Душа его истерзана злодеяниями

       Эва прошла к своей кровати, бросив взгляд в сторону пустующего угла Дии. Нахмурив темные брови, она прогнала мысли о заблудшей подруге. Её веки еле держались открытыми. Но несмотря на ощущение тяжести в глазах, она нашла в себе силы прикоснуться пальцами к своим губам... очертить их, спуститься ниже по шее к яремной впадине, вспоминая жаркие прикосновения рук пламенного мужчины, которого, как оказалось, можно спугнуть искренней нежностью. Укладываясь в свою постель, она размышляла о причинах произошедшего. Сколько столетий он живет среди людей в одиночестве? И был ли он затворником или его одиночество скрашивали милые дамы?        — «Или и вовсе богини...»        Встречал ли гневливый бог на своем жизненном пути кого-то, кто мог полюбить его?        Ответа Эва не знала, но желала это исправить. Перевернувшись на бок, она последний раз бросила взгляд на светлое, словно обеденное, небо и прикрыла глаза. Её сознание стремительно погрузилось в глубокий сон.        Эве что-то снилось, но воспоминание о сне улетучилось с грубым вторжением людей в ее жилище. Она не успела понять сколько времени спала, но по ощущениям казалось, что совсем мало. На голову не успевшей прийти в сознание девушки опустился мешок, намеренно лишая её способности видеть, а несколько человек схватили её по рукам и ногам. Она вскрикнула и принялась вырываться, что есть мочи, дергая конечностями. Но её попытки освободиться из рук нескольких мужчин не привели ни к чему, кроме реальной угрозы вывихнуть себе суставы и их сальным комментариям.        — Погляди, какая строптивая, — хохотнул мужской голос.        — Да-а, таких буйных интереснее всего ломать, — на её грудь опустилась мужская ладонь, сжимая до боли.        Эва, объятая животным страхом провалилась в панику. Она пыталась закричать, но крик застревал в горле. Происходящее ей казалось сном: когда необходимо убегать от опасности, во сне это всегда нереально, ноги будто проваливаются в песке. Её диафрагму и реберные мышцы сводило от напряжения в попытках издать хотя бы писк. Прошедшая ночь была одной из лучших в её жизни и вот так встречает её новый день. Эва поймала себя на мысли, что она не боится умереть. Но она явно испугалась того, что этому будет предшествовать. Куда несут её неизвестные и что они будут с ней делать — вводило её в настоящий ужас. Перспектива быть заколотой сразу же в сердце кинжалом прельщала её больше, чем быть избитой и изнасилованной группой жестоких дикарей. А учитывая свое незавидное положение, она была уверена, что именно это её и ждет.        Ей казалось, что чужие руки не оставили на ней нетронутого места. Мозолистые пальцы сильно сжимали её нежную плоть, вынуждая извиваться и плакать. Наверняка останутся фиолетовые отметины. Унизительно... Заливаясь беззвучными слезами под мешком на голове, она уже смирилась со своей участью, заранее себя чуть-чуть хороня. И в этот чудовищный миг, жить ей захотелось сильнее всего. Эва не понимала, сколько вообще людей вокруг находится, но голоса распознала только два.        Солнечный свет над мешком померк и она поняла, что её принесли в какое-то помещение. По ударившему в нос запаху сена и животинок, поняла — в конюшню. Грубо повалили на пол, будто не человек она вовсе, а мешок с зерном. Руки её вновь обхватили и туго привязали к деревянному столбу, что очевидно, используется для лошадей. Её непрекращающиеся сопротивления не вызывали ничего кроме смешков превосходства у тех, кто был рядом. Она сжалась и ждала неизвестного. Сильнее напряглась, когда к ней подошли и сняли мешок. Эва утерла лицо, как могла, о свои плечи, неспособная дотронуться руками до влажных щек. Беспокойно огляделась: перед ней стоял Амен.        Взгляд её, хоть и заплаканных глаз, преисполнился ядом и ненавистью. Не была она способна сдержать свое презрение и злость на человека напротив. Был ли он человеком? Эвтида сомневалась.        — Я предупреждал: за один только похожий взгляд тебя нужно высечь, — шикнул он. Эва наконец столкнулась лицом к лицу с тем, что, как она думала, ей не грозит. Терпение мужчины лопнуло и пришла пора отвечать за свои действия.        Один из мужчин, лицо которого она смутно помнила, возможно Эва мельком видела его в ту злополучную ночь, когда охотники сорвали её с Рэймссом заказ, протянул эпистату плеть. А второй, кторого она явно видела впервые, не сводил с неё сального взгляда. Он разглядывал её распластавшееся по земле с сеном стройное тело, длинные ноги и сокрытую тканями платья грудь. Одежда её не была повреждена, пока её тащили, но под его взглядом с неприкрытым вожделением ей стало неловко. Хотелось прикрыться. Этот мужчина вызывал дискомфорт в ней одним своим присутствием и она задумалась, не будет ли он представлять для неё опасности за пределами конюшни.        Эва напряженно следила за действиями Амена: как его взгляд опустился на кожаное изделие, оглядывая; как он покрутил черную вещь в ладонях, точно в раздумьях: стоит ли применять её против сжавшейся в дрожащий комочек девушки.        — Советую не медлить с ответами и говорить честно, — в доказательство серьёзности своего намерения получить ответы, Амен опасно взмахнул ею и с силой ударил о землю. Эву окатил легкий ветерок и раздавшийся звенящий свист обещал принести ей множество не самых приятных ощущений.        — Где ты была ночью?        — Я… — не выспавшееся сознание судорожно перебирало наиболее правдоподобные варианты, которые могли бы устроить мужчину. Ссылаться на Дию или Рэймсса, мол они вместе проводили время за женскими сплетнями или учебой не было смысла — она попросту не знала, где были они сами. Эва испугалась: не настигла ли их та же участь, что её сейчас, а то и хуже? Но не от того, что волновалась за судьбы друзей. Она волновалась за себя, истинная шезму. — Я была дома, — промолвила она, догадываясь, что он мог заявиться к ней ночью и убедиться в обратном.        Он видел, что она безбожно врала. Знакомый мужчина за Аменом презрительно фыркнул и сложил руки на груди. Эпистат тяжело вздохнул.        — Поэтому ты спала до середины дня? — он заглянул в её глаза, надеясь в них докопаться до правды. Но ему не удалось — Эва опустила взгляд, словно намеренно пресекала эту возможность. — Я предупреждал, — обреченно ответил он, вставая поудобнее. Взмахнул.        Эва оробело схватилась за узел веревки, что крепко сковывает её запястья. Она вытаращила глаза от неожиданности и раскрыла рот в немом вскрике. Нервные окончания, казалось, не сразу передали в мозг сигнал о чудовищной боли, оттягивая ощущение жжения на коже. Но когда осознание боли дошло до девушки, она вскрикнула по-настоящему. Она увидела, как пара лошадей будто в удивлении моргнули от раздавшихся звуков.        — Ты верно не понимаешь, — протянул мужчина, опускаясь на корточки. Эва перевела взгляд на него. — Провизия в городе заражена хворью. Где-то орудуют шезму, а в некоторые из Домов Анубиса пробираются неизвестные. Ты действительно хочешь сказать, что просто так где-то прогуливалась под луной? — недоверчиво озвучил он. Выражение лица его не дрогнуло, глядя на испуганную девушку, что дрожащим голосом силилась ответить.        — Жарко мне было ноч-ч-чью, господин, — заикаясь придумала она. — Не спалось совсем и я пошла к Нилу охладиться. В-вода была как парное молоко…        Амен вцепился в черты её лица своим внимательным взглядом сильнее. Он пытался отыскать проявления лжи в её мимике, но не находил. Мужчина разочарованно выдохнул, поднимаясь. Либо правду говорит, либо слишком искусно врет, чертовка.        — Считай каждый удар, Эвтида. За то, что подвергла себя опасности заразиться и всех людей в округе. Сегодня их будет пять, — неожиданно сказал мужчина. Голосом он выделил день, давая понять, что сегодняшний инцидент станет первым, но вряд ли последним. — Уверен, этот урок придется ещё не раз повторить.        — Я… что?! Я не буду. Не надо! — запротестовала связанная девушка.        — Ты не в том положении, чтобы заявлять о своих желаниях, — мужчина бросил выразительный взгляд на её обездвиженные руки.        — Это несправедливо! — взмолилась она. Что-что, а боль она переносила плохо.        — Тогда молчи до посинения или скончания времен. Пока я не услышу счёт — удар не зачтется.        Амен ударил снова, когда она не была готова к чудовищной обжигающей боли. Кнут попал по левому плечу, немного задев грудь. Девушка пронзительно взвизгнула, инстинктивно бросившись в сторону, но веревки не позволили.        — Естественно, не считается, — он замахнулся вновь. Следующий удар пришёл справа, ей на встречу, и попал по талии. Эва заорала в голос. Слишком больно, слишком неожиданно. И никуда не спрятаться от настигающего внезапно кнута. Никуда не убежать.        — Раз, — процедила она сквозь зубы. Желание молчать только ему наперекор мигом вытеснил новый удар.        — Не считается. «Один»!        Эва зарычала от досады. Ощутив новый удар, смиренно произнесла на этот раз верно:        — Один.        — «Пусть сколько хочет лупит меня, я не сломаюсь»        Эва стерпела унижение. Она умрет не раньше, чем сведет альбиноса в могилу. Она отсчитала удары и давилась слезами. И все проклятия, что насылала она на него в голове, там и остались непроизнесенными. Она не должна выдать себя: что говорила с Исманом, что она знает правду, иначе не доживет до его часа расплаты.       — «Просто вытерпеть! Продержаться!» — Эве оставалось надеяться, что она вырубится после очередного удара и, желательно, сегодня не очнётся.        Даже когда мужчина остановился, следы от кнута нещадно болели        — В следующий раз, Эвтида, вспомни эту боль, — он выразительно кивнул на её исполосованные плетью ноги, грудь и спину. — Когда вновь решишь соврать мне.        — «Я оскверню его гробницу, и видят боги, я своими руками раздавлю его сердце до того, как его Иб* прибудет к Осирису» — мысленно поклялась она. Но вслух произнесла гордое и тихое:        — Да..

***

       На следующий день Эва действительно отправилась к берегу Нила. Она шла к песчаному пляжу, ковыляя с объемной сумкой необходимых вещей. Приближаться к реке, чьё название теперь в её разуме играло другими красками, было странно. Но в душе её теплилась лишь светлая скорбь о человеке, что знал её как облупленную. Слезы не душили её более. Эва двигалась уверенно, вздохнув полной грудью.        Заприметила издалека знакомый силуэт.        Дия стояла по щиколотки в воде, глядя на отблескивающее на волнах солнце, и обернулась на шаги позади.        — Привет! — взмахнула рукой и двинулась к подруге.        — Привет... — Эва приглядывалась к её лицу и состоянию, оценивая.        — Мы с ним любили приходить сюда, — с грустной улыбкой проговорила она, помогая расстилать плотную простынь на песок, чтобы было поудобнее сидеть.        — А друг друга вы любили? — спросила Эва и устыдилась своего любопытства: возможно, это был слишком резкий вопрос, но Дия отреагировала спокойно.        — Не знаю... Возможно? Тебе пока этого не понять, Эва, но такое бывает, что люди могут испытывать друг к другу теплые чувства, делить одно ложе и быть по-настоящему близкими, но... Не желать строить совместных планов на будущее. Я не думаю, что мы бы создали надежный союз.        — Просто определенный отрезок своих жизней хотели провести вместе?        — Да... И я не жалею ни о чем. Я любила его по-своему. Пусть и не как полагается в традиционном понимании.        Эве искренне хотелось поделиться с Дией, что она была в контакте с Ка брата, но сознательно она запретила это делать. Несмотря на трезвое состояние её разума, ибога наложила на сознание Дии неизгладимый отпечаток. И кто знает, как она отреагирует и будет ли она способна сохранить эту тайну, что буквально будет стоить им всем головы. А Эвы — в первую очередь. Эва печально улыбнулась, оглядывая навсегда изменившийся облик подруги и двинулась переодеться, чтобы нырнуть в прохладные волны, прежде чем ответила лаконичное:        — Понимаю...        Её неприятно удивило отсутствие расспросов о выраженных ссадинах на её теле. Их нельзя было не заметить. Как давно они потеряли связывающую их нить? Эва — черномаг по природе, не только по долгу службы. Шезму, будучи людьми недоверчивыми, не водили близкой дружбы с такими же, как они сами. Но всё же наблюдать, как угасает их женское взаимопонимание и не иметь возможности, или желания, повлиять на их отдаление друг от друга, Эве было немного жаль.        Эва нырнула глубоко в воду, взмахивая руками и отталкиваясь о плотную прохладу, она двигалась в неизвестном направлении вод реки. И, оттолкнувшись ногами о песчаное дно, чтобы вновь вернуться к воздуху, вынырнула. Расслабив тело, она разрешила воде немного поднять её, точно лежала на невесомой жидкой подушке. Она приподняла голову и, не говоря ни слова, проводила взглядом удаляющуюся кудрявую девушку в последний раз.

***

       Вечер укрыл мир неожиданно. Небо приобрело сумеречные оттенки, провожая последние лучи солнца фиолетово-красными цветами. И Эвтида, вдоволь наплескавшаяся в чистых водах реки, лежала на пледе, глядя на стремительно меняющееся небо и размышляла. Но вечерняя прохлада, исходящая от воды, всё-таки выпроводила девушку с пляжа.        Отчего-то приближаться к своему с Дией жилищу совсем не хотелось. Она вскинула голову на облюбованный один из высоких домов, откуда она любила, как кошка, сидеть и наблюдать свысока за течением жизни и звездами в небе. Эва закинула сумку с вещами на крышу, бесшумно забралась сама и осторожно присела, чтобы её не было видно. Она смотрела на огни города с высоты и шестым чувством ощущала беду, ясно витающую в пространстве. Её накрыла тревога.        За углом конюшни охотников, что навевает неприятные воспоминания, послышались мужские голоса, что взбудоражено обсуждали черномагов и чью-то свершившуюся казнь. Эва заинтересованно подползла к противоположному краю крыши и попыталась напрячь слух, чтобы подслушать чужой разговор. Поначалу слова были едва разборчивы, но всё же слух цеплял некоторые обрывки высказываний.        — Говорят, её лично Амен казнил, — в голосе мужчины слышалось благоговение перед величием верховного эпистата. — Жаль, такая красивая девчонка была, кудрявая, румяная.        Эва пораженно распахнула глаза. Первой мыслью возник образ Дии.        — Чепуха... — второй мужчина ответил глухо из-за выдыхаемого дыма сигары. Эва проводила взглядом рассеивающийся дым и поморщилась. — Амен не стал в этом участвовать, только отдал приказ снести голову, как понял, что проклятые черномаги под самым носом столько времени ютились.        — «Черномаги под носом?...»        Сердце колотилось в хрупкой груди с бешеной скоростью, эхом отбивалось в ушах, а кровь гонялась по телу, как метеорит. Она старалась не волноваться, но во рту пересохло, а по телу бегали мурашки.        — Сколько их вскрылось?        — Сколько человек прибыло с этим... Роммео... Реммао? Его ученики — все проклятыми служителями тьмы оказались. Осталось только найти последнюю девчонку, что особенно действует на нервы эпистату.        — Да, дела... Как думаешь, найдут? — это последние четкие слова, что была способна распознать Эва. В глазах начало темнеть прыгающими пятнами, а уши заложило от страха, разрастающегося веревками оцепенения.        Она отползла подальше от края крыши в страхе, что её могут заметить и обняла себя за колени. Отныне ей было страшно даже спуститься вниз. Как живой только добралась...        Беззвучно рыдающая девушка сотрясалась от сдерживаемых всхлипов. Несложно сложить два плюс два и догадаться, что произошло. Дия наверняка в состоянии измененного сознания попалась охотникам и выдала себя с потрохами. В последние дни своей жизни и вовсе не отличала реальность ото сна. Принять чудовищную мысль оказалось непросто. Отдельное ото всего города поселение, было не очень большим и среди вполне конкретного круга лиц, несомненно, была объявлена охота на оставшихся из их «учебной» шайки.        На её спину опустилась мужская рука. Эва в ужасе закрыла рот рукой, подавляя вскрик отчаяния. На трясущуюся ладонь приземлилось несколько капель.        — «Заметили всё-таки. Сейчас прирежут...» — подумала она, прежде чем втянула носом воздух и оглянулась. Воздух окутал знакомый парфюм, характерный только для одного человека.        Ливий, с присущей ему грацией в движениях, опустился на колено и накрыл её ладонь у лица в довесок своей. Вторая его рука расположилась на её спине меж лопаток. Поймал её мечущийся взгляд.        — Кричать не будешь? Кивни, если нет.        Эва осторожно кивнула, оценивая ситуацию. Ливий наверняка в курсе положения дел и кто она такая. Явной угрозой от него пока не веет.        Мужчина медленно убрал руку с её лица, но на спине оставил, будто в жесте поддержки.        — Дыши размеренно, выровняй дыхание, — проговорил он, дыша на верный лад одновременно с ней. И только убедившись, что девушка приходит в относительно спокойное состояние, насколько оно возможно в нынешних обстоятельствах, прекратил прикосновение.        — Следил за мной?        — Нет. На твоё счастье, случайно заметил.        — «Как давно он был в курсе?» — подумала она, глядя, что мужчина совершенно не выглядел удивленным. Не смотрел на неё новым изучающим взглядом.        — Давно ты знаешь?.. — прошептала она, боясь заговорить срывающимся голосом.        Мужчина прикрыл глаза и кивнул.        — Достаточно. На следующий день после нашумевшего переполоха в Доме Анубиса, где был обнаружен мертвый Ёран. Аромат масел, которые я сам же тебе и дал, сложно не узнать, — едва весело проговорил он, выгибая бровь. И посмотрел на Эву серьезно.        — Почему ты мол… — она не успела договорить. На её плечи опустились обе его руки. Он заговорил вкрадчиво, прекрасно осознавая всю широту опасности, нависшую над ней, которую еще не до конца поняла девушка. Его взгляд был наполнен сочувствием.        — Слушай меня внимательно: тебе нужно убираться из этого города. Подальше от Фив. Амен не в себе, его состояние близко к психозу. Его люди рыщут по микрорайону в поисках тебя и вашего учителя. Дия уже мертва, для охотников её одурманенный разум не представлял никакой ценности, — предупреждал лекарь.        — А Рэймсс?        — Он не успел скрыться, — Ливий опустил глаза. — Сама понимаешь, что это значит. Не знаю, что именно он наговорил охотникам, но они уже знают правду о тебе. Поэтому, Эвтида, пожалуйста, — он поймал её взгляд и не отпускал. — Спасайся.        Зеленые глаза расширились от смеси разных чувств, пронзивших её разум и грудную клетку в это мгновение, но никак иначе Эва на услышанное не отреагировала. Вместо резкого «нет» она замешкалась, словно пыталась мысленно взвесить правильный ответ или же решиться на что-то, что сулило серьезными последствиями.        — Я… Да, но мои вещи, деньги… — растерянно проговорила она.        — Встретимся у западного берега через час. Я что-нибудь придумаю, обещаю.        Всё еще находясь в шоковом состоянии, она рассеянно кивнула, обдумывая что ей дальше делать: от маршрута обратно к берегу до того, куда и как ей двигаться после.        Ливий видел её состояние и мужское сердце сжало сопереживание. Решил уточнить, на всякий, ещё раз:        — Через час, Эва, жди меня на...? — подсказывая протянул мужчина, чтобы она продолжила.        — У западного берега, — кивнула она, едва нахмурившись.        — Отлично, — он развернулся, чтобы спуститься первым. В нерешительности остановился у края и несколько раз дернул плечом, точно решая: обернуться или нет. Всё же решил. — Если по какой-то причине я задержусь, не дожидайся меня. Не рискуй.        Эва округлила глаза, глядя на его широкую спину. Она не видела его лица, так как он отвернулся и ловко спрыгнул вниз. Ничего ответить ему не успела, чтобы он услышал. Сказала только тихое перед собой, утирая оставшуюся влагу с лица:        — Поняла...        Чуть помедлив, она подползла к тому же краю, точно кошка, и глядела, как Ливий завел непринужденную беседу с двумя неизвестными, что громко обсуждали события прошедшего дня. Это в его духе: мужчина при желании и природном обаянии мог найти общий язык едва ли не с каждым жителем Египта.        — «Он их отвлекает?...»        Девушка последовала его примеру и осторожно спустилась наземь. Она прижималась вплотную к стенам домов, замирала от каждого шороха, что ловил её обострившийся до предела слух, даже если виновником была маленькая ящерка. Безрассудство её погубит. Поэтому, отчаявшаяся, она не рискуя собирать остатки своих пожитков лично, бросилась к воде финальным рывком.        Как только Эва оказалась у берега реки, она пробиралась вдоль кустарников и зарослей, чтобы остаться незаметной на фоне толщи воды и темных листьев зелени. Она не знала, сколько прошло времени. Её конечности едва заметно подрагивали от высокого уровня адреналина в крови. Прошедший час был самым нервным в её жизни. Опасавшаяся быть застигнутой врасплох, она изводила сама себя дурными мыслями.        Послышался шорох чьих-то шагов и, несмотря на договорённость с лекарем, она не исключала варианта, что пришедший человек мог оказаться вовсе не им. Жаль у нее не было с собой её любимого ножа. Она не посчитала нужным брать его с собой на безобидную прогулку днем. А после не было уже возможности вернуться в свой дом.        Ливий показался из-за угла высокого кустарника.        — Извини, я чуть задержался. Но ты не исполнила нашу договорённость, — одновременно счастливо и недовольно произнес он.        — Я потеряла счет времени, — честно призналась она.        — Спасибо, что дождалась, — он почесал затылок и протянул девушке свой рюкзак. — Не будем терять времени. Собрал что смог, что успел. Самое важное: я запасся водой. Не пей без необходимости, расходуй экономно. Там несколько фруктов, вяленое мясо, одежда и... — мужчина достал из своего кармана знакомый ей предмет. — Куда уж без твоего оружия на ремне? — улыбнулся он.        Они оба, волнуясь, переложили резкими, угловатыми движениями остатки её вещей в один рюкзак Ливия, чтобы Эве было удобнее.        Эва кивнула и, повинуясь порыву, крепко обняла мужчину, в надежде, что это прикосновение скажет намного больше её слов. Он улыбнулся и сомкнул свои руки на её спине. Судьба послала Эве одного из немногих людей, кто сам не являлся шезму, но зная о роде её деятельности, не осуждал. Не стремился причинить вред. Напротив: мужчина хранил её тайну не один день, хотя она не просила.        Но не успела она познать новый оттенок их дружбы, как обстоятельства вынуждали их попрощаться. И Эва искренне надеялась, что не навсегда.        — Спасибо тебе, Ливий Пеллийский, — грустно улыбнулась она. — Я не забуду вовек доброты твоей.        Мужчина незаметно для Эвы стер влагу с уголков глаз и широко улыбнулся, не прекращая объятия. Прикоснулся губами к её волосам, даря легкий поцелуй на прощанье и запоминая тонкие всполохи аромата девушки.        — Береги себя, Эвтида.        — И ты себя, Ливий из Пеллы.        Они двинулись по разным направлениям и лишь раз обернулись одновременно, встретившись глазами в последний раз. Мужчина помахал рукой на прощанье и она не смогла сдержать болезненной улыбки. Она развернулась и устремила взгляд вдаль.        — «Если я умру — значит плохо усвоила уроки Реммао. С концами скрыться в его духе. Нянчиться с нами до зрелых лет не его задача. Всё, чему требовалось, он обучил нас. Лучшим доказательством этого станет моя долгая-долгая жизнь.»        Если суждено — сгинет в зыбучих песках. А если нет, и судьба соблаговолит — останется жива. Глубоко глубоко в душе она надеялась на пути своём встретить знакомый силуэт с двумя красными огнями.        Её путь длился около недели. В бесконечных однообразных пейзажах Эва потеряла и счет времени и ориентир. Первые дни она двигалась уверенно, будто знала наверняка, что двигается четко на Сет-Маат. Но город не виднелся, а рассудок начал мутиться от накатывающего на неё осознания: она заблудилась. Как и наказывал Ливий, воду она расходовала действительно экономно, но не рассчитывала, что путь продлится так долго. В еде она не нуждалась так сильно, как в питье. Знойная жара здорово притупляет чувство голода.        Ей хотелось что-нибудь разбить, сломать и побить от негодования. Умереть от солнечного удара или нестерпимой жажды? Как жалко... Не так она себе представляла свою кончину.        Глядя только вперед, Эва не смотрела под ноги до тех пор, пока не почувствовала под подошвой тонкой обуви что-то, что походило на живое существо и инстинктивно немного отдернула её. Девушка не успела опустить взгляд вниз, но ощутила, как в лодыжку вонзилось едва ли не шило. В песке копошилось и нервно дергало хвостом со своим острым жалом насекомое.        — «Скорпион? Черный...» — её рука неосознанно потянулась к лицу, в ужасе прикрывая ладонью рот.        Она уже знала, чем это грозит. После укусов этих тварей люди долго не живут. Какой смысл дальше следовать в неизвестном направлении? Пустыни не видно ни конца, ни края. Её решительность выжить покинула её тело, когда область спазмирующей боли медленно, но верно, расширялась. Скоро кровоток отнесет яд прямиком к её доброму сердцу. Последним своим действием она выбрала не растаптывать в лепешку глупое животное, что ошибочно восприняло её за угрозу и одним уколом перечеркнуло всю дальнейшую жизнь. Жаль, никто должным образом не похоронит её...        Эва упала на колени и следом свалилась наземь всем телом. Поморщилась из последних сил от едкого ощущения, как раскаленные солнцем песчинки впились в кожу и обжигали своей температурой. А незажившие раны от кнута давали о себе знать сильнее всего. Казалось, что раскаленная веревка обмотала её конечности в тех местах, где кровавые полосы соприкасались с горячим песком. Она проводила взглядом удаляющееся членистоногое. Глаза закрывались и силы покидали её стремительно больше от усталости, чем от действия яда. На миг ей подумалось, что скоро она встретится со своим братом и это заставило её вяло улыбнуться.        Эва пронесла с собой по пескам пустынных степей слишком много планов и надежд на будущее, расставаться с которыми в душе ей не хотелось. Она думала: если не встретит на своем жизненном пути красноволосого мужчину больше никогда, но пронесет трепетные воспоминания о нем через всю свою жизнь. Первый мужчина, что вскружил её чувства, нагло ворвавшись в её жизнь, подарил первый поцелуй и влюблённость на прощанье, не говоря ни слова перед разлукой. Возможно, спустя время, Эва влюбилась бы в простого человека, не бога, и передала бы своим детям историю о встрече зеленоглазой девушки и величавого Сета, облачив её в красивую легенду.        Оказывается, легко думать о смерти, но столкнувшись с ней лицом к лицу, понимаешь — эту встречу, на самом деле, никто не ждал. Как бы ни было плохо, все мысли только о желании спастись.        — «Стервятники по мою душу явились...» — предрекла она свою участь. В последние мгновения жизнь отчего-то показалась бесценной. Она перевернулась на спину, чтобы вытянуть руку вверх, к бескрайнему синему небу, в последний раз взглянуть на него и бросить взгляд на слепящее солнце, что яркостью своей наворачивает слезинки на глазах. В бреду послышались взмахи крыльев, а мир вокруг погружался во тьму, заглушая все чувства.