не стал напряженным в тот момент, хотя все-таки был несколько смущен таким откровенным перед всеми присутствующими приветствием. Это Антон только сейчас догоняет. А когда Шастун уже от него отлип и поздоровался с Димой и Сережей, то не обратил тогда никакого внимания на их по-настоящему охуевшие выражения лиц. Скорее это было от увиденного перформанса прямо с первого ряда, так как никто такого от них не ожидал. И только сейчас всплывает в памяти услышанное уже спиной сквозь шаги, потому что Антон пошел к Стасу за уточняющими деталями по сегодняшнему дню. И это было обращение Сереги непосредственно к самому Арсу: «А вы теперь вместе с Шастом, что ли?!». Надо бы объясниться обязательно перед пацанами.       Но, прежде всего, необходимо объясниться перед самим собой.       Вместе.       Слово, которое Антон никогда прежде не применял по определению к ним в контексте «пары», потому что крутился все это время вокруг другого определения их отношениям. Но сейчас язык не поворачивается произнести это даже шепотом в голове. Нет, это неправильно, это не про них с Арсением совершено. Они же действительно вместе, вот прям самая настоящая семейная пара: делят на двоих быт, гардероб, привычки, людей, работу, увлечения. Да вообще все, что их окружает, вне зависимости от того, где они физически сейчас находятся. И именно ИХ. У них с ежиком все общее. И чувства – явно сильные и взаимные – тоже. Вот только об этом они ни разу и не говорили, о том, что на самом деле явно давно уже друг к другу испытывают.       И вот теперь огромный пазл полностью сложился и активно заиграл новыми красками, вернее, стал в разы насыщеннее. И теперь можно идти укладываться спать, только перед этим сделав одно сейчас безумно важное и безотлагательное дело.       Антон аккуратно поднимается на ватные все еще ноги, боясь опасно пошатнуться и свалиться обратно на пол, тихонечко подходит к краю кровати и заползает под объемное одеяло, придвигаясь ближе к мирно сопящему горячему телу.       – Арс? – зовет на пробу шепотом.       – Мм? – сонно тянет Арсений, переворачиваясь на другой бок и сминая машинально пальцами под собой светлую ткань пододеяльника. Глаза даже не силится открыть.       – Я люблю тебя, – произносит Антон негромко в мягкой тишине комнаты, смакуя на языке эти важные слова и прислушиваясь к себе.       Но все точно правильно. Правильно! Ему до этого момента казалось, что если он не выпустит из себя это значимое для них обоих признание, активно рвущееся тараном сквозь грудную клетку, то просто не сможет больше нормально никогда дышать.       – Я тебя тоже, очень, – бубнит в подушку Арсений еле слышно.       Антон счастливо выдыхает и глупо улыбается. Конечно же они завтра утром об этом поговорят, он еще раз (много-много раз!!!) скажет свое самое главное признание самому необходимому и важному человеку, только уже глядя в его невероятные глаза. И совершенно точно получит ответное признание в чувствах, осознанное, уже не сонное.       И все у них будет… просто будет.       А сейчас он с особой нежностью убирает пальцами темную отросшую челку, закрывающую лоб и лезущую в глаза, целует осторожно в кончик носа-кнопки и укладывается рядышком под теплым одеялом спать.