Лунное проклятие

      После удара от Саске, Рокуйдаме недолго пролежал без сознания. Этого времени хватило, чтобы вколоть содержимое сохранившихся ампул. Очнувшись, ограниченный цепями, Шестой извивался и бился на месте, стремясь выбраться на свободу, пока не начал бредить и признаваться как сильно любит своих учеников, даже Саске. Как дорожит ими всеми, о том как до боли тоскует по Сакуре, и как сильно хочется откусить от неё кусочек, пока будет ее без устали еб… а на этом моменте Харуно заткнула сенсея, придавив тому подушкой лицо, и попросила раздобыть кляп, а то есть риск быть укушенными. Не так она хотела, чтоб товарищи узнали о её связи с учителем, точнее, вообще не хотела чтоб об этом узнали в принципе.       Наруто кричал в шоке, Саске лишь многозначительно хмыкнул — его догадки подтвердились. Под подушкой хрипели от нехватки воздуха. Что ж, могло быть и хуже. До вечера следующего дня, после поимки наставника, поочерёдно каждый из команды дежурил у постели пострадавшего, пока Сакура не пришла к выводу, что состояние больного стабилизировалось и в усиленном контроле больше нет нужды. Выпроводив товарищей из квартиры, заверяя, что кризис миновал, и теперь справится самостоятельно, Харуно обняла напоследок Узумаки и посоветовала ребятам отдохнуть, потому как ждёт их через день обратно, когда их Рокуйдаме будет полностью здоров.       Поздним вечером, зайдя проверить состояние пациента, куноичи была встречена спокойным взглядом серых глаз. Не было никаких метаний, рычания или иных проявлений неадекватности. Лекарство подействовало, вернув прежнего учителя.       — Сенсей, вы как себя чувствуете? — медик аккуратно подходя ближе, решила спросить, чтобы проследить за реакцией.       Закатив глаза, и всем видом намекнув на мешающий говорить фактор в виде тряпичной затычки во рту, Какаши выглядел абсолютно нормальным.       Захихикав от радости и нервного напряжения, ирьенин наклонилась, чтоб снять кляп. Развязав узел на седом затылке заторможено отметила нетипично горячее дыхание на щеке, а также жар от кожи выздоровевшего, и тут же была повалена на пол.       Устрашающей громадиной Хатаке нависал над подмятой его весом Сакурой, металлические путы звонко упали рядом на пол, порванные словно фольга.       — Я не договорил, — плотоядно улыбнулся Какаши, склоняясь к девичьим губам.       А тем временем, полная Луна воссияла над ночью Конохи в своём кровавом торжестве.