Yesteryear

      Только когда викинги вытащили последнюю бочку из хранилища в недрах своего судна, корабль опустел. Капитанша была единственной, кто стоял у деревянных сходней, соединявших причал с драккаром. Время от времени она подозрительно поглядывала на Уёна, словно думая, что он сбежит.       Сандульв вернулся на корабль после того, как остальные могучие викинги воссоединились со своими семьями. Их громкие голоса доносились до хижин, где мужчины возвращались к теплу домашнего очага и давали отдых озябшим костям после долгого путешествия. Единственными, кто остался стоять на берегу, были женщина и собака рядом с ней. Серый мех животного контрастировал и сливался с заснеженным полем одновременно.       Когда Сандульв опустился на колени перед Уёном, историк нервно переводил взгляд то на него, то на женщину-капитана. Он не знал, какая судьба его ждёт, не знал, на сколько дней они оставят его в покое, прежде чем отдадут честь быть принесённым в жертву своему богу. И всё же таинственный незнакомец, появившийся перед путешественником спустя несколько столетий, казался не таким опасным. Поскольку они оба бросали вызов самому течению времени, Уён решил полностью довериться этому человеку и выслушать его объяснения того, почему они встретились вновь.       Сандульв был заметно напряжён и насторожен, но, когда они встретились взглядами, в его глазах читалось любопытство. Уён верил, что викинг не сделает с ним ничего плохого, особенно когда тот протянул к нему руки.       — Можно?       Учёный уже собирался отказаться, но вспомнил об отводившейся ему роли. Он был болезненным молодым парнем, незнакомым, да ещё и без ботинок, подходящих для пути по снегу.       Уён попытался подняться на шаткие колени, наклоняясь к викингу, и, прежде чем он успел бы упасть, Сандульв подхватил его на руки. Он поднял путешественника вместе с одеялом и на мгновение задержался, позволяя тому укрыть большую часть тела. Ледяной ветер трепал светлые пряди Уёна, и он вздрогнул, как только почувствовал холод на затылке. Несколько крошечных белых снежинок задержались в волосах Сандульва и сверкали на свету, как звёзды на ночном небе.       Он без проблем двинулся вперёд с Уёном на руках. После того, как они прошли мимо капитанши, смотревшей на них пристальным взглядом, Сандульв медленно спустился по шаткой доске. Хруст снега под его мягкими ботинками стал ещё одним напоминанием о том, что всё происходящее было реальностью. Разум путешественника словно блокировал большую часть информации после того, как он оказался в ледяном море. Он хотел сосредоточиться на решении загадки, которую хранили Сандульв, Сандалий и Суусандар, но в нынешних реалиях ему следовало бы больше переживать за свою жизнь.       Когда Уён, дрожа, завернулся в одеяло ещё плотнее, то всё ещё стучал зубами. Сандульв посчитал это знаком того, что ему нужно ускорить шаг. Как только они подошли к женщине, ожидавшей их на побережье, она присоединилась к ним. Уён с любопытством разглядывал её, пока они шли вместе. Её длинные волосы были светлыми и блестящими, словно золотые нити, ниспадавшие каскадом на ткань зелёного платья. Мех, укрывавший её плечи и бёдра, был ухожен и отливал разными оттенками бурого. Возможно, это был мех хорька.       С уголка её губ тянулся шрам, искривлявший рот, но это совсем не отнимало у неё красоты. Уён с восхищением наблюдал за ней, пока она шагала рядом с Сандульвом по снегу.       — Где вы нашли мальчишку?       Она пристально посмотрела на Уёна ярким взглядом. Тот крепко прижался к груди мужчины, который, как он мог предположить, был её мужем. То, насколько хорошо путешественник знал каждый изгиб тела викинга, теперь ощущалось странным. Как будто Сандульв и Сандалий всё же не были одним и тем же человеком.       — Он плескался с рыбами в море. Мы подняли его на борт, но он до сих пор не рассказал нам свою историю, — Сандульв посмотрел на Уёна с вопросом во взгляде. Под таким углом его челюсть и резко очерченные скулы казались острыми, как лезвие ножа.       Уён прокашлялся. Холод плохо сказывался на его организме.       — Я пришёл с запада. Ферма, на которой я жил с родными, сгорела дотла, поэтому я хотел найти новую деревню для жизни. По дороге меня унесло снежной лавиной, и я упал в океан, — ответил он.       Сандульв знал, что это было ложью, и вскоре он ещё расспросит Уёна, как тот узнал его через столько веков.       — Хильда уже решила, что он станет жертвой Одину, но сначала я хочу узнать о нём побольше. Я могу попросить тебя отвлечь вождя сегодня?       Взгляд, которым они обменялись, был взглядом пары, привыкшей помогать друг другу во всём. Женщина улыбнулась. Она опустила руку, взлохмачивая шерсть собаки, больше похожей на волка, игравшей со снегом по пути.       — Конечно. Они всё равно будут выпивать и праздновать. Не торопись, — в её тихом голосе звучала решимость. Уён молча восхищался ею, поглядывая на тяжёлый топор, который она носила на поясе.       Тропинка к хижине, в которой жили двое, была крутой и скользкой, но они быстро преодолели её. Мрачный сосновый лес нависал домом, что они называли своим.       Как только они ушли с пронизывающего холода, Уён наконец выдохнул. Небо снаружи уже потемнело, и снег, вероятно, ещё будет идти всю ночь. Внутри хижины было тепло. Сандульв усадил его на мягкий ковер перед открытым огнём, над которым стоял котел с едой. Пока Уён с облегчением протягивал руки к теплу, викинг избавлялся от оружия.       Женщина отошла на некоторое расстояние, чтобы собрать в корзину немного хлеба и тушёного мяса. Собака большую часть времени следовала за ней по пятам, но в один момент остановилась, чтобы понюхать волосы Уёна. Решив, что тощий парнишка, пришедший с ними, не стоит снимания, она поспешила прочь.       Когда Сандульв вернулся, на нём больше не было туники. Он оставил мокрую одежду сушиться на деревянной перекладине рядом с очагом. Кожаный ремень, удерживавший на плечах меховую накидку, перекрещивался на груди. Когда он повесил мокрую одежду Уёна рядом со своей, его спутница снова подошла к ним.       — Я заберу Беина с собой. Увидимся утром, — сказала она Сандульву. В её взгляде не было злобы, когда она скользнула им по съёжившемуся телу путешественника. Викинг благодарно кивнул и притянул её к себе за талию.       — Просто скажи им, что я захотел передохнуть и присмотреть за ним, — прошептал он ей в губы. Они нежно поцеловались, пока Уён смотрел на танцующее пламя. Он помнил, как ощущались те же самые губы, пьянящие и пылкие, на его коже.       — Хорошо. Спокойной ночи, — с этими словами она подозвала собаку к себе и вышла вместе с ней из хижины.       В ту секунду, когда в деревянной хижине остались только Сандульв и Уён, викинг перевёл дыхание. Он взял две деревянные миски со стола в углу и принёс их к котлу. Как только он зачерпнул немного тушёного мяса в обе тарелки, то осторожно протянул одну путешественнику. Одеяло соскользнуло с плеча, когда Уён потянулся за едой, но рядом с огнём было достаточно тепло, чтобы оставить его на бёдрах. Учёный был стройным, но по сравнению с викингом ощущал себя просто веточкой.       Некоторое время они просто сидели перед огнём и согревались. Уён и не заметил, насколько проголодался. Приключение, в ходе которого он чуть не утонул, отняло у него много сил, а тушёное мясо с картошкой помогло ему восстановиться. Он мечтательно вздохнул. Жена Сандульва была превосходной хозяйкой.       — У тебя есть дети? — спросил Уён, чтобы начать беседу. Он не знал, почему это было первым, что пришло ему в голову. Он не спрашивал Сандалия и Суусандара о таких вещах.       Сандульв поставил миску на колени и вытер рот тыльной стороной ладони.       — Я не могу иметь детей. Мы с Льёзе живём вдвоём с Беином.       — Оу… мне жаль, — смутившись, Уён посмотрел на еду. Выглядело всё далеко не так уж и аппетитно, но на вкус было хорошо.       — Не извиняйся. Давай лучше поговорим о том, что ты сказал ранее. О том, что знаешь меня.       То, насколько легко он сказал об этом, вернуло Уёну немного уверенности. Он сел прямее и рискнул взглянуть викингу в лицо. К этому моменту Сандульв уже смотрел на него в ответ, и танцующие языки пламени отражались в его глазах.       — Ты ведь знаешь места, которые я описал? Тогда, в Риме, у меня были чёрные волосы. А в Вавилоне твои волосы были примерно такими же длинными, как и сейчас, но прямее, и ты собирал их в хвост. Тогда ты носил красивые оранжевые вуали. Ты был наложником царя.       — Да, я помню, — с восхищением прошептал Сандульв, словно возвращался к давно затерянному запретному источнику воспоминаний.       Как только Уён заметил блеск в глазах напротив, то его голос смягчился ещё больше. Чувство уединения в хижине посреди зимней ночи, где рядом с ними мирно потрескивал огонь, создавало особенную атмосферу.       — Кто ты? Кто ты, если я нашёл тебя спустя столько времени?       С губ Сандульва сорвался нервный смешок. В пляшущем свете пламени викинг выглядел совсем не таким устрашающим.       — Думаю, ты мне не поверишь, если я расскажу.       Уён изогнул губы в ответной усмешке. Он доел мясо и отложил миску в сторону, опираясь на руки позади себя. Всё его внимание было направлено на Сандульва. Огонь продолжал согревать тело путешественника, пока под одеялом не стало слишком жарко.       — Хотя бы попробуй.       Викинг явно колебался, стоит ли ему говорить. Он переводил взгляд с глаз Уёна на его губы, а затем на огонь. Он на мгновение прикусил губу, прежде чем осторожно произнести слова, как будто был готов назвать всё шуткой, если вдруг настрой путешественника изменится.       — Я жил в то время, живу… уже много сотен лет. Я не умираю, как люди вокруг меня.       Тихий вздох едва не сорвался с губ Уёна, но он сдержался. Весь интерес и удивление, бурлящие в нём, было принято отложить на потом. Он медленно выпрямился.       — Значит... ты действительно тот самый человек, которого я встречал дважды?       Сандульв нерешительно кивнул.       — Я не помню всего, но… Да, думаю, что это так. Никогда не поверил бы, что встречу кого-то, как я.       Уён почувствовал, как от неприкрытой тоски в голосе викинга его сердце дрогнуло. Взгляд, устремлённый на путешественника, выражал уязвимость и открытость. И хотя Уёну хотелось запрыгать от радости и забросать человека перед собой горой вопросов, сначала на него ледяной волной обрушилось осознание происходящего.       Мужчина, сидящий перед ним, был бессмертен. Он обладал даром, о котором говорилось в мифах. Даром, формулу которого искало человечество.       Но этот же мужчина также был невероятно потерянным. Слёзы, блестевшие в его глазах, несли за собой годы одиночества. Растерянности, боли, страха. Он не был современным человеком, мечтающим о долгой жизни, а жил вдали от технологий и безопасности, переживал эпохи войн и перемен.       Этот человек видел больше, чем Уён мог себе представить. Дрожащей хваткой он вцепился в руки учёного.       — Я никогда… я не помню тебя, но я так благодарен. Потому что ко мне никто никогда не возвращался. Увидеть кого-то вновь после столь долгого времени… — его голос дрогнул.       Не зная, что делать, Уён сжал его пальцы в ответ. Он понятия не имел, как реагировать на эмоции, что были сокрыты в душе человека на протяжении столетий. Как он вообще должен реагировать на то, что так легко нашёл бессмертного?       — Я не… я не такой, как ты, — ответил Уён. Сандульв ссутулился, прижимая руки путешественника к себе, словно сокровище. — Я из другого мира, из будущего. Я путешествую во времени, но живу в 2087 году.       Сандульв выглядел растерянно, но не отстранился. Подушечки его пальцев были грубыми, но прикосновения были уже хорошо знакомы Уёну.       — А какой сейчас год?       — Восемьсот тридцать восьмой. В последний раз я видел тебя около тысячи лет назад, а моё рождение произойдёт более чем через тысячу лет спустя, — прошептал учёный. Его голос был слабым, словно горло перетянули верёвкой.       Судорожный вздох сорвался с губ Сандульва.       — Ох… Так долго. Значит, ты… существуешь только иногда.       — Да.       Между ними воцарилось молчание. Ни один не знал, с чего начать поток вопросов, возникший у обоих, поэтому они лишь держались за руки друг друга. Огонь рядом с ними размеренно потрескивал, выжигая поленья дотла.       Сандульв опустил глаза в пол. Он выглядел таким невероятно разбитым и подавленным, что у Уёна вновь неприятно сжалось сердце. Значит, именно таким был человек, скрывавшийся за маской царского наложника и весёлого римского господина.       Уён не заметил, как потянулся к другому мужчине, пока не коснулся его щеки рукой. Сандульв посмотрел на него снизу вверх. Его ресницы были мокрыми от слёз.       — Но сейчас я здесь, и я хочу выслушать всё, что ты готов рассказать. Как мне помочь тебе?       К тому времени, когда Сандульв потянулся, чтобы обнять Уёна за талию, тот уже практически сидел у него на коленях. Находясь так близко, учёный уложил руки на его широкие плечи, к которым его словно тянуло. И, похоже, Сандульв испытывал то же самое: казалось, будто он помнил тело Уёна, словно призрака прошлого. Викинг обхватил его талию.       — Ты можешь… помочь мне всё вспомнить? Мысли о прошлом... они очень драгоценны для меня. Драгоценны, как и ты.       Тепло мгновенно разлилось в груди Уёна. Он прильнул к Сандульву, вовлекая его в поцелуй, пытаясь вернуть все воспоминания, которые так трепетно хранил в своём сердце. Положив одну руку Уёну на затылок, а другую — на поясницу, он поцеловал его в ответ.       Его слёзы отдавались солью на языке Уёна.