* * *
Всё начинается с малого. Настолько малого, что даже несмотря на то, что Пит знает натуру Вегаса, он едва замечает разницу. Пит — тень, но каким-то образом Вегас умудряется быть тенью тени. Количество их столкновений возрастает. Казалось бы, ничего такого, но Пит ощущает запах крови в воде. Брошенные мимоходом взгляды, подергивание губ, осмотр Пита чуть дольше, чем нужно. Вегас вроде бы колеблется в течении одного вдоха, затем двух, уверенной походкой шагая мимо опущенных голов телохранителей главной семьи. Касание плечом, когда он минует Пита в конференц-зале, стоящего в дальнем углу со сложенными перед собой руками. Тепло чужого тела обжигает Пита, окутывая запахом древесного одеколона. Едва различимым, но въедающимся в кожу, будто ей и принадлежит. Щелчок, и появляется серебряная рельефная зажигалка, которую изящно обхватывают длинные и тонкие пальцы. Ее пламя танцует вблизи от кончика сигареты, торчащей между губами Пита. Вегас близко, слишком близко. Но это не мешает ему сделать ещё один шаг вперед, протягивая руку и застывая с ней прямо под челюстью Пита. Не прикасаясь. Вспыхнувшее пламя перетекает на фильтр сигареты. Прямо как Вегас. Как говорится: дьявол кроется в деталях, а Вегас полон ими. Вегас одаривает Пита хищной ухмылкой, приближаясь ровно настолько, чтобы скинуть всё на смещение баланса, когда он переносит вес тела на носки, но достаточно близко, чтобы в этот момент он мог коснуться Пита. И всё же не касается. А затем в поле зрения появляется Порш, и Вегас отступает назад, обратно в тень, словно шепот или воображаемый кошмар, исчезая так быстро, будто его здесь никогда и не было. Единственным доказательством остается зажженная сигарета между губами и собственная зажигалка, зажатая в ладони. Пит прекрасно понимает, что делает Вегас, и позволяет ему. Он хочет посмотреть, к чему это приведет и как долго Вегас будет это продолжать. Он произносит его имя в небрежной манере, как будто у Пита есть свобода выбора. Как будто Пит не преданный и надрессированный пес, знающий лишь парочку команд. Вегас смотрит на него так, будто в самом деле видит Пита, видит его насквозь. Пит это ненавидит. И сходит с ума от восторга. И не знает, что с этим делать. Он понимает, почему предыдущие цели уступили Вегасу. В конце концов, дьявол раньше был ангелом, и отравление им смертельно опасно. Вегас, к сожалению, нацелен на долгую игру. Удручающе долгую. Неужели именно в этом заключается его стратегия? Проявить малейший интерес и внимание, прежде чем отдалиться? Втянуть в кошки-мышки, прежде чем улыбнуться и уступить? Заманить свою жертву ложным чувством безопасности, прежде чем выйти на охоту ещё раз? Применяя различные приемы психологической войны: запутать, заставить сомневаться, а затем обезоружить и сожрать с потрохами. Пит с удовольствием бы перерезал Вегасу глотку. Игра продолжается какое-то время. Вегас то преследует, то исчезает с поля зрения, то обращает на Пита внимание, то игнорирует. Его приемчики включают теплую руку на плече Пита, мягкие ладони на его коже, большой палец, грубо впивающийся в точку пульса. Но таким образом он подбирается и к Поршу, тем более используя тот же трюк с зажигалкой. Пит не знает, почему его это так бесит. Не то чтобы он вообще нуждался во внимании Вегаса. Но в следующий раз, когда Вегас оказывается на территории резиденции главной семьи, он отстает от остальных, чтобы рассмотреть Пита, наклонившись вперед, отчего опьяняющий запах его одеколона захлестнет Пита. Затем приближает губы к уху и в мягкой, но опасной манере шепчет «Пит», прежде чем отступить. Сердце заходится быстрее, когда взгляд Вегаса задерживается на его горле. Как будто Вегас способен видеть биение пульса под кожей; как будто знает, что каждая клеточка естества Пита находится на грани срыва. Но затем Вегас снова отступает, растворяясь на заднем плане, как будто его здесь никогда и не было.* * *
Пит осознает, что всё не так неуловимо, как он думал, когда к нему подходит Биг. — Вегас… — начинает он, но Пит его прерывает. — Знаю. Биг изучает его с бесстрастным выражением лица, и лишь легкое подергивание челюсти выдает его истинные эмоции. — Будь осторожен, Пит. Он… ну. Пока не стало поздно. Пит считает, что Биг — последний, кто имеет право давать такой совет, но в каком-то смысле именно это делает его единственным человеком, способным на это. Он кивает. — Не волнуйся, я знаю. Биг качает головой и скрещивает руки, больше для того, чтобы прижать их к груди, чем продемонстрировать физическую мощь. Он выглядит почти маленьким. Уязвимым. Будто только руки не позволяют ему развалиться. — Нет, не знаешь. Именно поэтому он такой смертоносный. Я тоже так считал, и… Биг переводит взгляд вдаль, и Пит улавливает агонию, отразившуюся на его лице — даже более заметную, чем россыпь веснушек на щеках. — Пит. Если бы он вернулся за мной, я бы не смог его остановить. Пит озадаченно моргает. — Что? — Он… боже, я возненавидел себя сразу после случившегося. И всё ещё ненавижу. Но если бы он пришел во второй раз, я бы не смог удержаться и сказать «нет». Будь осторожен, он поглотит тебя целиком. Пит качает головой. — Ясно, но думаю, что справлюсь. Биг не отвечает, просто продолжает смотреть вдаль. Он стоит так несколько долгих мгновений, позволяя тишине накалиться между ними. — Я буду осторожен, — наконец произносит Пит, скорее чтобы хоть немного уменьшить беспокойство Бига. — Я обязательно позабочусь о себе. Биг снова смотрит на Пита, в этот раз переполненным эмоциями взглядом, и кивает. — Он хорош в том, что делает. Он умеет говорить именно то, что заставит тебя ослабить защиту и поддаться. Просто... будь осторожен. Биг вытягивает руку, хватает Пита за плечо и сжимает его, прежде чем сглотнуть и уйти.* * *
Когда время приходит, Пит считает, что готов. Но он ошибается. Вегас кружит вокруг него, словно коршун, уже несколько дней, приближаясь всё ближе и ближе, и Пит понимает, что пора перейти к делу, если он хочет сохранить хотя бы какой-то контроль в своих руках. Что окончательно добило Пита? Слежка. Он следит за Вегасом уже несколько дней, фиксируя для Кинна, когда тот приезжает и уезжает. Переломным моментом становится то, что по возращению Вегас протягивает ему коричневый бумажный пакет с хищной улыбкой, замаскированной под чуткие намерения, подразумевая, что ему прекрасно известно и о присутствии Пита, и о том, как долго он наблюдает за ним. Пит в изумленном неверии замечает коробку презервативов (неужели Вегас в самом деле думает, что именно этим он занят в этой машине?), когда тот возвращается, наклоняясь к окну. Вегас хватает коробку, которую Пит всё ещё сжимает в руках, и с ухмылкой выдерживает его взгляд. — Упс, это я брал для себя. Или поделиться? Во всем виновата кровь, пульсирующая в ушах Пита, и осознание того, что он и правда хочет поделиться. Как и осознание того, что, по-видимому, именно этого Вегас и добивается. Улыбка, растянувшая губы Вегаса, губительная и достаточно дьявольская, чтобы проникнуть в самую сердцевину сопротивления Пита и уничтожить её. А затем Вегас отступает, пятится, вновь исчезает в ночи вместе со своим братом, оставляя позади только аромат своего одеколона. Всю ночь Пит не может выкинуть Вегаса из головы и думает о изгибе его губ, об остроте скул, о изящности пальцев. Он устал от этой игры и хочет, чтобы она закончилась. Уточнение: чтобы она закончилась на его условиях, а не на условиях Вегаса. Тот сделал свое предложение — пусть сомнительное и шаткое, но тем не менее предложение — и Питу пора его принять. Пит находит Вегаса после того, как его миссия выполнена, а детали ночи зарегистрированы, записаны и сообщены. Коробка с презервативами прожигает дыру в кармане, когда Пита охватывает нехарактерное для него чувство дерзкой решимости. Он не привык проявлять инициативу, брать то, что хочет, продвигаться вперед и устанавливать границы. Эту игру контролировал Вегас, но Пит готов перехватить эстафету. Если Вегас собирается поглотить его, по крайней мере, Пит выберет когда, где и как это произойдет. Он застает Вегаса врасплох. Тот сидит во дворе с бокалом вина, крутя тонкую ножку между длинными пальцами. Его шелковая рубашка расстёгнута до самого пупка, лучи солнца отбрасывает тени на контуры груди. Он напоминает произведение искусства. Пит делает глубокий вдох. — Кхун Вегас. — Пит. — Вегас поднимает взгляд, и на его лице мелькает удивление, прежде чем он запирает эмоции под замок. Он улыбается и смотрит на бокал вина, поднимает его, чтобы допить последние несколько капель. Пит наблюдает за движением чужого кадыка и сглатывает. Его горло сжимается от предвкушения. — С меня достаточно, — говорит Пит, подходя вперед и хлопая одной рукой по столу, а другую прижимая к голой груди Вегаса. — Или ты трахнешь меня сегодня, здесь и сейчас, и игры прекратятся. Или оставишь в покое и найдешь кого-то другого. Вегас самодовольно смотрит на коробку презервативов на столе, а затем снова на Пита. — Наконец-то, — усмехается он и растягивает губы в улыбке. В ней есть что-то зловещее, но, возможно, это просто потому, что она не достигает глаз. — Я уже думал, что никогда не сломаю тебя. Пит чувствует сердцебиение под своей ладонью, тепло кожи Вегаса, контрастное на фоне прохладного вечернего ветерка. Питу хочется убрать руку, но также и не хочется прекращать касаться Вегаса, когда он обнаруживает, что от контакта кожа-к-коже по его телу проходит электрический разряд. Пит закатывает глаза, пытаясь взять себя в руки. Он ненавидит то, как Вегас выводит его из равновесия. — Давай проясним одну вещь, — говорит Пит, — ты меня не сломал. Ты не победил в этой игре. Я здесь, потому что хочу этого, а не потому, что ты меня соблазнил. Я здесь на своих условиях, а не на твоих. Вегас посмеивается и встает, отталкивая Пита назад, пока тот не оказывается в ловушке между столом и теплым телом Вегаса; своей ладони с его груди Пит так и не убрал. Вегас прижимается к нему, кладя руки на стол по обе стороны от бедер Пита. Он опускает губы и касается щеки Пита, нависая прямо над ухом. — Я знаю, — шепчет Вегас, — именно поэтому это ощущается словно награда. А затем одна рука хватает Пита за бедро, другая — за волосы, и Вегас целует его со сбивающей с ног решимостью и напором. Пит без труда растворяется в поцелуе, позволяя Вегасу вести. В конце концов, он пришел сюда не для того, чтобы контролировать ситуацию, а для того, чтобы этот контроль у него отобрали. Как-никак, репутация Вегаса хорошо известна. До Пита доходили слухи о том, чем Вегас увлекается и как обращается с мужчинами, попавшими к нему в постель. О том, что его зубы всегда слишком острые, слова слишком резкие, а хватка слишком грубая. Пит в курсе. Пит жаждет именно этого. И будто читая его мысли, Вегас усиливает хватку на его волосах, заставляя Пита захныкать, о чем он даже не подозревал, в то время как поцелуй становится всё интенсивнее, когда подключаются зубы. Вегас ещё раз дергает Пита за волосы, пользуясь вырывающимися из него звуками, и углубляет поцелуй. Вегас прижимается бедрами к бедрам, сталкивая их вместе, пока Пит не стонет. — Ох. — Вегас усмехается: — Значит так, да? — Как «так»? — Пит задыхается, пытаясь связать вместе больше двух слов. Он знает, на что Вегас намекает, но не сдается так легко. В нем ещё есть силы бороться. Вегас поднимает бровь, прежде чем обхватить пальцами шею Пита и сжать её. Глаза Пита закрываются, пульс подскакивает, а тело моментально охватывает желанием. — Вот так. — Вегас крепче сжимает шею и ещё сильнее откидывает его голову назад, наклоняясь вперед, чтобы провести языком по нижней части челюсти. — Ты прячешься за всеми этими улыбками, Пит, но я вижу, какой ты на самом деле. Ты хочешь, чтобы я взял всё в свои руки, чтобы ты мог и дальше притворяться верным стражем. — Не говори о верности так, будто знаешь, что это такое, — шипит Пит, отчаянно пытаясь игнорировать тот факт, что его член уже наполовину тверд. Вегас смеется ему в горло, и Пит уверен, что Вегас намерен унизить его до конца. — Не говори о верности так, будто ты пришел сюда не умолять меня трахнуть тебя, — отвечает Вегас с тягучей ухмылкой. — Что бы сказал Кинн, если бы увидел тебя здесь? Что бы сказал Танкхун, если бы узнал, что ты так сильно желаешь меня? Пит хочет ответить — даже протестовать или отрицать — но Вегас вжимает свои бедра в его так, что можно с легкостью ощутить чужую эрекция, и Пит стонет. Звук вырывается непроизвольно. Пит цепенеет. Вегас впивается ему в шею и прижимает к столу, но он также цепенеет в метафорическом смысле, поскольку Вегас держит загривок Пита между зубами. Гейм, сет, матч. Мат. Взаимное уничтожение гарантировано. Пит спорит сам с собой одно долгое мгновение — возможно, два или пять долгих мгновений, отвлекаясь на то, как Вегас продолжает прикасаться к нему, — прежде чем сдаться. Какой смысл отказывать себе в том, чего он хочет? Вегас здесь, чтобы получить желаемое, независимо от того, нравится Питу это или нет, так что ему тоже следует найти способ получить от этого удовольствие. Так что же мешает Питу получить от Вегаса то, что он хочет от него? Гордость? Достоинство? Границы? Принципы? Мораль? В таком случае он позволит Вегасу Тирапаньякуну трахнуть себя, потому что ничего из перечисленного у Пита не осталось. И раз уж он это делает, то смысл отрицать. — И это все, на что ты способен? — насмехается Пит, чтобы вывести Вегаса из себя. — Легкое удушье и банальные грязные разговорчики? Глаза Вегаса сверкают, и в ответ он с такой силой сжимает его шею, что Пит уверен: на ней останутся синяки в форме пальцев. Другая рука запутывается в волосах и дергает голову назад, вынуждая Пита всхлипнуть. — Такая хорошо натренированная шавка, как ты, должна знать, что лучше не огрызаться, — рычит Вегас, обдувая горячим дыханием ухо. — И так унизительно, что ты уже умоляешь о большем. Вегас опускает рот так, что его зубы оказываются на горле Пита и прикусывают его. Пит чувствует резкую боль от разрываемой кожи и странное ощущение, когда язык скользит по ране, очевидно, чтобы слизать кровь. Пит шипит, боль перерастает в возбуждение, и его бедра сами по себе вжимаются в чужие. — Вегас, — вырывается на выходе. Пит не в силах сдержать отчаяние, прозвучавшее в его тоне. — Видишь? — шепчет Вегас в горло, пока его зубы создают новые отметины. — Сначала я отнес тебя к любителям телячьих нежностей… но ты полон сюрпризов, да? Ты хочешь, чтобы это было грубо, хочешь, чтобы это было грязно. Ты мечтаешь, чтобы я разрушил тебя. Вегас подчеркивает это, засовывая руку Питу в брюки и под нижнее белье, царапая пальцами чувствительную кожу на внутренней поверхности бедра. И действительно, нет ничего нежного в том, как Вегас разбирает его на части, нет ничего нежного в его зубах на горле Пита и в том, как он хватает его за волосы. — Хватит валять дурака и трахни уже меня, — рычит Пит и дергает головой, пытаясь спровоцировать Вегаса. Он понимает, что Вегас, вероятно, хочет в каком-то смысле поиграть со своей едой, но игры окончены, и Пит не должен упрашивать Вегаса замараться вместе с ним. Вегас бросает на него задумчивый взгляд, но смягчается, сдергивая штаны Пита до бедер и обхватывая его член сухой ладонью. Это грубо. И чересчур вот так сразу, потому что Вегас даже не плюнул на руку, и когда он начинает ею двигать, это обжигает. Вегас дрочит Питу с грубой эффективностью — бесстрастно и равнодушно, но каким-то образом это заводит Пита ещё сильнее. Он не понимает эротизма боли, бегущей по его коже, словно ток; этой потребности всё в большем, и большем, и большем. Все, что он знает, это то, что он хочет большего. Он нуждается в этом. Он не понимает, почему ему нужно, чтобы Вегас перестал сдерживаться, подмял его под себя и вошел без всякой подготовки. Не понимает, почему в нем живет привязанный на цепь зверь, рычащий и пытающийся вырваться на свободу; почему в его крови течет животное желание подчиняться. — Не сдерживайся, — рявкает Пит, — я не хрустальный, не сломаюсь. Вегас отстраняется и выглядит удивленным, будто не ожидал, что Пит так охотно подчинится. Будто за всё время своего веселья и игр никто не реагировал на боль так, как Пит прямо сейчас. — Не церемонься со мной. — Пит вырывает руку Вегаса из своих волос и обхватывает ею свое горло. — Причини мне боль, Вегас. Разве ты не этого хочешь? Я вижу это в твоих глазах: ты чертов садист. Так продемонстрируй мне это во всей красе. Взгляд Вегаса становится диким. Вегас смеется. — Ты первый, кто признал, что хочет этого. — Он разворачивает Пита, толкает его вниз и прижимает щекой к столу. Большой же палец второй руки прижимает ко входу, впиваясь ногтем в чувствительную мякоть, отчего Пит вскрикивает. Он дергается в смеси удивления и возбуждения, шевеля бедрами, пытаясь одновременно приблизиться и отдалиться. Пит слышит, как щелкает крышка смазки, а затем Вегас принимается растягивать его одним пальцем, затем двумя. Вход горит, но недостаточно. Пит хочет, чтобы это причинили ему боль. Ему нужно, чтобы было больно. Он хочет, чтобы Вегас высвободил телесную агонию, циркулирующую под его кожей, чтобы разобрал его до костей, чтобы полностью уничтожил, но просто не может отыскать подходящих слов, чтобы сообщить об этом. Он хочет кричать, но не может; хочет умолять, но отказывается это делать. Пит не находит в себе силы воли ещё больше унизиться перед Вегасом. Он не собирается умолять Вегаса причинить ему боль, обращаться с ним как с одноразовой игрушкой в своих попытках сломать его и отбросить в сторону. У Пита достаточно гордости, чтобы, по крайней мере, держать это при себе. Вход жжёт от растяжения, но это приятное жжение, к которому, как Пит полагает, стремилось бы большинство людей. Пит — не большинство. Он хочет, чтобы его скручивало от боли. Вегас быстр и умел, но он не безжалостен и деспотичен, как надеялся Пит. Разве Вегас не кайфует от жестоких и кровавых побед? Почему он нежно гладит Пита по спине, прижимая кончик члена к его растянутой дырке? Вегас толкается внутрь, погружаясь всё глубже и глубже, пока не входит полностью. Он обхватывает Пита одной рукой за грудь, а другой — за горло, удерживая его в удушающем захвате. Этого недостаточно, Пит не дрейфует. А думает о том, как это неприятно — подобраться так близко к краю блаженства, но не вкусить его из-за аматорской попытки садизма. — Вот оно, — стонет Вегас, начиная двигаться в Пите. — Отпусти себя. Пит подчиняется. Ну, это хотя бы дотягивает до отметки «прилично». У Вегаса объективно хорошая техника, но Питу ясно как божий день, что Вегас сдерживает себя. Он душит Пита, но недостаточно сильно, чтобы навредить по существу; он трахает Пита, но недостаточно сильно, чтобы действительно причинить ему боль. Пит словно застрял между адом и раем, пойманный в ловушку подвешенного состояния. И это, откровенно говоря, ужасное ощущение. Он близок к блаженной грани подчинения, но Вегас едва дотронулся до верхушки, а ведь Питу нужно, чтобы подчинение было вырвано из него когтями и клыками, синяками и кровью. Он позволяет Вегасу трахать себя, а медленным волнам возбуждения одна за другой омывать его. Пит может сказать, что Вегас близко — во-первых, по движению его бедер, а, во-вторых, по непрерывному потоку грязных словечек в его ухо — и знает, что Вегас, скорее всего, может выбить из него оргазм. Если сильно постарается. Похоже, Вегас искренне верит, что хорош в своем деле. Но для Пита этого попросту недостаточно. По правде говоря, он разочарован потраченными впустую усилиями и возможностями. Пит не хочет, чтобы его довели до оргазма обычным образом. Он жаждет оргазма в таком состоянии, чтобы не быть способным ни думать, ни говорить, ни даже ходить самостоятельно. Хочет найти того, кто так глубоко заберется ему в голову, что он не будет способен вспомнить ничего, помимо этого человека. Вегас, очевидно, не тот, кому под силу этого добиться. Пит раскачивается в равномерном ритме толчков, прежде чем чужие бедра сбиваются, и Вегас со стоном падает лбом ему на плечо. Он сжимает член Пита и увеличивает скорость, пока оргазм мягко не накрывает Пита и не пачкает ладонь Вегаса. Пит чувствует прижатые губы к липкой коже своей шеи и язык, слизывающий капельки пота, стекающие вниз и задерживающиеся на выемке ключицы. — Блядь, Пит, — произносит Вегас и звучит... счастливо? — Это было потрясающе. Он разворачивает Пита лицом к себе и сталкивает их лбы. Одна рука лежит на его бедре, а другая зарыта в волосах. Пита одолевает ужасное подозрение, что Вегас собирается его поцеловать. Так, нужно срочно исправить положение, прежде чем Вегас всё не так поймет. — Ну, было нормально, — говорит вместо этого Пит. Вегас отстраняется и моргает. — Что? — Судя по слухам, секс с тобой обещал быть превосходным. На высшем уровне. Запоминающимся по меньшей мере. А вышел... сносным. Как говорят, под пиво пойдет. — Пит отталкивает Вегаса от себя, встает, натягивая штаны и равнодушно их застегивает. По сути, на этом всё. У него забот полон рот. Он чувствует, как Вегас рядом с ним застыл. — Что значит «сносным»? Пит поворачивается и смотрит на Вегаса. На его лице красуется замешательство. Он выглядит так, словно никто и никогда не говорил ему, что он в чем-то плох, что является полнейшим абсурдом, ведь Питу прекрасно известно, что Вегасу говорят это как минимум раз в неделю. — Ну, если бы пришлось оценивать от одного до десяти... — Пит делает паузу и тихонько мычит, раздумывая над ответом. — Не знаю, шесть? Я думал, ты садист, но что-то ты не тянешь на садиста. Ты правда любишь жесткий секс? Как-то не похоже. Вообще не почувствовал. Такое впечатления, что Вегасу врезали. При чем со всей дури. Его член всё ещё вывален наружу, на голове беспорядок, и он выглядит ужасно помятым, как будто это Пит только что разрушил Вегаса, а не наоборот. — Я бы мог списать это на случайную осечку, — продолжает он, игнорируя ошарашенное бормотания Вегаса. — Но сомневаюсь, что дам тебе второй шанс, чтобы доказать, что я ошибаюсь. — Пит пожимает плечами и поправляет рубашку, приглаживая волосы. — В любом случае, увидимся. С этими словами он поворачивается и уходит той же дорогой, что и пришел, оставляя Вегаса стоять в одиночестве во дворе. Пит не может подавить довольную ухмылку, радуясь, что никто больше этого не видит. Он бы не отказался запечатлеть на память выражение лица Вегаса. Исключительно из ностальгических побуждений.* * *
Вегас наблюдает, как Пит уходит от него, и настолько потрясен, что ему требуется несколько минут, чтобы выйти из ступора. В конце концов он натягивает на себя штаны, засохшая смазка холодит и липнет к рукам. Он поправляет одежду и делает глубокий вдох. Никогда за всю свою гребаную жизнь его так не оскорбляли. Пит что, сошел с ума? Совсем берега попутал? Наверное, Вегас слишком сильно его душил и перекрыл доступ кислорода к мозгу, что вызвало временное помешательство. Тот факт, что какой-то жалкий телохранитель, чье присутствие Вегас едва замечал за прошедшие годы, имел наглость сказать ему в лицо, что он середнячок, просто невообразим! Середнячок! Под пиво пойдет! Ему никогда ещё не приходилось сталкиваться с такими необоснованными обвинениями. Вегас трахнул множество людей. Целую кучу! Непомерное количество! Он ярчайшее представление бесстыдного блядуна. Это неоспоримый факт. И он гордится этим! Вегас не опускается до повторов! Каждый, кого Вегас когда-либо трахал, умолял его о большем, умолял о втором разе, умолял ещё раз вкусить то наслаждение, которое Вегас дарил. Он редко уступает, почти никогда не возвращается к одному и тому же партнеру. В этом нет никакого смысла — люди привязываются и липнут, как мухи. Нет причин ввязываться в это и тем более поощрять. Никто из тех, с кем у Вегаса был секс, не говорил ему, что он в этом плох. Никогда ещё от него не уходили с неоправданными ожиданиями и неудовлетворением. Никогда ему прямо в глаза не говорили, что он середнячок. Вегас тянется и берет со стола бутылку вина, предпочитая сделать большой глоток прямо с горла, напрочь игнорируя стоящий рядом бокал. «Ты правда любишь жесткий секс? Как-то не похоже». Вегас таким темпом потеряет свой чертов рассудок. Пит не только оценил его на шестерку, но ещё и имел наглость заявить, что он не умеет жестить в постели! Что он не садист! Недостаточно жестко? Кем, черт возьми, он себя возомнил? Вегас делает ещё один большой глоток, вытирает рот рукавом и запрокидывает голову, чтобы взглянуть на звездное небо. Это выдался приятный день, и, честно говоря, он получал от него удовольствие. Он хорошо провел время с Макао и наслаждался тем, как дразнил Пита, упиваясь его взволнованными взглядами, когда он передал ему презервативы. Так как Пит посмел заявиться сюда с презервативами, которые от него же и получил, и потребовать, чтобы Вегас жестко его трахнул, а затем повернуться и сказать подобное? Вегас, вообще-то, отработал на полную катушку. Душил! За волосы тянул! Вел себя грубо! И это было нормально? Это было сносно? Да что Пит, в принципе, знает о жестком сексе? Ещё раз: кем, блядь, он себя возомнил? Чем таким Пит увлекается, что его не устроило качество исполнения Вегаса? Не садист… чушь собачья! Вегас проводит рукой по лицу и, запрокинув голову, хохочет. Охренеть можно, он едва не поцеловал Пита и даже подумывал сказать, что им следует повторить, ведь ощущения были божественные… Сука... звуки, которые Пит издавал, когда Вегас душил его… и то, как выгибался от его прикосновений… и то, как умолял трахнуть его сильнее… — Блядь, — громко ругается Вегас. Он ставит бутылку вина на стол, поправляет член в трусах — его дружок уже снова приподнялся, заинтересовавшись направлением его мыслей — и пинает стул с такой силой, что тот опрокидывается. Серьезно. Какого хуя?! Вегас проводит рукой по волосам, отчего те лишь больше спутываются, стараясь привести в порядок помятую одежду. Никогда ещё ему не наносили такое оскорбление. Он собирается показать Питу, даже если это будет последним, что он сделает. Шесть из десяти? Вегас клянется, что Пит пожалеет о своих словах! Он хватает бутылку и оставляет бокал — кто-то другой может позаботиться об этом, в конце концов, это не его проблема — и направляется к себе через комплекс в гораздо худшем настроении. И если позже он возьмет себя в руки и позволит себе вспомнить, как Пит выдыхал его имя… что ж, рядом не будет никого, кто смог бы его остановить.* * *
Пит же не вспоминает о Вегасе после произошедшего. На следующее утро он просыпается с болью — далеко не такой сильной, как ему бы хотелось и какую он ожидал — и разглядывает россыпь неуверенных синяков на своей коже. — Стыдобень какая, — бормочет Пит, тыкая в один из них с отстраненным интересом, — а ведь могло быть намного лучше. Синяков не так уж и много, и каждый из них настолько вяло окрашен, будто они сами не уверены, хотят ли покрывать его кожу. Пит возвращается к своей рутине и не распыляется на мысли о Вегасе. С чего бы? Наследник побочной семьи развлекся, поимел Пита и теперь перейдет к следующей цели, вместо того чтобы заниматься основными рабочими обязанностями. Позже к нему подходит Биг, с широко раскрытыми глазами и покрасневшими щеками, спрашивая о случившемся. Пит не знает, откуда Биг узнал, но это Биг, поэтому он не задает вопросов. А говорит правду: было нормально, не так хорошо, как он надеялся, и не стоит второго раза. Биг озадачен, ведь разве Вегас не был виртуозен и талантлив? Разве Вегас не хорош в своем деле? Разве Вегас не дал Питу всё, что он хотел, и даже больше? Возможно, но этого для Пита недостаточно. Примерно через неделю Кинн снова поручает ему следить за Вегасом. Пит крайне неохотно соглашается, не способный возразить или объяснить причину, по которой он не хочет этого делать, не выдав при этом себя. Он скрипя сердце принимается за задание и изо всех сил старается держаться от Вегаса на расстоянии. Он не хочет, чтобы его снова поймали, но, что самое главное: ему совсем не хочется вести с ним скучный разговор. Пит предполагает, что речь пойдет о чем-то обыденном или неуместном, или, упаси Будда, о оценке проделанной им работы. Вегас замечает его почти сразу, куда ж без этого. Он приближается к Питу через всё помещение, и Пит оглядывается в поисках пути к отступлению, но не находит его. — Пит, — медленно произносит Вегас с улыбкой. — Вернулся за добавкой? Разве не ты говорил, что не дашь мне второго шанса? Пит закатывает глаза. — Я хожу за тобой по приказу Кинна, ничего более. Ты уже должен был догадаться, что он снова заставил меня следить за тобой. Вегас хватает Пита за руку и тащит обратно в потайную нишу, а затем выставляет руки по обе стороны от лица Пита. Он наклоняется ближе, его губы парят над ухом. — Конечно, очень удобное прикрытие. Или же правда в том, что тебе просто нужен был предлог, чтобы снова увидеться со мной? Пит не в силах удержаться. Он смеется. Вегас отстраняется и растерянно смотрит на Пита. Как будто никто и никогда не отвергал его, как будто никто за всю его жизнь не отказывался от повторного секса с ним. — Спустись с неба на землю. — Пит закатывает глаза, пытаясь вырваться из хватки Вегаса. Всё без толку: Вегас прижал его к стене. — Зачем мне возвращаться, если первый раз меня разочаровал? Вегас несколько раз открывает и закрывает рот, а его щеки алеют. Он явно потерял дар речи. — Рад был поболтать, — нагло врет Пит. — А теперь отпусти. У меня есть ещё дела, которые нужно сделать. Вегас вынужденно отступает, и Пит пользуется возможностью, чтобы убежать, оставляя его позади. Он осознает, что лишившийся дара речи Вегас — опасен, и, вероятно, позже последствия его настигнут. Но прямо сейчас приятно быть хозяином положения.* * *
Вегасу требуется всего пару дней, чтобы снова появиться в резиденции главной семьи, что становится для Пита одновременно сюрпризом и разочарованием. Он находится на перекуре с Чаном, наслаждаясь глотком свежего воздуха после бессчетного количества часов, проведенных взаперти с Танкхуном. Пит делает глубокий вдох, когда слышит, как Чан выругивается. Он поднимает голову и видит, как к ним подъезжает темный сияющий спорткар, после чего открывается дверь и оттуда выбирается Вегас. Он облачен в шелк — темно-оливкового цвета, которого Пит никогда раньше на нем не видел, — и, как всегда, рубашка расстегнута и распахнута на груди. На нем также необычно много украшений: к стандартной серебряной цепочке на шее прибавляются два маленьких колечка в каждом ухе и дополнительные кольца на каждой руке. Вегас выглядит настолько привлекательно, что дух захватывает, и Пит это ненавидит. Вегас обходит автомобиль и стремительно приближается к Питу, буравя его взглядом. Чан не в курсе недавнего «приключения» Пита с Вегасом, поэтому инстинктивно выходит вперед, преграждая ему путь. — Кхуна Кинна нет на месте, а Кхуна Корна сейчас не следует беспокоить. Вы... — Заткнись, — бросает Вегас, даже не соизволив взглянуть на Чана. — Я здесь не из-за них. Вегас проходит мимо Чана и приближается к Питу. — А ради Пита. — Он хватает его за бицепс и тащит внутрь. Пит едва успевает затушить сигарету, прежде чем его дергают в фойе. — Вегас, — шипит Пит, — отпусти меня. — Нет, — говорит Вегас, сжимая его ещё крепче. — Нам нужно поговорить. Вегас затаскивает его в небольшой пустой кабинет — комнату, о существовании которой Пит даже не подозревал до этой самой секунды, — прежде чем запереть за ними дверь. А затем прижимает Пита к двери и наклоняется, держа одну руку на его бицепсе, а другой упираясь рядом с его головой. — Я не понимаю, о чем тут вообще можно говорить. — Пит закатывает глаза и выдергивает руку из чужой хватки. — К тому же у меня перерыв, я должен верну... — Ты на смене у Танкхуна, — перебивает Вегас, наклоняясь так, что его губы нависают над самым ухом. — Он сейчас на середине дорамы, у тебя есть около тридцати шести минут до начала следующего эпизода. — Что… — Рот Пита открывается. — Как, черт возьми… Вегас совсем не обращает внимания на его слова. Вместо этого он проводит рукой по боку Пита, обхватывая его челюсть. Его прикосновения оставляют за собой огненную дорожку по коже. — Видишь ли, я много думал, — тихо произносит Вегас, приближаясь на шаг. Пита окружает тепло груди Вегаса и манящий аромат его одеколона. — Неужели? — перебивает Пит, его дыхание слегка сбилось, а возбуждение проснулось. Как же он это ненавидит! — Ты знаешь, как это делать? Вегас недовольно смотрит на него и игнорирует словесный выпад. — У тебя хватило наглости бросить мне в лицо, что я не садист… — Душить меня вполсилы — это не… — начинает Пит, но Вегас хватает его за шею и сжимает, не позволяя закончить. — Сейчас говорю я. — Большой палец впивается Питу в ямку ключицы, и он чувствует, как пульс учащается от прикосновения Вегаса. Пит моргает. Ох. Вегас смотрит ему в лицо и должен уловить ошеломление, поразившее его, и сжимает немного сильнее, отчего Пит задыхается. — Так вот, — шепчет Вегас, и в его бархатном тоне ощущается опасная стальная нотка. — Ты сказал, что я не садист, и это заставило меня задуматься. Думаю, ты хочешь, чтобы с тобой обращались как с дерьмом и причинили боль, да так чтобы ты ходить был не в состоянии, пока не заплачешь и не начнешь умолять. В этот раз уже Пит теряет дар речи. Задним числом от понимает, что происходит, но хватка на шее явно мешает мозгу нормально функционировать. Ладно. Это что-то новенькое. Этот Вегас отличается от того Вегаса, который трахал его на днях. Этот Вегас — дикое животное, держащее горло Пита в своей пасти и готовое разорвать его в клочья. Этот Вегас понимает, что нужно, чтобы контролировать Пита, и пользуется этим в полной мере. Пит... возбужден. Невероятно, неудобно, неконтролируемо возбужден. Вегас перемещает большой палец и с силой вонзает его в ямку под челюстью Пита, где та соединена с шеей. Это вынуждает поднять челюсть и посмотреть Вегасу в глаза. Пит резко вдыхает, и наследник побочной семьи в ответ триумфально оскаливается. — Видишь ли, — небрежно бросает Вегас, — Не думаю, что ты осознаешь, во что ввязался. Даже если бы Пит мог формировать мысли в слова — ему бы это не удалось. Вегас сжимает его горло, словно в тисках, давя на голосовые связки, предотвращая любой звук. И мозг Пита заполоняет статический белый шум, который всё крутится и крутится, словно мельница. Его пульс учащается, сердце колотится, член пульсирует и… Вегас, определенно, в курсе всего этого. — Я собираюсь провести небольшой эксперимент, — продолжает тот небрежно. — И посмотрим, как ты запоешь после этого. Он отпускает Пита и отступает назад, оставляя его задыхающимся. Пит подносит руку к горлу и проводит по коже, в одночасье благодаря за приток воздуха, но уже скучая по успокаивающему давлению чужих пальцев. — На колени, — разносится по кабинету команда. Голос Вегаса холоден, как сталь, и резок, как плеть. Пит колеблется, борясь с инстинктивным желанием повиноваться, потому что это Вегас, и он не хочет уступать свое превосходство. Не хочет просто подчинится этому ублюдку, не хочет... Вегас залепляет ему хлесткую пощечину. Глаза Пита слезятся от боли и унижения. Яркая вспышка боли медленно превращается в ноющее жжение. Это... приятно. — Я сказал: на колени. Я не стану повторять. Пит оказывается на коленях ещё до того, как осознает это. Его член стоит колом. Он смотрит на Вегаса широко открытыми глазами, неспособный подобрать слова, чтобы выплюнуть ответ, и его щека пульсирует в такт стояку. Кожа горит от унижения и возбуждения, возбуждения и унижения. К этому моменту у Пита отказывают все клетки мозга, поэтому он не может понять, насколько взаимосвязаны и переплетены эти два ощущения, но он не уверен, что хочет знать ответ. — Таки надрессированный пес, — протяжно произносит Вегас, запуская руку в волосы Пита и отдергивая голову назад. — Но дело в том, что твое поведение нуждается в серьезной корректировке. Электричество бежит под кожей Пита, распространяется по груди, и он безумно напуган тем, к чему это приведет. Он продолжает таращиться на Вегаса. Вегас мягко проводит по его лицу, прежде чем коснуться подушечками пальцем губ. Он наклоняется и хватает Пита за челюсть, медленно целуя его, а затем прикусывает нижнюю губу настолько сильно, что раздирает её до крови. Пит шипит от боли, а Вегас отстраняется и раздвигает его челюсть. Вегас улыбается, на краткий миг глядя на Пита сверху вниз, прежде чем плюнуть ему в рот. Пит просто... глотает, слишком ошарашенный, чтобы сделать хоть что-то, кроме как отреагировать на чистом автомате. Вегас отпускает волосы Пита и отступает назад, а затем принимается обеими руками расстегивать свои джинсы. Он вытаскивает ремень из каждой петли, и звук тянувшейся по материалу кожи каким-то образом оглушает тишину комнаты. Пит наблюдает за этим зрелищем, и от предвкушения сердце заходится ещё быстрее. Вегас высвобождает ремень и складывает его пополам, несколько раз потянув за него, позволяя сторонам хлестнуть друг о друга. — Подними руки. Пит не двигается. Вегас рычит и просовывает ногу между бедрами Пита, раздвигая их. — Я не люблю повторяться. Когда я говорю тебе что-то сделать, я ожидаю повиновения. Пит моргает, обдумывая свои варианты. Его посещает мыслишка подтолкнуть Вегаса ещё дальше, когда носок ботинка со всей силы врезается ему под яйца. Бедра вздрагивают от боли, и со вздымающейся грудью он протягивает к Вегасу руки. — Ладно, — выдыхает он, его член максимально воодушевлен. — Мне придется научить тебя должному поведению, — отчитывает его Вегас, и тон его голоса — верх унижения, из-за чего Питу кажется, что он может выскочить из собственной шкуры. Что происходит? Что Вегас с ним делает? Как заставляет его так реагировать? Вегас затягивает ремень на запястьях Пита так туго, что это причиняет боль, и Пит перестает думать. Кожа впивается ему в запястья, и ощущения от давления бондажа невероятные. Это больно, но в рамках разумного. По правде говоря, Пит почти желает, чтобы было ещё больнее. — Только взгляни на себя, — едко говорит Вегас, вытаскивая свой член и несколько раз поглаживая его. — Стоишь на коленях, как настоящая шлюха. Отсосешь мне тоже, как настоящая шлюха? Прежде чем Пит успевает ответить, Вегас запускает одну руку ему в волосы и несколько раз хлопает своим стояком по его щеке. — Открой рот, — приказывает, и на этот раз Пит моментально повинуется. Вегас засовывает член ему в рот, толкая тот внутрь, пока не упирается в заднюю часть горла. Пит давится, но Вегас не двигается. Он держит его за волосы настолько крепко, что Пит не может отодвинуться, и не позволяет ему пошевелиться, даже когда он начинает давиться. Глаза наполняются слезами, и Вегас отдергивает его голову ещё дальше, а затем толкается глубже, и Пит задыхается. Он охвачен пламенем. Это оскорбительно, унизительно и ужасно, и Пит это ненавидит. Ненавидит, как сильно ему это нравится. Вегас начинает двигаться, и с каждым толчком член скользит в рот Пита и достигает задней стенки горла. У Пита течет слюна — он чувствует, как она капает изо рта на воротник его костюма — и он плачет, ведь его щеки теперь влажные от слез. Кажется, это лишь воодушевляет Вегаса, и он увеличивает скорость. — Заглатывай мой член, как подобает шлюхе, — рычит Вегас. Он с такой мощью вонзается пальцами в волосы Пита, что вся кожа головы раскаляется добела. Член Пита течет в штанах. Сам он тонет и всплывает — каким-то образом умудряясь делать и то, и другое, и в то же время ни одно из двух. Он смотрит на Вегаса, который толкается ему в рот с выражением глубокой сосредоточенности, смешанной с ликующим одобрением. По крайней мере, это лучше, чем в прошлый раз, но Пит правда жаждет, чтобы Вегас довел его до грани. Заставил умолять. Отнесся к нему, как к вещи. — Твой рот такой хорошенький, — задыхаясь, говорит Вегас, проводя большим пальцем по его нижней губе. — Так умело принимает мой член. Ты создан для этого. Идеальная дырка, которую я могу трахать. Пит вздрагивает. Вот оно. Приближение окончательной капитуляции. Он отпускает контроль. Беря во внимание прошлый раз, Вегас справляется на удивление хорошо. Пит предпочел бы, чтобы его чаще тянули за волосы и шлепали посильнее, но этого, как минимум, достаточно. Это работает. Вегас, кажется, понимает, что доводит Пита до нужной кондиции, потому что прижимает ногу к его сочащейся эрекции и смеется. — Такой жалкий. Ты заслуживаешь этого, да? Если бы Пит мог говорить, он бы с энтузиазмом согласился. И ах, как же он близок. Вегас продолжает толкаться в него, а затем без предупреждения кончает с кряхтением, ударяя густой струей спермы, что растекается по языку Пита. Вегас снова прижимает ногу к члену Пита, глядя на него сверху вниз, пока он вытаскивает тот на свободу. Вегас поднимает Пита на колени и выдвигает ногу вперед. — Ты ведь песик, да? Ублажи себя. Пит невероятно сильно унижен. Пит невероятно сильно возбужден. Он скользит своим членом по ноге Вегаса, скуля от ощущения прикосновения к своей ноющей плоти. Он близко, он это знает. Пит уже некоторое время находится на грани, и эта дополнительная доза унижения и деградации обжигает его. Он отчаянно нуждается в трении, и после взгляда на Вегаса начинается толкаться стояком ему в ногу. Пит ощущает, как клубок возбуждения внутри все натягивается и натягивается. Оргазм близок. Он уже почти на подходе, когда звонит телефон. Мозг фиксирует это, но Пит так погрузился в себя и так близок к оргазму — а Вегас по-прежнему наблюдает за ним с психопатической отстраненностью, и по какой-то причине ему не хочется разочаровывать Вегаса — поэтому он игнорирует звук. Его телефон всё трезвонит и трезвонит, пока не перестает. А затем мелодия раздается снова. Пит вздыхает и закрывает глаза, запрокидывая голову. Блаженная грань подчинения отступает, оставляя после себя холодное и пустое ощущение. — Ну, это намек на то, что мне пора. — Пит встает, его член пульсирует, а колени пекут. Он чувствует себя опустошенным, как будто то, что он подошёл так близко к краю только для того, чтобы его отдернули назад, отобрало у него нечто важное. Пит не хочет об этом думать. Ему есть к чему вернуться. — Сними ремень, — требует он, протягивая Вегасу руки. Тот моргает от внезапной перемены в поведении Пита. Вегас явно дезориентирован из-за того, что шоу так резко оборвалось. Пит больше не подчиняется и не покоряется. — Вегас, — рявкает Пит. — освободи меня. Мне нужно вернуться. Вегас с растерянным видом расстегивает ремень. — Но ты даже не кончил. Пит сухо смеётся. — Не кончил. А всё потому, что ты хреново распределяешь время. В этот раз я подумывал поставить семь с половиной, но принимая во внимание концовку? Оценка падает до пяти. Пит в приступе раздражения застегивает брюки — следующие несколько часов ему будет очень некомфортно из-за влажного нижнего белья, — прежде чем похлопать Вегаса по плечу. — Увидимся. Или нет. Вероятно, третьего раза не будет. Затем уходит и возвращается наверх. Ощущение пальцев Вегаса на шее всё ещё преследует его.