Это правда

— Как ты меня нашёл, Азирафель? — Кроули встал в дверях своего номера, упираясь рукой в косяк, и не собирался ни снимать тёмные очки, ни впускать нежданного гостя. А вот Азирафель был так рад его видеть снова! Целую неделю ангел не мог отделаться от обязанностей, которые навалил на него Метатрон, не мог вырваться из Рая. И вот, Кроули снова перед ним — прекрасный, изящный, огненно-рыжий, и настолько агрессивно-сексуальный, что слова застревают в горле. Азирафель сосредоточился. — Прости, что вынужден вторгаться, — виновато, но твёрдо проговорил он. — Просто я знал, что «Хилтон» — твой любимый отель после «Ритца». А этот ещё и называется «Hilton London Angel Islington». Ты вписался под своим именем и забыл распорядиться, чтобы портье не пускал к тебе посетителей. Нам надо поговорить. Кроули с досадой сжал кулак опущенной руки. Чёрт, точно. В «Ритц» хватило ума не соваться, так нет, угораздило в «Angel Islington». Предательские привычки. Облажался. Не думал он, что ангел захочет встречи. — Убирайся. Поговорили, хватит, — отрезал он и попытался закрыть дверь. Но Азирафель тоже схватился за дверь и помешал ему. Физически помешал, они никогда не использовали чудо друг против друга. Нерушимое и обоснованное табу. — Кроули, не уходи от разговора, — сказал Азирафель, борясь с демоном за дверь. — Я принёс сыворотку правды. — Что-о-о?! — Кроули был так поражён, что отпустил несчастную дверь. — Сыворотку правды. Самую современную из разработанных людьми, ты не представляешь, чего мне стоило её достать. Лицо Кроули так перекосилось, что больно было смотреть. — Ты что, думаешь, я тебе… лгал? — с ужасом выдавил он, не в силах поверить, что ангел вообще мог такое заподозрить. Но вот он — стоит тут перед ним со своими белыми кудряшками и говорит такие вещи. Ну конечно, кто бы сомневался! Кроули ведь демон. Демоны лгут. — Нет-нет! — воскликнул Азирафель. — Конечно, нет. Это для меня. Кроули вообще перестал что-либо понимать. — Зачем? — только и смог ответить он. — Может, впустишь меня, и я всё объясню? — попросил ангел. Кроули сделал шаг назад, впуская бывшего друга. — Это очень классный препарат, — стал рассказывать Азирафель, проходя в гостиную номера, — не просто растормаживает психику, а действует прямо на логические центры. Объект при всём желании не сможет выговорить ничего, что не считает чистой правдой. Не сможет ничего умолчать. Не сможет даже увиливать, его ответы на заданные вопросы будут безупречными и точными. Действует около десяти часов. Его голос звучал так обманчиво уютно и буднично, как будто между ними ничего не случилось. Кроули махнул в сторону двери, чтобы запереть её, не хватало им сейчас ещё гостей, и прошёл вслед за Азирафелем. Когда тот наконец замолчал и обернулся, Кроули повторил глухим голосом: — Я спросил, зачем. Как будто лишь напомнил. — Верно, — спохватился Азирафель. — Я подумал, если мне принять сыворотку правды, ты будешь точно уверен, что я ни в чём тебя не обманываю. И у нас получится откровенный разговор, который нам нужен. Ты был со мной откровенным, теперь моя очередь. Ты сможешь спросить меня о чём угодно, о моих чувствах к тебе, например, и я не смогу соврать. Ты будешь уверен, что слышишь правду. Кроули помолчал. В век информации он в полной мере осознавал, как ценно, когда тебе предлагают информацию. От такого никто не отказывается. В любом случае лучше знать что-то, чем не знать. Даже если услышать правду будет больно, это поможет расставить точки над «i». Поможет ему поставить точку. — Ладно, садись. — мрачно сказал он, подвинул себе нарядное кресло с мягкой обивкой, обрамлённое резными краями, и сел, закинув ногу на ногу. Азирафель подсел к журнальному столику на такой же вычурный диванчик, достал из внутреннего кармана маленький шприц и бисквитное печенье; и то, и другое в своей индивидуальной упаковочке. Кроули смотрел, как он извлёк из полиэтилена шприц и печенье, вколол иглу в центр бисквита и выдавил содержимое шприца внутрь. Как эти руки двигались — ловко, уверенно, умело и бережно! Печенье пропиталось жидкостью. — Ах, да, — вздохнул ангел и разломал печенье пополам. Одну половину положил в рот, раздавил размякшее изнутри тесто языком и проглотил, а вторую половину протянул через стол Кроули. Вот в чём был подвох, понял тот. Две части, чтобы вкусить зелья поровну. «Хорошо, что не яблоко», — хмуро подумал он. А ведь в том их разговоре Кроули был откровенен, как, наверное, никогда в жизни. И вот чем он за это вознаграждён? Он с ненавистью обронил: — Это мне? — Да, тебе, — серьёзно кивнул Азирафель. — Закажешь потом экспертизу вещества, чтобы убедиться до конца. — Он поместил оставшуюся половину печенья обратно в пакетик и ещё раз протянул демону. Кроули взял пакетик, положил на стол и коротко вздохнул. Не нужна ему никакая экспертиза. — Действие мгновенное, — пояснил Азирафель. — Начинает всасываться в кровь уже через слизистую рта, так что… — Он громко сглотнул. — Можешь начинать. Спрашивай. Кроули рывком вскочил и стал нервно ходить позади своего кресла, а Азирафель сидел на краю диванчика, сжав колени, положив на них ладони, напряжённо выпрямив спину, и провожал его взволнованным взглядом, скрытно борясь с возбуждением. Да-да, походка демона всегда на него так действовала. Сейчас Кроули спросит: «А ты, ты меня любишь?» И Азирафель ответит: «Конечно, да! Я люблю тебя». Ради этого ангел всё и затеял. Ради того, чтобы не оставить себе лазейки для недосказанности. Ради того, чтобы Кроули услышал это и чтобы поверил. — Так. Окей. Чу́дно, — сказал Кроули, остановился за креслом, вцепился в спинку пальцами и развернулся к Азирафелю. — Что ты от меня хочешь? Тут Азирафель понял, что он сейчас ответит демону, ужаснулся, но слова вырвались почти что против его воли: — Хочу, чтобы ты разрешил мне снять с тебя очки и поцеловать тебя, для начала, — голос его звенел от волнения. Это была чистая правда, и это тоже было о любви, но слишком рано, слишком откровенно. Это уводило разговор от чувств в область плотского, и Азирафелю пришлось приложить сознательное усилие, чтобы продолжать прямо смотреть на Кроули и при этом не начать дрожать. Ничего, сейчас Азирафель поцелует своего демона, поцелует он его очень легко, чувственно и нежно — и тот всё поймёт сам. Тогда настанет лучший момент, чтобы сказать ему, глядя в глаза: «Я люблю тебя». Услышав о поцелуе, Кроули сильнее оперся на спинку кресла и с резким выдохом опустил голову так низко, что видна была только его макушка. Так вот чего он хочет, этот ангел, подумал Кроули. Вот к чему были все эти прикосновения последнее время. Маленький гурман. Он желает получить телесное удовольствие. Странно, пожалуй, что — с демоном. Кроули никогда особенно не верил, что Азирафель способен рассматривать его для услады, поэтому всегда, до самой последней встречи, проявлял свою привязанность иначе. Поэтому он считал те касания ангела случайными. И сам никогда раньше не позволял себе… поползновений. Возможно, потаённые мечты Азирафеля стали бы ясны Кроули немного раньше, если бы он сунулся к ангелу со своим дурацким поцелуем в более удачный момент. А тогда Азирафелю было, видимо, не до него. Ну что ж. Кроули, продолжая прятать лицо, позволил себе болезненно сжать губы. Он не из тех, кто будет отказываться. Он согласен принять от своего ангела хотя бы такую подачку. И — к дьяволу всё — он получит от этого удовольствие! Может быть, это его единственный шанс. И Кроули придал лицу заинтересованное, но беспечное выражение и поднял голову. — Хочешь поцеловать меня? Интересссно. И он, небрежно обогнув кресло, поставил носок одной туфли на край журнального столика, нажал и отодвинул столик по мягкому ворсу ковра прочь из пространства между креслом и диванчиком. Азирафель страдальчески прикрыл глаза и судорожно вздохнул, не в силах пережить смесь преклонения перед такой ослепительной красотой и ужаса, что снова всё зашло не туда. Нет, Азирафель хотел и этого, конечно, но не так! — Да, хочу поцеловать, — беспомощно ответил он, закаменев всем телом, и только следя глазами за тем, как Кроули вполоборота садится по левую руку от него, близко, но не касаясь, как кладет руку на спинку сзади него и слегка откидывается, будто любуясь. — Прозвучало многообещающе, когда ты сказал «для начала», — чуточку улыбнувшись, промолвил демон. — А что ещё ты хочешь сделать? — теперь Кроули наклонился к нему и заглянул в лицо. — Я хочу… — Азирафель прижал кулак к груди, глядя в сторону, и сжал губы, но не смог сдержаться. Он повернулся к демону всем телом, обхватил второй рукой прижатый к себе кулак и выпалил: — Хочу снять с тебя одежду, хочу целовать тебя везде, хочу завалить тебя на что-нибудь и заласкать, хочу, чтобы ты был весь мой… Это правда, твердил про себя Кроули, это правда. Ах, какая речь! Пусть Азирафель не любит его, но если ангелу нравится его тело… Если ангела оно возбуждает… — Хорошо, — покровительственным тоном сказал он, внутренне сжимаясь от сочувствия при виде жалобных, испуганных огромных глаз Азирафеля и эгоистично радуясь, что сам он до сих пор в очках. Кроули отлично осознавал, кто является причиной этого смятения, и в то же время не мог удержаться, чтобы не помучить ангела подольше. Эти жалобные глаза, направленные на него, особенно возбуждали, а собственная боль делала его злым. Ну должен же он получить хоть какую-то компенсацию за то, что Азирафель всё это время мечтал им попользоваться? За то, что беззастенчиво трогал? — Хорошо, — сказал Кроули, — Продолжай. Расссскажи, чего ещё ты хочешь? И может быть, Азирафель смог бы вспомнить, смог бы ответить, что больше всего он хочет признаться в любви. Но вместе с этими словами Кроули придвинулся вплотную, положил левую руку ангелу на колено и вкрадчиво спросил: — Чего ты хочешь прямо сейчас? — Кроули, — задохнулся Азирафель, — Твоя рука… Я так хочу, чтобы ты передвинул её выше. В узких джинсах у демона от такой прямоты стало уже не просто тесно, а очень тесно. Глядя на свою руку, и зная, что Азирафель тоже смотрит, Кроули медленно повёл её от колена ангела выше, немного поглаживая кончиками пальцев туда-сюда по ткани брюк, но не довёл до верха, а завернул на внутреннюю сторону бедра. Он просунул пальцы между бёдер ангела, нежно обхватывая одно из них ладонью, а тыльной стороной ладони почувствовал его вторую неплотно прижатую ногу. Он остановился и, приподняв голову, пытливо взглянул на Азирафеля. Было заметно, как у ангела под брюками приподнялся член, и ангел знал, что Кроули это заметно. Во взгляде Азирафеля боролись желание и отчаяние. Кроули почувствовал себя лучшим демоном. Просто небывалым. От этого стало горько у основания языка. — Выше? Вот так? — коварно глядя снизу вверх, протянул Кроули, наблюдая, как краснеет Азирафель, и чуть сильнее сжал его ногу. — Нет… Да… Нет, ещё выше, — сбивчиво пробормотал Азирафель, вынужденный отвечать. — Как именно? — спросил демон, внутренне крича от того, какой же он сегодня бессовестный. — Скажи. Азирафелю, несмотря на действие препарата, оказалось сложно произнести нечто, настолько табуированное. Но слова сложились в его голове в готовую фразу и требовали выхода. — Положи руку на мой… член и… погладь его, — выдохнул он, опустил руки и вцепился ими в резной край диванчика по сторонам от своих коленей. Кроули заметил, что у Азирафеля в глазах заблестели слезы. Демон сжалился. Обвив ангела другой рукой за спину, он осторожно проскользил ладонью вдоль внутреннего шва его брюк вверх и стал поглаживать ему выпуклость. Азирафель не сдержал стона, и Кроули тоже повело. Продолжая обнимать Азирафеля и ласкать рукой, он уткнулся носом ему в шею под ухом, потёрся и прошептал: — Что ты ещё хочешь, ангел, что ты хочешь, я сделаю всё, что угодно… Только попроси… — Милый, — срывающимся тоном прошептал Азирафель, громко дыша, — поцелуй меня. Пожалуйста. Поцелуй меня в губы. Кроули это отрезвило. Он вспомнил, с чего они начали. Ангел хотел его использовать. Кроули плавно стёк с тела Азирафеля в сторону, потом, продолжая начатое движение, плавно поднялся и зашёл за спинку кресла. Джинсы давили в паху немилосердно, но эта эрекция была заслугой Азирафеля, и Кроули не стал избавляться от неё с помощью чуда. — Кроули… — растерянно позвал Азирафель, приподнял руку ему вслед и тут же уронил обратно. — Я что, тебя обидел чем-то? Что случилось? Что я сказал? Что я сделал не так? Демон сцепил руки за спиной, расправил плечи и, пользуясь тем, что кресло загораживает его нижнюю половину, нахально улыбнулся: — Ничего. — И покачался с пятки на носок. Уголки губ Азирафеля трогательно поехали вниз, он взглянул исподлобья обиженно и несчастно. Обычно Кроули не мог устоять против такого, ему так нравилось превращать это выражение в лучистую благодарную улыбку. Но сейчас, когда между ними всё рухнуло, он напомнил себе, что это просто каприз ангела, просто желание получить вожделенный десерт. Это его порядком остудило. Азирафель, услышав это небрежное «ничего», понял, что Кроули с ним играет, что он дразнит его, но не собирается по-настоящему сближаться. И даже те умопомрачительные слова, которые демон только что шептал ему на ухо, получается, были обманом… — Зачем ты так со мной? — губы Азирафеля задрожали и он скорбно сжал их. — Я думал, для тебя имеет значение, что я чувствую, — тихо сказал он. Может, Кроули никогда и не любил его по-настоящему? Может, он звал его улететь на Альфу Центавра просто за компанию? Может, он столько раз спасал его, чтобы лишь потешить собственное самолюбие? Может, тогда, в книжном, Кроули говорил не о любви? Может, он и поцеловал-то ангела, потому что испытывал только вожделение? Может, поэтому все вопросы демона сегодня были именно о сексе? Какой смысл тогда говорить ему о любви? Азирафель не заметил, что Кроули спрашивал его всего лишь о том, чего он хочет; это ответы ангела — так получилось — были о сексе. — Я и так вижу, что ты чувствуешь, — снисходительно сказал Кроули из-за кресла. — Ты меня хочешь, и мне это нравится, не скрою, — добавил он, подтверждая худшие опасения Азирафеля. — Ты даже не представляешь, как мне это нравится. Он дразняще лизнул самым кончиком языка нижнюю и тут же верхнюю губу и обольстительно улыбнулся. — Кроули… — начал Азирафель. — Нет уж, сегодня я задаю вопросы, верно? Что ты представляешь, когда думаешь обо мне? Пользуясь случаем, он вытащит из ангела всё, что сможет. — Твою походку, — неуверенно начал Азирафель, — твои руки, твои губы, волосы. Твою ямочку на щеке с той стороны, где змейка, — и он обезоруживающе улыбнулся с долей застенчивости. Ах, как он был хорош, от макушки до самых тёплых круглых ангельских пяточек, которые демон помнил по тем временам, когда все ходили в тогах и сандалиях. Он весь светился. Улыбка эта озаряла жизнь Кроули так долго. Кроули стало паршиво. Ангел говорил о нём с таким лицом, как будто любил его. Приходилось подавлять в себе предательскую надежду, что это так и есть. — Знаю-знаю, бла-бла-бла, — передразнил он, — но ты же заходишь в своих фантазиях дальше? Что бы ты сделал со мной, если бы я тебе разрешил? Как бы ублажил меня? Азирафель вздохнул немного разочарованно и ответил: — Я мечтал о многом. Чтобы мы стали близки и попробовали разные виды соитий, все, какие только сможем придумать. — После того, что он уже наговорил, новые откровения давались куда легче. — У меня нет в этом опыта, но у меня богатое воображение. Кроули вышел из-за кресла и сел в него боком, свесив ноги с подлокотника, благо, подлокотники были широкими, округлыми и мягкими. Одну руку он сунул между своей ногой и спинкой, обхватив себя под коленом, а другую свободно перекинул через живот. Признание Азирафеля, что он девственник, неожиданно порадовало и немного расслабило его. Кроули не исследовал вопрос на практике, как-то не приходило в голову, что это может пригодиться. А когда заинтересовался, никого, кроме Азирафеля уже не хотел. — Например, как? Что бы ты сделал? — весело спросил он. Азирафель подумал, что, пусть Кроули и не любит его, но в кои-то веки предлагает возможность сделать ему приятное. И это как раз согласуется с необходимостью говорить правду. Надо только учесть, что поцелуи почему-то под запретом. Он с достоинством встал, подошёл к креслу, на котором развалился демон, навис над ним, уперев в подлокотник руку, а другую положив на спинку кресла, и приблизил своё лицо к его лицу. — Сейчас я расскажу тебе, — доверительно сообщил он и выпрямился. Демон, успевший порядком струхнуть, тихонько выдохнул. — Во-первых, — сказал Азирафель, снимая свой светлый плащ и небрежно скатывая его в тугой рулон, — я хотел бы сделать, чтоб тебе было удобно. И он ловко и сильно подсунул этот рулон под провисающую поясницу Кроули. Сидеть ему действительно стало намного удобнее. — Во-вторых, я бы подошёл к делу обстоятельно. — Он снова наклонился над демоном и собственнически провёл кончиками пальцев по его скуле. — Сейчас я тебе отвечу со всеми подробностями. Касание было кратким, и ангел не стал трогать ни его очки, ни одежду, поэтому Кроули отложил попытку сбежать. Ведь Азирафель же тут предстал перед ним в рубашке и жилете, плотно облегающем его тело, и Кроули хотел полюбоваться. Он любил этот его потёртый бархатный жилет едва ли не сильнее, чем сам Азирафель, потому что это показывало, как надолго тот умеет привязываться к чему-то. Азирафель сделал шаг назад. Он точно знал, что он сейчас скажет, и, видя, что Кроули готов терпеливо ждать, был вполне уверен, что скажет всё это. Вот почему действие сыворотки правды не давило на него сейчас так уж сильно. У него появилась возможность потянуть приятную паузу. Обещающе улыбнувшись своему демону, он поднёс запястье ко рту и зажал губами головку запонки, а свободной рукой открыл крепление. Современные запонки, похожие на зажимы, открывались проще, не говоря уж о пуговицах, но Азирафелю нравилось, как эти старинные золотые запонки гармонируют с его кольцом на мизинце. Он вытащил запонку из прорезей манжета и положил её в маленький внешний карман жилета. Проделав тот же ритуал со второй запонкой, он не стал её убирать, а взял её в одну руку, а крепление — в другую, показал Кроули обе части, привлекая внимание, и ввёл штырёк в отверстие. У Кроули кровь вскипела. С какой намекающей улыбкой смотрел на него Азирафель! Тот в это время убрал и вторую запонку в карман. Кроули приготовился к продолжению шоу. Азирафель взялся за манжет и медленно потянул его к своему плечу, выворачивая рукав и открывая руку по локоть. Потом так же обнажил и вторую руку. Кроули едва сдержался, чтобы не застонать. Этот приём Азирафель подсмотрел в том самом клубе, в котором он некогда научился танцевать гавот. В курительной комнате один из джентльменов применил такой приём к другому джентльмену прежде чем пригласить его в комнату для приватных переговоров. Насколько впоследствии ангел мог судить, переговоры удовлетворили обоих джентльменов. Кроули не мог отвести взгляда от рук ангела. Уголки манжетов, плотные, светло-голубого оттенка, торчали около плеч Азирафеля, как накрахмаленные чепцы монашек. В сочетании с вызывающей открытостью кожи его рук, покрытой небольшим количеством светлых вьющихся волосков, это смотрелось особенно грешно. Азирафель же не окончил на этом, а пошёл дальше увиденного тогда в клубе. Он завёл руки за голову, расставив обнажённые локти, и поднял воротничок рубашки. Затем взялся за свою бабочку, нащупал с изнанки кончик, потянул и развязал её. Медленно стянув тартановую ленточку со своей шеи, он бросил её в сторону, а воротник опустил и расстегнул пару верхних пуговиц. У Кроули в штанах уже так пылало, что он заёрзал. Он бросил взгляд на брюки Азирафеля и убедился, что тот тоже снова порядком возбуждён. — Я хотел бы раздеть тебя и погладить каждый дюйм твоего тела этими руками, — вкрадчиво сказал Азирафель, как будто знал, каким взглядом Кроули провожает каждый его жест, прячась за стеклами очков. Азирафель наклонился над ним, снова упираясь в подлокотник и спинку кресла, словно обрамляя демона своими прекрасными руками, но не прикасаясь, и продолжил перечислять: — Я хотел бы раздеться сам и прижать тебя к себе так плотно и нежно, как только возможно. Я хотел бы вылизать твои выступающие ключицы, и твои маленькие соски, и твой впалый живот… И как это Кроули попался в такую ловушку? Он ощутил себя беспомощным и беззащитным. Если он захочет выскользнуть, ему придется отталкивать Азирафеля, бороться с ним, а значит, прикоснуться к голой коже его рук. Он полулежал, обмирая от его речей и понимая, что не в состоянии прервать его, что бы ни услышал. — …Потом я хотел бы перевернуть тебя, — смаковал Азирафель, — и вылизать твои впадинки около лопаток, и твои позвонки, и, может быть, нащупать твои крылья и осторожно провести вдоль них руками до самых кончиков перьев. Это если ты позволишь. Но это всё не обязательно. А потом я хотел бы повернуть тебя к себе лицом и провести пальцами по твоему члену. И взять его в рот. И мне хотелось бы сделать это искусно, чтобы ты получил настоящее наслаждение. Я бы плотно сжимал его губами, втягивая его и выпуская, я бы ласкал его языком, я бы упирал его в горло, завершая каждое движение толчком, и сжимая руками твои ягодицы, чтобы ты чувствовал, что я хочу глубже. Кроули закрыл глаза под очками и спазматически дёрнул бедрами от перевозбуждения. — Я ответил на твой вопрос? — с притворной строгостью спросил ангел, и не думая отстраняться. — Да, — с трудом проговорил Кроули. — О, да. Это было… Исчерпывающе. До него начало постепенно доходить, что каждое слово Азирафеля, по идее, было правдой. Нет, кажется, ему понадобится сделать ту экспертизу. — Я рад. — Азирафель позволил себе джокондовскую улыбку. — Ты разрешишь сделать тебе ещё удобнее? — спросил он. — Мне… удобно, — промямлил Кроули, снова охваченный опасением того, что там ангел ещё задумал с ним сотворить, ведь он не сможет сопротивляться. Азирафель насмешливо закусил нижнюю губу, поднял брови и красноречиво указал смеющимися глазами на его пах. — Можно? — спросил он, мягко глядя на демона. Кроули в изнеможении кивнул. Азирафель встал на колени около кресла и легко прикоснулся ладонью к бугру на джинсах Кроули, он понимал, что давить не стоит. Одежда Кроули, хоть и являлась технически иллюзией, но была вполне осязаемой, иначе как бы он ходил в толпе? Азирафель снял руку и аккуратно расстегнул его ремень, открыв пряжку в виде головы змеи. А потом пуговицу джинсов. Кроули понял, что сейчас дело дойдет до молнии — и на этот раз он будет падать не потихонечку, а больно, страшно, кувыркаясь и теряя перья. И он быстро спросил, как будто пытаясь спастись: — Азирафель… Почему я? — Ох, — остановился Азирафель. — Ты прав. Я не подумал. Ты хочешь, чтобы я первый? Конечно, милый. И пока Кроули пытался понять, что ангел имел в виду, тот, не вставая с колен, быстро расстегнул свои брюки и самым бесстыжим образом спустил их вместе с бельём до пола. Кроули онемел. Ему было видно только голое бедро Азирафеля, а самое интересное почти целиком загородил свисающий край рубашки, но сам факт! Азирафель не дал ему обрести дар речи, он расстегнул молнию на его джинсах, и выпустил его член наружу из белья через специально для этого предусмотренный кармашек с вертикальным разрезом. То, что он начал делать своими пальцами, Кроули вряд ли мог принять за случайные касания! Ангел легонько поглаживал, двигаясь то небольшими кругами, то вдоль, а потом плотно обхватил и, слегка сжимая, опустил руку до основания, выпустив головку наружу. Его лицо выглядело заинтересованным и любопытным. Казалось, что его совсем не беспокоит, что он стоит тут на коленях с голым задом. Но Кроули не мог не думать ещё и об этом. Сочетание самих этих прикосновений с пониманием нереальности ситуации совершенно подавили его своей грандиозностью. А тут Азирафель окончательно добил его. Он наклонил голову и взял головку члена демона, показавшуюся между его пальцами, в рот. Кроули как в трансе поднял руку к своему лицу, снял очки и бросил их куда-то за голову. Он хотел это видеть. И Азирафель давал ему это видеть. Ах, какой это был минет! Кроули и примерно не мог ожидать ощущений, которые на него обрушились. И… это что же, значит, всё сказанное — правда? Азирафель держался одной рукой за его бедро, а другой время от времени помогал себе, лаская его член, и тогда Кроули начинал скулить, и всё громче, чтобы не сойти с ума. Ему дико хотелось ещё и положить руки на голову Азирафелю, ощутить пальцами эти густые белые упругие завитки, чтобы, может, вернуть себе капельку ощущения реальности. Но он не смел. Плохо, если Азирафель отшатнётся. Если же он подчинится, не испытывая на то желания — ещё хуже. Но Азирафель, не отрываясь от него, нашёл его ладонь, накрыл своею и поместил её себе на голову. Кроули принял его разрешение, вытащил вторую руку, которая была прижата, и бережно положил её ангелу на голову тоже. Кроули владел своим телом и мог отодвигать оргазм сколько угодно, а мог кончить по-женски, без спермы. Но Азирафель приподнялся. Руки Кроули соскользнули с его головы. Продолжая обхватывать его член пальцами и слегка поглаживать, словно бы для того, чтобы член не чувствовал себя одиноким, Азирафель сказал: — И напоследок, чего бы я хотел, так это попросить тебя, чтобы ты кончил свободно, ничего не сдерживая, так, как хочет твоё мужское тело. Сейчас я снова возьму в рот, и ты должен знать, что я готов. Ты должен верить, что я хочу этого. Ты же помнишь, что я под сывороткой правды? — и он улыбнулся, потому что снова видел глаза Кроули, улыбнулся именно так, как Кроули любил. Демон в сомнении покачал головой, не в силах ответить. — Мне так хорошо с тобой, — добавил Азирафель, — ты чудесный. Сделай мне приятно, прими этот маленький подарок. Ты меня порадуешь. И он опустил голову, снова обхватил его член губами и продолжил движения, теперь с подсосом. Кроули вкусил ещё несколько тактов. Но разрешение ангела подорвало его выдержку. Он легко обнял Азирафеля за голову, касаясь кончиками пальцев его волос, продолжая контролировать неподвижность собственных бёдер и, почти теряя сознание, кончил. Он чувствовал, как толчками выходит сперма, и лишь строго сдерживал инстинкт, требующий начать вбиваться как можно глубже. Сразу после вспышки он видел и ощущал, как ангел продолжает отвечать волнам его оргазма своими встречными движениями. Лёжа на кресле и восстанавливая дыхание, Кроули, жмурясь, смотрел, как Азирафель выпустил его сперму изо рта себе в ладонь и чудеснул её вон. Кроули пришёл в себя, и ему захотелось довести ангела до оргазма, тем более, тот стоял перед ним на коленях такой раздетый. Но… — Могу я спросить? — подал он голос. Азирафель одарил его внимательной улыбкой: — Конечно, милый. — Где твоя эрекция? Я был уверен, что рассмотрел за краем рубашки… — Кроули после оргазма был вялым и с трудом подбирал слова. — Я думал, тебе тоже нравится. У тебя что, даже не стоял? — Ещё как стоял, — продолжая мечтательно улыбаться, ответил Азирафель. — Я поработал рукой и кончил вместе с тобой, мой милый мальчик. — Зачем? — разочарованно протянул Кроули. Он сполз с кресла и тоже встал на колени напротив Азирафеля. — Ты мог бы подождать, пока я… — Подождать, пока ты выйдёшь? — улыбка ангела погасла, он снова выглядел несчастным и быстро заговорил: — Но я… Сожалею. Я думал, ничего страшного, если я позволю себе мастурбировать на тебя. Я и так это делал раньше. — Кроули всё время этой речи шептал ему: «Нет, нет, нет». Но ангел прятал глаза и не слышал. — О, я понимаю, мастурбировать в одиночестве, так, чтобы ты ничего не знал — совсем другое дело. А вот эта последняя фраза вывела Кроули из себя. Если бы не зелье, он бы и не узнал. — Значит, по-твоему, дрочить на демона так, чтобы он знал — постыдно? — с горечью сказал он. — Это в ваших ангельских сводах правил начертано, что дрочить на демонов недопустимо? Видимо, пункт насчёт «отсасывать демону» туда включить забыли. Вот и всё. Кроули заправил член в трусы, застегнул джинсы и тяжело встал с колен. Но Азирафель пытался что-то ответить, и он прислушался. — Вовсе не постыдно, Кроули! И нет никаких сводов правил и пунктов. Я знаю, что ты язвишь, но даже на язвительные вопросы мне приходится отвечать. Азирафель тоже подтянул брюки вверх и начал их поправлять и застёгивать. — Ну и почему ты сожалел, когда я узнал, что ты уже кончил? — прямо и зло спросил Кроули. — Понимаешь, ведь сначала ты сказал… Сказал, что тебе нравится, когда я тебя хочу. И я подумал… Я подумал, что можно. Прости. Я не спросил твоего разрешения. Он покончил с брюками и тоже поднялся, с убитым видом опуская рукава рубашки. — Разрешения? Всего лишь? В этом было дело? То есть, ты не стыдишься того, что тут происходило? — Нет, не стыжусь. — Но что же тогда?.. — Что? — взглянул на него Азирафель. — Продолжи вопрос. — Что же тогда всё это значит? — Кроули не мог сообразить, что спросить-то. — Я не понимаю, что ты хочешь узнать, — печально сказал ангел. — Я имею в виду, ты же столько сделал для меня, а сам… Если в тебе нет стеснения или предрассудков, тогда почему ты делал всё это? Почему именно это? Почему ничего не захотел получить от меня? — наконец сформулировал Кроули. Азирафель сейчас же ощутил, что ответ, который он даст, будет самым лучшим, даже если демон и не сможет понять его, или если не захочет. Он сделал шаг вперёд, но Кроули был подозрителен и напряжён, и ангел остановился. — Потому что я люблю тебя, — сказал он. — Всегда любил. И всегда буду любить. Азирафель улыбался, глядя слегка печально, но нежности в его глазах было больше. Кроули застыл и сверлил его глазами некоторое время. «Правда. Это правда» — думал он. Наконец он без тени улыбки, а с какой-то обречённостью сказал: — Какой ты идиот, Азирафель. А уж я какой идиот. Кроули сократил небольшое расстояние, которое их разделяло, подойдя вплотную, и обнял Азирафеля. Азирафель обнял в ответ. — Спасибо, — сказал ангел невпопад, продолжая обнимать Кроули. — За что? — удивлённо пробормотал тот ему в плечо. — За то, что задал правильный вопрос. — Тогда прости, — сказал Кроули, помолчав, но не переставая обниматься. — За что простить? — ангел отстранился, но взял его за руки, не желая разрывать контакт полностью. — За то, что не догадался задать его раньше. — Ты не виноват, я ведь мог бы сказать это сам. — Я тоже… мог бы сказать, — заставил себя признаться Кроули, опустив глаза. — Сказать что? — спросил Азирафель, боясь верить своей догадке. — Что я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду, — Кроули повторил формулу, которая ему пришлась по душе. Азирафель приблизил к нему лицо и вопросительно заглянул в глаза, надеясь, что его поцелуй не будет неожиданным. Он ещё не разобрался, что не так с поцелуями. Но с поцелуями оказалось всё так. Они целовались так долго и упоительно, что, оторвавшись на секунду, Кроули сказал, глядя на Азирафеля слегка шальными глазами: — Кажется, мне требуется второй заход. — Мне тоже, — поддержал тот. — Только позволь на этот раз мне повести, — попросил Кроули. — Конечно, мой дорогой, — ответил Азирафель. И явил Кроули самую влюблённую и благодарную из своих улыбок.