huntress instincts

      У Дедлок на людях лицо практически всегда непроницаемое, суровое; строгая ко всем и особенно к себе, она запрещает себе отвлекаться на всякого рода мелочи, блестяще, с редким упорством доводя любую операцию до конца. И даже ночью, уже наедине с одной рыжеволосой зачинщицей, ей требуется время, чтобы наконец расслабиться в объятиях и лёгких и не очень поцелуях.       Скай знает это, точнее, обожает эту маленькую особенность, и каждый раз с каким-то озорным умилением наблюдает, как под её натиском из случайных касаний, взглядов, переплетений пальцев даёт трещину и тает ледяная невозмутимость, а в светло-синих глазах ужасно медленно, практически по одной капле, проступает жажда.       Но сегодня всё иначе.       Иселин взбудоражена настолько, что Кирре даже ничего не приходится предпринимать, чтобы после позорного побега с послеоперационной планёрки её, подхватив под ягодицы, прижали к стене в ближайшем углу и, задыхаясь от жадности и нетерпения, впились ей в губы. — Å herregud, нас же увидят… Сайфер… — словно очнувшись на мгновение, всё-таки шипит Дедлок, после чего быстро, испуганно оглядывается по сторонам. Как влюбленная школьница, подсказывает ей шальная мысль; Иселин почти стыдно от того факта, что этой мысли становится достаточно, чтобы внизу живота стало мокро. — Да плевать я хотела на Сайфера, — рвано выдыхает Скай, у неё голова кругом идет от того, насколько легко её держат сильные руки Дедлок, словно она совсем ничего не весит; обхватив чужую талию ногами и путая пальцы в светлых волосах, она притягивает Иселин ближе для нового поцелуя. — Иди сюда, пусть смотрит.       Они обе заведены так, что дальше просто некуда; потратившей остаток разумных мыслей на то, чтобы добраться до комнаты так, чтобы почти не прекращать целоваться, Иселин кажется, что если она прямо сейчас не прикоснется к Кирре, то взорвётся, просто сгорит от желания, и сканер электронного замка издает тихий писк, прежде чем одежда, а затем и белье летят куда-то в угол.       Стеснения больше никакого и нет, закончилось где-то в прошлом, от него остаётся только неизменная бережность, с которой Скай раздевает Дедлок до конца, пока та с утробным рычанием наконец-то добирается губами — и зубами — до сильной, усыпанной уже знакомым узором веснушек шеи.       Воздух пахнет железом, кровью и вереском.       Когда Дедлок, усевшись в ногах у девушки, тянется к протезу, чтобы снять его, в стремительно затягивающейся сладким туманом голове Скай вдруг мелькает невнятный всполох, и её руки и рот действуют быстрее, чем он успевает только обрести форму дикой, совершенно бредовой мысли: — Стой, погоди, — она перехватывает её за запястье и, наконец стыдливо краснея, отводит взгляд. — Можешь сделать это… другой рукой?       Дедлок удивлённо моргает. В любой другой момент её бы тронул румянец на щеках обычно уверенной в себе Скай, но внезапная просьба той выбивает её из колеи. — Liten blomst, я не уверена, что это хорошая идея… — она поднимает руку к глазам и медленно сжимает и разжимает пальцы. Серая резина, заменяющая кончики и суставы пальцев, и насыщенно-белый углепластик корпуса протеза подчеркивают чужеродность, будто назло не пытаясь походить на нормальную человеческую конечность, служа ежедневным напоминанием о роковом задании, поэтому в моменты особенной близости ей всегда хотелось снять его и убрать куда подальше. Но при этом Дедлок не может не признать, что от слов Скай в ней просыпается некое любопытство.       Скай же, уловив сомнение в чужом голосе, смущается еще сильнее и, от волнения проглатывая половину слогов, тараторит: — Не обращай внимания, проехали. Прости, пожалуйста, мне не стоило такого предлагать, я же знаю, что ты не хотела бы больше поднимать эту тему…       В воздухе вместо схлынувшего в миг возбуждения повисает неловкое молчание. — Да не в этом дело, — мнётся Дедлок, тщательно подбирая слова. — Я просто боюсь тебе навредить. Эту штуку… не так легко контролировать. Ты точно уверена, что хочешь этого?       Ей потребовалось достаточно много времени, чтобы свыкнуться с новой рукой — не только с психологической, не без помощи самой Скай, но и с физической стороны. Протез обладал попросту нечеловеческой силой, но не давал возможности чувствовать усилие, вкладываемое ею в действие: несколько раз она разбивала стаканы, сжав их чересчур сильно, или наоборот, слишком слабо, в результате роняя на землю и ломая своё боевое снаряжение.       Скай, приподнявшись на локтях, уверенно произносит, не упуская возможности нахально усмехнуться: — Если ты не против, я бы хотела попробовать. И меня не так уж просто сломать, так что не слишком сдерживайся, принцесса.       Дедлок, чувствуя внутри разгорающийся интерес (и мимолётное желание закатить глаза от насмешки), медленно кивает в знак согласия. В конце концов, если что-то и случится, они всегда могут остановиться, не так ли?       Но ей все еще не даёт покоя тревожная мысль о том, что она может нечаянно причинить боль. Вдруг вспомнилось, что, на самом деле, ей никогда и не приходило в голову прикасаться к себе новой рукой там, поэтому она понятия не имеет, каково это.       Потому начинает издалека: позволяя Кирре сначала прочувствовать протез кожей, мягко проводит белоснежно-серой ладонью по её груди, скользя кончиками пальцев по солнечному сплетению и спускаясь к рельефному прессу на животе. — Если станет неприятно — скажи, я остановлюсь. — еще сомневаясь, говорит она, но другая девушка отрицательно мотает головой — типичная Скай, если что-то и придумала, то уже не откажется.       Дедлок вдруг хочется вернуться к груди, и она цепляет сосок резиновым кончиком пальца. Скай от этого судорожно вдыхает, инстинктивно поднимая руки, чтобы притянуть Иселин ближе. Медленно, будто ждя разрешение на любое, самое малейшее действие, та переходит к другому соску. Сжимает его, кажется, чуть сильнее, чем хотела, и сразу обеспокоенно смотрит, когда у Кирры перехватывает дыхание: — Мне поменять руку? Ты в порядке? — Ага… Продолжай этой, — выдыхает та. — Не останавливайся.       Закрепляя успех, Дедлок еще раз легонько зажимает сосок в пальцах, заставляя бедра Скай дернуться. Довольная результатом, она наконец проводит серыми подушечками по её половым губам, запуская мурашки по всему телу, и обеими руками гладит сильные, уже влажные бёдра.       От предвкушения у Кирры внизу живота уже очень давно липко саднит, и она требовательно подаётся вперед.       Дедлок с улыбкой качает головой, мол, нетерпелива, как всегда, и всё-таки входит в неё одним пальцем, легко касаясь клитора другим. Это настолько непохоже на то, что Скай когда-либо вообще испытывала раньше, что у неё перед глазами словно фейерверк взрывается, а все мысли разбегаются куда-то за границы здравого уже с первым глухим стоном. Каждое прикосновение протеза было точным и твердым, оголяло нервы, искрило под кожей.       Иселин выходит из неё, но только чтобы ввести уже два пальца. — Можешь взять ещё?       Скай смотрит на неё расфокусированным, плывущим взглядом, с трудом осознавая суть вопроса, и Дедлок, на самом-то деле прекрасно зная ответ, чуть-чуть разводит их уже внутри, но так, чтобы жжение было минимальным. Она не торопится, делает все предельно аккуратно и медленно, удерживая контроль над нужным давлением.       Кирра её заботу ценит, но, не вынося долгих прелюдий, не может больше ждать, когда Иселин наконец решится на продолжение, поэтому желание дразняще подтолкнуть её снова опережает с трудом работающий разум: — Киллджой сошла бы с ума, если бы узнала, как ты пользуешься её творением. — лукаво улыбается она. — О да, определённо, — усмехается Дедлок, все еще медля. — О майн готт, я изобретаю всякие умные штуки, чтобы делать жизнь людей лучше, но не таким же образом! — Скай уже откровенно дурачится, пародируя голос немки и касаясь переносицы средним пальцем, будто поправляя невидимые очки. — Кирра, ради всего святого, помолчи, — с трудом сдерживая смех, просит Иселин, — это сбивает. — Тогда, может, уже трахнешь меня? — вызывающе щурится та. — Я же сейчас усну, если продолжишь в таком духе, — и зевает демонстративно.       Кажется, невинная провокация достигает цели: Иселин неуловимо меняется в лице, спокойное море в её глазах словно темнеет, как от надвигающейся бури. Тем не менее, она, не проронив ни слова, выполняет просьбу, начиная медленно двигаться, приспосабливаясь к отсутствию ощущений, действуя исключительно на мышечной памяти и инстинктах.       Скай тихо ругается между быстрыми, резкими вдохами, медленно плавясь от таких приятных, искажённых почти до неузнаваемости нечеловеческих прикосновений, хоть они и чуть холоднее обычного.       Но как только она привыкает, Дедлок внезапно перестаёт двигать пальцами, а затем и вовсе выскальзывает из неё, вместо этого вернувшись к шее, ласково зацеловывая расцветающие там фиолетовые следы и словно забывая о том, где её прикосновения нужны сейчас сильнее всего. Скай от неожиданного ощущения пустоты давится воздухом на полуслове, с её губ срывается тонкий, обиженный стон, когда она смыкает чуть ослабевшие пальцы на протезе, пытаясь направить его ниже самостоятельно, чем вызывает у Иселин лишь коварную улыбку. — Уже не так весело, liten blomst? — прикусив мочку уха, вкрадчиво интересуется она, совсем отстраняясь и нависая сверху, чтобы пьяным взглядом полюбоваться; картина потрясающая — Скай под ней сейчас такая беззащитная, уязвимая с разметавшимися по подушке рыжими волосами, проступающей на лбу испариной и затуманенными изумрудными глазами, влажными от слёз, невольно собравшихся в их уголках. Она дышит часто-часто, кусая собственную ладонь, когда норвежка цепляет зубами ключицы, слизывая с них капельки пота, но молчит, не поддаваясь до последнего.       Это их маленькая игра, где правила просты до абсурда: кто продержится дольше другой, выигрывает, получая всё и даже чуточку больше.       И проигравший охотник становится добычей.       Кирра знает — в любой момент она может отказаться совсем, и Иселин сразу перестанет дразнить, играться с ней и даст ей все, что она, Кирра, захочет. Но осознание того, что это она раззадорила, спустила с поводка такую, обычно дремлющую сторону своей девушки, сносило крышу, пьянило до дрожи во всем теле, пробуждало безумное и такое непривычное для прирожденной охотницы желание принадлежать, отдаться целиком во власть охотницы другой — стальной.       И поэтому она с удовольствием ломается, всё-таки проигрывает — это единственный способ победить, — выгибаясь в спине с совершенно бесстыдным громким стоном, который, несомненно, Дедлок и выжидает всё это время с хладнокровием хищника. — Кажется, тебе есть, что сказать? Может быть, попросить? — шальной лунный луч зажигает ледяные искорки в чернеющей от возбуждения синеве глаз. — Используй слова, дорогая, я знаю, как хорошо у тебя это выходит.       Её голос такой властный, чуть вибрирующий, что у Скай сердце начинает биться ещё быстрее и из горла пропадает ком липкого стыда, когда она разлепляет пересохшие губы: — Пожалуйста, Иселин. — она сдавленно выдыхает почти после каждого слова. — Ты мне нужна, я больше не могу, пожалуйста…       Кирра поклясться может, что слышит довольную усмешку — добилась же, чего хотела, заставила её почти что умолять, — но потом резиновый кончик пальца наконец касается клитора, и мир вокруг теряет очертания.       Она пропускает момент, когда одним влажным движением в ней снова оказываются два пальца, и сейчас, снова ощущая их в себе, она готова расплакаться от того, как это приятно.       Ей даётся ровно две секунды передышки, после чего Иселин напористо толкается в неё, первый, второй раз — и откуда только взялась эта уверенность? Скай на мгновение вспоминает её трогательную нерешительность во время их первого секса — и счастливо выдыхает.       Какая же невероятная девушка ей досталась.       Толчки ускоряются, грубеют ровно настолько, насколько нужно; Иселин умудряется работать протезом, как настоящей рукой, и всё же в ней чувствуется невероятная сила, вынуждающая спину выгибаться, а разгорячённые мышцы сжиматься вокруг уже трёх пальцев. — Посмотри на меня, — хрипло, с усилившимся акцентом требует Дедлок, наращивая темп, — и убери руку ото рта. Я хочу тебя слышать. Ты же можешь это сделать?       Скай громко сглатывает, почти лишаясь возможности ясно мыслить от командного тона низкого, урчащего, щекочущего кожу горячим дыханием голоса, и, открыв глаза, послушно убирает с припухших губ руку со следами собственных зубов, вцепляясь пальцами в простыню. — Ты так хорошо справляешься, flink jente, — за это её сразу же награждают смазанным, жадным поцелуем. — Ты такая умница, любовь моя.       От похвалы Кирру прошибает током, отчего она чуть ли не скулит в чужие губы. На периферии мелькает удивление от самой себя — неужели такие простые слова способны жечь ей кожу, селиться в легких электрическими искорками? Или дело было в том, насколько искренне их произносила Иселин?       Хотя не так уж это и важно — для этого ей сейчас слишком хорошо. Ей нравится быстро и чуточку грубо, и она тонет в жарком наслаждении, теряется в том самом идеальном, целиком и полностью её ритме, который под правильным углом ловит, выстраивает для неё её возлюбленная.       Скай пытается не забывать вдыхать тяжелый, будто раскаленный воздух, перед глазами маячат разноцветные огни от уверенной, крепкой хватки протеза, но внимательные ледяные глаза напротив без слов напоминают — смотри на меня — и она преданно, влюблённо смотрит, впитывая в память заострившиеся, хищные, но всё равно уже родные сердцу в шрамах черты.       В полумраке ей кажется, что светлая кожа девушки излучает слабое свечение.       Дедлок заворожённо наблюдает, как от её действий Скай под ней извивается, трепыхается пойманной бабочкой, и даже как-то забывает о том, что через протез она и не чувствует почти ничего — настолько её ведёт от одного только вида того, как дрожат бедра Кирры, когда та инстинктивно насаживается сама на её пальцы, и от влажных, в другое время до пунцовых щёк смущающих звуков. — Ты такая красивая… — она даже не уверена, сказала ли это вслух, или это просто её мысли пытаются перекричать, заглушить бешеный стук кипящей крови в ушах.       Кирра её не слышит — ресницы полуприкрытых глаз дрожат, пока она пытается сказать, сообщить что-то, но из горла вырываются только жалобные всхлипы. Иселин понимает её без слов, поглаживая, а затем прижимая палец к клитору.       Скай на миг замолкает, прежде чем издать надрывный, громкий стон, почти что хрип, и наконец отпускает руки, оседая всем телом на кровати. Иселин, подождав немного, прежде чем мягко выйти, ложится рядом и прижимает девушку к себе как можно ближе, зарываясь носом в её волосы, и будто прося прощения за прошлую грубость, робко касается губами чуть ниже затылка.       Едва пришедшая в себя Кирра, не размыкая обвившие её руки, поворачивается лицом, чтобы столкнуться с губами Дедлок, и этот поцелуй совсем лёгкий, ленивый, даже и не поцелуй вовсе — лишь мимолётное прикосновение, но он служит ответом на неозвученный вопрос. — Понравилось?.. — Иселин всё же уточняет едва слышно, запоздало смущаясь. Её глаза светлеют, и Скай одновременно забавляет и удивляет почти мгновенная перемена — норвежка смотрит на неё так застенчиво, будто это не она несколько минут назад вбивала её в матрас почти до потери сознания. Несмотря на плохо слушающееся тело, она подмигивает с нахальной усмешкой: — Смеешься? Это было потрясающе, Иселин. Даже та часть с демонстрацией авторитета. — Считай это моей маленькой местью, — Дедлок хмурится шутливо, — за слишком болтливый язык. — Да ладно тебе! Ты меня за это и любишь. Разве нет? — За всё люблю, — пряча улыбку, отвечает она, коснувшись губами влажного лба Скай. — Давай спать. Хотя, боюсь, на пробежку ты завтра всё равно не встанешь. — Ты меня недооцениваешь, принцесса, — хмыкает она. — Поспорим на поцелуй?       Спойлер: у Скай получилось.