Головная боль Сакуры Харуно

                    Она скрылась в ванной, и Какаши выдохнул. Сбросил маску шутливой беспечности и нахмурился. Хорош, нечего сказать. Нарушил собственное табу… Неужели поблизости не было других девушек? Надо было вызвать Сакуре такси и отправить домой. Конец вечера полностью стёрся из памяти. Последнее, что Какаши помнил: как они с Сакурой заказывают бутылку рома. Накрыв лицо ладонями, он протяжно замычал. А если она решит, что у них теперь отношения? Вроде не похожа на тех, кто за каждым сексом видит обручальное кольцо, но кто знает, что у этих женщин на уме…       Надо вести себя непринуждённо, даже если хочется разбить самому себе морду в кровь. Какаши вспомнил, какой разбитой выглядела Сакура, сидя за стойкой. Как человек, рядом с которым неловко находиться, потому что надо сказать, что соболезнуешь, но при этом ты понимаешь, что эти слова — пустой звук. Она была сломлена и явно переживала горе, но так и не сказала, что привело в одиночку в бар.       Какаши не назвал бы себя эмпатом, скорее, наоборот. Он вырос среди формул и стройных рядов цифр. Когда привык видеть красоту в сошедшемся балансе и выводишь новый метод расчёта себестоимости, внешний мир отступает и блекнет. Лишь недавно Какаши окончательно вернулся в него и до сих пор иногда чувствовал себя не в своей тарелке. Если бы не Гай и Генма, он бы, пожалуй, сбежал в родной научно исследовательский институт и через пять-шесть лет заработал бы ещё одну научную степень.       И всё же настоящая жизнь во многом была интересна. А преподавательство постепенно затягивало, как новый вызов, брошенный самому себе. Какаши планировал посвятить ему не один год, поэтому скандал с романом со студенткой в этот план никак не вписывался. Шум воды прекратился, а значит, надо вставать, одеваться и играть в радушного хозяина.       Одежда в беспорядке была разбросана по полу. Рядом с кроватью валялись два использованных презерватива. Серьёзно, два раза?! Какаши надел трусы и домашние спортивные штаны и начал убирать. Свою бросал в кучу на полу, Сакурину складывал на стул. Кровать была в беспорядке, простыня скомкалась, обнажив матрас. М-да. Здесь точно был секс. Как он мог его забыть?! Сакура вышла из облака пара, вылетевшего за ней следом. Его серая безразмерная майка заканчивалась чуть выше колен. Ворот сполз с плеча, она нервно поправила ткань и нерешительно посмотрела на него.       — Чай или кофе? — улыбнулся Какаши. Она нахмурилась и уставилась на что-то в его руках. Лифчик. Он держал её лифчик. Простой, трикотажный, застиранный. Да уж, в бар она шла явно не снять кого-то.       — Кофе, — буркнула Сакура и вырвала лифчик из его рук. На кухню зашла уже в джинсах. Его майку не сняла, но лифчик надела. Взъерошила влажные волосы, села на стул и подтянула к себе кружку. Где-то здесь должна была быть неловкость, но отчего-то её не было.       — Если тебе интересно, я тоже не часто просыпаюсь в одной постели с девушкой и ничего не помню. — Какаши прислонился поясницей к раковине, скрестил руки на груди.       — Может, оденетесь? — проворчала она, глядя на его голый торс.       — Я у себя дома, — пожал плечами Какаши. Добавил: — Не нравится — не смотри.       — Почему не нравится? Очень даже ничего, — нахально ответила Сакура, на миг став той флиртующей девушкой с вечеринки. Даже улыбнулась также: с обещанием. Хотя едва ли сделала это намеренно, скорее, по привычке.       — Вот как? — Какаши постучал пальцами по губам, сделав вид, что задумался. И вдруг шагнул к ней, упёрся в столешницу и обдал кофейным дыханием с коротким: — Тогда, может, сделаем так, чтобы секс нам запомнился?       Звучало безумно. Сам себя проклинал, но это было несправедливо: провести ночь с такой девушкой и даже не помнить, какая она без одежды! В конце концов, это больно било по самолюбию.       — Не думаю, что это хорошая идея. — Сакура смотрела прямо в глаза, обхватив обеими руками кружку.       — Почему? — в Какаши начал разгораться азарт. Сев напротив и облокотившись о стол, он уткнулся подбородком в ладони и обольстительно улыбнулся. — Поверь, этот раз выйдет незабываемым. А потом мы сделаем вид, что ничего не было.       Он решил сходу очертить границы, чтобы не строила иллюзий. Взгляд Сакуры изменился. Стал задумчивым. Но вот она улыбнулась и легко ответила:       — Нет. Может, как-нибудь в другой раз.       Какаши не стал настаивать. Взял свой кофе, пригубил, хитро глядя поверх кружки. Да, она точно не заинтересована в отношениях. Секс по дружбе, если отбросить субординацию, мог бы стать неплохим вариантом.       — Значит, ты рассматриваешь, что у нас может быть другой раз.       Сакура вздрогнула: задумалась. Дёрнула плечом, выстрелила коротким оценивающим взглядом.       — Почему нет? Раз я уже один раз оказалась в вашей постели.       — Не думал, что меня так заведёт сочетание «вы» и «постель», — пробормотал Какаши.       — Вы читаете эротические манги на занятиях и наверняка любите ролевые игры. Может, вам нравится, когда во время секса говорят: Какаши-сенсей?..       То, как она это произнесла, заставило сердце увеличиться в размерах и забиться быстрее. Какаши залпом осушил кофе и со стуком поставил кружку на стол.       — Если ты точно не хочешь остаться, лучше вызову такси.       Сакура отвела глаза, некоторое время смотрела в окно, но вот повернула голову. Брови сведены, во взгляде решимость, как у человека перед прыжком в воду.       — Поцелуйте меня.       — М? — Это прозвучало приказом. Показалось, ещё помедлит, и она требовательно затопает ногой. Какаши посмотрел на губы, припухшие после ночи. Собственные начало покалывать. Он перегнулся через стол, не сводя глаз, положил руку на затылок, пропустил влажные пряди меж пальцев. Склонил её голову набок, и прикрыл глаза, когда её ресницы опустились. На вкус Сакура была как кофе с молоком, но сквозь него пробивался другой вкус, её собственный. Спешить было некуда. Томные поцелуи были неторопливыми, с лёгким обещанием большего. Сакура привстала навстречу, осторожно коснулась напряжённой шеи и вдруг с силой сжала пальцы на затылке, отчаянно выдохнула в поцелуй.       Не останавливаясь, Какаши стремительно обогнул стол. Стул с грохотом упал за спиной. Сакура встала, обняла обеими руками, хныкнула, когда он усадил на стол и встал между ног. Возбуждение понеслось по венам, кровь устремилась вниз, где моментально стало жарко. Какаши потёрся о неё, потянул майку наверх. Сакура целовалась быстро и жадно. Хватала его губы, скользила по ним языком, коротко дышала. К майке на полу присоединился лифчик, грудь прижалась к груди.       Какаши гладил спину, мазал губами по шее. Кожа была нежной, как шёлк, которого хочется касаться, не переставая. Её пальцы терзали его волосы, ноги крепко удерживали бёдра. Подхватив Сакуру на руки, Какаши пошёл в спальню, опустил на пол у кровати и положил руки на пуговицу джинсов. Ладони Сакуры сожгли кожу, когда опустились на грудь. Пальцы обвели ключицы. Расстегнув джинсы, Какаши потянул их вниз и сам опустился на колено. Поцеловал живот широко раскрытым ртом. Сакура переступила через одежду — трусы он снял одновременно. Короткий пушок на лобке привлёк внимание: Какаши поцеловал её там, но задерживаться не стал, успеет ещё. С поцелуями поднялся, поцеловал глубоко, с языком.       Она казалась слишком хрупкой, и вместе с тем гибкой. Какаши непрерывно скользил ладонями по рёбрам и бёдрам, мял ягодицы. Подтолкнув к кровати, он уложил её, разделся, лёг сверху, тяжело дыша. Грудь уместилась в ладони, губы потянулись за губами. Глаза Сакуры были закрыты, за всё время она почти не смотрела на него. Взяв сосок в рот, Какаши начал ритмично его посасывать. Отпустил, обильно смочил слюной пальцы, занялся вторым соском. Осторожно развёл складки, провёл сверху вниз, чувствуя, как напряглись мышцы на внутренней стороне бёдер. Сакура взяла его за голову, потянула на себя, вовлекая в глубокий поцелуй. Палец вошёл в неё, ещё не сильно влажную. Какаши снова его облизнул, вернул, подразнил клитор. Шире разведя ноги, Сакура коснулась лопаток, одну ногу закинула за спину. Пяткой надавила на поясницу, недвусмысленно намекая на продолжение.       Последний раз поцеловав, Какаши вытянулся на руках. Она открыла глаза, облизнулась. Зрачки заняли почти всю радужку: настоящий взгляд сумасшедшей. Пальцы прочертили линии от ключиц по груди. Спустились к животу. Обхватили член и потянули на себя.       — Подожди, — выдохнул Какаши со стоном. Перегнулся через неё, достал презерватив, раскатал подрагивающими от нетерпения пальцами. Сакура сама направила его. От её выдохов у него голова пошла кругом. Какаши не спешил, но и не сдерживался. Когда она начала постанывать, влажно хлюпая, подхватил под поясницу, двигаясь быстрее. Закинув руки за голову, Сакура сжимала подушку и коротко выдыхала от каждого толчка. Язык скользил по груди, дразнил соски. Тепло-горячо-жарко. Какаши кончил, прихватив губами подбородок. Сакура выдохнула, расслабилась в его руках.       Шутки про потерю памяти сейчас были неуместны. Какаши лёг на спину, уложил её голову на груди и погладил плечо. Выходные определённо задались.       

***

             Домой Сакура попала после обеда. Ино ещё утром написала, чтобы не волновалась. Прижавшись виском к окну, вяло думала, что слишком часто уезжает на такси от мужчин. Горько усмехнулась. Пусть ночь с Какаши смазалась, день запомнился слишком ярко. Проснувшись в одной постели с преподавателем, она быстро перешла от шока к истеричному смеху. Стояла под душем, вспоминала выражение его лица и представляла собственное. Неловкости не было. Совсем никакой. Даже хорошо, что это оказался Какаши, а не незнакомец, чьё имя наутро неловко спрашивать.       Она открыто рассматривала его, отмечая, что плечи шире, и тренажёрный зал явно не пустой звук. Не будь так паршиво на сердце, можно было всерьёз увлечься… Но не всегда же так будет. Дверь в прошлое уже закрыта. Сакура заперла её и выбросила ключ. И если думать о чём угодно, кроме него, можно даже нормально дышать.       Надо двигаться дальше. Просто жизненно необходимо, чтобы не сойти с ума. И Какаши был тем вариантом, который отлично подходил на роль клина, вышибающего клин. Или на роль спасательного круга. Сакура недолго колебалась, когда он предложил секс. И тот был на самом деле хорош. Даже очень. Но, к своему ужасу, теперь она знала разницу между занятием сексом и любовью. Не конец света. Привыкнет. Они не договаривались о новой встрече, но Какаши дал понять, что всегда готов скрасить её досуг. Вне университета, естественно.       Секс с преподавателем. Взлёт или падение? Не всё ли равно? Сакура пребывала в той степени равнодушия, когда смотришь на себя со стороны и не понимаешь, как можно придавать значение каким-то нравственным постулатам. Дома привычно уже проскользнула в свою комнату, легла к стене, поджав под себя колени. Почему не чувствует себя виноватой или замаранной? Почему, кроме пустоты, внутри ничего нет? Это даже хорошо. И Какаши хорош. Они обязательно повторят. Просто потому что могут повторить. Когда-то такие запретные встречи взбудоражили бы и покрыли кожу мурашками. Сакура верила, что совсем немного, и снова станет собой прежней. И будет хитро смотреть на Какаши во время пары, заставляя отводить глаза.       Она заснула прямо в одежде, проснулась посреди ночи с тяжело стучащим сердцем. Снилось что-то плохое, но что — в упор не могла вспомнить. Живот до сих поджимался от страха, от частого дыхания во рту пересохло. Сакура зажгла ночник, жадно выпила воду, второй день стоявшую на тумбочке. Зябко поёжилась. Ветер завывал снаружи, по стеклу шелестела снежная крупа. Переодевшись, Сакура забралась под одеяло, накрылась с головой. Знобить начало резко. Дробно застучали зубы, ноги стали ледяными. Она почувствовала себя крохотной песчинкой, одинокой и никому не нужной. Отчаянно захотелось домой, к маме. Чтобы обняла и сказала: всё будет хорошо. Обхватив себя за плечи, Сакура зажмурилась. И наконец горько заплакала, широко открывая рот. Сил сдерживаться больше не было, плотину прорвало.       Кровать прогнулась под чужим весом. Вспыхнул свет, чужие руки потянули на себя. Сакура покорно позволила себя обнять, уткнулась в плечо Ино, обняла крепче. Горечь изливалась, и ей не было дна. Не становилось легче, проще. Сердце сжималось, Сакура начала задыхаться, понимая, что не может остановиться. Как сквозь вату донёсся голос Ино:       — Дыши. Давай, ра-аз-два-а, ра-аз-два-а…       Она послушно дышала, пока паника не отступила, и слёзы наконец не высохли. Ино вытерла её щёки, посмотрела в глаза, вздохнула.       — Я выгляжу жалко, — да? — криво улыбнулась Сакура.       — Ты ночевала у него?       — Нет. — Сказать — не сказать? — Не поверишь, у кого.       — Даже гадать не хочу.       — Хатаке Какаши.       — Чего?! — глаза Ино стали похожи на блюдца. — Ты… Стоп. Только не говори, что у вас был секс. Сакура, ты что творишь вообще?       Если бы она только знала…       На следующий день Ино потащила в торговый центр. Предпраздничная суета оказывается может отвлекать, когда ты не один. Они заглянули в несколько магазинов, а потом устроились в уютной чайной. Заказали чайник улуна, вишнёвые моти и стали строить планы на праздники. До Рождества оставалось чуть больше недели.       — Я надеюсь, к тому времени Шикамару перестанет выделываться, — вздохнула Ино, откусив кусочек моти. — Он такой упрямый! Строит из себя недотрогу!       — Ты его обидела. — Сакура пожала плечами. — Но уверена, долго злиться на тебя не сможет. Вы не разговаривали пока?       — Только переписываемся. Почему-то так сейчас проще. Знаешь, эта переписка заводит меня больше, чем секс по телефону.       — У вас был секс по телефону?       — Ну-у, — Ино подняла глаза вверх. — Да, был как-то. Но знаешь, — она улыбнулась, — сейчас о сексе ни слова, но Шикамару мне кажется таким горячим в своей холодности…       — Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей… — процитировала Сакура, в упор не помня, кому принадлежат эти слова.       — Наверное, так и есть. — Ино подперла щёку ладонью. Протянула жалобно: — Я так по нему соскучилась.       Проблемы Ино отвлекали от собственных. Сакура хотела, чтобы у подруги всё наладилось, а сама поедет на Рождество к родителям. Давно их не видела. Телефон Ино вспыхнул сообщением, лицо озарилось радостью и на время она выпала из реальности. Откинувшись на спинку стула, Сакура смотрела на гулявших по торговому центру людей. Семья с тремя детьми, кучка хохочущих девушек, мужчина, замерший у витрины с украшениями. Красивая пара. Она держит его под руку и что-то воодушевлённо рассказывает. Он кивает, но ничего не говорит. Сакура выпрямилась, сердце пропустило удар.       Итачи и Изуми прошли совсем близко с чайной. Он её не заметил. Жизнь продолжается, теперь Сакура точно в это поверила. Взяла телефон, открыла новый чат. Написала:       Не хочешь встретиться завтра?       

***

             Земля не сошла с орбиты и продолжала вращаться вокруг себя. День сменил ночь, и запланированные дела решились как-то сами собой. Итачи попал в вакуум, состоящий из отчаяния. Она решила за обоих, и решила правильно. Но кто объяснит сердцу? Они и раньше виделись не каждый день, но сейчас там, где всегда была Сакура, образовалась пустота. Чем её наполнить, Итачи не представлял. Мысленно говорил с ней, объяснял, почему не может быть с ней, просил не уходить. Цеплялся за неё, обнимал и заполнял лёгкие её запахом. Дрожал, осыпаясь прахом под ноги. Заставлял отпустить. Не следить, не искать глазами. Но от боли его ломало, выворачивая костями наизнанку. Эта боль вылилась в несколько слов, полных отчаянной надежды.       Мне без тебя плохо       Абонент ограничил отправление сообщений       Вот и всё. Итачи стиснул телефон, давясь воздухом, которого обычно становится много, когда небо падает на землю. Сакура прошлась по нему катком. Надо отскребать остатки и пытаться снова сделать их объёмными, но хочется сгрести и выкинуть. А лучше — сжечь.       Итачи пытался вникнуть в учёбу, но мысли разбегались, так или иначе приводя к Сакуре. Не честно. Не честно! Обида горькая, какая бывает у ребёнка, искренне не понимающего, почему вышло так, а не иначе, клокотала в груди. Не честно! Он хотел повторять это снова и снова, пока мир не встанет на место, и Сакура вернётся к нему. Навсегда.       На последнем курсе, перед последней сессией на посещаемость уже закрывали глаза. Но даже будь это не так, он не смог бы сейчас находиться в толпе. В пятницу ждали родители, перед которыми не придётся играть: сгусток боли, в который сейчас превратился Итачи, вполне соответствовал сдержанному поведению, принятому дома. Это был не официальный семейный ужин, а простая встреча, поэтому переодеваться в традиционную одежду не было необходимости. Въехав в ворота, он припарковался у входа, прошёл в кабинет отца. Коротко ему поклонился, дождался разрешения сесть в кресло.       — Речь пойдёт о Саске, — сходу заявил Фугаку. — Ты знаешь, что он живёт не один?       Итачи похолодел. Как много известно отцу? Если пока ничего, может, это его шанс разорвать помолвку до того, как скандал порвёт их семью и бизнес в клочья?..       — Знаешь, — жёстко усмехнулся Фугаку. — Это то, что я думаю, или этот Наруто просто друг, которому Саске помогает по доброте душевной?       — Почему вы не хотите спросить у него сами? — спокойно ответил Итачи. Раньше бросился бы защищать брата. Но, ксо, это его проблемы! Со своими бы разобраться…       — Потому что я ждал, что мой старший сын уладит это дело! — рявкнул Фугаку и ударил ладонями по столу, поднимаясь. — Как ты мог допустить такой позор?!       — Что я должен был делать, отосан?! — Итачи тоже встал. Не мог вспомнить, когда в последний раз повышал голос на отца, но сейчас на почтение было плевать. — Насильно уложить в постель с девушкой?! Или, может, устранить Наруто?!       — Может, просто не трахать Сакуру?       Итачи отшатнулся. Сузил глаза и процедил:       — Повторите.       — Тебе мало доступных девок, полез на девушку брата!       Ярость, бушевавшая чёрным пламенем, вдруг стала ледяной. Покрылась коркой. Медленно цедя каждое слово, Итачи протянул:       — То есть вы вините меня в том, что Саске — гей?       — Он не гей! — рявкнул Фугаку. — Не смей произносить это слово в моём доме! Он нормальный мужчина, которому родной брат разбил сердце!       Итачи недоверчиво смотрел на него. И вдруг захохотал. Совершенно неподобающе, громко, запрокидывая голову, сгибаясь пополам. Даже слёзы выступили на глазах. Успокоился, выпрямился. Выдохнул.       — Можете считать, что хотите, отосан. Даже что солнце теперь садится на востоке. — Итачи потёр глаза, усмехнулся. Прямо посмотрел на отца. — Я не женюсь на Изуми. Скажите сами, что разрываю помолвку, или это сделать мне?       — Ты не посмеешь это сделать, — протянул Фугаку. — Не теперь. Чтобы замять скандал с Саске понадобится немало сил, ты это знаешь.       — Это не моё дело. Я хочу строить свою жизнь сам. Наконец сам. — Итачи подошёл к столу. Посмотрел на отца. — Позвольте мне жить так, как хочу я, отосан. Прошу, отпустите меня.       — К кому? К этой девке? Она увидела, что ты — более выгодная партия, и быстро запрыгнула на другой член.       Итачи повёл шеей, прогоняя желание ударить родного отца.       — Не говорите о ней так.       Наверное, Фугаку увидел что-то в его глазах, потому что тон моментально сменился, из презрительного стал спокойным.       — Сделай её любовницей, такие подходят на роль содержанок. Изуми и бизнес её отца нужны нам.       — Нет. — Итачи для верности качнул головой. — Или Сакура, или никто.        — Надо же, — усмехнулся Фугаку. — Ещё скажи, что любишь её.       — Вам этого не понять.       — Может быть. — Его пальцы упёрлись в стол. — Но мне понятно, что такое честь семьи и честь предков, которые создавали наш бизнес. С отцом Изуми я связан несколькими контрактами, разрывать их будет болезненно, ты знаешь. Саске, — он поморщился, — своей ориентацией… Даже говорить о нём не хочу.       — Тебе совсем неважно, что я чувствую? — с горечью проговорил Итачи. Если у него ещё оставались иллюзии относительно любви отца, то сейчас они окончательно развеялись.       — С твоей Сакурой ничего не случится, если помолвка останется в силе.       Фугаку и раньше прибегал к угрозам, но Итачи не верил, что он может всерьёз испортить Сакуре жизнь. Нет. Верил.       — Я вас услышал, — ответил он и, вытянув руки вдоль тела, низко поклонился. Развернулся на пятках и вышел. В коридоре едва не столкнулся с матерью, кивнул ей, вышел из дома, сел за руль. Достал телефон, набрал номер.       — Есть время? Я заеду. — Быстрый взгляд на часы. — За час доберусь. Спасибо.       Отбросив телефон на пассажирское сиденье, Итачи медленно выехал через ворота.