И как я докатился до жизни такой? (с)

      «И как я докатился до жизни такой?», — хмуро думает Муан, понимая, что совершенно не представляет, что делать, и где же он свернул не туда, что стоит сейчас перед двумя воинственными и явно недружелюбно настроенными барышнями.       Всё началось… Нет, серьёзно, как это случилось?!       Когда по заклинательскому миру прошёл (промчался) слух, что в мир вернулся Демнамелас — бог смерти, которому поклоняется вышедшая из тени секта Хладного пламени — все мало-мальски влиятельные ордена приготовились к большой битве. За власть, за силу, за территорию, за жизнь, в конце концов. Чего ожидать от бога смерти, как не массовых убийств?       Но время шло, а Демнамелас не показывал себя. Более того, по всей стране вдруг стало в разы меньше исчезновений и странных смертей. Казалось, это затишье перед бурей, а секта Хладного пламени копит силы, чтобы ударить разом по всем влиятельным орденам. И уверенный в таком исходе глава Шиан решил отправить Муана прямо в логово секты Хладного пламени. Выбор был неочевидный — ведь старейшина пика Славы в своей прямолинейности не подходил на роль шпиона. И в этом, по словам главы ордена, было их преимущество. В намерении что-то разнюхать его бы точно не заподозрили, а ещё был шанс пробиться к Демнамеласу и попытаться избавить мир от зла, проявить себя, как не вышло сделать это с Глубинной Тьмой. Этот аргумент оказался решающим, и, выдвигаясь в путь, Муан уже не думал ни о том, откуда главе ордена известно расположение Демнамеласа, ни о том, что, по сути, в одиночку бросается в кишащее врагами место.       Кто бы знал, что вместо боя старейшину пика Славы сопроводят прямиком к пробудившемуся богу, а тот окажется… вот таким. Смешным, немного несуразным, с обворожительной улыбкой, золотыми искрами в алых глазах, совсем не жаждущим чужих убийств… и более того — мешающим их свершать!       Муан был к такому не готов. Готовый отдать жизнь за праведное дело, он шёл сражаться с демоном, а его пригласили на чай. Он отказался, ушёл, совершенно растерянный и не знающий, как теперь поступить.       А потом вернулся. Со своим вином и пиалами, по совету главы Шиана, чтобы вытянуть из бога его секреты и слабости — ведь опасность никуда не делась. И секреты тот выдал — довольно неожиданные. Злодей, не желающий быть злодеем! Почитаемый множеством заклинателей искажённого пути, но не приемлющий почитания! Предпочитающий даже самую плохую книжку любому, даже самому мелкому проступку и уж тем более преступлению. Зло во плоти — но разве ж может быть зло таким светлым и искренним? Умеет ли зло улыбаться так, что мир вокруг освещается?       Вопросы толкали Муана приходить снова. Сначала — в поиске подвоха, в подспудном ожидании удара. После — ради компании. Демнамелас со временем попросил звать его Ши Ёном — имя это было сказано очень тихо и смущённо, и Муан, не славящийся умением «читать атмосферу» легко понял, что это стало знаком доверия. «Ши Ён» — звучало очень уютно и совсем не напоминало о сущности носящего это имя бога.       Забыться оказалось так просто. Навещать хотя бы раз в неделю, принося с собой мешки книг, купленных или найденных на просторах пика Славы и всего ордена, только ради того, чтобы увидеть почти детский восторг в уже не таких зловещих красных глазах. Распивать на пару крепкое вино и беседовать до глубокой ночи, рассказывая о мире без страха — столетия спящий бог, казалось, совсем ничего не знает. Его наивность была завораживающей, и Муан чувствовал в глубине души удовлетворение от того, что именно он заполняет эти пробелы.       Довериться оказалось очень просто, как и забыть, с кем проходят полные уютного веселья вечера.       Поспешно ли? Безусловно — понял Муан, когда красные по обыкновению глаза Ши Ёна расцветились затопившим радужку золотом, а сам он, то и дело заикаясь и кусая губы до крови, признался, что не справился со своей силой. Сектанты в очередной раз попытались насесть, настаивали на необходимости убийств, а он в сердцах крикнул: «Да вас самих бы поубивать!» И они… просто рухнули все замертво. Брошенное вскользь пожелание смерти не должно было исполняться… так! Так скоро, так просто, исполняться вообще. Конечно, других сектантов это приструнило. Но не этого, совсем не этого хотелось Ши Ёну!       Муан, выслушав его, уточнил лишь: «Так ты не можешь контролировать свою силу?» Он не хотел обвинять голословно, желал знать, верно ли понял, и уже после думать, как поступить. Но слова его оказались ударом в самое сердце.       Ши Ён будто только теперь вспомнил о раскладе сил. Что они отнюдь не на одной стороне, враги почти. И пока Муан спохватился, было поздно. Он, казалось, увидел своими глазами, как между ними стремительно вырастают стены, такие высокие и толстые, что не докричишься. Муан видел, что на месте весёлого, хоть и не совсем довольного своим положением человека, сейчас напуганного и расстроенного, проявляет свою сущность зверёк, что скалит зубы перед опасностью. Не спешит нападать, чтобы не провоцировать хищника, но готов защищаться.       Осознание, что сейчас эта опасность в глазах Ши Ёна — сам Муан, кольнуло сердце. Это казалось нелепым и смешным — кто из нас бог смерти?! Кто по-настоящему опасен?       И, словно прочитав в его глазах эту мысль, Ши Ён окончательно захолодел. Отстранился резко, почти отпихнул от себя, не дал и слова вставить, кривя губы горько, совсем не похожий на себя прежнего.       — Тебя проводят, — сказал настойчивым тоном, прямо-таки кричащим: «Не хочу тебя видеть!».       Муан не стал настаивать. Догадывался, как опасно спорить сейчас, да и, откровенно говоря, не совсем понимал, что сделал не так. Разве не был бог смерти опасен? А уж тот, что не контролирует свои силы? Как бы хороши ни были отношения между ними, Муан не дурак, и осознавал, с кем всё это время был рядом, даже если иногда и позволял себе забыться. Не боялся тогда и не боялся сейчас, но чувствовал, что что-то всё-таки поменялось.       Ши Ён был богом смерти и был очень опасен. И всё же... Когда дело дошло до доклада главе ордена, Муан, сам не понимая почему, смолчал. Рассказал, что его выпроводили, досадуя, что Демнамеласу, кажется, наскучило общаться с заклинателем праведного пути. Но ни словом не обмолвился об убийстве и о том, как Ши Ён затравленным зверем смотрел на него. Словно сам был заложником сил совершенно нежеланных. Мечник никак не дал понять, что заклинателям следует выступить против этого, безусловно, опасного существа. Муан не знал, как лучше поступить, а потому решил не поступать никак.       Дни пошли своим чередом. Шиан не давал больше указаний, а учитывая, что Муан рассказал ему, было бы странно вызваться для визита самому. Ещё более странным было то, как сильно нанести визит хотелось. Никаких новостей о нападениях или неожиданных смертях не появлялось — значит, за пределы секты Хладного Пламени слухи не вышли. И Ши Ён не сошёл с ума и не отправился гробить жизни простых смертных. Вообще было слишком тихо. И причин опасаться тоже не было. Но ведь то, что чувствовал Муан, и не было опаской. Он совершенно обыкновенно... Беспокоился за Ши Ёна. Тот ведь так близко к сердцу принял произошедшее. И то, что сделал невольно, и реакцию Муана.       Осознание этого заняло время. Чуть меньше пришлось торговаться со своими убеждениями. Бояться за бога смерти было глупо, в самом деле. Но разве не честно было бы признать, что в этом странном, забавном и таком светлом человеке Муан не видел Демнамеласа, забытого и возрождённого бога смерти? Для него во главе секты фанатиков сейчас стоял Ши Ён — человек, который, несмотря на опасность, умудрялся сдерживать своих подчинённых от всяких бесчинств, потому что совершенно искренне был против причинения зла.       Этот человек был слишком добр, слишком светел, и казался чуждым элементом в своём окружении. Словно на самом деле там его быть не должно было. Тогда, быть может, и того случайного убийства не случилось бы.       В конце концов, Муан осознал, что думает об этом слишком много. Не понимал, что с этим делать, но признавал, что хочет увидеть Ши Ёна снова. Просто узнать, что у него всё в порядке, что он оправился, пришёл в себя. И хоть у старейшины пика Славы было множество причин избегать встречи, держаться подальше… Он всё-таки сорвался в стан врага вновь.       И вот он стоит, с двух сторон окружённый бравым воинством из двух барышень, смотрящих на него так, будто он осквернил алтари их любимых дедушек. Очень враждебно, то есть.       — Ты к нему не пройдёшь, — холодно, но с отчётливыми гневными нотками говорит одна. Мианни Ю, если Муан верно помнит. Металлические когти блестят на её пальцах, когда она замахивается, но в конце концов так и не бьёт.       Её товарка, девушка с излишком украшений в волосах (их в самом деле до вульгарного много), щерится как кошка, которой наступили на хвост.       — Скажи ему спасибо, что он всё ещё запрещает тебя убивать! — шипит она, лишь усиливая сходство с пушистой хищницей, опасной для кого-то помельче, но и только.       — Вот и дайте пройти, я скажу, — легко соглашается Муан. Догадаться, кому нужно быть благодарным, несложно.       Слова его явно застают барышень врасплох. Незнакомка аж воздухом давится, поражаясь его наглости, а Мианни Ю всё-таки бьёт. Недостаточно быстро и сильно, чтобы не успеть уйти от удара, а потом ещё и ещё. Словно женщиной движет не скупой расчёт, а простая злоба, будто обида даже. Вторая девушка не вмешивается, но держится наготове, будто только и ждёт, когда её напарница проиграет.       Но Муан пришёл не драться, так что он перехватывает запястье Мианни Ю и выворачивает его, мешая двигаться, и смотрит предостерегающе на незнакомку.       — Я не собираюсь ни с кем бороться. Ни с вами, ни с ним. Я хочу поговорить.       — А он не хочет! — рявкает незнакомка.       — Ты смеешь снова приходить?! — вторит ей Мианни.       — Один раз уже поговорил, и он… — молодая девушка осекается, и глаза её опасно щурятся. — Больше шанса не будет.       Долго бы им ещё спорить, но двери залы в дальнем конце коридора с грохотом распахиваются. В проёме стоит Ши Ён, мрачный, сутулый, но внушающий трепет, перед которым обе барышни мгновенно пасуют, склоняют головы и позволяют себе только мрачно переглянуться.       А Ши Ён проходит немного по коридору, замирает, рассмотрев Муана, и склоняет голову к плечу. В спину ему из залы бьёт яркий свет, и лицо рассмотреть слишком сложно, но мечник всё равно пытается всмотреться, уловить хотя бы взгляд.       — Отпусти её, — бросает бог смерти тихо, но веско, и Муан мгновенно следует указанию. Не стоит злить человека, обладающего силой убить тебя, только пожелав этого.       С большим удивлением великий мечник, прошедший через множество битв, понимает, что движет им вовсе не страх за себя, не инстинкт, не самозащита. Он просто отчётливо понимает, что если вдруг Демнамелас по случайности — уж точно не намеренно, это же Ши Ён — убьёт его… Это, должно быть, расстроит его даже сильнее, чем смерть тех сектантов. И Муану почему-то отчаянно хочется, чтобы эти мысли не были лишь его несбыточным желанием.       Не подозревающий о чужих мыслях Ши Ён приглашающе взмахивает рукой, и старейшина пика Славы облегчённо переводит дух. Следует безропотно и бесстрашно за господином секты Хладного пламени, в то время как его неслучившиеся противницы остаются за дверью. Значит, не всё так плохо. Он не успел разрушить всё, недопонимания не случилось, у него есть шанс загладить свою вину…       Мысли резко обрываются, когда в грудь Муану упирается рукоять меча. Ши Ён держит его прямо за лезвие, и взгляд его… нетрудно понять, что выводы прославленного мечника всё-таки были слишком уж поспешными.       — Ты же за этим пришёл? Избавить мир от этого уродливого, для всех опасного существа, — с усмешкой спрашивает Ши Ён. Нет, сейчас он Демнамелас. Залитые багрянцем глаза смотрят испытующе, недоверчиво. Свободная рука тянется к притороченным сбоку ножнам. — Или предпочтёшь свой меч?       Муан понимает, что сделал очень, очень большую ошибку тогда. И сейчас ему даже не дают шанса что-то исправить, от него ждут только одного — нападения. Всё не так, неправильно!       — Не бойся, если сможешь одолеть меня, никто не станет чинить тебе препятствий, — заверяет Ши Ён, едва мечник хватается за прижатое к его груди оружие.       И снова всё не так — он ведь хотел лишь убрать меч подальше от себя, заверить, что пришёл не для битвы! Но объясняться времени не остаётся: приходится ускользать с линии удара да парировать быстрые замахи, не пытаясь переходить в нападение.       Ши Ён нападает неумело, но проблема даже не в этом. Муан, будучи опытным воином, умеет читать намерения противника. Улавливать жажду крови, волю к победе любой ценой, слабину. И Демнамелас… всё же Ши Ён — он определённо не желает убивать соперника. Да даже победы он не желает! В его нелепых атаках сквозит отчаянное желание проиграть, напороться на меч, прекратить всё это.       Мысль о том, что же на самом деле движет сейчас этим странным существом, рвёт сердце на части. Старейшина пика Славы не согласен этому потакать, не согласен мириться, и уж точно не согласен быть исполнителем этого желания.       Избежав очередного выпада, Муан отбрасывает оружие, вместо этого ловит Ши Ёна за руку и серьёзно спрашивает:       — Ты хочешь умереть?       Вопрос вызывает краткую заминку, за которую на юном лице хозяина секты Хладного пламени отражается искреннее изумление и секундный испуг. Но потом он берёт себя в руки и заявляет, глядя прямо в глаза мечнику:       — Я бог смерти.       Будто это ответ. Муан рассудительно хмыкает:       — Это не значит, что ты не можешь бояться смерти. Или желать.       — А тебе какое дело? — тут же меняет тактику Ши Ён, и старейшина пика Славы понимает, что попал в точку. Боль впивается в сердце ещё сильнее. — Умру — так, может, и лучше! Я ведь опасен, силы не контролирую! Вы ведь все вздохнёте спокойно, если я исчезну! Так что бери свой демонов меч и сражайся!       Выслушивая всё это, Муан неожиданно отчётливо понимает, что словами ничего не докажет. Поэтому он в самом деле управляющим жестом подзывает меч. Стараясь не цепляться за затопившее чужой взгляд разочарование, подходит ближе. Ши Ён подпускает его на расстояние удара безропотно, и будто защищаться совсем не хочет. И всё же по тому, как напряжено его тело, старейшина пика Славы понимает: бог смерти, хоть победы и не желает, свою жизнь так просто не отдаст. А значит, не всё безнадёжно.       В пару коротких движений Муан блокирует чужое оружие и подбирается слишком близко. У Ши Ёна не остаётся ни шанса ускользнуть, когда старейшина пика Славы, не удержавшись, вдруг крепко обнимает его. Отпускает меч, позволяя тому упасть на пол. Почему-то совсем не боится, что бог смерти причинит ему вред. Воинское чутьё это или наивность, но попытка довериться оправдывается, когда звякает о каменный пол второе лезвие, а напряжённое тело в руках мечника пробивает дрожь. Ши Ён не обнимает в ответ, но и не вырывается. Дышит тяжело, будто силится не разрыдаться.       Муан легко проводит рукой по белым волосам, собранным сейчас в красивую причёску с десятком мелких украшений, другой прижимает этого странного человека (да какой из него демон?) ближе к себе и давит порыв начать успокаивать. Он уже и так слишком многое испортил, и шанс исправиться будет только один.       — Я убил их, — первым начинает Ши Ён, и Муан старательно делает вид, что не услышал тихого всхлипа. Он продолжает крепко обнимать потенциально самое опасное существо в мире, совсем не ощущая себя в опасности. Даже зная, что тот может сделать по неосторожности.       — Это не твоя вина, — искренне так считая, говорит старейшина пика Славы.       В конце концов, сектантов, пытавшихся вынудить Ши Ёна убивать, ему совсем не жаль. Сложно жалеть тех, кто достаточно глуп, чтобы наседать на того, кто может уничтожить их щелчком пальцев, и требовать, чтобы тот начал убивать. Ведь совершенно очевидно, кто попадёт под раздачу первым. И это даже не говоря о старых прегрешениях и забавах сектантов в лице похищений и жестоких убийств. Вот уж о ком Муан не стал бы горевать.       — Моя, — возражает Ши Ён и делает несколько несуразную попытку отстраниться. Но Муан обнимает его лишь крепче, делая сейчас то, что должен был сделать с самого начала — утешая.       — В чём же? В том, что люди, похищавшие, пытавшие и убивавшие других, и требовавшие от тебя того же, получили своё? В том, что больше они никому не навредят? — спрашивает мечник запальчиво.       — Не выворачивай, — Ши Ён слегка морщится. Пробивающая его тело дрожь будто становится слабее. Вырваться он тоже больше не пытается. — Кто ты такой, чтобы судить, заслужили они того или нет? Кто я такой, чтобы их убивать?       — Ты бог смерти, — спокойно отвечает Муан. — Кому же, как не тебе?       Ши Ён фыркает недовольно и ужиком выворачивается из чужих объятий. Поразительно легко на фоне прошлых попыток. Будто раньше он не столько не мог вырваться, сколько просто не хотел. Заманчивая и такая похожая на правду мысль.       — Да я вообще не должен быть Демнамеласом! Ну какой из меня кровожадный божок?! Это просто нелепо!       — Нелепо, — соглашается Муан и невольно улыбается, уловив тень замешательства во взгляде Ши Ёна. — Ты и правда совсем не похож на зло. Это что-то чуждое тебе. Я потому тогда и спросил, контролируешь ли ты свои силы. Я не винил тебя. Наоборот, я хотел бы помочь.       — Как тут поможешь, — вздыхает Ши Ён, не веря в такую возможность. — Я даже не совсем понимаю, откуда эта сила в моём теле берётся. Мори говорила, что для поддержания сил мне нужно время от времени кого-то… забирать жизненную энергию, — он кривит губы, передразнивает в искреннем недовольстве. — Не знаю, может, так и есть, но я не… то есть, до того дня я не убивал, и сравнить особо не могу, но и после того… случая… ничего как будто не изменилось…       Его смущение и замешательство вызывают в душе Муана удивительно тёплое чувство. Не такое яркое, как улыбка на лице бога смерти, но весьма приятное. Ещё более приятно знание, что у него, кажется, всё же получилось вернуть доверие этого человека. И мечник обещает себе, что сделает всё, что в его силах, чтобы его улыбка вернулась тоже.       — Ты пробовал медитировать? — догадываясь, каким будет ответ, спрашивает старейшина пика Славы. Ши Ён в ответ качает головой, подтверждая эту догадку. — А умеешь? — снова нет. Муану приходится сдерживать довольную улыбку, когда он думает, что перспектива учить Ши Ёна уж слишком заманчива. — Тогда хочешь, я научу?       Он протягивает руки, предлагая ухватиться за них. Демнамелас, самое опасное существо в мире, мнётся несколько мгновений, сомневаясь, но в конце концов всё же доверяется. Вкладывает в протянутые ладони свои и заглядывает в глаза Муана, позволяя себе слабо улыбнуться. Эта улыбка вновь словно освещает целый мир, и старейшина пика Славы улыбается тоже.       Как бы он ни докатился до этого, и как бы странно не было происходящее, он определённо не даст больше Ши Ёну снова впасть в отчаяние. Не ради защиты мира или себя самого, но потому, что этот невероятный человек заслуживает счастья.