Подарок «от Сверва»

Родимус издал довольный стон, когда сильные маны небрежно припечатали его к стене, распространяя россыпь мурашек по сенсорной сети. Дрифт что-то предупреждающе шикнул и жадно склонился к шее, целуя, покусывая и вылизывая энергонные линии, ощутимо подцепляя их остротой клыков. Неторопливое влажное движение глоссы сменил хищный, но не травмирующий укус — Прайм не сдержал вокодер, срывающийся в статику помех. Маны скользили по гладким панелям, задевая, слегка царапая швы трансформации. Пробирались глубже, поглаживали провода и цепи, до которых могли дотянуться, исследовали теплый металл и проводку в поисках мест, что извлекали из Родимуса тот особый стон, срывающийся в полувскрик. Капитан не понимал где они. Уже не столь важно, что собственный процессор безбожно плывет и обостряются все ощущения. Малейшее прикосновение воспринимается намного ярче, острее, чем оно должно быть. Корпус горит. Не важно, совсем не важно, что видеопоток пестрит обширными пикселями, которых также быть не должно. Маны цепляются за Дрифта, ответно исследуя его корпус, вокруг которого он тесно обвился в полутьме. Очертания пространства похожи на ночной коридор с экономией света, следовательно, сюда в любой момент может зайти кто-то импульсивный, не понимающий возмутителей спокойствия, что только добавляет азарт к происходящему. — Хочешь, чтобы на нас смотрели, Дрифт? Любовались, — Родимус спустился ниже, дразнящие очерчивая гладкий металл. — твоими бедрами?.. Их клапаны просто расплавятся и вытекут, как при пожаре… Маны скользнули по рельефу этих бедер, а затем пробрались внутрь, меж стыков брони, настойчиво надавливая и поглаживая поршни. Все, что сейчас вызывало в Прайме толику сожаления — у него нет апгрейда в виде цепких десептиконских когтей, но Дрифт и без них вскрикнул и задрожал, перехватывая манипулятор. Голос Родимуса слегка заплетался и творил с процессором нечто запретное, и Прайм лишь довольно скалился, чувствуя это. Шлаков носитель Матрицы. Пусть у мечника и не было прямой уверенности, что дело именно в ней. Манящие речи в отместку были оборваны сдавленным стоном — Дрифт добрался до щитка клапана, спустив с пальцев небольшой заряд электричества. Родимус восторженно ахнул и вздрогнул всем корпусом, хныча, поддаваясь на встречу пальцам, нетерпеливо дразнящим щиток. Столь странно. Собственный корпус неестественно горит и тяжко ноет, Искра не перестает вспыхивать от каждого прикосновения Дрифта. Праймус… Хотелось толкнуть покорный белоснежный корпус на платформу, сделать своим, доминировать, но азарт был совсем в другом, находя отклик в нечаянно разворошенной темной составляющей бывшего десептикона. Родимус знал, что раньше Дрифт был своенравный и грубый, он не терпел неподчинения, действовал исключительно жестко и жестоко, пока не подавил это в себе. И все это казалось… Так маняще. А что если правда?.. Лом, он не оценит! Тем не менее, попытаться, наверное, стоило. Хотя рядом есть вход в чужую кварту, где есть платформа… и где так или иначе могут застать. — Мх, Дрифт… Дав-вай… А-ах! Давай останемся здесь? И н-не важно чья это кварта. Здесь все мое! Хотя это на твои средства куплено, так что и твое тоже. — Гордыня, — низко, рычаще предупредил белый мех, — это ни что иное, как страшный грех, который не искупить осознанием истины. Ты уже мой. «А я не позволю кому-либо застать тебя таким, поскольку зависть еще сложнее в себе побороть». Дрифт сильнее куснул проводку, скапливая у рта статическое электричество, вынуждая Родимуса еще раз вскрикнуть, цепляясь за бело-красный корпус. Затем… тот отвлекся, нащупав правее по стене электронный замок от двери — терпение обоих было на пределе. Только лишь рассудок Дрифта все еще на порядок яснее. И как бы сильно Дрифт не горел желанием дикаря заявить свои права на Родимуса прилюдно, он все еще оставался собой, в отличие от партнера. Остатки рассудка твердили о том, что они сейчас находятся не где-то в районе Тупика и не в дешевом загаженном борделе, где… мехам плевать. Нет. Родимус капитан этого судна, не говоря о том, что в их коридор мог зайти кто угодно, не исключая Ультра Магнуса. «По кодексу дисциплины, который мы заключали, заниматься непотребными вещами, включая любвиобильные, взаимные, не взаимные, но интимные отношения, в коридорах запрещено!». Яркий спидстер загоготал сквозь приглушенные стоны от бесстыдно изучающих его корпус движений: очевидно, он пришел к той же мысли и наглядно представил выражение лицевой Магнуса при совокуплении нарушителей в категорически неподобающем для того месте. — Какой ты милый, Дрифт… Так завораживает. Я… Ах-ха!.. А! Шла-ак. Вот бы Магнус это увидел… Так интригующе. Родимус не был бы собой, если бы и в такой момент не переставал нести бессвязный треп, делясь догадками о реакции своего заместителя. Излишний треп, который Дрифт настойчиво хотел оборвать, заткнуть каким-либо способом, предпочитая глубокие страстные поцелуи, исследуя внутреннюю часть энергоприемника, пока Родимус мычал и не переставал потираться об интересующую его разгоряченную панель. Та определенно была лишней. Как и Магнус в мыслях. Особенно Магнус в мыслях. Дрифт заблокировал дверь чужой кварты, куда они преступно вломились, и удерживал Прайма, пока пытался убавить освещение. Какая к Юникрону разница до освещения? Родимус грозился спалить все вокруг, если Дрифт еще раз отвлечется от него. Край желтого спойлера призывно задел плечевой сегмент, намекая не медлить. К тому же, мироощущение вокруг стремительно менялось и расползалось куда-то прочь, приобретая новые острые краски, акцентируясь лишь на гибком корпусе напротив, и Родимус лично хотел проверить эту хваленую гибкость. Алчность вперемешку с возбуждением душили и распирали изнутри, заставляли переживать. Стопорились вентиляционные отверстия, как если бы Дрифта внезапно мог кто-то украсть, вызывая сплошное негодование Родимуса… Он почти был готов привязать мечника к зарядочной платформе, дабы тот не имел никакой возможности куда-либо исчезнуть, даже случись что-то страшное с кораблем. Однако, рядом не было ничего, чем это можно было бы осуществить. Плевать. Когда нет Родимуса Прайма, есть Ультра Магнус. На экипаж было эгоистично все равно в этот самый момент, когда алые бедра Дрифта столь сильно манили. К тому же, Родимус почувствовал, как первые капли смазки просачиваются сквозь крышку его клапана, а корпус снова оказался прижат к стене. — Дриииифт! — требовательно провыл он и нахмурился. — Ты изверг. Не медли. Я просил взять меня и оттрахать, будто я твоя игрушка. Это даже не просьба. Это приказ. Родимус не сдерживался ни в голосе, ни в жестах, ногами он пнул и обхватил бедра мечника, крепче прижимая его к себе. Дрифт всегда был мягок и спокоен, оттого только сильнее хотелось заполучить в нем именно Дэдлока, даже если придется вытаскивать эту сущность против его воли. Нечто похожее на нахальную улыбку все же скользнуло по губам Дрифта через еще одну серию сбивчивых поцелуев. Он ловил и прикусывал кончик глоссы Родимуса, посасывая прежде, чем позволял вторгнуться ей в свой рот, вызывая урчание Прайма. Родимус действовал ненасытно, хотя заинтересовала его в первую очередь не чужая глосса, а клыки, оставшиеся от десептиконского прошлого. Глосса заскользила вдоль них, останавливаясь на самых кончиках. Они по-прежнему были предельно остры — вещь, что делала каждый ластящийся и такой желанный поцелуй изрядно опасным, добавляя ему хищный подсмысл. Дрифт сохранил их, не смотря ни на что. Неимоверно острые, способные рвать чужую проводку и магистрали, обрекая на гибель… Или же стимулировать возбуждение при помощи неожиданной боли? Процессор вис, цепляясь за эту мысль. Каково было ощущение этих клыков внутри себя? На шее… не только на шее. И правда ли, что десептиконы при определенных обстоятельствах могли так питаться? Были не прочь оставлять глубокие метки на корпусах партнеров, чтобы принадлежность к кому-либо видели все? Клыки царапали и задевали мягкий металл губ — Дрифт забывал об осторожности, поддаваясь собственному желанию, но он бормотал извинения и каждый раз поспешно зализывал царапины, убирая капли энергона. Щелчок — Родимус призывно убрал панель, шире разводя ноги. Вентиляция давно сбилась, сбоит у обоих, не справляясь с нагрузкой от раскаленных систем. Дрифт едва царапает, тянет за нежный металл спойлеров, зная, что именно там расположены самые чувствительные датчики. Словно сикер — Прайм стонет и изворачивается в хватке. Извивается, силясь подтолкнуть к скорейшим действиям. Из обнаженного пульсирующего клапана постоянно вытекает смазка и мех обвивает бедро Дрифта, втираясь клапаном, размазывая ее по красному металлу. Норовит сойти с ума от ощущений, требующих большего и это выше его сил, но Дрифт лишь быстрее поглаживает и оттягивает чувствительный металл спойлера, ведет ниже, задевая как можно больше сенсорных датчиков, очерчивает идеальную форму безупречно отполированного «крыла». «Праймус, почему он не способен летать?» Столь отзывчивый, избегающий и одновременно ластящийся к каждому движению, Родимус срывал с искусанных губ протяжные стоны… Его желтое «крыло» дрожит, эмоционально дергается от малейшего прикосновения, которое терзает, в то время, как Дрифт коснулся второго придатка. Словно измывается, намерено мучает. — Ты ужасен, Дрифт… Как бывший десептикон, ты вынуждаешь меня страдать не только морально, но и физически. Медленный убийца Прайма! Ты смерти моей хочешь? Я уже чувствую, как моя Искра гаснет! Почему так медленно? Объятия и стискивания со стороны Родимуса стали тычками и пинками, призывающие поторопиться. Неужели у Дрифта все еще осталось терпение, чтобы в ту же секунду не сконнектиться с ним? Чтобы не взять его? Что за изверг? Родимусу не нужны излишние долгие прикосновения к корпусу. Клапан горит и болезненно пульсирует, он отчаянно изголодался по моменту, когда шип партнера наполнит и растянет его. Жаждет момента, когда суппорты будут трепетать от резкого вторжения, а Дрифт перейдет к нещадящим толчкам, проникая глубже, срывая пронзительный крик, когда шип будет врезаться в потолочный узел. С каждым новым мгновением становилось неимоверно плевать на все прелюдии. Пустота угнетала и причиняла ноющую боль, системы словно плавились, нестерпимо хотелось… — Быстрее! Грубее! Дрифт неохотно, словно свою добычу, отпустил трепещущие крылья и толкнул алый корпус на платформу. Желание, исходящее от Родимуса, было опьяняющим. Маны вновь огладили бока и проникли в швы трансформации, задевая и оттягивая проводку в ожидании торопливого щелчка белой интерфейсной панели. Дрифт отозвался урчащим стоном и оторвался от влажного поцелуя, вернувшись к шее. Садист. Клыки снова сомкнулись на чувствительных топливных магистралях, то мягко, но ощутимо покусывая, то до боли зажимая. Боль маячила незначительным ощущением, хотя вскоре Родимус истошно вскрикнул и резко сжался — получил, что хотел. Почти. Клыки пробили ничего не стоившую преграду на одной из магистралей поменьше, предоставляя глухо мурчащему мечнику возможность в полной мере присосаться к горячему энергону. Манипулятор Дрифта остановился на подтекающем клапане. Родимус сглотнул, задыхаясь. Не сдержал вокалайзер — пальцы мечника встретились с набухшим внешним узлом и обвели его, резко надавливая и потирая. Дрифт улыбнулся. Малейший, крохотный укол электричества, и реакция не заставила себя ждать. Если где-то по рядом были соседи, то они окончательно проснулись. Собственник. Спойлеры задергались и лихорадочно задрожали, поджавшись вплотную к спине Родимуса, но экс-десептикон не забыл и не покинул столь манящую деталь: второй манипулятор переместился за спину, срывая чужой крик — одновременно с этим пальцы скользнули внутрь клапана, задевая, оглаживая чувствительные узлы… Согнулись внутри… — ААААХ! — и вокалайзер почти выведен из строя. Родимус не понимал, смутно думал с каких это пор он стал настолько чувствительный… Он плавится заживо, но не смотря на это, он все еще не может перегрузиться, хотя, казалось бы, его корпус сделает это от одних лишь пальцев, коснувшихся клапана. Но нет. Это мучительно. Все чувства... под чем-то стали невероятно остры, однако… ни единой предательской перегрузки. Он сходит с ума, ненасытно насаживаясь на умелые пальцы, но разрядка застопорилась. И он буквально кричит от всех действий Дрифта... Редко какой партнер уделял столь пристальное, жадное внимание его спойлерам и сбрасывал уколы электричества, пока играл с текущим клапаном. Он растягивал и поглаживал, медленно вталкивал пальцы внутрь и наружу, не отрываясь от шеи. — Я… А-ах, этого не вынесу, Дрифт… Мне… мне нужно больше!.. — задыхаясь, сипло, через россыпь помех взмолился Прайм. Дрифт прервал укус, зализывая причиненную травму. Голубая оптика вспыхнула ярче, украсив белый фейсплейт странной хищной улыбкой. Мечник лизнул магистраль и двинулся вдоль корпуса, посасывая и целуя стыки брони, останавливаясь лишь на биолайтах. Он не прекращал стимулировать обильно подтекающий клапан, пока не остановился у бедер Родимуса, потеревшись об одно щекой, после чего их взгляд вновь встретился. Оптика обоих… светилась почти чистой белизной. Родимус сглотнул. Смотрел на Дрифта с вожделением, но также умоляюще. Все же нашел в себе силы подавить рвущиеся эмоции и нагло ухмыльнулся, вильнув бедрами — бросает вызов. Белый мех приблизился, срывая с партнера вздох. Глосса с нажимом очертила кончиком внешний узел, остановившись всего на мгновение. Надавила. Дрифт заурчал, обильно вылизывая, но вскоре губы поцеловали и вобрали внешний узел в рот, обсасывая его как лучшее лакомство за последние ворны. Корпус Родимуса сильно задрожал, отчаянно сдерживая кричащие стоны. Он ухватил один белый гребень, слегка и нетерпеливо потянув шлем вниз, и Дрифт послушно прижался к разгоряченному клапану ниже, сильно и дразняще всасывая, прежде, чем глосса скользнула внутрь, оглаживая стенки, ища ближайший сенсорный узел и слизывая смазку. Родимус выгнулся и бессильно дернул бедрами в крепкой хватке. Издал громкий неопределенный крик, моментально вцепившись обоими манипуляторами в выступы на белом шлеме. Он не чувствовал никакого стыда, отдаваясь целиком. Непристойные влажные звуки ласкали его аудиодатчики, а развратные стоны и крики Прайма один за другим срывались с губ, все же минуя дверь, отделяющую их от остального корабля. Толкаясь на встречу движениям извивающейся глоссы и тесно прижимая Дрифта за «гребни» к своему клапану, капитан надеялся, что ему станет легче, ведь он практически получил желаемое. Но вышло наоборот. Дрифт мучительно дразнил его, толкая глоссу то быстро, то медленно, распаляя сильнее, а предельно острое ощущение от нехватки пульсирующего шипа в системе почти заставляло рыдать, сотрясаясь всем корпусом. Хлюпающие влажные звуки сопровождало сглатывание. Мечник был голоден, а от активных движений его лицевой алый корпус дрожал и извивался. Прайм зарыдал, пытаясь глубже вжать партнера в свой пульсирующий клапан. Дрифт словно подавился на мгновение, уркнув системами. Он проталкивался глоссой как можно дальше, из-за чего Родимус хныкал и крепче сжимал шлем, вновь толкался бедрами на встречу лицевой. Мечник отвлекся и чуть прикусил внешний узел, почти доводя этим до перегрузки… Глосса вернулась обратно в клапан. Дрифту нравилось лизать его, вычищая, проглатывая все, что готов был дать ему алый корпус. Но когда оттянутая препаратом перегрузка Родимуса должна была настать вот-вот, Дрифт с садистской сволочностью отстранился прочь. Не отрывая взгляда, он провел по клапану двумя пальцами, пачкаясь в новой смазке, которую решил не забирать своей глоссой, а теперь лишь неторопливо растирал по фалангам, но не более. Улыбка стала походить на оскал — мечник двинулся обратно по направлению к шлему Родимуса, четко приметив себе противоположную, нетронутую часть шеи. Вскрикнуть на причинение новой боли Прайм уже не смог: влажные пальцы играючи скользнули в открывшийся рот, подавляя звук. Заткнули. Дрифт с упованием оставил на шее новую глубокую метку, вгрызаясь клыками, словно зверь. За что боролся, на то и напоролся. Родимус… от неожиданности нелепо крякнул, давясь пальцами, что грубо надавили на глоссу. Датчики распознавания вкуса и анализа состава стремительно среагировали на собственную смазку и меж тем боль от укуса становилась невыносимой. Дрифт точно издевался над ним… или забылся? Они оба давно не в порядке, но это... Родимус беспардонно пнул коленной пикой в бок своего партнера. Он просил грубее, но не просил пытать его, как-то делают некоторые десептеконы на допросе или же оголодавший турболис. Возможно, он был бы и рад стерпеть все это, мычал, как последний интербот, как низшая шлюха, с вожделением обсасывая и вылизывая пальцы в собственной смазке, смакуя ее вкус, и отзывался бы, активно выгибаясь под каждый укус, если бы только горячий ребристый шип Дрифта заполнил его, заставляя болеть узлы и суппорты от жесткого нещадного ритма. Действие с пинком моментально отрезвило. Дрифт испугано отпрянул и быстро выплеснул на Родимуса настоящий поток из множества отчаянных… извинений, стопоря мыслительные цепочки Прайма. Пальцы выскользнули изо рта, но прежде, чем немного опомнившийся Дрифт попробует сбежать прочь, капитан притянул его к себе. Вкус собственного энергона и смазки смешивался, четко ощущался на глоссе, пока мечник замер, втянутый в поцелуй. Параллельно с этим, одна из ног Родимуса начала недвусмысленно надавливать, гладить и дразнить шип сквозь паховый щиток. — Хватит. Дай его мне… — хриплым тоном упрашивает Прайм. — Хочу твой шип внутри. Дрифт поддался вперед, меняя положение. Щелчок убираемой в сторону панели был почти покорным. Наконец, он подчинился приказу. Родимус даже удивился, стараясь не показать очередной толики досады. Спугнул. Тот самый страшный Дрифт позволил ему себя объездить, вернувшись в режим… турбокролика. Или нет? А что это? Думает, он так просто теперь насадится на его шип и Дрифт, возможно, его жестко сконнектит? Тх! Разумеется нет. Родимус будет… мстить за то, что его долго мучили, даже если это значит продолжать мучиться самому. Мокрым клапаном он коснулся кончика шипа, но не смел насаживаться, старался контролировать, чтобы Дрифт не толкнулся сам. Прайм только дразнил, позволяя шипу входить совсем чуть-чуть. Иногда он соскальзывал, проезжаясь клапаном по всей длине, делая шип мокрым от собственной смазки. Но не входил, нет — пусть страдает. Дрифт издал низкое рычание и в отместку крепко вцепился в желтый спойлер. Он пытался выровнять, взять под контроль действия Родимуса. Желал вторгнуться на всю длину, чего теперь категорически избегал Прайм. — Хочешь меня? — ему отрадно было наблюдать за тем, как Дрифт злится и корчится. — Д-да… Праймус… — Родимус. Я дам тебе это, — нарочно медленно он опустился на шип. Продвинулся глубже, стараясь принять в себя больше. Замер, с урчанием помех вокодера, заполнив клапан. — Но твои муки на этом не закончатся. Вместо того, чтобы начать двигаться, задавая грубый ритм и глубину проникновения, Родимус устроился поудобнее на бедрах под собой, выгибая спину, борясь с желанием корчиться от скольжения шипа, чего он стремится сейчас избежать. Стенки клапана ныли от распирающего их ощущения, но теперь настало время Родимуса подло улыбнуться. Он стал периодически пульсировать своим клапаном, сжимая суппорты, доводя Дрифта до исступления. Но… Искра бешено мечется в камере. Будто бы сама… вырывается наружу, это не поддается осмысленному контролю. Пластины грудной брони готовы сдвинуться, подчиняясь бесконтрольной команде обнажить суть. Дрифт не понимает хочет ли этого он. Слабые остатки его рассудка подсказывали, что это обречет Родимуса. Очевидно, если это произойдет, они будут связаны навсегда. Их состояние и частота резонирования Искр породят необратимую связь с первого раза, поскольку они не смогут вовремя остановиться. За себя он, уже по давней привычке, не переживал. Но вот Родимус… Гордый глупец. Его друг и товарищ, на кого отзывалась собственная Искра, всецело намекая — связь действительно возникнет с первого раза, стоит им стать единым целым. Знал бы он с кем может связаться по собственной неаккуратности и наивности… Наружу рвется то, что Дрифт не выпускал очень давно. Это неправильно. Сейчас он автобот, он не может вредить другим и никого не может присвоить. Но почему-то сейчас… Он с громким лязгом удара металла о металл опустил руки на бедра Родимуса, заставляя его болезненно вскрикнуть, падая на шип. Приподнявшись, его маны переместились на поясницу, за которую Дрифт вцепился мертвой хваткой. Наконец, под действием рук мечника, Прайм приподнялся и начал двигаться. Поскольку Родимус несколько сопротивлялся, двигать его, не применяя физическую силу, было тяжело. Строптивится он чисто для вида. Строит из себя недотрогу. Значит играем так? Дрифт вновь примкнул к шее и сильно укусил, пополняя коллекцию глубоких темных отметин еще одной. Его. И ничей более. Да будет так. Мечник свалился обратно на платформу, утягивая партнера за собой. Манипуляторы также держались за поясницу, однако теперь не давали Родимусу и шанса двинуться прочь. Строптивых необходимо укрощать. Дрифт сам начал грубо двигать бедрами, задавая жесткий темп, с упованием вслушиваясь в крики протеста, в нещадное скольжение шипа и ударный звон металла от резкого соприкосновения корпусов. Грохот разносился через стены и по коридору, мешая соседним квартам спать. Родимус рычал и царапал краску, но постепенно сдавался, поддаваясь на встречу. Смазка громко хлюпала и обильно расплескивалась от ритма на чужую платформу, безбожно пачкая термоодеяло. Когда Дрифту хотелось, чтобы Родимус кричал, почти срываясь в визг, он ускорялся. Это были быстрые, рваные толчки, что могли причинить боль. И они причиняли. Своим шипом он врезался по клапану так, что, казалось, он разрушит Прайма, блаженно прикрывающего оптику в ответ на боль. Он хотел этой боли, хотел узнать предел, начав поощрять Дрифта. В дверь кварты очень громко и агрессивно забарабанили, но возмущенные крики не смогли возыметь никакого эффекта. В общем-то, уже было все равно. Мир окончательно смазался в нечто странное, теряя свои очертания. Родимус переставал различать перед собой партнера, отдаваясь ненасытности. Почти физический огонь терзал системы, вынуждая двигатели работать на полную мощность… Нагрудные пластины брони разошлись в стороны, заливая пространство чистым ярким светом. Дрифт под ним испугано дернулся, почувствовав тянущиеся к его сенсорике обжигающие нити энергии — это меньшее, чего следовало ожидать, но это большее, что он боялся сделать от себя первым. Обнажить суть. И это было то, что способно привести в панику многих кибертронцев. Они замерли, словно выпав из времени. Искра Родимуса часто и неровно пульсировала внутри камеры, находя отклик в дрогнувшей Искре партнера, чей цикл вентиляции встал на месте. Дрифт чувствовал, как он дрожит, не в силах мотнуть шлемом, чтобы хоть как-то обозначить свои намерения против. Это не то, что должно происходить необдуманно, но почему, почему он дрожит от тех сил, что бьются внутри него?.. Почему собственные грудные пластины почти не сопротивляются? Возможно, он хотел этого. Возможно, в тайне от себя, он все еще желал найти партнера, однако давно утратил последний след веры найти ту Искру, которая всецело разделит с ним его суть. Винг, будучи тем единственным лучиком надежды на спокойный мир в активе Дэдлока, унес с собой слишком многое. Он погиб и не оставалось ничего, кроме как смириться, и смирение пришло непозволительно быстро, словно жестокий плевок в саму Искру. Был рыцарь — теперь уже нет. Как и нет слабой надежды, зародившейся против воли, поскольку нет уже смысла смотреть в прошлое. Он не вернется, как и Гаскет. Он ничего не скажет и не улыбнется той искренней светлой улыбкой, его попросту нет. И бессмысленно позволять Искре биться в проклятиях, что он мог бы что-то изменить. Нет, не мог и не сможет. Смерть уже находится в прошлом, а карта судьбы выпала неудачно, навсегда их разминув. Все, что оставалось — вернуть долг. Отодвинуть подальше агонию собственной Искры, претерпевшей потерю джета, что стал ей дорог… пусть он и не успел сказать об этом. В глубине своей Искры Дрифт понимал — даже после этого он хотел получить партнера. Зная, что однажды может также его потерять, он чувствует, как при взгляде в Искру Родимуса, собственные платины честплейта вот-вот разойдутся, как откроется камера Искры и больше ничто не будет в состоянии помешать притяжению двух сокровенных источников актива и личности. — Мы ведь не собираемся повернуть назад? Да ладно. Пока все не станут едины, а мы можем стать едины уже сейчас… Ты чувствуешь это? Не могу… Я не хочу это останавливать. Дрифт вздрогнул вновь, понимая, что корпус внемлет словам Прайма. Его Искра решает раскрыться сама, за него, и пластины брони уже разъезжаются в стороны. Родимус мурчит — чувствует поток слабо контактирующей энергии напротив. В мечнике что-то ломается, он чувствует энергию в ответ, несмело тянется навстречу. И широко распахивает оптику, потому что Родимус не особо склонен ждать, когда можно действовать, и он делает это, отчего две Искры притягиваются друг к другу потоками энергии. Родимус приблизился. И также резко примкнул, соединяя шасси. Оптика вспыхивает белизной, когда поток чужого сознания вперемешку с той эйфорией, которой Дрифт не знал никогда до, врывается в его, переплетая их воедино, растворяя друг в друге без остатка. Грань между «Я» и «Ты» стирается и никто не в силах проронить ни звука, не в силах кричать, будучи… абсолютно единым целым. Чем-то законченным, правильным, отчего сама суть испытывает высшую точку нирваны и гармонии. В вакууме единства не нужно слов, не нужно звуков, Искра поймет без них. Тысячи беспорядочных картин из памяти сливаются и сменяют друга друга, задевают самые важные, сокровенные воспоминания, гранича с чем-то неимоверно хорошим. И в то же время — лишь боль утрат, переживаемая заново и обоюдно. Теперь они полностью открыты друг для друга, нет ничего, никаких секретов, что можно было бы утаить. Сознание слилось воедино… «Дрифт» с изумлением ощущает Матрицу в себе, из-за чего «Родимус» в нем отдает снисходительным веселым тоном: «Не ожидал, да?». Статус Прайма на собственной шкуре, как и то, что было задолго до этого. Смутное, но приятное ощущение странности сильнее покалывает в районе процессора и шасси — это зарождается и стремительно укрепляется общая связь. Дрифт — та часть из них, которая Дрифт, — настойчиво старается задвинуть собственную память на задний план, уступая место невероятной гамме эмоций от слияния. Он вспоминает лишь что-то хорошее, что было с ним, но Родимус видит все. Сотни лиц говорят будто бы с ним. Так и есть, они яростно кричат, спорят или молят, но только единицы заставляют сорваться в крик истинной боли, и среди нее особо ярко в последний раз мерцает гаснущая оптика Винга, чей меч, кажется, был сложен на пол или отброшен на кончик платформы, чтобы Родимус случайно не смог ухватить артефакт за рукоять. Долгое время она ощущалась совершенно чужой, а Дрифт отдал бы все, что имел, если бы каким-то немыслимым чудом он смог обернуть время вспять и спасти Винга, дать ему второй шанс. Праймусу было все равно до него, но теперь ощущение Матрицы словно смеется над Дрифтом, пульсирует вокруг Искр, откликаясь на единство. Дрифт старается вытеснить болезненные воспоминания тем, что в каждой тьме есть свет. И нужно делать так, чтобы этот свет разгорелся еще ярче, тогда чужие усилия не будут напрасны. Корпус Родимуса — это все равно, что собственный корпус. Дрифт — это Родимус. Он все понимает. Каждая мысль — его мысль, как мысль Дрифта мысль — мысль партнера. Единство вытесняет что-либо. Дрифт видит не только свои воспоминания, тонет в них, оттого пробует взять под контроль корпус, отвлечь обоих от негативной стороны слияния возобновлением толчков, пока не настанет перегрузка, но лишь пара движений, которые даются с трудом в таком состоянии, и они оба не способны испытать больше ничего, кроме высшей эйфории. Но все портят назойливые системные уведомления. Не исключено — что-то насчет перегрева или предупреждение о затяжном слиянии, что было... проигнорировано. Родимус предпочел не глядя согласиться со всем, принимая это, будучи одновременно Дрифтом. Словно со взрывом сверхновой, ускользая и отдаваясь почему-то исключительно в сущность Родимуса, перегрузка резко застала их, выбивая из колеи в порыве общих чувств. Они не помнили, как провалились в оффлайн.

───── ◉ ─────

Приход в онлайн встретил Родимуса ужасной ноющей болью в процессоре и неспособностью толком пошевелиться. Почему-то в большей степени это ощущалось нижней частью корпуса... Мф. Серво буквально отнялись. Впрочем, бывало пробуждение и похуже. Немного двинувшись в сторону, боль вспыхнула в клапане, в нижней части брюшного отсека. Ясно. Ночь была веселая. Даже очень... Если бы не явное чужое присутствие на грани... на грани чего? Сознания? Родимусу ничего не оставалось, кроме как лечь обратно на платформу и поспать еще. Казалось, он не до конца пришел в себя, а партнер, свернувшийся рядом и перетянувший на себя все термоодеяло... Да нет, нет. Родимус просто не загрузился до конца, системы выдают ошибку, словно бы ворох новых... Не рухнет ведь корабль, если Магнус пойдет его искать с самого начала цикла? Может застрянет и провалится где-нибудь по пути, отвлекшись на нарушение передвижения альт-модов по коридорам или пыльность отдельных помещений. Однако, на платформе помимо своей лицевой, встретился светлый затылок... Шла-ак. Дрифт? Нет? А похож. Дрифт! Тц. Он спал с ним? Похоже, еще что-то пил... или понюхал благовоний? Вероятно, и то, и то, раз на грани чувств способен ощутить чужое умиротворение во сне. Как это произошло, если Дрифт почти не пьет? Или... пришлось затащить его в постель насильно? Тоже отпадает. Тогда бы он не спал умиротворенно, а тащил к шлюзу яркий труп. Нет, капитан знал, что он прекрасен и обаятелен, но соблазнить Дрифта... это все равно, что пытаться доказать Магнусу, что некоторые пункты из кодекса дисциплины можно убрать. И нет, не потому что Родимусу надо расслабиться и взбунтовать, сделав некоторые непотребства легальными. Просто... Для Дрифта коннект, как правило, был связан исключительно с неприятными воспоминаниями из прошлого. Тупик. С этими мыслями потихоньку пестрили воспоминания о прошедшей ночи... Льстило, что Дрифт сам его сильно хотел. Но вместе с этим в голове копошилось что-то еще, словно скраплеты, пожирающие прошивку... Это были воспоминания самого Дрифта. Все последние события на Лост Лайт и даже немного глубже... Ладно, много глубже... Словно память была своя собственная, отчего достаточно резко накатил страх и паршивое ощущение, ведь одно из самых ярких воспоминаний было в месте, называемом «Кристалл-сити», который прожил и Родимус. В этот момент прошиб ужас потери и... небольшой укол ревности, ведь у Дрифта был наставник, от взгляда на которого Искра бешено пульсировала в камере, хотя процессор метался в бессильной ярости. Эта улыбка. Не знающая ни тени той боли, через которую прошел Дрифт. Лом. Собственная лицевая не повторит ее в том же виде. И что он нашел в том джете? Белый корпус идеально вычищен, а движения в бою отточены до идеала. Добрый нрав и широкая улыбка. Мягкий смех. Джет, что не бросит, он стремится помочь даже последнему прогнившему отбросу, как бы сильно тот не рычал и не отталкивал от себя. Впрочем... Тот дезактив. А вот Персептор нет... И Рэтчет нет. Прайм продолжал обрабатывать полученную информацию о своем друге, словно он им и был отчасти, но все также ощущал уколы ревности. Каким-то взрывом в памяти вновь отразилось последнее воспоминание об этом джете. Последнее воспоминание. Он ведь погиб на оптике Дрифта... Родимусу как-то цинично не должно быть грустно за незнакомца, которого он не знал, но вот Дрифт… Алый буквально чувствовал ту пустоту, что настигла его рассудок. Прайм понял, что вчера в порыве чувств и тумане алкоголя он повязался с Дрифтом Искрами. И… Он не знал, что чувствует по этому поводу. Страх выжег все, лишая здравого рассудка. Раз образовалась связь... это уже навсегда. Надеяться, что это было взаимно? А возможно ли? Вряд ли. Вероятно, Дрифт в безумии просто выполнил приказ Родимуса, но хотел отступить, что ему не позволили. Ведь Родимус это начал, он инициатор, он наверняка вынудил Дрифта. А воспоминания и чувства, что получил Родимус… Дрифт ничего к нему не чувствует. Не в том плане. Он лучший друг, товарищ, приятель, на которого всегда можно положиться... но он не испытывал чувства как к партнеру. Но... теперь он им стал! Без согласия... Он, вероятно, правда все еще скучает и горюет по тому джету, на фоне проплывал Персептор... и спился Прайм. Воспоминания были уже не так важны. Бывший десептикон — пусть. Лишил многих невинных жизни — пусть. Жил в трущобах, где был торчком и это меньшее, кем он тогда был — пусть. Родимус тихонько завозился на платформе, силясь устроиться поудобнее и не разбудить Дрифта. Клапан остро реагировал на движение датчиками боли. Тц. Проблема… Рэтчет убьет его, точно убьет, если зайти так с начала рабочего цикла, на самое начало его смены. О, да... Прийти к нему с в хлам прокушенной в нескольких местах шеей и саднящим клапаном. Фантастика. Повезло хотя бы, что Дрифт не порвал основные топливные Магистрали. Утечку топлива удалось предотвратить, посредством вмешательства систем самовосстановления и экстренного перенаправления потока... Благодаря чему мечник не проснулся с хладным сереющим дезактивом. Оставалось надеяться, что Дрифт не повредил ничего из суппортов, тогда, может быть, наниты сумеют что-то исправить сами по себе? Шла-ак. Мех поморщился, аккуратно отвернувшись от… своей теперь уже настоящей пары. Взгляд бродил по кварте, обдумывая ситуацию еще раз, пока нечаянно не зацепился за Великий меч, несколько одиноко лежавший на полу. Родимус взвыл. Рукоя-ять! Похоже, ночью он… Сломал… Дрифта. Нечаянно. Правда, нечаянно! Что собственная память, что чужая твердили о том, что эта реликвия напрямую связана с Искрой своего текущего владельца. Меч питается от нее. Капитан отчетливо помнил, что вчера, как и долгое время до того… Жеода на рукояти артефакта была яркого желтого цвета, даже немного рыжеватого, стало быть. Она отражала текущую связь с Дрифтом, некое состояние его Искры на данный момент, поскольку в первое время, когда Дрифт получил меч, камень блестел синевой, пока в конечном итоге он не подстроился под Искру своего нового владельца. Проклятье… Может ее краской обратно покрасить, а? Изменилась она однозначно из-за новой связи, из-за присутствия партнера в Искре, но она завязана на Дрифте… И, что самое страшное, позади сонно завозился владелец меча. Его оптика мигнула и зажглась.