***
Было ли у Амена желание спастись? Бросить вызов и попытаться сбежать? Конечно же да. Однако, мужчина знал, что живым из дворца он не выбрался бы, но, зато погиб бы достойно. Но, сделать этого не решился из-за Эвы. Она бы физически не осилила все это, и не выдержала боли, от стражников, каждый из которых желал бы пронзить её острым кинжалом. Потому могучий Эпистат, с кандалами на руках покорно следовал за стражниками, и часто бросал короткий взгляд на Эвтиду. На вид спокойная девушка, дрожала внутри как осиновый лист. Она хоть и внушала себе, что желает смерти и не боится ее, однако, едва столкнувшись с ней лицом к лицу, поняла, что жаждет жить, но лишь вместе с Аменом. Как же мужчине хотелось сжать её ледяные руки, согреть их своим теплом и пообещать, что все будет хорошо… Погруженный в свои мысли Амен, не сразу заметил, как оказался на плахе, что располагалась в центре двора дворца. Все служащие: слуги, советники, стражники, наложницы, столпившись ждали крови. Было ли им жаль фараона? Конечно же нет. Люди лишь жаждали зрелища! Не бойся! Не бойся! — колыбелью в голове повторялись слова Амена, отчего Эвтида собравшись, наконец приняла свою участь… Главный стражник, что был свидетелем убийства встал также на плаху, и поднял руку вверх, тем самым призывая всех к тишине. — Прошлой ночью, наш повелитель был убит, — с «горечью» проговорил мужчина средних лет, — Виновники этой трагедии стоят перед вами. В этот момент соблюдающую тишину люди стали кричать и требовать расправы, отчего Эва вздрогнула. Однако, тут же взяла себя в руки. — Власть, как всем известно, передалась, — повысив голос, продолжил стражник, — Его единственному наследнику, который в силу возраста огласить приговор не сможет. Потому, приказ о начале казни даст главный советник покойного Фараона! На этих словах люди застыв, стали ожидать появления пожилого мужчины. Минута, две, пять… Никого не было. Начался гул, который не смог успокоить даже стражник. Перешёптывания, которые перешли в явный и недовольный возглас, исчезли в миг, когда на плаху поднялась красивая женщина, с длинными волосами, что были собраны в незамысловатую причёску. Рядом же с ней, на виду у всех стояли… Реймсс? Реммао? — удивилась Эвтида, которая не понимала, что происходит. — Думаю в представлении данная красавица не нуждается, — громогласно заявил Реммао, с лица которого не сходила ехидная улыбка. Не зная, что делать, подданые лишь молчали, не в силах даже осознать… Она жива? — крутилось в голове у каждого. Ничего не понимающая Эва, повернула голову и посмотрела на Амена, после чего, увидев довольную ухмылку у него на устах, поняла, что лишь ей неизвестно, кто эта красивая женщина. — Как вы знаете, — раздался довольно звонкий женский голос, — У нас с братом было много разногласий. Трон, что был по праву мой, Рамзес отобрал. И из Царицы, обратил меня в рабу. Благо мои верные люди, — указала она на Реймсса и Реммао, — Не оставили свою Госпожу в беде. И теперь, когда я на воле, Рамзес же отвечает за свои деяния перед Богами, я будучи законной наследницей забираю трон себе! Услышав это заявление, подданые тут же ахнув, стали переглядываться. Наложница же, сын которой должен был стать новым фараоном, вовсе впала в ярость. Она не понимала как такое допустили. Где был верховый советник, что должен был следить за пленницей, которую Рамзес почему — то оставил в живых. Наложница, которая все ещё свято верила, что верховный советник спасёт ситуацию, не знала, о том, что два черномага, поздней ночью, перед тем как освободить бывшую Царицу Египта, убили пожилого мужчину, тем самым устранив главного врага царицы. И теперь, никто не мог встать у неё на пути! — В качестве же своего первого указа, — ухмыльнувшись проговорила женщина, — Я дарую жизнь Эпистату и девушке, которую хотел обесчестить мой брат! Описать сейчас состояние Эвтиды было невозможно. Будто находясь в бреду, она наблюдала за тем, как стражники подойдя к ней, сняли кандалы, после чего поклонившись новой Владыке Египта, проделали тоже самое с Аменом. Находясь будто в бреду, Эва, не осознавала, что это реальность… Я буду жить! Буду жить! — трепетало сердце, пока на лице несчастной отражалось осознание. Подняв глаза полные слез на Реймсса, Эва одними губами прошептала: — Спасибо! На, что черномаг положив руку на грудь, склонил голову. Реймсс знал, что Эва не любила его, понимал, что будущего у них нет, однако, готов был сделать что угодно, лишь бы Эвтида была счастлива. Даже если не с ним… — Благодарю за Ваше милосердие, Госпожа! — голос Амена оторвал Эву от мыслей. Увидев, как Эпистат опустив голову благодарил царицу, Эва сделав робкий шаг, также поблагодарила красавицу за шанс! — Не стоит благодарностей, Эпистат, — улыбнувшись, ответила Царица, — Такой верный поданный, как Вы, не заслужил казни. Я желаю, чтобы Вы и впредь продолжали служить верой и правдой народу Египта. Слабо улыбнувшись, Амен заявил, что сочтёт за честь, служить ей и народу….***
Пять лет спустя Нервно расхаживая по довольно просторной комнате, Эва, нервы которой были на пределе вновь выглянула в окно, и едва увидев Эпистата, облегченно выдохнула. Затем, вновь надев маску недовольства встала возле двери и стала ожидать… — Кажется, нас поймали, — весело проговорил Амен, на шее которого, свесив ноги сидела белокурая красавица, с выразительными глазами цвета ночи. Едва услышав это, Эва, с трудом подавила в себе желание улыбнуться. Тяжело вздохнув она наконец произнесла. — Ты же обещал, не брать Сануру на ночные обходы! — Она попросила, — ответил Эпистат, спуская с шеи маленькую девочку, которая тут же подмигнув отцу, побежала к Эве и обняв её за ноги прошептала: — Не злись на папу! Я его заставила! От слов дочери, Эва невольно засмеялась, и тут же поняв, что потеряла боевой настрой, все же сдалась. Опустившись на корточки возле дочери, Эва, с лица которой более не сходила улыбка, произнесла: — В следующий раз, когда заставишь могучего Эпистата взять тебя с собой, прихвати и меня. Хорошо? Кивнув, девочка прижалась к Эве, затем поцеловав её в щеку, по велению матери отправилась спать, оставив родителей одних. Желая хотя бы Амену показать своё недовольство, Эвтида хотела было демонстративно отправиться к себе, да только Амен, резко схвативший её за руку, не позволил этого сделать. Прижав к себе супругу, он почти шёпотом произнёс: — Будешь и дальше делать вид, что злишься, или позволишь мужу после тяжёлого дня раствориться в любимой? — Не позволю, — с вызовом проговорила Эвтида, в глазах которой появились искры, — Однако, дозволю, чтобы любимый муж, хорошенько «извинился» за то, что нарушил мою просьбу! Прекрасно поняв, на что намекает Эвтида, Амен оскалился и не теряя времени впился в уста Эвы страстным поцелуем, от которого вихрь эмоций захлестнул их обоих. Потеряв грань между реальностью и сном, Амен и Эва, которым уже было все равно на то, что работники дома могли их застать в неловком положении, содрав с себя одежду растворились друг в друге. Эпистат, который каждый клеточкой своего тела жаждал Эвтиду, едва почувствовав, как сильно она намокла, усмехнулся и тут же вошел в неё, отчего Эва не выдержав, откинула голову назад и бессвязно простонала что — то. — Амен! — сорвалось с уст Эвтиды, когда Эпистат, прошёлся от шеи к груди, и с особым удовольствием сжал затвердевший от возбуждения сосок Эвы. Заткнув ей рот, очередным поцелуем, Амен, который больше не хотел себя сдерживать, стал активно двигаться, отчего девушка тут же стала страстно стонать прямо в губы Эпистата, чем сводила его с ума. Его непокорная Неферут. Как же он любил её! Обожал! Боготворил! И дорожил каждой минутой счастья, которую им даровала Царица…***
После отмены казни, Эпистат, что остался на должности, перестал карать черномагов, а ловил лишь подлинных негодяев и убийц. Реммао и Реймсс также продолжили службу во дворце, потому не раз сталкивались с Аменом, однако, более не боялись за свои жизни. Спустя месяц после отмены казни, Амен и Эва поженились, после чего, через некоторое время, у них родилась чудесная дочь, ради которой Амен был готов на все. Момент же, когда мужчина узнал о том, что станет отцом, до сих пор помнил и хранил в душе, как одно из самых ценных воспоминаний… Вернувшись после недельного отсутствия в свой, довольно просторный дом, где они с Эвой поселились сразу после свадьбы, Амен не нашёл супругу. Обойдя весь дом, Амен, в душе которого тут же поселился страх отправился в сад, и тут же обомлел, застав плачущую Эву и Ливия? «Как он здесь оказался?» — думал Амен, пока его ярость росла. Мужчина, что увидел слёзы любимой, не сразу понял, что это были слёзы радости… — Амен! — едва увидев Эпистата, радостно проговорила Эвтида, чем тут же запутала мужчину. — Я пожалуй, пойду, — улыбнувшись, проговорил Ливий, который слабо кивнув Амену, вышел, оставив Эпистата с Эвой одних. За долю секунды сократив расстояние между ними, Амен обеспокоено спросил: — Почему ты плачешь? В голове мужчины были сотни вопросов, однако задал он самый главный. И тут же получил на него ответ: — Я уже второй месяц чувствую себя плохо, — честно призналась Эва, от слов которой страх поселился в душе Эпистата, однако, не успел он произнести что — либо, как Эвтида продолжила, — Потому, я узнав у Реймсса, где Ливий, тут же написала ему, и попросила приехать. Сегодня утром он прибыл, осмотрел меня… — Ты больна? — с ужасом прошептал Эпистат, мир которого готов был рухнуть. — Не совсем, — слабо улыбнувшись проговорила она, и тут же взяв себя в руки добавила, — Я беременна! Сказать, что Амен опешил, это ничего не сказать. Потеряв дар речи, он с неверием смотрел на любимую, в глазах которой отражался целый мир. «Беременна» — эхом повторялась в голове фраза, от которой на глазах мужчины возникли слёзы. Что конечно же не укрылось от Эвы. — Амен! — умилившись, проговорила она, после чего обняла любимого, который все еще был не в себе. Честно? После того ужасного случая, Амен больше не наделялся на чудо, и корил себя, что своим ударом повредил органы любимой, однако, сейчас, находясь на седьмом небе от счастья, Эпистат с трудом осознавал, что станет отцом! — Я люблю тебя! — едва слышно прошептал Амен, продолжая сводить Эву с ума, от безумного наслаждения. Открыв было рот, Эва также хотела признаться в любви, однако, Эпистат, что вновь накрыл её губы своими, не дал этого сделать. Он знал, что Эва его любит, как и знал наверняка, что отныне и навеки все у них будет хорошо! Конец!