Душа его истерзана злодеяниями

       С тяжелой головой Эва медленно раскрыла глаза. Её взгляд впился в светлые простыни, а мысли пребывали в далеких странствиях. Их было так много и размышления несли столь серьезный характер, что это начинало действовать на и без того расшатанные последними событиями нервы девушки. Со вздохом безысходности Эва перевалилась с бока на спину, а глаза принялись безучастно блуждать по потолку, спускаясь ниже. Внимание девушки привлекали предметы интерьера, говорящие чуть больше о хозяине дома: Сет владел собственной коллекцией свитков, что по состоянию и образованности возводило его на уровень высших чинов, золотое пресс-папье и статуэтки разных размеров украшали пространство и были обставлены со вкусом.        За вчерашним ужином Сет рассказал о том, как ему удалось её спасти, ведь яд скорпиона явно должен быть разнесен кровотоком по её телу: как и в случае с падающими колбами в доме Анубиса, следуя воле бога, его сила была способна вытянуть несколько капель скорпионьего яда из раны. Но невзирая на оказанную им помощь, смертное человеческое тело не могло спокойно и без последствий пережить вторжение опасного вещества. И, уже зная, что мужчина помогал снимать лихорадочные состояния тела погружением Эву в воды своего бассейна, она захотела начать свой день с освежения в нём.        Эва нежилась в прохладе чистой воды, плескаясь и наворачивая круги по вытянутому бассейну. Египет — жаркая страна со знойным климатом и реками, где поджидают опасные хищники: будь то крокодилы, что отлично маневрируют в толщах мутных вод или крупные кошачьи на водопое, что были способны задрать неосторожного рыбака. Кто бы мог подумать, что в воде Эва будет ощущать себя как рыба — легко, свободно и безопасно. Она с удовольствием ныряла на дно, способная задержать надолго дыхание, делала подводные кувырки и просто прыгала в воду с борта, веселясь беззаботно и искренне.        Эва услышала — нет, почувствовала — его присутствие. Обернулась, мгновенно сдаваясь во власть застенчивости. От раскованности, что толкнула Эву вчера на дерзость перед сном, вовсе не осталось и следа. Как долго он наблюдал за ней? Сет стоял, вальяжно облокотившись о колонну со скрещенными руками на груди и молча смотрел, как в его бассейне беззаботно плещется Неферут. Пелена размышлений и воспоминаний завлекла его взгляд, а губы едва заметно искривились в подобии улыбки. Удивленная, она не успела заметить и этого. Он что-то вспоминал и мелькающие в уме картины прошлого приносили мужчине счастье, но вместе с тем и чудовищную боль.       Родные волны скрывали округлости смуглого тела, рябью от её движений ловко пряча всё, на чем мог остановиться цепкий взгляд алых глаз. Она прикрыла грудь рукой и свободной ударила по поверхности воды, чтобы окатить брызгами. Они не достигли своей цели.       — Давно ты здесь стоишь?        — Достаточно, — ответил он, оттолкнувшись от колонны и двинулся вперед. Но с каждым шагом его лицо и настроение ощутимо менялись. Казалось, что погода вторит состоянию Сета: становилось прохладнее.        Ни «да», ни «нет» — ответ вполне в его духе.        Сет принялся мерить шагами пространство, заходя Эве за спину, что вынуждало её развернуться, помогая себе руками. Внутри поселилось беспокойство: нутром чувствовала, что что-то в мгновение ока изменилось. Что-то не так. Она бросила неосторожный взгляд на кипу своей одежды, к которой мужчина мог скоро подойти. Сет бесстрастно поймал её взгляд.       — Вылезай.       Эва опешила.       — Что?…        — Я сказал: вылезай, — он расставил ноги на ширине плеч, укладывая руки под грудью.       Девушка тяжело сглотнула. Она ни разу не видела мужчину в таком настроении, обращенном определенно в её сторону. Она загнана в угол, ей некуда деваться и нечем прикрыться. Может… она что-то не так поняла? Если полезет сейчас из воды, он её остановит, покрутит у виска и заставит одеться, чтобы не смущалась его?… Но Эва смотрела на мужчину в свете уходящего за тучи тускнеющего солнца и от его вида вода начала казаться ей ледяной — такой же холодной, как и страх, что начал расползаться по её телу от конечностей, сковывая движения.        Она не успела подумать о формулировке своих пререканий с ним. Сознание подсказывало: произнести хоть слово против она не посмеет. Воздух стал тяжелым, ей стало трудно дышать, но медленными движениями Эва стала подбираться к борту бассейна.        — Быстрее, — он скривил губы.       Эва не посмотрела в его сторону, подгоняемая сквозящим раздражением в его голосе и пребывающая в недоумении, чем могла быть вызвана реакция мужчины. Решила: если не может изменить ситуацию — изменит своё состояние и поведение в ней. Эва сохранит своё достоинство, даже если в голову, подобно стае разъяренных шершней, роем летели тысячи худших мыслей. В конце концов, всё самое плохое с ней уже произошло в тот день, когда Нил окрасился в багровый и речные воды лишили её брата. Хуже уже быть не может — последующая за ним казнь Дии это уже доказала. Если Сет убьет её сейчас — так тому и быть. Она давно готова принять объятия смерти, как давней подруги. Вмиг осеклась, что вообще задумалась о смерти от рук мужчины напротив.       Вылезая из воды, Эва не смотрела себе под ноги, стараясь изо всех сил держаться уверенно, несмотря на уже подрагивающую нижнюю губу: не то от страха, не то от стыда за собственную наготу перед мужчиной. Эва не хотела видеть его лица и её взгляд был обращен внутрь себя. Девушка держала спину слишком ровно, что выдавало в ней нервозность, а руки были способны прикрыть вовсе не всё, что требовалось…       Сет опустил руки вдоль тела, сжимал и разжимал кулаки, смотря на девушку. Ему не нужно было разглядывать её вновь — он уже видел её нагой достаточно.        Эва всё таки перевела взгляд на мужчину, подняв голову выше из-за разницы в росте. Он был зол и подавлен одновременно и девушка не понимала, чем могла быть вызвана эта гремучая смесь чувств в нём с начала дня, когда всё, что она сделала — всего лишь искупалась. Когда всё, что он уже сделал для неё — не единожды спас жизнь.       — Доволен? — прошипела она, внезапно подав голос.       Он нахмурился сильнее.       — Ах, да. Точно. Я совсем забыл, — каждое слово он процедил с ощутимо нарастающей агрессией. Сет отвел прищуренный взгляд в сторону и закатил глаза. — Эта версия куда более зажатая.       Эва отшатнулась от мужчины, как от прокажённого. Его слова глубоко полоснули ее по живому. Она действительно немного зажатая, застенчивая и неуклюжая в отношениях с мужчинами. В двадцать три года это беспокоило её и волновало. Не всякий близкий ей человек знал о секрете её личной жизни и — она уверена — не каждый знакомый поверил бы её словам о невинности, глядя на чарующую красоту молодой девушки. А Сет разглядел в ней эту… особенность и смел высмеивать?! Да как он… Почему?… И что вообще значат его слова о версии? Эва лихорадочно подбирала в уме ругательства, намереваясь выдать наиболее обидное, но поток матершинных оскорблений прервал голос мужчины, в устах которого слово девственность, по мнению Эвтиды, звучало как оскорбление. Раньше ей казалось, что мужчины с уважением относятся к тому, что девушка ещё невинна, воздавая должное её переходу в женщину. Во все времена мужчины становились более деликатными в общении, когда узнавали пикантную подробность об их избранницах. Но Сет постарался разрушить и этот стереотип в голове Эвы.        — Я ухожу на день. Может несколько, — красные глаза сощурились. — Не советую пробовать снова пускаться в бега по пустыне. На этот раз спасать не пойду.       Эва переводила изумленный взгляд с одного его глаза на другой, ища в их глубине ответы на свои вопросы. По щеке беззвучно пробежала слезинка. Затем по второй. Она не могла поверить в реальность развернувшейся картины, будто находилась в страшном очередном сне.        — А я? — прошептала она. Ещё вчера он обещал ей покровительство: обучить житейскому, прибыльному ремеслу, чтобы она не пропала по возвращении обратно к людям; заботился о её состоянии и возился не один день. Что всё это означает? Его ум повредился за тысячелетия жизни на земле?       — А что ты? — он выгнул бровь.       Его встречный вопрос нарочито спокойным тоном стал последней каплей. Её лицо скривилось в презрении и она замахнулась, чтобы дать пощечину мужчине.       Но наткнулась на пустоту. Стоя в одиночестве рядом с бассейном. И своими вещами.

***

      Остаток дня для Эвы пролетел совсем незаметно. Когда реакция на Сета начала отступать и вдоволь наплакавшаяся Эва стала отходить от пережитого, над ней начала брать верх рациональная, логичная часть: у Сета должны быть серьёзные причины быть с ней грубым и агрессивным с утра пораньше. Он должен перед ней объясниться — и он сделает это. Она вынудит, когда он вернётся. Сет не из тех людей — богов, — кто подвержен иррациональным колебаниям в поведении. Каким бы вспыльчивым богом ярости он ни был — причина точно кроется в чём-то ином. Сету присуща поверхностная и кратковременная злость, нежели глубокая и холодная, как сегодня. Словно что-то уже не первый день тяготит его... что-то столь серьезное, на что он не в силах повлиять, если он срывается на первом попавшемся человеке?...       О прибытии хозяина в свой дом Эву оповестил какой-то шум на первом этаже, когда сама она находилась в одной из комнат Сета и по-свойски шарилась в вещах его кабинета или библиотеки — Эва не смогла дать точное определение помещению, в котором находилась и изучала предметы, которые могли бы обходным путем рассказать ей гораздо больше о вынужденном временном соседе.        Девушка напрягла слух, замерев на месте. Отложила свиток обратно на полку и, развернувшись, знакомым движением уткнулась в грудь мужчины. Подняла голову выше и по его лицу было сложно понять: злится он или нет.       — Решила справки обо мне навести? — он насмешливо, едва снисходительно поднял одну бровь вверх. — Здравствуй, ше-езмочка. Рад тебя видеть.       — П-привет... Он сделал шаг вперед, заставляя её сделать ответный — назад и, забавляясь проскочившей физиономии легкого испуга на её лице, потянулся на полку выше девушки за своим излюбленным напитком в красивом стеклянном графине. Эва выдохнула, глядя на мужчину напротив, будучи зажатой между ним и шкафом. «Для удобства» Сет решил опереться рукой на одну из полок за спиной девушки и прикоснулся предплечьем к её талии, вгоняя в краску юную шезму. Он отметил, что Эва не дернулась, не отстранилась и позволяла прикосновению. Его это порадовало.        — На твоём месте я бы тоже пошёл искать информацию, — он отстранился, возвращая обратно ей способность соображать снова спокойно. Буднично предложил: — Можешь даже сейчас спросить меня о чём-нибудь.        — Почему ты живешь здесь один? — вырвалось первое, что пришло в голову. Эва мысленно хлопнула себя по лбу и устыдилась: он ведь уже говорил, что не любит присутствия лишних рядом.        Она старалась внимательно следить за его движениями, положением тела, мимикой и интонациями, чтобы получить больше ответов, чем он мог произнести. Сердце Эвы пропустило удар, когда ей стала очевидна исходящая, даже ощутимая душевная боль мужчины. Он ни словом не обмолвился о своём состоянии, Эва почувствовала его едва ли не как собственное и обострившаяся эмпатия рядом с ним озадачила девушку: для шезму это несвойственно.        — Так исторически сложилось, — ответил он, наградив девушку неясным для неё взглядом. Забрав своё, он отвернулся к ней спиной и двинулся в кресло рядом с небольшим столиком. Она шумно втянула воздух со шлейфом аромата мужчины, когда он прошел мимо. В одну их их встреч этот запах навевал ей чувство страсти, то же самое происходило и сейчас.       Сет запрыгнул в кресло и сложил ногу на ногу, с удовольствием отпивая багровый напиток из стакана.       — Тебе не предлагаю: знаю, что не любишь, — бросил невзначай он. Эва нахмурилась. Происходящее путало мысли, навевало странное состояние. Рядом с Сетом её стало одолевать ощущение, что она забыла что-то важное и никак не могла вспомнить, что именно.       Эва сощурила глаза. Ощущение Сета, как чего-то нечто величественного и угрожающего, покидало её с каждым днем, понемногу изменяя восприятие. Перед ней находится некто, кто выглядит и говорит как человек. И как и любому человеку, ему не чужды переживания. Эва задумалась: какими были его родители? Любили ли они своего сына, когда тот был ещё маленьким? Как он стал тем, кто он есть сейчас? Эва смотрела на мужчину более трезвым взглядом, как на такого же смертного, как и она. И поэтому своевольничать и проявлять нажим в общении с богом стало легче.        — Ты странно себя ведешь.        Он приоткрыл рот, чтобы ответить, но Эва перебила останавливающим жестом ладони.        — Ты говоришь подозрительными фразами и очень странно себя ведешь: одно только твоё утреннее выступление чего стоило, — от негодования она топнула ногой, стремительно заливаясь румянцем. — Почему ты говоришь о каких-то действиях в прошедшем времени, будто... знаешь меня?        Сет молча слушал её, терзаемый мыслями.        — За что ты выместил сегодня на мне свою злость? Чем я заслужила это, господин? — Эва продолжала наступление.        — Ты не заслуживала этого, — он едва не оскалился и поморщился.        Невзирая на то, что он сказал, его поведение продолжало напрягать Эву. Ей уже не было понятно, на кого он злится больше: на неё или на себя.        Сет осушил залпом бокал и поднялся и, засунув руки в карманы бордовых штанов, двинулся на выход из помещения. Он ощетинился, чувствуя, что Эва опасно подбирается к истине, а он ещё не принял решение, стоит ли вообще даровать ей так рьяно искомую правду. — Можешь и дальше копаться в барахле здесь, я не против.        — «Всё равно немного отыщешь», — подумал он.        Эва не видела его лица, но голос подсказывал, что почему-то эти вопросы задевали что-то внутри него, заставляя огрызаться и грубить. У неё начала уже болеть голова от того, каким сложным в общении Сет оказался на близкой дистанции. Её не радовала тенденция кататься на эмоциональных качелях, которые Сет ей устраивает. Но она не догадывалась, как глубоко серпом по сердцу терзала его, задавая справедливые вопросы мужчине, чья душа металась не один день в раздумьях.       Но несмотря на подавленное настроение мужчины, Эву привело в сильное раздражение его своевольная попытка уйти от разговора.        Среди прочих статуэток, тарелок и ваз на полках, внимание девушки привлекла крупная, выделяющаяся своей красотой ваза с тонкими стенками. Наверняка давным давно её изготовил искусный мастер, выражая любовь к своему делу в этом сосуде, украшенном насыщенного темно-синего цвета орнаменте. Эва вздернула бровь и прикоснулась к ней, чтобы аккуратным движением пальчиков шатнуть и уронить предмет. Девушка проводила вазу взглядом, в котором едва уловимо мелькнуло сожаление — на самом деле она понравилась Эве и у нее даже возникло желание выпросить сосуд у Сета. Но Эва решила, что желание досадить и обратить внимание мужчины на себя и свои вопросы сильнее. Сколько еще таких ваз или даже лучше? Миллионы.        Сет замер на месте всем телом и, казалось, повел ушами, точно хищник, услышавший неосторожный шаг своей добычи. Мужчина прикрыл глаза, призывая всеми силами успокоить свой нарастающий гнев. Он предполагал, что увидит, когда обернется.        — Незримый бог, Эва, — прошипел мужчина и обернулся через плечо. Но его глаза округлились и в мгновение ока мужчина оказался рядом. Он надеялся, что Эва разбила нечто менее ценное. Зря. Мужчина склонился и взял крупный осколок, убедившись, что разбитое не восстановить. Сет с силой отшвырнул часть стенки вазы, отчего она разлетелась на еще более мелкие осколки. — Это была твоя любимая ваза!        Неосторожные слова слетели с губ мужчины быстрее, чем он успел осознать, какую ошибку уже совершил.        — Что…       Сет поднял на неё свой взгляд.        — Забудь, что я сказал.        — Не-е-ет, — Эва стала акулой, что учуяла каплю крови в море. В море появившихся новых вопросов к этому мужчине. Черномаг недобро сузила глаза. — «Любимая» ваза? — переспросила она, упираясь рукой в тазовую кость.        Оброненная фраза Сета привела её в замешательство, граничащее со страхом. Но большее недоумение в девушке вызывало то, что среди прочих именно синяя ваза чем-то отозвалась в Эве и привлекла внимание, что косвенно подтверждает слова бога. Сердце девушки забилось быстрее: она нутром чувствовала, что подбирается к опасной теме, но ничего не могла, и не хотела с собой поделать. Даже если правда будет стоить ей жизни, Эва должна её выяснить.       — Почему ты так… сказал? — отчего-то тихим голосом спросила она.        — Хочешь знать правду? — глаза мужчины вспыхнули алым, напугав Эву сильнее. — Ты её получишь.        Сет в два шага преодолел расстояние до своего кресла и упал в него так, что оно издало неприятный звук. Сета это беспокоило в последнюю очередь.       Мужчина прикрыл глаза и откинул голову назад, шумно и глубоко вздыхая. То ли он настраивал себя на сложный разговор, то ли отсрочивал его. Он с величайшей медлительностью раскрыл глаза снова и обратил свой взгляд на Эву. Ей было сложно понять его в это мгновение, будучи распираемой от жажды знаний, что он вроде как собирался ей явить. Эва бросила взгляд на папирусы в шкафу.       — Когда-то очень давно я полюбил человека.        Сет заговорил, когда Эва уже почти не надеялась услышать ответ и это заставило её замереть и обернуться обратно. Мужчина смотрел куда-то в потолок и никуда одновременно. Желваки на его челюсти прыгали, говоря о внутреннем напряжении. Сет медленно моргнул и опустил взгляд. Он расслабил лицо: его черты стали менее враждебно настроенными, чем обычно, а брови немного поднялись вверх. Эва заинтересованно подошла чуть ближе и с внутренним трепетом и удивлением отмечала изменения в таком… отчего-то слишком знакомом и обманчиво родном человеке. Она молча двинулась в сторону второго кресла напротив того, в котором сидел Сет. Их разделял столик.        — «Не человек он, потому и одурманена я фантомными чувствами», — подумала она, опускаясь на кресло.        — Я не знаю точно, есть ли у богов душа, но одно знаю наверняка: моя душа была бы чернее безлунной ночи и давно проклята за мои грехи. Истерзана злодеяниями, — мужчина последовал примеру девушки и сел.        Вопреки своим обманчивым, хотя и логическим доводам, всё естество Эвы тянулось к нему и ей было неприятно слышать сказанное о нём. Она прониклась к нему состраданием и ответила следом:        — Не говори так.        Сет надолго заглянул Эве в глаза. Он искал на её лице тени фальшивой поддержки, сказанной для красного словца — многие люди говорят бездумно подобные ободряющие вещи, не желая верить в тёмную сторону своих близких. Не найдя признаков лжи на её лице — и в её душе — он продолжил.        — У нас, так вами называемых, небожителей любовь к смертным не является под запретом. Но многими воспринимается со снисхождением. Люди редко представляют большой интерес для нас. Людской век короток и оттого в погоне за удовлетворением базовых потребностей боги смотрят на людей как… на насекомых. На нечто недостойное.        Эва старалась слушать внимательно, ведь Сет нечасто баловал её долгими и откровенными разговорами. Старалась, невзирая на постепенно нарастающую головную боль и звон в ушах.        Сет не смотрел в её сторону, но догадывался, что с ней происходит и потому он удерживал свое внимание на повествовании, а не на клокочущем желании помочь ей. Да и как он мог сделать это?…        — Но та девушка… пленила меня… всем. Своим естеством. Я влюбился как юнец и потерял голову. Ничуть не страшась природы моего происхождения, она отвечала мне взаимностью.        Сет перевел взгляд сузившихся глаз на Эву.        — Забавно. Ведь в этом вы с ней похожи.        Эва слабо улыбнулась, испытывая легкую радость от того, что она похожа на его первую настоящую любовь. Эта мысль не оскорбляла её, ничуть не унижала. Этот бог живет не первое столетие и его искренним вниманием были удостоены немногие.        Сет продолжил:        — Я имел неосторожность поделиться об этом со своим… на тот момент приятелем, — он прочистил горло. — Я сам, по доброй воле, рассказал Гору об особенной землянке, что привлекла меня, самого Сета, и ему стало любопытно: что это за смертная такая?        — Это стало ошибкой… — полувопросительно-полуутвердительно продолжила Эва.        На что он кивнул.       — Я не спешил. Даже такой бог, как я, способен на благородство. Я не стремился завоевывать ее, владеть и нарушать покой её обычной жизни. Как я уже сказал, ваш век короток, а в те времена и подавно. Из любви к ней я хотел дать ей шанс на обычную жизнь. Со временем она бы меня забыла. Мне приходилось думать за нас двоих: я не старею, а ее дух, память и тело увяли бы навсегда за какие-то десятилетия… Что это, если не насмешка? Было бы больно нам обоим. Впрочем, так оно и произошло.       — Она умерла?        Сет перевел задумчивый взгляд на девушку, замечая её бледность.        — Да, — он выдержал паузу. — Гор захотел с ней познакомиться и меня это ничуть не насторожило. Я понимал его: мне было бы тоже интересно взглянуть, что из себя представляет человек, влюбивший в себя одного из нас. Такое случается нечасто, поверь, — хмыкнул он. — Но, встретив её, он возжелал девушку. Было ли это обычное соперничество или же нечто иное. Я не знаю. Вряд ли то был искренний интерес и чистые помыслы.        Сет сменил позу и сел ровнее. Эва углядела в этом движении и попытку снять стресс от того, что он скажет дальше.       — Он знал, что глубоко в душе мне было страшно связывать нас глубокими узами из-за скорой смерти. Для нас пара-тройка десятилетий — ничто. И Гор решил эту проблему радикально: он даровал ей бессмертие.        Эва удивленно подняла брови        — Если она бессмертна, то где она? Её всё же убили?... — Эва прикрыла рот рукой прежде, чем осознала, что с губ сорвались довольно неприятные и возможно болезненные для него слова.        Прямой вопрос остался без ответа и Эва не стала настаивать, слушая дальше.        — Но до того он преследовал её, тщетно пытаясь добиться от неё расположения. Она не сказала мне об этом вовремя, пока не стало слишком поздно. Я понимаю… Обычная смертная, оказавшаяся меж двух божеств: один из которых пугал её своим поведением, а второй хотя и являлся избранником, но славился дурной репутацией уже тогда. Может, не хотела, чтобы я ревновал…        Сет согнулся и оперся локтями о свои колени и безвольно опустил голову вниз, глядя в пол. Ладонью он тер лицо и шею, разминая мышцы.        — Гор наслал проклятие: девушка, умирая, будет перерождаться каждый раз. А я — встречать каждое её воплощение. Что бы в мире ни происходило, где бы мы ни находились... Это будет сбываться неминуемо. И каждый раз, не в силах ничего с собой сделать, я влюбляюсь в неё. Снова… И снова… Единственное, что меня немного радует: моя любовь не является частью проклятия. Иначе я бы уже давно сошел с ума, — усмехнулся он.        Сет поднял голову на Эву и слабо улыбнулся.        — Догадываешься, кем она была, Эме?        Эва закрыла глаза, уже не в силах бороться с головной болью. Она старалась держать внимание на речи мужчины и словно плотиной сдерживала поток неясных новых ощущений, мыслей и чувств. Эва поддалась наваждению и на её разум обрушилась лавина воспоминаний о каждой из её прошлых прожитых жизней. Из носа тонкой струйкой побежала кровь и Эва стерла её, удивленно глядя на свою ладонь.        Сет с грустью наблюдал за тем, что происходит с любовью всей его жизни, не в силах как-либо ей помочь. Ему нечасто случалось прежде проводить подобные разговоры. Большинство её предыдущих воплощений умирали, не зная, кто они на самом деле, кто Сет для них и не терзались от вины, любви и неподдающейся описанию печали за причиняемые страдания мужчине, ведь умирая, уходит и память. А Сет — единственный, кто знает и помнит всё. Некоторые воплощения проживали с Сетом долгую, счастливую жизнь, не догадываясь о природе собственного происхождения. Некоторые умирали собственной смертью, будь то старость, хворь или другие естественные причины. Некоторые же погибали насильственной смертью. Другие — всегда после десяти дней после возвращения памяти.        Глаза Эвы наполнились свечением, как у Дии при работе с онейромантией, но цвет Эвы был желто-зеленым и Сет не мог отвести взгляд от чарующей и в то же время ужасающей красоты этих глаз. Расфокусированных глаз, которые видят сейчас все события за прошедшие года. Ему редко доводилось видеть её такой.        Неожиданно её глаза приобрели прежний оттенок, но взгляд стал более... осознанным, с непривычным прищуром.        Мужчина был готов к любому выпаду Эвтиды, ведь понимал, что человеческий разум не в силах за пару минут осознать открывшиеся знания и адекватно на них среагировать.        — Ты пользовался этим? Каждый… раз за разом?!       Сет сдавленно ответил, округлив глаза:        — Я никогда не пользовался этим. И тобой — тем более, — его глаза загорелись красным.        — Я хочу уйти.        Мужчина поджал губы. Он прекрасно знал, чем это обернется. Он этого не допустит. Он должен когда-то прекратить этот замкнутый круг.        — Нет.        — Я. Хочу. Уйти. Мне плевать, что там охотники, облавы и всё остальное, — с каждым словом она распалялась, неминуемо приближаясь к истерике. — Гори всё синим пламенем, Исфет тебя подери, и катитесь все в поля Аментеса и Дуата! — Эва вскочила и металась по помещению, наворачивая круги и активно жестикулируя. Глаза Сета провожали её по круговой траектории, но он пребывал почти в таком же состоянии, как и она, он не знал, что делать и как себя повести. Сет неосознанно сделал шаг ближе, когда глаза Эвы налились слезами и она врезалась в его грудь, не замечая ничего перед собой.       Он сомкнул руки, прижимая плачущую девушку к себе. Эва пыталась вывернуться, драться и кусаться, пока силы её постепенно покидали. Тоненькая, как тростинка, она была не способна тягаться с мужчиной гораздо сильнее себя, пока Сет удерживал и успевал поглаживать ее по волосам, чтобы хоть как-то успокоить.       — Мы должны разделаться с Гором и я исчезну из твоей жизни, если такова твоя воля. Ты забудешь обо мне, как о страшном сне, но прежде…       Мужские руки отодвинули от себя Эву, желая заглянуть ей в глаза. Она должна понимать всю серьезность происходящего.        — С того момента, когда на тебя было наслано проклятие, прошло уже за две тысячи лет. Я никогда прежде ещё не встречал в один короткий отрезок времени и тебя и его. Это мой… наш шанс избавиться от проклятия. Я… устал. Я очень устал от этого, поэтому во что бы то ни стало мы должны хотя бы попытаться убить его.       Сет отвел измученный взгляд, а Эва в полной мере заметила, насколько глубоким и усталым он был. Сет всегда таил в себе смесь чувств от этого груза или решил обнажиться только перед ней сейчас? Как она раньше не замечала…        Это отрезвило её.        И вопрос об утреннем поведении мужчины не требовал больше ответа. Она понимала его теперь: находиться как никогда близко к своей любви, быть единственным, кто знает правду и держать себя в руках... Это изматывало, заставляло злиться на всё: на себя, на неё, на весь мир и Гора за причинённые страдания. Он был не в силах совладать с тем, что его мучило так долго.        — Так значит… Ты не собирался обучать меня житейскому ремеслу и отпустить на волю? — Эва странно на него взглянула и они вернулись в свои кресла.        — Ты заблуждаешься, маленькая Неферут. Собирался.        Сет несколько раз взъерошил волосы и, с немного растрепанными прядями в творческом беспорядке, на мгновение мужчина утратил прежнюю звериную угрозу в своём образе.        — Я хотел оставить тебя, отпустить и дать шанс на очередную жизнь без вмешательства в неё божественного. Ты встретила бы, я уверен, достойного мужчину и продолжила свой род. Дожила бы до старости или умерла от несчастного случая. Всё это меня… — он прочистил горло от небольшой хрипотцы к концу высказывания. — Не должно было бы касаться.        Сет умело маневрировал в формулировании своих мыслей, избегая прямых обозначений своих чувств. Вероятно, ему было больно раз за разом проживать один и тот же кошмар с неизменным концом. Сюжет — эпоха, принимаемые решения и действия Эвы в каждой новой жизни — хоть и меняющиеся обстоятельства, но результат всегда один и тот же. Сет научился, — нет, был вынужден научиться, — отпускать Эву, любить её на расстоянии, а порой и проживать её жизни вместе, сохраняя всё в тайне.        Поэтому ему не требовалось говорить Эве сейчас о том, как сильно он настрадался за прошедшие столетия в настоящем аду на Земле — она лучше прочих понимала это сама. Куда бы он ни пошел, где бы он ни был, он встречал каждое воплощение своей возлюбленной — будь она простой прохожей на рынке или ставшая ему другом или даже женой.        В его позе, в его взгляде, в его волосах, в его движениях теперь и действиях в прошлом она видела отныне больше, чем была способна понять ранее. Он сказал «не должно было меня касаться», но думал совершенно иначе, погибая внутри.        — Эгоистично всё же решил за нас двоих, что тебе следует обо всём знать: с кем ты делишь крышу дома, кто тебя спас... и кто тебя целовал, уж прости мне эту вольность, — он слабо улыбнулся. Но Эва ничего не ответила.        Она поднялась со своего места и Сет был готов проводить её взглядом, позволить уйти и смириться с очередной потерей Эвы в своей жизни. В секунду его изнутри обожгло так, что скупые слезинки едва не сорвались с его глаз.        Но Эва приблизилась к нему в два шага и присела со слезами на глазах. Она опустилась подогнув под себя ноги и уткнулась лицом в его колени. Она разрыдалась, обхватывая его руки и не видя куда, целовала его кожу, задыхаясь от удушающего сочетания льющихся рекой слез и чувства вины.        Сет поднял её, не желая видеть её в положении ниже и потянул вверх. Усадил на свои колени и прижал к себе. Эва свернулась клубочком и уткнулась лицом в его шею, не в силах остановить поток слёз и слов извинений за причиненные страдания. Она не знала: любит он её из-за проклятия, чувства долга или вовсе ненавидит её за всё, через что заставила его пройти.        — Мне очень жаль… — она громко всхлипнула. Сет прикоснулся губами к её виску.        Эва вздрогнула, почувствовав, как на её кожу приземлилось несколько горячих капель. Сет потянулся ладонью к своему лицу. Она не видела, не поднимая взгляда, но знала: размашистым движением мужчина вытер глаза и лицо. Раздался его сдавленный голос над ухом:        — Это не твоя вина.