Болгарский лев

Портал перенес их в атриум Министерства Магии — просторный, светлый зал, полный, несмотря на поздний час, людей. И то было вполне объяснимо — после случившегося на чемпионате сюда, вероятно, вызвали всех сотрудников, отвечающих хоть за что-нибудь. Возможно даже уборщиц. Хотя, поддержанием чистоты тут должны заниматься домовики. Наверно. Виктор слабо помнил эти моменты, да и, строго говоря, он вообще мало что помнил. Слишком много времени прошло с тех пор, как он стал… Крамом. Или Крам стал им? Тонкс вела их с его юристом, которого буквально заставил взять с собой министр, по узким, петляющим коридорам. Смотреть было особо не на что — обычное казенное помещение, даром, что магическое. В свое время он насмотрелся на такие. Виктор чуть замедлил шаг и тряхнул головой, пытаясь вспомнить, где же он видел такую обстановку. Но идущий позади Вокил подтолкнул его, сбивая с мысли. Да и не все ли равно? Наконец, они дошли до, как понял Виктор, кабинета Тонкс. Обычная, ничем не примечательная комнатушка три на три метра, в которой, стоило им зайти, стало очень тесно. Он попытался как-то сжаться, чтобы не занимать половину кабинета, но это не особо помогло. Тонкс, протиснувшись за свой стол, взмахом руки предложила сесть на видавшие куда лучшие времена стулья, а сама начала выдвигать ящики, пытаясь, по-видимому, отыскать какие-то бумаги. — Итак, — отыскав нужное, она взмахом палочки призвала перо и чернильницу, причем последняя едва не попала по затылку Виктору — реакция спасла. — Простите. Итак, я задам вам несколько вопросов, вы на них ответите и все. Претензий к вам, — Тонкс посмотрела на Вокила, который уже открыл рот, чтобы задать вопрос. — Нет. Просто сбор информации путем опроса свидетелей, — Виктор хмыкнул, услышав этот насквозь пропахший нафталином бюрократический оборот. — Задавайте свои вопросы, госпожа, — он откинулся на спинку стула, мгновенно заскрипевшего. — Аврор или аврор Тонкс, — поправила она его, едва заметно улыбнувшись. — Вопрос первый: каким образом вы оказались на месте преступления? — После победы в матче, мы с командой решили немного отметить этот день и провести его с нашими болельщиками, — бросив быстрый взгляд на Вокила, который оставался мрачнее тучи, начал Виктор, вспоминая все правила беседы с милицией и полицией. — В какой-то момент времени, не могу сказать точно, я услышал крики и решил проверить, что происходит. — Почему вы решили вмешаться? — записав его слова, спросила Тонкс — в ее взгляде читалось если и не одобрение, то понимание. — Потому что остальные не вмешивались, — пожал плечами Виктор. — М… — задумалась Тонкс, прикусив кончик и без того искусанного пера. — Вы могли дождаться служащих правопорядка. — К сожалению, их не было, — надеясь, что это прозвучало как укор в ее адрес, ответил он. — Мы не можем успеть везде, — нахмурилась та и, мотнув головой, что-то чиркнула на листе. — Какие именно заклинания вы использовали, когда разгоняли… хулиганов? — Ничего запрещенного — оглушающие чары, щитовые чары, несколько элементов трансфигурации. Если желаете, вы можете проверить мою волшебную палочку. — Виктор! — рявкнул ему в ухо Вокил и быстро заговорил на болгарском, ничуть не смущаясь того, что Тонкс этот язык вряд ли знала. — Ты с ума сошел! Мало того, что ты влез в драку, так ты еще и… — Говорите по-английски, — попросил его Виктор, морщась от звона в ушах. — Я не использовал запрещенные заклинания. — Проверку палочки мы проводить не будем, — покачала головой Тонкс, заставляя Вокила чуть успокоиться. — Я еще раз повторяю, никаких претензий к вам не имеется. Хорошо, объясните состояние Яксли. — Он был одним из тех, кто убил тех людей. Я обезоружил его, после чего, признаюсь, дал волю чувствам. — А магию вы не использовали… — Убьешь такого — дадут как за человека, — не особо стесняясь ответил Виктор, вызывая улыбку на лице Тонкс. — Что есть — то есть, — согласно кивнула она, что-то ещё написала и, постучав палочкой по бумаге, чтобы подсохли чернила, протянула лист ему. — Проверьте, все ли верно записано. Если верно — поставьте свою подпись внизу, слева. Виктор хмыкнул и опустил взгляд на бумагу. Почерк у Тонкс был хороший, так что никаких проблем с пониманием написанного не возникло. Слов она его не переврала и отсебятины не написала, поэтому он спокойно взял протянутое перо и расписался. Когда он поставил точку, лист бумаги на мгновение засветился и, свернувшись в трубочку, влетел в ладонь Тонкс. — Магия закрепления, — объяснила она, заметив его недоумевающий взгляд. — Делает невозможным что-то вписать в протокол после того, как все поля заполнены. А то мало ли что… — Виктор кивнул — действительно, попади такого рода бумага в плохие руки и доказывай потом, что это не ты признавался в пытках младенцев «круциатусом» в ночь Бельтейн. — Мы свободны? — раздраженно спросил Вокил, поглядывая на часы. — К сожалению, боюсь, вы пока не можете покинуть Англию — вероятно, вас могут вызвать на повторную дачу показаний, — извиняющимся тоном ответила Тонкс, разводя руками. — Но я обещаю, что это ненадолго. Максимум неделя. — Вы же понимаете, чем это грозит вам и вашему министерству? — вкрадчиво произнес Вокил, понижая голос. — Вы смеете… — Успокойтесь, — попросил Виктор, зная, что уж ему-то он точно ничего сделать не сможет при всем желании. — Аврор Тонкс явно не при чем, — та благодарно кивнула — видимо, не в первый раз кто-то сыпал угрозами в ее адрес. Проблема была в том, что на этот раз угроза была действительно реальной. Министр магии Болгарии мог поднять большой шум по поводу «незаконного задержания» лучшего ловца мира, и Виктор уже представлял, как ему придется удерживать Обланского от этого. Хотя, министр был дружен с его отцом — должен был прислушаться к мнению «дорогого племянника». — На этом мы закончим, — помассировав виски, сказала Тонкс, поднимаясь из-за стола. — Я провожу вас до атриума. Сейчас в коридорах стало куда больше людей. С некоторыми из них Тонкс обменивалась короткими кивками, кого-то игнорировала, кто-то игнорировал ее. Виктор только мог примерно представлять причины этого — если память не подводила, то хватало одного обвинения в «полукровности» для того, чтобы противопоставить себя доброй половине чиновников. А если учесть кто была мать этой девушки… Упорства ей явно не занимать. Пока они шли к трансгрессивной площадке — единственного места, откуда можно перемещаться в Министерстве, за исключением нескольких каминов, Вокил мотал ему нервы, настаивая на том, чтобы он подал жалобу. Виктор стоически игнорировал его. — Отсюда вы можете трансгрессировать, — объявила Тонкс, показывая рукой на небольшую круглую площадку, выложенную белым камнем. — Хорошей вам ночи, — она уже собралась уходить, как Виктор окликнул ее. — Аврор Тонкс, — она повернулась к нему, вскинув брови. — Позвольте узнать — у вас сменный график работы? — Да, — чуть нахмурилась та, не понимая, к чему он ведет. — Не изволите оказать мне честь и составить мне компанию за чашкой кофе в ваши ближайшие выходные? — улыбнулся Виктор, видя, как на лице Тонкс проступает удивление, а волосы начинают менять цвет — с розового на красный, с красного на фиолетовый и обратно на розовый. — Я… — она замялась и осторожно кивнула. — Я не против, — определенно, это было для нее неожиданностью — Виктор мысленно хлопнул себя по лбу, представляя, как это выглядит со стороны: свидетель преступления зовет на встречу следователя. — Я пришлю вам сову, — он чуть склонил голову на прощание и встал на площадку, где его уже ждал Вокил. — До встречи. Водоворот трансгрессии утянул их, сжав со всех сторон. Они оказались в небольшой комнате, от пола до потолка отделанной мрамором, без единого окна. Вокил подошел к небольшому туалетному столику у стены и коснулся палочкой колокольчика — в тот же миг раздался легкий перезвон, а через миг дверь, которую Виктор даже не заметил, распахнулась, пропуская одетого в ливрею пожилого мужчину. — Добро пожаловать в «Савой», — глубоко поклонился тот, бросая быстрый взгляд на Виктора, но на его лице не дрогнул и мускул. — Меня зовут Стивен Гринфилд. Вы бронировали номер? — На имя Виктора Крама, — в руках Вокила появилась карточка, которую он протянул метрдотелю. — А, конечно, — улыбнулся мужчина так открыто, что не ответить на улыбку было невозможно. — Прошу за мной. Виктор чувствовал себя слегка оглушенным и механически передвигал ноги, следуя за метрдотелем и Вокилом, даже не пытаясь запомнить дорогу. Наконец они остановились у лифта и Гринфилд коснулся палочкой одной из кнопок — в тот же момент двери раскрылись. Большая и светлая кабина, отделанная позолотой и парчой, понесла их вверх. Виктор попытался было засечь время, но не успел мысленно отсчитать и трех секунд, как лифт замер. — Ваш люкс, мистер Крам, — с отточенной за десятки лет работы улыбкой произнес Гринфилд, величественным жестом указывая на белоснежную дверь — единственную на этаже. — Отоспись, Виктор, — протянул ему руку Вокил. — Я свяжусь с тобой. — Спасибо, — ответил он, пожимая его ладонь. — Завтрак, обед и ужин включены в стоимость — если желаете, то еду могут доставить вам прямо в номер, — объяснил Гринфилд, отпирая дверь и пропуская его вперед. — Ресторан находится на седьмом этаже. Виктор ничего не ответил, взирая на убранство номера. Золото, серебро, пурпур и янтарь — это были главные цвета. Пушистый ковер мягко пружинил под ногами, у огромного панорамного окна стоял столик с резными ножками, на котором стояла ваза с цветами. В центре же комнаты расположился стол побольше — он мог только примерно прикинуть, сколько стоит массив черного дерева и вздохнул. Гринфилд же невозмутимо повел его дальше, показав спальню — светлое, уютное помещение с огромной кроватью под балдахином — и ванную. Убедившись, что гостя все устраивает — еще бы не устраивало! — метрдотель протянул ему какой-то толстый талмуд и перо. — Если вам угодно, не могли бы вы расписаться в книге для почетных гостей? — Конечно, — натянуто улыбнулся Виктор и аккуратно поставит свою подпись, краем глаза замечая другие автографы: Николас Фламель, Берти Ботт, Селестина Уорлок и, помимо остальных, кого он не знал, Гилдерой Локхарт. — Локхарт тут жил? — с неподдельным удивлением спросил он. — Часть рекламной кампании, я полагаю, — невозмутимо ответил Гринфилд. — Он пробыл тут только один день. — А… сколько стоит номер? — аккуратно спросил Виктор, беря в руки небольшой буклет, который ему ненавязчиво подсунул метрдотель. — Тысяча галлеонов в сутки. — Кхм, — едва не поперхнулся Виктор и постарался скрыть это за кашлем. — А это что? В буклете были движущиеся, что понятно, фотографии. Женские. Полуодетые девицы подмигивали ему, занимали развратные позы, делали приглашающие жесты — в общем, всячески рекламировали себя и свои… достоинства. Первым желанием было отбросить буклет подальше и протереть руки спиртом. И мылом. И еще раз спиртом. Но он пересилил себя — ему не восемнадцать, чтобы краснеть от посредственной эротики. На Дваче и не то увидишь. — Если желаете, то одна или несколько этих дам скрасят ваш досуг, — доверительным шепотом произнес Гринфилд. — Если вас не интересуют дамы, то есть прекрасные господа… — Кхм, ну хоть не консул… — вспомнив древний анекдот, пробормотал Виктор, но метрдотель его услышал. — Любое желание гостя — закон. — Я пошутил. Не интересует, спасибо, — вернув буклет нисколько не расстроенному Гринфилду, ответил он. — Можете меня оставить? — Если вам что-то понадобиться, позовите Элли — она закреплена за этим номером. Хорошего отдыха, — и, поклонившись, он удалился, закрыв за собой дверь. Виктор еще немного постоял, после чего подошел к кровати и, не раздеваясь, рухнул на нее, уставившись в белый потолок. Скажи ему кто, что он, в восемнадцать лет будет жить в номере за тысячу галлеонов… Хотя, после всех странностей, что с ним произошли за последние годы, эта была не какой-то из ряда вон. Чувствуя, как накатывает мигрень — верная спутница с десятилетнего возраста — он закрыл глаза. Восемь лет назад он осознал себя как Виктора Крама, сына Димитра Крама, будущего главы аврората Болгарии, а тогда лишь одного из старших авроров. Странно и страшно было за одну ночь прожить жизнь другого человека. Из другой страны. Из другого времени. Из другого мира. Того человека тоже звали Виктор — но фамилии он вспомнить не мог ни тогда, ни сейчас. Тот Виктор жил в России — не в Союзе, а именно в России. В двадцать первом веке. Он помнил, как, едва проснувшись, ринулся к письменному столу и начал записывать… что-то. Пророчество или предсказание — не важно. Имена. События. Даты. Он писал до тех пор, пока не закончились чернила — после чего провалился в темноту. Как ему сказали потом, он лежал без сознания почти месяц. Родители — родители Крама — были в панике. Мать считала, что это месть его отцу за какое-то раскрытое дело, но расследование, проведенное по горячим следам, ничего не показало. А Виктор думал, что сошел с ума. Одна часть его разума, более старая, говорила, что это лишь сон. Вторая, совсем детская, твердила, что это правда. Было страшно. Придуманный мир, который был реальным. Магия, которой никогда не существовало и которая была всегда. Больше года он привыкал к тому, что он в другой стране. В своей стране, в которой он никогда раньше не бывал и в которой родился. Он забыл родной язык, но знал свой родной язык. От погружения в безумие его спасла мама. У того Виктора не было родителей, они умерли, когда ему было пять. Но у этого Виктора были — Димитр и Мирела. И Мирела вытащила своего сына — заново учила языку, учила магии, учила жизни. Сколько сил ей этого стоило даже представить сложно, но у нее получилось. А потом началась школа, где он начал учиться магии по-настоящему. Со взмахами палочкой, с ночами за книгами и конспектами, с контрольными и экзаменами. Учителя хвалили его — он с улыбкой принимал их похвалу и еще сильнее старался. Он зубами вцепился в шанс начать жизнь заново. В двенадцать он стал играть в квиддич. В четырнадцать — стал запасным ловцом сборной Болгарии. И этот год стал для него знаковым. Не из-за спорта. 1990 год — год, когда родился тот, другой Виктор. Команда приехала в Советский Союз на товарищеский матч. Город Ленинград. Виктор сбежал из отеля и отправился к своему дому. Он не знал, увидит ли родителей, которые еще должны были быть живы. Увидит ли себя-младенца. Надежда и страх жгли его сердце с двух сторон. Но все взяла пустота: их не было. Дворничиха, с удивлением глядя на пацана в странной одежде, ответила ему, что в этом доме никогда не жили А. и С. Наверно, это было даже хорошо. Именно тогда он понял, что это не сон, что все вокруг реально. Что мир, описанный писательницей с далеких Британских островов, существует. Его тогда не выпустили на поле — все же четырнадцать лет слишком мало для «большого» спорта. Но Виктор не бросил квиддич, более того, он стремился стать лучшим. Лучшим во всем. Зачем? Он и сам с трудом понимал, зачем. Надо. И это «надо» толкало его вперед, отбрасывая в сторону лень, топким болотом раскинувшуюся под ногами. Его усердие начало не радовать, а пугать преподавателей. От сравнения с Гриндевальдом удерживало только то, что дед Виктора погиб от руки этого темного мага. Ну и то, что до его достижений в темной магии Виктор еще не пал. Тем не менее, ему посоветовали «умерить пыл» и заняться чем-то другим. Он и занялся. Результатом стал написанный учебник по истории Болгарии. Скорее историографическая, чем настоящая историческая работа, она стала, отчего-то, очень популярной. И даже была включена в реестр «дополнительной» литературы по истории магии. Родители гордились, а он не воспринимал это как что-то особенное. Виктор вынырнул из воспоминаний и поднялся с кровати. Стоял вопрос — что делать дальше? Одно изменение произошло — Болгария стала чемпионом мира. Повлияло ли это как-то на мир в целом? Бог знает. Хмурясь, он вышел из спальни и подошел к столику. Кроме вазы, там была пачка бумаги, перо и чернильница. Из окна, несмотря на пасмурную, «английскую» погоду, открывался прекрасный вид на Темзу и мост Ватерлоо. Виктор вздохнул и сел за столик — стул под его весом слегка заскрипел. Захотелось курить — тот Виктор курил лет с семнадцати, но этот Виктор сейчас не мог позволить себе такие глупости. — Элли, — произнес он в пустоту и тут же перед ним появилась домовушка — странное лопоухое создание в подобии ливреи со знаком отеля на груди. — Что изволит господин? — спросила та высоким, почти детским голоском, глядя на него большими карими глазами. — Можно мне завтрак сюда? Английский. — Сию же минуту, господин, — с легким щелчком она исчезла, но уже через минуту на обеденном столе появились тарелки с сосисками, беконом, фасолью и прочей шикарной гадостью, которую кто-то когда-то назвал Виктору «белковым ударом». — Что-то еще, господин? — спросила Элли, придирчиво рассматривая получившийся натюрморт. — Пока ничего. Спасибо, — глубоко поклонившись, домовушка исчезла. Завтрак был хорош. Наверно, стоило побаловать себя более изысканными блюдами, раз уж они были включены в стоимость, но еще в прошлой жизни он приучился к скромности. «Ешь ананасы, рябчиков жуй…» — промелькнула в голове строка стихотворения, заставив улыбнуться. А ведь да — буржуй. Тысяча галлеонов. Пять тысяч фунтов. Сколько в рублях он и считать не хотел. Хорошо, что все оплачивает министерство спорта. Покончив с едой — когда он отложил вилку и нож, посуда тут же исчезла — Виктор налил себе кофе и вернулся за столик у окна. Распогодилось: туман, укрывший реку пушистым покрывалом, истаял, сквозь тучи пробивалось солнце, вызывая блики на мелкой волне. Рука сама потянулась к внутреннему карману и извлекла помятый, пожелтевший от времени лист. Тот самый, который он исписал восемь лет назад. Чемпионат мира прошел. Должен был состояться Турнир трех волшебников — в Хогвартсе. В скобках — имена и клички: Крауч, Хвост, Седрик, Волдеморт. Последний — темный маг, который исчез много лет назад. Но не погиб. Виктор отставил чашечку и, закрыв глаза, попытался вспомнить. Он же читал про это — давным-давно, когда был еще ребенком. Точно — крестражи. Так возродился Волдеморт. — Сука… — от головной боли было тяжело дышать. — Зачем я вообще в это лезу? Он вспомнил, как родители отговаривали его становиться ловцом в сборной. Отец спал и видел, как он идет по его стопам, становясь главой аврората, а то и министром. Мать мечтала, что он обзаведется семьей и будет вести тихую и спокойную жизнь в окружении любящих его людей. Сам Виктор ни тогда, ни сейчас не знал, чего хочет. Когда голове стало чуть полегче, он притянул к себе один из листов бумаги, взял перо и обмакнул его в чернила. Первое письмо, выглядящее, скорее, как отписка, адресовалось родителям. В нем он, во-первых, сообщал, что их команда победила, а во-вторых, что с ним все в порядке, но придется немного задержаться. Добавив, что очень по ним соскучился — что не было, на самом деле, правдой — он высушил чернила и свернул лист в тугую трубку. Второе письмо должно было быть адресовано Тонкс. Виктор нахмурился — он помнил, что эта девушка вышла замуж за кого-то другого. За Люпина. Были ли они уже знакомы или нет? Вроде их семейная жизнь не была долгой, да и не очень счастливой. Особенно когда вернулся Волдеморт. Они погибли тогда. Вздрогнув, Виктор опустил взгляд на лист бумаги перед собой — он был залит чернилами, капающими с кончика пера. Щелчком пальцев спалив бумагу, он взял другой и быстро, пока непонятно откуда взявшаяся решительность не покинула его, написал: «Госпожа Тонкс, как и обещал, посылаю вам письмо. Надеюсь, что у вас получится выкроить свободное время для распития чашки кофе вместе с моей скромной персоной. С уважением, В. Крам». — Пиздец образец эпистолярного жанра, — произнес он вслух, откинувшись на спинку стула. — Будто начальнику пишу заявление об отпуске. Виктору не везло с женщинами. Никогда. Может из-за собственной неуверенности, может из-за лени. Может из-за того, что эта сторона человеческой жизни для него была тайной за семью печатями. А в школе он слишком увлекся магией, которая для него стала и сестрой, и невестой, и любовницей. Мама пару раз намекала на то, что неплохо бы задуматься над женитьбой, но ничего добиться не смогла. Когда же к нему пришла популярность, он еще больше замкнулся в себе — фанатки, досаждающие ему письмами с признаниями в великой любви, отбили всякое желание даже думать об этом. — Элли, — вздохнул он, зовя домовика и та не замедлила появиться перед ним. — Отсюда можно отправить письма? — Да, господин, — закивала та. — Вы можете передать их мне или я могу отвести вас к совам, если вы желаете конфиденциальности. — Нет, можешь отправить эти два письма. Одно на имя Димитра Крама, начальника аврората Болгарии, второе — на имя Нимфадоры Тонкс, английского аврора. — Будет исполнено, господин, — ответила Элли, принимая послания. — Что-то еще, господин? — Больше ничего, — он покачал головой и отвернулся к окну, задумчиво покручивая в руках перо. Виктор, слепо глядя на закованную в гранитные берега Темзу, думал, может ли он отказаться от своих планов. Предварительное согласие на участие в Турнире ничего не значило — всегда можно передумать и пускай Каркаров, этот выродок рода человеческого, подавится своим ядовитым языком. Ведь Поттер и так справится с Волдемортом. Не сразу, но справится. Поневоле поверишь в какие-то высшие силы, которые послали его сюда во исполнение великой миссии. Нет, не так — Великой Миссии. Непременно с заглавных букв. С другой стороны — почему бы и не попробовать? — Самое страшное, что может случиться, стану… — полушепотом пропел он в пустоту строчку песни, которая будет написана лишь в следующем веке и едва не свалился со стула, когда рядом появилась Элли. — Вам письмо, господин, — она протянула ему небольшой свиток. — С… Спасибо, — насилу улыбнулся Виктор, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. — А сколько времени? — Час пополудни, господин, — получается, он «медитировал», глядя в окно, почти пять часов — то-то в горле пересохло. — Что-то еще желаете? — Нет, — домовушка исчезла. С минуту Виктор смотрел на свернутое послание в своей руке, после чего резко выдохнул и одним движением развернул лист, случайно надорвав посередине. Но содержимое письма заставило его расслабленно улыбнуться: «Господин Крам! Принимаю ваше неожиданное предложение. Завтра, в час дня у «Дырявого Котла». Аврор Тонкс». Что ж, это будет неплохим завершением вояжа по Англии — встреча с симпатичной девушкой. Хотя бы мама перестанет, пусть и временно, мотать нервы. *** Виктору удалось убедить Вокила и Обланского не поднимать скандал. Сейчас, когда страсти по Чемпионату слегка улеглись и английский магический мир возвратился к своему привычному состоянию унылого болотца, можно было выдохнуть. Тем не менее, разрешения на выезд ему еще не дали. Да, он всегда мог послать англичан к дьяволу и покинуть страну, но после этого и думать не стоило об участии в Турнире Трех Волшебников. А ему нужно было в нем участвовать — все естество выло об этом не хуже голодного волколака. Сейчас, стоя возле обшарпанного бара, где была назначена встреча, Виктор в очередной раз думал над тем, во что он собирается ввязаться. Насколько силен Волдеморт? Насколько сильна сторона Дамблдора? Насколько силен он сам? Удастся ли сместить чашу весов так, чтобы спасти больше невинных жизней? И нужно ли это? Дурацкие, абстрактные вопросы, на которые сложно найти ответы, если таковые вообще имелись. Вздохнув, он провел рукой по бороде и взглянул на часы — десять минут второго, но для девушек опоздание меньше получаса вообще не считается. Трусливая же мыслишка сделать атанде в «Савой» была отброшена как недостойная. — Мистер Крам? — раздался девичий голос, вырывая его из размышлений. — Я опоздала, простите. — Ничего страшного, — улыбнулся он, глядя на идущую к нему Тонкс. — Прекрасно выглядите. Пожалуй, выглядела она, для вечно чопорной Англии, экстравагантно: черный кожаный жилет с серебристыми заклепками поверх футболки Black Sabbath (уже за одно это он был готов сделать ей предложение руки и сердца, не сходя с места), юбка чуть выше колен и высокие черные ботинки на толстой подошве. «Хорошо, что не белые шнурки», — подумал он, склоняя голову в приветствии. Черная мантия поверх этого великолепия лишь дополняла образ. На ее фоне сам Виктор выглядел до прискорбия скучно — брюки, пиджак, белая рубашка. — Вы тоже, — оглядев его с ног до головы, ответила она и кивнула на дверь. — Вы же не были в Косом Переулке? — Нет, не был, — он покачал головой, а перед глазами появилась картинка то ли из фильма, то ли из книжки — узкие улочки, сказочные домики и волшебники в смешных одеяниях. — И, быть может, на «ты»? Я Виктор. — И все же Тонкс, — ухмыльнулась та и протянула ему руку. — Не люблю свое имя. — Не буду настаивать, — он аккуратно пожал протянутую ладонь. — Веди. «Дырявый котел» полностью отвечал своему названию. Таких баров Виктор еще не видел — темное, мрачное место, в котором приличному человеку лучше не появляться, если он не хочет расстаться с содержимым кошелька или жизнью. Посетители были под стать заведению — хмурые, небритые лица провожали их, а особенно его, далеко не дружелюбными взглядами. Хотя, может быть все из-за погоды — к середине дня она опять испортилась, заставив сердце Виктора сжаться от ностальгии по старому-доброму осеннему Питеру. Пока он предавался воспоминаниям, Тонкс подвела их к стене и постучала палочкой по кирпичам, открывая проход. — Добро пожаловать в Косой Переулок — сердце магической Англии, — немного театрально произнесла она, поводя рукой. — А мне нравится, — не стал скрывать своих эмоций Виктор, губы которого против воли расплылись в улыбке. Да, примерно такое он и ожидал увидеть. Довольно широкая улица, по обеим сторонам которой стояли, тесно прижатые друг к другу, дома. Самые разные — от древних построек времен чуть ли не Плантагенетов и до викторианских павильонов, обычных для центра Лондона. Магазины, магазины, магазины — почти что Невский, разве что уменьшенный в десяток-другой раз. Людей было мало: все же самый разгар рабочего дня. Немногочисленные прохожие, казалось, их не замечали, что Виктора только радовало — не хватало еще тут отбиваться от фанатов. — Так, — Тонкс остановилась посреди улицы и поглядела по сторонам. — В той стороне, — она указала на видневшееся впереди высокое здание с белоснежными стенами. — «Гринготтс», банк гоблинов. Говорят, что именно вокруг него Косой Переулок и вырос. Неподалеку от него лавка Олливандера и кафе Фортескью. — Кафе? — Мне оно нравится, — чуть смутилась она. — Я после работы иногда в него забегаю. Там классное мороженое. — Давай сходим, — пожал плечами Виктор. — А книжный магазин тут имеется? — Конечно, — кивнула Тонкс. — А тебе что-то нужно? — Да так, приглядеться. Люблю книжные лавки. «Флориш и Блоттс» приятно удивил. Книг здесь было великое множество, хотя большую часть Виктор оценил как «ширпотреб». Учебники и вспомогательная литература для не специалистов, вроде «Заклинания защиты и запугивания». Но были и более интересные произведения, часть из которых, впрочем, была в его личной библиотеке, под которую пришлось отвести две комнаты. Капитальный труд «История Хогвартса» Виктор все же решил прикупить — коль суждено оказаться в английской школе магии и волшебства, то надо хотя бы примерно представлять то, куда он отправится. Потому что нормальной информации в Дурмстранге о ней найти было нельзя: мешала профессиональная гордость помноженная на вечный антагонизм Континента и Острова. В кафе посетителей тоже не было. Заказав себе кофе и мороженое, они осторожно, будто прощупывая друг друга, завели беседы ни о чем — начиная с погоды и заканчивая различиями магических райончиков в Англии и Болгарии. Потихоньку скованность начала пропадать, а вместе с ней пропали еще две креманки с мороженым. — И каково это, быть чемпионом мира? — с хитрой улыбкой спросила Тонкс, отпивая кофе из маленькой, почти игрушечной фарфоровой чашечки с веселым цветным узором. — Приятно, — не стал кривить душой Виктор. — Не очень расстроилась, что Ирландия проиграла? — Ну, расстроилась поначалу, конечно, но… Черт, ты отлично играл. — Благодарю за комплимент. А каково быть аврором? Если это не секрет, разумеется. — Тяжело, — вздохнула Тонкс, наливая еще кофе из кофейника. — Я первый год работаю. Знаешь, что самое сложное? — спросила она и, не дав ему и попытки угадать, сама ответила на вопрос. — Бумаги. Куча бумаг. — Отец рассказывал, да, — кивнул Виктор, вспоминая, как мама буквально гнала отца из рабочего кабинета, чтобы тот хотя бы пяток часов мог поспать. — У тебя отец аврор? — она взглянула на него по-особенному, с более живым интересом. — Архонт мангалавитов, то есть глава аврората, если брать международную классификацию. — Погоди, — Тонкс отставила чашечку в сторону и о чем-то задумалась. — Твой отец Димитр Крам? — Виктор осторожно кивнул. — Мой наставник рассказывал, что он в одиночку разогнал шабаш у горы Ботев. Это правда? — Да, — веселое было настроение улетучилось. Мрачное это было дело, мрачное и страшное. Мама тогда постарела лет на двадцать, да и у отца было отнят с десяток лет жизни, причем не фигурально выражаясь. Тот не любил вспоминать про это, но сослуживцы отца, по пьяной лавочке, многое разболтали, нисколько не смущаясь, что слушателю всего двенадцать. Рассказали про черную — не темную, а именно черную — магию, которую практиковали поехавшие крышей маги. Про кровавые жертвоприношения в попытке призвать то ли демона, то ли языческого бога. Многие подробности они опустили, но даже части хватило, чтобы кровь стыла в жилах — чего стоило свежевание беременной женщины и последующее поедание сердца еще не родившегося младенца для получения каких-то невероятных сил. Чернокнижников удалось остановить в последний момент, сорвав их ритуал — половину убило откатом сразу, другая половина погибла в течении нескольких месяцев после. После этого дела отец стал заместителем начальника. — Эм, прости, — Тонкс опустила голову, заметив, как окаменело его лицо. — Ничего, — сморгнув, Виктор прогнал непрошенные воспоминания. — Не хочешь прогуляться по Лондону? — По магловскому Лондону? — переспросила она, встрепенувшись — потерявшие было цвет волосы вновь стали розовыми. — Ну да. У меня есть карта и немного фунтов, которые жгут карман и умоляют себя их потратить, — улыбнулся Виктор, глядя на оживившуюся девушку. — Ты не думай, я бывала в Лондоне. По работе, правда. — А теперь побываешь для развлечения. Пойдем? — А давай! Расплатившись с продавцом, являвшимся, одновременно, и владельцем магазина, они покинули Косой Переулок. Выйдя на Чаринг Кросс, Виктор на мгновение задумался, после чего вытащил из нагрудного кармана карту — насквозь туристический буклет с отметками самых интересных мест столицы Великобритании. В радиусе пары-тройки километров располагался Гайд-парк, лондонский зоопарк, Британский музей и еще несколько достопримечательностей, которые он бы с удовольствием осмотрел. Потом. Желательно, в одиночестве и без спешки. — Хм, как тебе вариант прогуляться до Баттерси, а потом завернуть в какое-нибудь кафе поприличнее? — осторожно спросил Виктор, не уверенный в том, что английские маги любят пешие прогулки. — Баттерси? А это что? — Тонкс с интересом сунула нос в карту, разглядывая цветастые фото Букингемского дворца, колонны Нельсона, башни Биг-Бена. — Парк, — усмехнулся он и протянул ей буклет. — Так что, идем? — та кивнула, улыбаясь. Медленным шагом, глядя по сторонам, словно бы туристы, они пошли в сторону Баттерси. Виктор до сегодняшнего дня понятия не имел, что такой парк вообще существует, все его познания о Лондоне ограничивались Гайд-парком, Трафальгарской площадью и тем же Биг-Беном. Но, как оказалось, здесь было куда больше примечательных мест. По дороге болтали обо всем и ни о чем, стараясь избегать острых тем. Сейчас, уже под вечер, улицы стали заполняться людьми. Местные спешили к метро, гости города — успеть в очередной музей до его закрытия. — А мне тут нравится, — сказала Тонкс, когда они, хитрым образом обойдя Букингемский дворец, оказались на набережной Темзы. — Ты здесь никогда не была? — Несколько раз всего. Если по работе, то на окраинах Лондона, да и живем мы не в центре, — развела она руками, глядя на серую ленту реки. — Я и не думала, что маглы способны на что-то такое, — Тонкс указала на видневшееся на другой стороне колесо обозрения: знаменитый «Лондонский глаз». — О, они способны на очень многое, — усмехнулся Виктор, становясь рядом с ней и подставляя лицо легкому ветерку. — Хорошо, что ты не из этих, — пробормотала она себе под нос, но он ее расслышал. — Ты о чем? — Ну, знаешь, у нас многие маги не любят маглов. И маглорожденных, — Тонкс поморщилась, будто сжевала лимон. — Глупость какая, — не сдержавшись, фыркнул Виктор. — Всегда презирал сегрегацию по любым признакам. Хотя, и среди наших есть такие любители помериться родословными. «Я могу проследить свой род из Древнего Рима! А я могу проследить свой род от магов Урарту!», — спародировал он писклявым голосом реплики своих однокурсников. — Предков чтить надо, конечно, но не сваливаться в нездоровый фанатизм. — Эх, всем бы такой подход, — кивнула Тонкс, глядя в темнеющее небо — похоже, собирался пойти дождь. — Не грусти, — он ободряюще улыбнулся и осторожно коснулся ее плеча — девушка на миг напряглась, но сразу же расслабилась. — Давай лучше найдем место, где можно скрыться от непогоды. Лондон и дождь — почти слова-синонимы. — Я бы попросила, — прищурившись, она ткнула его под ребра, но тут же спохватилась и залепетала: — Прости! Я не хотела… — Тонкс, — Виктор с легким укором посмотрел на нее. — Все нормально. — Эх, — запустив руки себе в волосы, девушка выдохнула и решительно произнесла: — Зови меня Дора. Меня так родители называют. — Дора, — будто пробуя имя на вкус, повторил Виктор. — Красивое имя, — почему-то в голове промелькнул образ огромного железнодорожного орудия, но он постарался прогнать его поскорее — хотя уверенность в том, что сила этой хрупкой девушки вполне сравнима с детищем Круппа, крепла с каждой минутой. — Спасибо, — немного нервно дернув головой, ответила она. — Ну, пошли дальше? Тучи, тем временем, закрыли небо плотной пеленой, вдалеке уже были слышны раскаты грома. А ведь еще совсем недавно светило солнце. Жители города, бормоча что-то себе под нос, доставали зонтики и ускоряли шаг, сердито глядя вверх. Подумав, Виктор указал на двери паба на углу и вопросительно вскинул бровь — Тонкс пожала плечами и кивнула. Это было приятное местечко, явно туристическое, но без излишней крикливости и навязчивости. Едва они переступили порог, как за спинами мелькнула вспышка молнии и почти сразу вниз хлынул сплошной поток дождя, с грохотом ударяя по мостовой. Виктор обернулся и с трудом сдержал улыбку — не ожидавшие такой резкой смены погоды лондонцы, на ходу раскрывая зонты, а кто менее везучий, прикрываясь сумками и газетами, бежали по улицам. Проследившая за его взглядом Тонкс тоже не смогла сдержать улыбки. — Вам повезло успеть, — доброжелательно обратилась к ним официантка, прижимая к груди меню. — Идите за мной. Она отвела их к свободному столику рядом с окном, положила меню и, поправив сдвинутый стакан с салфетками, удалилась, пообещав подойти через пять минут. Виктор раскрыл меню — это был классический паб, хоть в палату мер и весов вноси: пиво, эль, виски и закуски под это дело, в том числе и знаменитые на весь мир фиш-н-чипс. — Сливочного пива здесь нет, — перегнувшись через стол, шепнул он Тонкс, которая задумчиво водила пальцем по строкам меню. — Да я поняла уже, — фыркнула она. — Закажи мне на свой вкус. На вкус Виктора, который пиво не любил в принципе, тут ничего интересного не было, но он все же попросил у подошедшей официантки пару пинт биттера и какую-нибудь простенькую закуску. Та, с каким-то поистине королевским величием, качнула головой и уже через минуту два высоких бокала стояли перед ними — холодные, запотевшие. — Как говорит мой добрый однокашник — prosit, — он поднял бокал, Тонкс повторила его жест. — Однокашник? — переспросила она, делая осторожный глоток. — Ну, я еще в школе учусь, — объяснил он. — Последний курс старого-доброго Дурмстранга. — Ты школьник? — не сумев сдержать удивления, она едва не разлила пиво. — Я думала, тебе лет… Пиво вообще тебе можно? — Мне восемнадцать исполнилось в апреле, — хмыкнул Виктор, уже привыкший к такой реакции. В пятнадцать лет он начал как-то очень резко расти вверх и вширь, что вызвало беспокойство у тренера сборной. Он смутно помнил, что тот Виктор тоже был рослым мужчиной, способным в одиночку выталкивать из грязи машину и таскать толстенные еловые бревна. Может, тело пыталось таким образом «подружиться» с душой, а, может, гены предков взыграли: были в роду Крамов богатырского вида люди, способные гнуть подковы движением пальцев. Самым сложным было начать переучиваться летать на метле — его даже хотели перевести в загонщики, но удалось убедить тренеров в своей полезности как ловца. Было тяжко. — Круто, — тряхнула волосами Тонкс. — Слушай, а правда, что вы там в Дурмстранге всякой темной магией занимаетесь? — этот вопрос заставил Виктора напрячься. — Я ничего такого ввиду не имею, честно, — видимо осознав, как именно все это звучит, поспешила заверить она его. — Можешь не отвечать. — На самом деле ничего такого страшного нам не преподают, — подумав, ответил Виктор, подпирая щеку кулаком. — Никто не будет учить детей чему-то по-настоящему темному, думаю, ты это понимаешь. Но свинья везде грязь найдет. — Кажется, я понимаю. У нас темные искусства проходят в рамках защиты от них. Ну и на аврорских курсах — чтобы понимать, как распознать что-то в случае чего. — Ты давно аврор? — Три месяца всего, — на ее лице появилась немного смущенная улыбка. — Едва не завалила испытания по тайному проникновению. Я жутко неуклюжая. — Если не секрет — зачем ты вообще подалась в авроры? — Ну… — Тонкс откинулась на спинку стула, задумчиво глядя поверх его головы. — На самом деле, я хотела доказать, что не все Блэки такие, какими их считают. Моя мама — урожденная Блэк, — добавила она. — Ты, может, не знаешь, но большая часть ее семьи встала на сторону Сам-Знаешь-Кого во время войны. — Новости доходили и до нас, — кивнул Виктор, опуская подбородок на переплетенные пальцы. — Ну вот, — она пожала плечами. — Понимаю. У моего отца была примерно такая же мотивация. После того, как Гриндевальд убил моего деда, — объяснил он, заметив недоумение на ее лице. — А ты чем хочешь заняться? — решив уйти от мрачной темы, спросила Тонкс. — Пока не решил. История, наверно, — подумав, ответил Виктор. — Историческая наука магического мира находится в удручающем состоянии, если написанная мною в шестнадцать лет книжка стала учебным пособием. — Ты написал учебник? — восхитилась она. — Расскажи! Виктор с несколько преувеличенным воодушевлением начал рассказывать про свою работу, стараясь пропускать самые «душные» моменты, связанные, как правило, с бессонными ночами над очередными ветхими текстами. Вопреки его опасениям, Тонкс было интересно — она иногда задавала вопросы и, стоило признать, довольно хорошие. Под разговор ушла еще одна пинта пива, за ней третья — в голове слегка зашумело, жесты рук, которыми он помогал себе, стали более размашистыми и менее точными. — Знаешь, что самое забавное? — спросил Виктор, жестом подзывая официантку и прося счет. — Что? — глаза Тонкс блестели. — Когда я дописал книгу, мне прислали письма некоторые маги с просьбой заняться их архивами, — вкладывая в кожаную книжицу с чеком сотню фунтов и поднимаясь из-за стола. — Не знаю, как у вас, но у нас в частные архивы просто так не пробраться. — И не говори, — хмыкнула она, поднимаясь из-за стола и слегка пошатываясь — он протянул руку и подхватил ее под локоть. — И как? Занялся? — Пока нет, — покачав головой и сразу же об этом пожалев — виски мгновенно обожгла боль — ответил Виктор. — Они с меня Обеты требуют. Не хочу. — Обет — это серьезно, — не делая попытки отстраниться, ответила Тонкс. На самом деле от этого его отговорил отец. Устроив, предварительно, хорошую взбучку, которой Виктор еще не получал никогда. У авроров всегда были враги, тем более в такие сложные времена. Развал соцблока сильно ударил и по внутренней политике. Почувствовав слабину центральной власти — а, чтобы не говорили патриоты, вся власть была в Москве — вылезли наружу, казалось, прочно загнанные в подполье черные маги. Шабаш, который разогнал его отец, был лишь одним из многих следствий этой слабости. Поэтому то, что Виктору предложили, под Непреложным Обетом, влезть в дела других семей, Димитр воспринял в штыки. Подумав, Виктор согласился с доводами отца. — Так что я, наверно, продолжу заниматься историографией, — толкнув дверь бара и выходя на улицу, добавил он. Дождь уже закончился. Лужи блестели в свете потихоньку загорающихся уличных фонарей. Прохожих стало больше, попадались группы туристов, обвешанных фотоаппаратами. Вспышки камер слепили не хуже солнечного света — Виктор никогда не понимал этой мании снимать все подряд, если уже давно выпускаются сборники фотографий с самыми лучшими видами на все достопримечательности. Чувствуя, как от свежего воздуха в голове проясняется, он расслабленно улыбнулся. — Уже поздно, — вздохнула рядом Тонкс, доставая часы на длинной цепочке. — А послезавтра у меня очередная смена. — Я понимаю, — кивнул Виктор. — Надеюсь, тебе понравилось? — Более чем, — тряхнула она головой, довольно улыбаясь. — Ох, — хлопнув себя по лбу, Тонкс сунула руку за пазуху и выудила оттуда сложенный вчетверо лист. — Ты можешь спокойно покинуть Англию — твои показания приняты к сведению. — Делу дадут ход? — посерьезнев, спросил он, забирая протянутый лист. — Эх… — тяжело вздохнув, Тонкс взяла его под локоть и повела к набережной. — Скорее всего — нет. Яксли, конечно, посидит в Азкабане, но вряд ли долго. — А что с детьми? — А что с ними? — не поняла та. — Подчистили память и отправили к родственникам. Вроде бы у них бабушка и дедушка еще живы. — Слушай, — Виктор задумчиво постучал себе по подбородку. — Можешь узнать, есть ли возможность как-то открыть счет на их имя? — А тебе зачем? — с подозрением глянула на него Тонкс. — Понимаешь… — протянул он, глядя ей в глаза. — Я хочу как-то помочь им. Они пострадали от рук магов и будет только правильно хоть как-то компенсировать их потерю. Деньги им родителей не вернут, но… — Я поняла, — кивнула Тонкс и как-то странно посмотрела на него — ему не удалось прочесть взгляд. — Я узнаю. Наше министерство, как ни печально это признавать, и не почесалось… — Спасибо, — сжав ее ладонь, поблагодарил Виктор. Воцарилось неловкое молчание. Тонкс смотрела куда-то мимо него, на темные воды Темзы, по которым плыли речные пароходики, увешанные яркими гирляндами. С палуб корабликов доносился смех и обрывки танцевальных мелодий: то ли свадьба, то ли похороны. Виктор облокотился на каменный парапет и запрокинул голову, подставляя лицо свежему речному ветру — хмель прошел, оставив после себя неприятную тяжесть. — Мне, наверно, пора, — с грустью произнесла Тонкс, поплотнее запахивая мантию — пользоваться чарами в месте, где полно не-магов было бы глупым. — Позволь задать вопрос, — оттолкнувшись от парапета, Виктор серьезно посмотрел на нее и, дождавшись осторожного кивка, спросил: — У тебя кто-то есть? Та вздрогнула и отвела взгляд. Виктор терпеливо ждал ответа, вглядываясь в ее лицо. Вопреки своим собственным ожиданиям, сердце вовсе не сбивалось с ритма, по спине не пробегал холодок от возможного отказа. Удивительное спокойствие охватило его, показалось, что он смотрит на себя со стороны. Наконец, Тонкс, зябко обхватив себя за плечи, покачала головой. — Нет, у меня никого нет, — она подняла голову, глядя ему в глаза с какой-то странной тоской во взгляде. — А почему ты спрашиваешь? — Ты не догадываешься? — Сомневаюсь, что мы еще встретимся, — хмыкнула Тонкс. — Думаю, что точно встретимся. И в ближайшем обозримом будущем, — он не удержался и подмигнул ей. — Ты про… — Точно. — Черт, — пригладив ставшие пепельными волосы, пробормотала она и рассмеялась. — Ты серьезно? — Смотря о чем речь, — Виктор тоже позволил себе улыбку. — Хотя, в обоих случаях ответ будет «да», пусть причины и разные. — Так, мне надо переварить эту новость, — решительно тряхнула головой Тонкс, сменив цвет волос на прежний, розовый. — Я напишу тебе. Совы же умеют летать через пролив? — Должны, — он понятия не имел, могли ли совы летать так далеко, но как-то же велась переписка между разными государствами. — Позволишь себя проводить? — Я не очень хорошо умею парно трансгрессировать, — потупив взор, ответила Тонкс. — И раз уж ты все равно будешь в Англии через пару месяцев… Он не успел и рта раскрыть, как она подалась вперед и быстро поцеловала его в щеку, после чего взмахнула палочкой и была такова. Виктор ошарашенно глядел перед собой, после чего расхохотался. Определенно, Тонкс, нет — Дора — ему нравилась.