***
— Давно не видел тебя в столице, — усевшись на трон, заявил властитель Египта, — Какими судьбами? — Решил тебя проведать, — солгал Эпистат. Сказать по — правде, Амен и сам не знал, для чего он приехал сюда. Хотя, почему не знал? Скорее отрицал тот факт, что он бежал от своих мыслей и чувств. Боялся, что если задержится ещё немного подле Эвтиды, то, не выдержав отправится к ней и сделает вновь своей. В глубине души, Эпистат безумно скучал по девушке, однако, факт того, что она была олицетворением всего того, с чем он боролся, а именно — шезму, Амен не мог переступить через свои принципы, хоть безумно и любил Эву. Может в следующий жизни, Неферут? — с грустью думал Эпистат, представляя в голове образ прекрасной девушки. — Тебя что — то гложет? — спросил Рамзес, видя, печаль в глазах близкого друга. Мысленно «встряхнув» головой, и надев маску безразличия, Амен взглянул на фараона, после чего заверил, что с ним все хорошо. А затем, слабо улыбнувшись, добавил: — У тебя же, я вижу, настроение бьет через край. В чем же причина, Рамзес? Услышав вопрос Эпистата, властитель Египта надменно ухмыльнулся, едва представив в голове образ незнакомки из сада. Очаровательная обольстительница, что пленила его с первого взгляда, сегодня ночью должна была стать наконец Его! Поговорив обо всем с Реммао, фараон велел стражникам схватить девушку ночью и отвезти в западное крыло дворца, где обитали все его наложницы. Сделал это Рамзес, дабы в течении всего дня непокорную обучили всему. А именно: как следует с ним обращаться, как удовлетворить, о чем можно говорить, о чем же, стоит умалчивать, и прочее. — В девушке, — честно признался властитель Египта, предвкушая сладостную ночь, — Она невероятно красива, и что самое главное — непокорна, сегодня же, я обуздаю эту красавицу. Стремление Рамзеса, принудительным образом спать с девушками никогда не прельщало Амену. Он не понимал, почему при всей власти и любви множества девушек, фараон выбирал тех, кто этого не хотел? Амену было искренне жаль этих девушек, однако, сделать что — либо он не мог, ибо никогда бы в жизни не пошёл бы против фараона (пока, что…)***
Глубокая ночь. Западное крыло дворца. В одной из комнат наложниц. Стоя посреди помещения, Эва наблюдала за тем, как вокруг неё вертятся несколько немолодых женщин. Каждая из них по своему пыталась преобразить Эвтиду. Девушку вначале искупали, затем намазали множеством масел, сейчас же расчёсывали её длинные волосы, попутно крася выразительные глаза красавицы. На вид смирившаяся Эвтида, которая позволяла с собой все это вытворять, на деле тряслась как осиновый лист и постоянно бросала короткий взгляд на небольшой, но довольно острый нож, предназначенный для фруктов… Сказать по правде, первой мыслью красавицы, когда её насильно мужчины привели в это место, было покончить с собой, однако, Эва понимала, что за ней постоянно наблюдают, потому, даже если она пронзит свой живот, то её все равно вылечив отправят к фараону, потому Эва решила… — Почти все готово! — радостно проговорила пожилая дама, что украшала волосы Эвтиды, прекрасными лилиями. Тяжело вздохнув, Эва невольно провела взглядом по комнате и погрустнела увидев с какой ненавистью на неё смотрели большинство наложниц фараона. В их глазах читались зависть и ненависть, в глазах же Эвы… — Ты все запомнила? — обратилась к ней другая, довольно стройная дама, что массировала Эве ступни, — Заговаривать первой нельзя, смотреть в глаза тоже! Твоё дело… — Ублажать повелителя, — повторила заученную фразу Эвтида, которую ей со вчерашней ночи твердили. Когда мужчины насильно схватив её привели сюда, Эва первые несколько часов билась, кричала и требовала, чтобы её отпустили, затем, когда силы иссякли, девушка поняла, что нужно поступить иначе! Она понимала, что сбежать отсюда не получится, потому и решила поговорить с фараоном, донести ему, что она не подобна всем этим девушкам, и что не желает быть с ним. Девушка надеялась, что фараон поймёт ее, хотя, к чему это враньё? Раз Эва желала взять с собой нож, значит она была уверена, что мужчина захочет изнасиловать её. Ну уж нет. Она не позволит себя обесчестить. И надо будет, начнёт защищаться и проткнет ножом властелина. Ну, а потом, когда фараон будет ранен, Эва зная, что ей не помешают покончит с собой раз и навсегда!***
Когда все приготовления были завершены, Эву, которая действительно выглядела великолепно, взяв за руки насильно поволокли в сторону двери. — Стойте! — взмолилась она, — Можно, я хоть кусочек яблока поем? Весь день ничего не ела! Зная, что это все у девушки впервые, женщины отпустили руки несчастной и позволили ей подойти к столу с фруктами, чем и воспользовалась Эвтида. Сделав вид, что она ест, девушка незаметно спрятала небольшой нож в рукаве своего длинного, шелкового платья, цвета морской волны…***
С каждым пройденным шагом, Эва чувствовала как сердце стучит все быстрее, сознание же становится туманнее. Она справится! Обязательно! Наверное… Завернув за угол, перед глазами Эвтиды возник длинный коридор, который вёл прямо в покое властителя. Боги! Помогите мне! Как только слуги вместе с Эвой оказались подле дверей спальни фараона, они слабо постучались и тут же получив дозволение вошли. Несчастная Эвтида, была столь напугана, что даже не стала осматривать покои, потому и не заметила превосходную кровать с балдахином, мраморные колоны, золотые канделябры и… Едва увидев, как медленными шагами в комнату вошла строптивица, фараон усмехнулся. Как же она была хороша! Привлекательна! И притягательна! — Вышли все! — властно потребовал он, и тут же посмотрев на своих стражников, что стояли возле кровати, добавил, — Вас это тоже касается. Вон! Дважды повторять стражникам не пришлось, склонившись, они направились в сторону двери, и тут же услышали очередной приказ фараона. — Как пожелаете! — тихо произнёс главный стражник, которому властитель велел — не стоять перед дверьми спальни и не мешать ему тем самым. Знал бы фараон, что это была его роковая ошибка…***
Как только двери за слугами закрылись, фараон, что так долго и мучительно ждал весь день, не церемонясь подошёл к Эвтиде. Девушка же, что была словно не в себе, опустив голову вниз, тяжело дышала. Ей было нехорошо! Нужен воздух… Срочно! — Мне кажется Реммао, наговаривал на тебя, — мелодично проговорил фараон, после чего довольно грубо взяв Эву за подбородок вынудил посмотреть на себя, — Ты далеко не так строптива. Но, от этого не менее хороша! Реммао? — с горечью осознала Эва, понимая, что её предали, — Неужели и Реймсс был с ним заодно? И вся эта поездка была с целью услужиться перед фараоном, вручив меня как подарок? От внезапно нахлынувшего гнева, силы, которые были исчерпаны, вмиг возродились. Яростно взглянув на фараона, Эва, которой терять было уже нечего, ибо даже Реймсс, которому она безгранично верила, предал ее, резко убрала руку фараона со своего подбородка. — Не прикасайся ко мне! — сквозь зубы проговорила Эвтида, понимая, что разговор с властителем ни к чему не приведёт. Ибо глаза, что смотрели на неё с похотью и вожделением, уже говорили о том, что Рамзес «возьмёт» её любой ценой. — Решила показать характер? — засмеялся фараон, от смеха которого ярость Эвы лишь усилилась, — Полагаешь за твою дерзость я буду больше дарить тебе подарков? Он меня за жрицу любви считает? — оскорбилась Эва. — Мне от тебя ничего не нужно, — в наглую перейдя на «ты», заявила Эва, чем вызвала очередную усмешку у Рамзеса. Устав от бессмысленного разговора, фараон, который всем телом желал красавицу, прижал её к себе и насильно поцеловал. Опешив, Эвтида, тут же начала брыкаться, чем ещё больше завела Рамзеса. Грубо и больно прижав несчастную к стене, фараон одной рукой придерживал Эву за горло, пока другой блуждал по телу, отмечая, что формы красавицы — прелестны! — Ммм! — пыталась кричать несчастная, пока охваченный безумием Рамзес пытался раздеть ее, однако из-за мерзкого языка фараона во рту, больше мычания ничего не выходило. Оттолкни его! Спаси себя! — бил тревогу инстинкт самосохранения. Набравшись сил, Эва со всей злостью прикусила язык фараона, отчего он вскрикнув отскочил, чем воспользовалась Эва. Тяжело дыша, девушка, ноги которой не слушались , хотела было достать нож, да только Рамзе не позволил. Больно сжав её запястья, он поднял их над головой девушки, и прижал к стене, дабы продолжить свои действия. — Нет! — закричала Эва, и попыталась ногой пнуть мужчину, однако промахнулась и задела поднос с едой, отчего он со страшным грохотом упал на пол. — Молчать! — властно приказал фараон, которому уже надоели эти игры, — Я овладею сегодня тобой, хочешь ты того или нет! Тяжело дыша, фараон, нервны которого были уже на пределе, вновь отпустив кисти Эвы, попытался обеими руками быстро содрать платье с Эвтиды, не зная, что… Получив свободу действий, Эва за долю секунды достала спрятанный нож и со всей злостью воткнула его в плечо фараона. Нечеловеческий крик, последнее, что услышала Эвтида, прежде чем броситься бежать прочь. Дрожащими руками отворив двери, девушка выбежала в коридор, не зная, что столкнётся там… — Амен! — не веря своим глазам прошептала несчастная. Резко остановившись, Верховный Эпистат, покои которого были рядом со спальней фараона, услышав звуки борьбы, крики, а также страшный грохот, не выдержав вышел в коридор, дабы удостовериться, что с другом все хорошо, не ожидая, что увидит… — Эва, — с неверием проговорил Эпистат, изучая глазами трясущуюся девушку, с запутанными волосами и местами изодранным платьем. — У тебя же, я вижу, настроение бьет через край. В чем же причина, Рамзес? — В девушке, — честно признался властитель Египта, предвкушая сладостную ночь, — Она невероятно красива, и что самое главное — непокорна, сегодня же, я обуздаю эту красавицу. Недавний разговор с фараоном невольно всплыл в голове, отчего глаза Амена загорелись огнём ненависти. Он говорил об Эве… Яростно сжав кулаки, Амен, который понял, что Рамзес едва не изнасиловал девушку, увидев фараона в коридоре до боли сжал зубы. — Амен! — с трудом держась на ногах проговорил Рамзес, из плеча которого торчал нож, по телу же стекала кровь, пачкая идеально чистый мраморный пол, — Помоги мне! Описать, что сейчас чувствовал Эпистат было невозможно. Годы верной службы, дружба с детства, безграничная любовь и уважение к фараону рухнули в один миг, стоило ему увидеть Эву в таком виде. Охваченный гневом Амен сам не понял, как за долю секунды сократив расстояние между собой и фараоном, вытащил острый нож с плеча друга, и с ненавистью вспорол ему живот… Вскрик Эвы, отрезвил Эпистата… Отпустив нож, Амен, к ногам которого тут же упал мёртвый фараон, с долей презрения перешагнул через него и направился к Эве. Что черномаг, что Эпистат, находясь в стрессе, не осознавали, что сотворили. И что за это с ними произойдёт… Да и к чему были эти мысли, когда они… — Он не… — хотел продолжить Амен, да только осекся. — Не успел, — еле стоя на ногах заявила Эва, все ещё не воспринимая действительность. — Иди, прячься, — проговорил Эпистат, слыша как сюда торопливо бегут стражники, — Иначе и тебя поймают! Голос Амена будто отрезвил Эву. Несколько раз моргнув, Эвтида лишь сейчас поняла, что они сотворили…***
Когда стражники добежали и увидели мертвого фараона в луже крови, то вначале опешив стояли и смотрели на Эпистата и девушку, затем придя в себя, тут же схватили Амена и Эву и потащили в темницу, прекрасно зная, что их ожидает за убийство фараона. Так, как взрослых детей у Рамзеса не было, то трон передавался его крохотному сыну, которому было два года, однако, из-за возраста править он не мог, потому принимал за него решение главный советник. Пожилой мужчина, добившись наконец власти, тут же вынес Амену и Эве приговор — казнь! И велел исполнить его волю рано утром, не зная, что к утру он сам уже не доживёт, а причиной тому…***
— Реймсс! — впервые за долгие годы прокричал Реммао, увидев, как брат стоя на балконе, держал острый нож на уровне живота, — Что ты творишь? Печально усмехнувшись, Реймсс, которому на деле больше ничего не было интересно, обернувшись попрощался с братом и хотел покончить с собой, как Реммао схватив его за руку не позволил. — Это все из-за Эвы? — не сдерживая гнев, спросил наставник, — Будь я обычным человеком, сказал бы, что околдовала она тебя. Сверля взглядом брата, Реймсс, который в ту роковую ночь шёл в покои Рамзеса спасать Эву, стал свидетелем того, как Амен поддавшись гневу убил фараона, Эва же не желая жить без него, приняла казнь. Так, если девушка не испугалась гибели и во имя любви захотела погибнуть, почему он, безумно любя Эву и не желая жить без нее, не мог сделать того же? — Боги, — недовольно проворчал Реммао, который несмотря на строгий нрав, все же любил брата, — Если я пообещаю помочь, ты оставишь попытки глупого самоубийства?