«Жизнь — это болезнь, и смерть начинается с самого рождения. В каждом дыхании, в каждом ударе сердца уже заключено немного умирания — всё это толчки, приближающие нас к концу».
Эрих Мария Ремарк, «Три товарища»
§<—>§
— Брат, ты уверен? — с неуместным смешком выдыхает незнакомый парень, наблюдая, как альфа забирает пакетик с белым порошком. — Бабла хватит? — Хватит, — угрюмо отзывается Антон, достает бумажник и отсчитывает нужное количество купюр. — Это всё? Незнакомец кивает и провожает Шастуна к выходу, пару раз параноидально оглядывая подъезд перед тем, как захлопнуть дверь. Сделка была рисковой — если бы сейчас за этим альфой был хвост, не поздоровилось бы обоим. Пошли бы по 228-ой вместе смотреть в небо через клеточку. Антон тем временем торопливо спускается по ступеням, пряча заветный пакетик во внутренний карман куртки. Выходит из подъезда и жмурится от яркого, весеннего солнца, тихо матерясь себе под нос. Сегодня альфа не планировал так рисковать, но всё пошло наперекосяк, и Эд слился, оставив Антона наедине с его ломкой. — Тьфу, развелось тут наркоманов и проституток, — себе под нос бурчит какая-то бабка на лавочке, на неё Антон обращает внимание машинально. Альфа воровато оглядывается по сторонам, чтобы не пропустить какую-либо слежку. В голове назойливой мухой уже крутится предвкушение. Поэтому Шастун, не размениваясь на долгое ожидание, сразу ставит курс на адрес хаты Белого, где можно зависнуть. Сегодня там вроде намечался какой-то сбор, на который альфа сначала не собирался, но теперь с его маленьким секретом во внутреннем кармане куртки планы на день меняются будто по щелчку, заставляя повернуть в сторону пыльных многоэтажек, где обитает Руслан. — Здорова, Шаст, — пьяно приветствует Белый, пропуская альфу в квартиру. — Не ожидал, что ты появишься. — Сам не ожидал, — неприветливо отзывается альфа, проходя вглубь студии и цепким взглядом рассматривая небольшую толпу людей, которые сидят кто где, а потом поворачивается к хозяину и указывает пальцем на стол, что сейчас занят какой-то парочкой, постепенно раздевающей друг друга. — Мне нужен стол. — Один момент, — криво улыбается Руслан, громко сгоняя героев-любовников на пол, а потом жадным взглядом смотрит на пакетик, который Антон бережно достаёт из кармана. — Поделишься? — У меня на одного, — грубо отталкивает Белого парень, убирая мусор со стола и аккуратно высыпая на лакированную поверхность две белые полоски. Достаёт пластиковую карту, разравнивает и ухмыляется, предвкушая будущий кайф, когда в его мысли внезапно вторгается чей-то наигранно весёлый голос. — Ой, мальчики, а чем вы тут занимаетесь? — К ним медленно подплывает пьяный омега, повисая на плече у Руслана, заставляя того пошатнуться. Антон только выразительно приподнимает одну бровь с открытой неприязнью, глядя на только что подошедшего. Белый же не обращает никакого внимания на этого парня, только механически сжимает талию, не отрывая взгляда от наркотиков на столе. — Птичка, иди куда шел, — посылает Шастун, возвращаясь к своему занятию, но омега не желает уходить и, с некой брезгливостью скинув руку альфы, подходит ближе, поднимая мутные глаза на Антона. — Меня вообще-то зовут Арсений, — мило улыбается брюнет, проводя рукой по кромке джинсов Шастуна. — Но лично для тебя я готов стать кем угодно. Альфа только едва усмехается, убирая с себя чужие руки, а потом кивает на одну из полос. — Хочешь попробовать? — на фоне раздается возмущённое шипение Белого, но Антон от него отмахивается и слегка поглаживает Арсения по позвоночнику сквозь тонкую черную футболку. Омега замирает буквально на минуту, но всё-таки медленно кивает, явно не представляя, на что соглашается. Альфа опять усмехается и достает из бумажника пятитысячную купюру, наклоняясь над столом и втягивая в себя одну из полос. — Пробуй, — довольно выдыхает он, протягивая птичке трубочку, а когда тот неумело наклоняется, только смеется. Арсений не может втянуться до конца, и Антон кивает Белому на остатки, разрешая собрать за ними, а сам оседает на пол, уплывая в опьянение. Ему наконец-то спокойно, под закрытыми веками расплываются различные образы. Альфе кажется, что он чувствует своё замедлившееся сердце, которое, кажется, грозится остановиться, но это только приносит определенный кайф. А ещё рядом сидит тот самый омега, что-то бормоча в угаре, а после и вовсе сползая головой на колени Шастуна. Хотя, возможно, ему это только кажется.***
Отходить от прошедшего сбора Антону тяжелее обычного, скорее всего это связано с тем, что просыпается он на хате у Руслана от тяжелого дыхания омеги рядом с ним и сначала даже не понимает, что произошло. Помнит только, что закинулся чем-то довольно тяжёлым, и последующие несколько стопок, которые ему заботливо подносили какие-то парни. А потом просто темнота, что окружает своими крыльями, заботливо пряча его душу в объятьях, а еще на ум приходит тёплый бредовый шёпот омеги рядом. Но вспомнить этот шёпот не получается, голова раскалывается так, что хочется просто завернуться в одеяло и остаться в той мгле навсегда. — М-м, что произошло? — тихо стонет тот самый омега прямо рядом с ухом, заставляя Антона дёрнуться даже от этого звука. — Мы что, переспали? — Сомневаюсь, — неохотно бурчит альфа, когда пауза значительно затягивается, а потом очень медленно приподнимается, морщась от стрельнувшей головной боли. Краем уха отмечает, как завозился рядом кажется Арсений, но не придаёт этому особого значения, только кривит губы в усмешке, когда понимает, что страдать сегодня не только ему одному. Встать с кровати оказывается очень тяжело, но Шастун радуется, что хотя бы может это сделать и не умереть при этом от нескончаемой головной боли. Наркотики всегда действуют на него очень странным образом, вызывая дикое похмелье на утро и заставляя забыть всё, что он творил буквально несколько часов назад. — О, очухался, — мрачно приветствует его Белый, когда Антон сталкивается с ним в прихожей. — Как твоё ничего? — Отъебись, Рус, — раздраженно выдыхает альфа, медленно обуваясь, а потом не прощаясь выходит под тихие маты от знакомого. Дом встречает альфу привычной тишиной, в принципе, как всегда. Его уже не встречает дворецкий, взволнованно пытающийся помочь дойти до комнаты. В просторном холле тихо, как в склепе. А ещё слишком светло для его уставшего мозга, поэтому Антон щурится, пытаясь проскользнуть в свою комнату, чтобы не напугать работников своим убитым прикидом. Но в комнате его ожидает максимально неприятный сюрприз. Андрей Шастун стоит спиной к двери и оборачивается только тогда, когда непутёвый сын садится на кровать, безбожно сминая мягкое покрывало. — Мне не стоит знать, где ты был? — строго интересуется мужчина. — А тебе есть до этого дело? — вопросом на вопрос отвечает Антон, отворачиваясь от серьёзно настроенного отца. — Спешу напомнить, что двадцать лет тебя эта информация не заботила. — Как его хватает на такую длинную тираду, он и сам не до конца понимает. Андрей только зло выдыхает и уже собирается матом отчитать отпрыска, но осекается, замечая в дверях жену, что утирает красные от слёз глаза. А младший Шастун спешит отвернуться от двери, чтобы мать не заметила его впалых щек и красных глаз. Единственное, что держит его от полной разрухи — это незримая поддержка матери, даже если её нет рядом, то чувство долга перед этим человеком не даёт ему скатиться в окончательную бездну. — Антош, ты в порядке? — тихо спрашивает омега, подходя к кровати, немного пошатываясь, и проводит рукой по спутавшимся волосам непутёвого сына. — Да какой там, — вклинивается Андрей, раздражённо поправляя галстук на шее. — Ты посмотри на него, Майя, он уже выглядит как настоящий наркоман. Антон слышит, как мама несдержанно всхлипывает, присаживаясь на краешек кровати. А потом кажется опять начинает плакать. Эти звуки заставляют что-то в груди взволнованно сжаться, но сил, чтобы развернуться и утешить родительницу, альфа так и не находит. Он просто лежит, бессмысленно разглядывая какую-то статуэтку на тумбочке, стараясь заглушить тихие звуки рыданий в своей голове. — Тотошка, это правда? — спрашивает женщина, ласково поглаживая его по плечу. Альфа дёргается от этого ласкового прозвища, но не отвечает. Оно звучит как хлёсткая пощёчина по его и так истрёпанному организму. — Майя, ты же сама всё видишь, — опять слышится голос отца, а потом тот внезапно добавляет: — Я устал от этих загулов, поэтому у тебя есть два дня на то, чтобы собрать свои вещи; через сорок восемь часов у тебя самолёт в Швейцарию. — Что? — резко спрашивает Антон, разворачиваясь к родителям и вглядываясь в глаза родного отца, даже не слыша ещё одного всхлипа матери, которая явно оценила его потрёпанный вид. — Зачем? — Там есть одна из лучших клиник, где тебя вытащат из всей этой грязи. — Андрей брезгливо осматривает сына, подаёт руку жене, которая не хочет отрываться от своего ребёнка и начинает сильнее плакать. — Не поеду я в твою клинику, — угрюмо отзывается Шастун-младший и уже собирается вскочить с постели, но резкая боль, прокатывающаяся по позвоночнику, позволяет только тихонько заскулить сквозь зубы. Только сейчас альфа замечает, что его трясёт, а состояние на фоне раздражения стало ещё хуже. Он пытается натянуть капюшон толстовки на голову, но руки матери на плече мешают, и Антон неосторожно скидывает их, укутываясь в кофту, как в кокон. Он уже не слышит, как что-то орёт отец, его поглощает боль, от которой никуда не деться, хочется, чтобы это всё закончилось, чтобы просто стало тихо и спокойно. Но ощущения только разгораются где-то под кожей, заставляя тихо рычать сквозь зубы. Он не понимает в какой момент Андрей оттаскивает от него маму, до последнего пытающуюся успокоить любимого сына. На периферии сознания отпечатываются только громкие безудержные рыдания. Кажется, Майя падает на колени перед его кроватью, пытаясь ухватить холодную руку, но отец не даёт этого сделать, только старается поднять жену, уговаривая отпустить. А когда это всё-таки удается сделать, Андрей подхватывает всхлипывающую женщину на руки и уносит в другую комнату, оставляя Антона наедине с его демонами. Впрочем, как оказывается парой минут или часов позже — время сейчас неподвластно альфе — на том ультиматуме разговор не заканчивается, и отец возвращается. Даже не пытается как-то помочь трепыхающемуся на постели сыну, только смотрит своим тяжёлым, пронзительным взглядом. — До чего ты докатился, Антон, — почти выплевывает Андрей, поправляя запонки, а после добавляет: — Я заблокировал все твои счета, конфисковал ключи от городской квартиры и машины, послезавтра ты отправляешься в клинику, это всё. Надеюсь, до твоего убитого мозга дойдёт эта информация. Доходит до Антона и правда долго — воспринимать что-то нормально он начинает только к следующему утру, о чём узнаёт, включив телефон. За ночь уже скопилось куча сообщений от знакомых различной степени паршивости. Но альфа отмахивается от всех уведомлений, пытаясь понять, как ему действовать в сложившейся ситуации. Оставаться дома — не вариант, отец своё слово держит, тем более после того, что случилось вчера. Он просто сплавит его в подобие психушки за огромную кучу бабок, а оттуда ему уже не выбраться. Значит нужно действовать быстрее, но альфа ограничен в возможностях, и это раздражает, заставляя набрать единственный номер, где ему всегда помогут. — Здорова, Поз, — ужасно хрипит в трубку Шастун, еле доковыляв до открытого окна и высунувшись почти на половину своего немаленького роста, чтобы хотя бы покурить. — Здорова, — заспанно отзывается лучший друг, а потом, явно глянув на время, начинает ворчать. — Ты что, опять словил приход? Зачем звонить в четыре утра? — Поз, всё, пиздец, — шепчет альфа, выпуская тонкую струйку дыма. — Он хочет упрятать меня в психушку. — Шаст, ты там чего накурился? — настороженно интересуется Дима, почти сразу же оживившись. — Вот именно, что ничего, — раздражённо отмахивается Антон, медленно продвигаясь вглубь комнаты и отыскивая взглядом совсем старый и потрёпанный рюкзак. — Вчера отец заявил, что собирается отправить меня в Швейцарию, типа на лечение, но я-то знаю, что там меня просто накачают стимуляторами. — Может, это к лучшему? — осторожно интересуется Позов, чем-то шурша в трубке. — Нет, Диман, это пиздец, — начиная собирать самые необходимые вещи в рюкзак, всё ещё шепчет Шастун. — Короче, мне нужно место, где можно будет перекантоваться первое время. — Кажется, это плохая затея, — бурчит друг на том конце провода. — Ладно, приезжай, выкрутимся как-нибудь.***
— У меня тут не хоромы с золотыми унитазами, но жить можно, — приглашая друга в квартиру, зевает Дима. — Да, я же загнусь, если не буду два раза в день жрать лобстеров и спать только на шёлке, — смеётся Шастун, тут же морщась от накатившего приступа тошноты. Парень только кидает на него саркастичный взгляд и показывает на заправленный диван. — Вот тут падай, ничего лучше предложить не могу. — Ты меня и этим сильно выручаешь. — Немного шатаясь, Антон подходит к дивану и аккуратно присаживается на самый край, опуская взгляд на свои трясущиеся ладони. — Тогда ты тут располагайся, а я пойду досыпать, мне на сутки заступать сегодня, — кивает Дима, скрываясь в соседней комнате. Дождавшись, пока шорохи за стеной стихнут, альфа открывает рюкзак и достаёт оттуда пакетик с белым порошком, досадливо хмурится, понимая, что нужно пополнить запасы, а потом аккуратно отодвигает содержимое журнального столика на край и высыпает одну белую полоску. В голове стучит, мышцы начинает неприятно выворачивать, кажется, что боль накатывает волнами, постепенно поглощая сознание. Но буквально через пару минут Антон откидывается на спинку и прикрывает глаза, дожидаясь, пока накроет окончательно и станет легко. Все мысли уйдут на второй план, а на проблемы станет кристально похуй, но этого он уже не запомнит, только Дима, проснувшийся для того, чтобы приготовить завтрак, досадливо покачает головой, наблюдая за стонущим во сне другом.***
— Эд, сучара, открывай! — Альфа не сдерживаясь барабанит в потрёпанную железную дверь, пытаясь вытащить знакомого на разговор. — Ты чего долбишься, придурок? — хрипит Выграновский, открывая дверь и прикладывая к голове пакет со льдом. — Какого хуя тебе от меня надо? — У меня запасы кончились, — бурчит альфа, грубо пихая Эда, чтобы наконец-то попасть в квартиру и не светиться. — Есть партия? — Э, нет, брат, — усмехается бета, отходя на пару шагов. — Не продам я тебе ничего. Шастун красноречиво поднимает бровь, облокачиваясь бёдрами на какой-то старенький комод. — И не смотри на меня так, видишь вот это? — Выграновский показывает на разбитую губу, а потом на слегка отнимает пакет от головы. — Это парни твоего бати меня так разукрасили, сказали, ещё хоть раз и ножками вперёд вынесут. — И ты в это поверил? — насмешливо фыркает Антон. — Они умеют уговаривать, так что вали отсюда. — Эд кивком указывает на дверь. — Плачу тройную сумму, — отрезает альфа, не собираясь уходить просто так. — Мне моё здоровье дороже, — хмыкает тот, а потом, подумав, добавляет: — Сегодня у Белого сбор, там будет один человечек, у которого можно попробовать достать, но я тебе этой информации не давал. — Понял, — кивает Шастун, мысленно прикидывая, сможет ли он перекантоваться до вечера у Руса. — Кстати, Эд, ты там говорил, что вам работник в клуб нужен. — Нужен, — соглашается бета. — Охранник для наших бабочек нужен, а что, батя крылья подрезал? — С крыши скинул, — хмурится Антон, убирая с глаз отросшие волосы. — Сведёшь с людьми, работать пора. — Сегодня у Белого переговорим, а сейчас вали уже, мне ещё ебалом побитым перед гостями завтра светить. Альфа тихо фыркает и выходит за дверь, слушая, как с показательным щелчком закрылись несколько замков. Дорога до дома Белого проходит мимо его сознания, но Руслан открывает дверь в неадекватном состоянии, заставляя альфу тихо хмыкнуть и рыбкой нырнуть в омут разгульного образа жизни. — О, ты уже готов, я вижу, — смеётся Эд, когда заходит в гостиную и видит полулежащего на диване Шастуна. — А ещё даже не вечер. — Отъебись, Выграновский, — бурчит альфа, переводя мутный взгляд на пару омежек, стоящих за его спиной. — У нас пополнение? — Солнышки мои, не обращайте на этого укурыша внимания, — бросает бета, присаживаясь за стол и тут же притягивая к себе на колени одну блондинку. Парень-омега же только фыркает на слова Выграновского и медленно подплывает к дивану, аккуратно размещаясь рядом с Антоном. — Разъебало? — опуская одну ладошку на руку альфы, уточняет он. — Птичка, ты невероятно прав, — посмеивается парень, высвобождая руку и приподнимаясь на диване, чтобы приобнять своего собеседника за талию, едва не завалив на себя. — Арсюш, ты сегодня работаешь? — Доносится будто сквозь вату голос Эда. — Нет, — качает головой тот. — Просто хочу поиграть, — растягивая слова, шепчет омега, прижимаясь к боку альфы. Бета кивает и возвращается к своим делам, начиная что-то доказывать Белому, а брюнет возвращает всё своё внимание Антону, постепенно переползая к нему на колени, хитро улыбаясь, когда парень утыкается носом в его шею, и слегка прикусывает тонкую кожу. — Значит Арсюша? — выдыхает Шастун, начиная спускаться языком в вырез футболки. — Мне больше нравится, когда ты зовешь меня Птичкой, — смеётся Арсений и покачивается, сидя на чужих бедрах. — Может, мы тогда сбежим от них? — предлагает альфа, пальцами сжимая мягкую задницу. — А давай, — соглашается Арсений и встаёт на ноги, протягивая руку. Антон не успевает осознавать реальность, картинки в его голове проносятся яркими вспышками. Вот они уходят из квартиры Руслана, и эта маленькая и неуловимая Птичка сильно прижимается к его телу, шепча на ухо какую-то ерунду про то, что его квартира находится на два этажа выше, и они смогут продолжить там. Дальше в узкой прихожей щёлкает свет, и альфа подсаживает Арсения на не очень высокий комод, покрывая поцелуями его тонкую шею и скользя руками под топик, чувствует в своих волосах тонкие пальчики, которые с каждым поцелуем всё сильнее сжимаются, путаясь в прядях. В какой-то момент Арсений отстраняет его и легко спрыгивает на пол. Хватает Шастуна за руку и тащит за собой в спальню, почти сразу же падая на кровать. Примерно на этом моменте мозг Антона отказывается работать от накатившей волны возбуждения, и он на чистых инстинктах раздевает птичку с глазами ангела. Он берет своё, подставляет шею под горячие губы Арсения и радуется, когда тот избавляет его сначала от футболки, а потом и от спортивных штанов. Этого омегу он видит второй раз в жизни, но альфу от него кроет, топит мощной волной страсти. Арсений его цепляет, заставляя забывать обо всем: и о барыге, про которого говорил Эд, и о новой работе. Антон не думает даже о защите, пока омега сам не надевает презерватив, перед этим уложив парня на спину и усевшись на его бедрах. — Блять, Птичка, меня от тебя кроет, — выдыхает Шастун, поводя носом, но из-за приличного количества алкоголя не может разобрать нотки чужого запаха. Арсений только усмехается довольно, занимая лидирующую позицию в их искромётном поединке тел. Приподнимается и укладывает руки альфы на свои ягодицы, призывая помочь себе. А Антон и не смеет отказать, раздвигает мягкие половинки и слегка давит, когда омега опускается на его член и издаёт какой-то жалобный стон. По его лицу расплывается улыбка чеширского кота, и Птичка начинает активно двигаться, почти не обращая внимания на своего партнера. Альфу это не устраивает, и он тихо предупреждающе порыкивает, заставляя Арсения резко распахнуть глаза и улыбнуться ещё шире, прикладывая палец к его губам. Птичка заканчивает первым, просто в один момент весь сжимается и вытягивается, как струна, а потом, фыркая, собирает тонким пальчиком капельки спермы с груди Шастуна. Немного подумав, разморенный оргазмом Арсений спускается лицом к всё ещё стоящему члену Антона, снимает презерватив и почти сразу же обхватывает головку губами, начиная энергично сосать. Хватает руку альфы и укладывает на свои волосы, предлагая управлять, но парень только отрицательно качает головой, едва дыша. А когда омега понимает, что тот вот-вот кончит, он резко отстраняется, дрочит и ловит тёплые капли прямо языком. Облизывается, глядя прямо в глаза Антона, а потом заползает на кровать и достаёт из-за изголовья пачку влажных салфеток. Вытирает сначала себя, потом живот альфы и тихо прикладывается рядом с заснувшим парнем. Просыпаться в чужом доме необычное чувство, Шастун еле открывает глаза и приподнимает голову от подушки, оглядываясь. Незнакомая комната при свете дня кажется странной, слишком заставленной, Антону, привыкшему к минимализму в интерьере, сильно бросались в глаза расставленные тут и там статуэтки или гора обтрепавшихся со временем плакатов. — О, ты проснулся. — В проёме комнаты появляется вчерашний омега, кажется Арсений. — Приходи в себя, можешь сходить в душ, только быстрее, я спешу, — продолжает он, подходя к шкафу и вытаскивая оттуда чёрное полотенце. — Может, лучше повторим? — хриплым от сна голосом спрашивает Антон. — Котик, хвостик в лапки и пошёл отсюда, — язвительно усмехается тот, поправляя волосы. Альфа поднимается, чувствуя, как голову простреливает болью, натягивает вчерашнюю одежду. Окидывает взглядом полностью собранного Арсения и устало плетётся в ванную. Впрочем, душ он откладывает, просто ополаскивает лицо холодной водой, чтобы хоть немного прийти в себя. Такое поведение омеги непонятно, обычно все его знакомые вешались на него из-за кошелька отца или статуса в обществе. С Птичкой всё было сложнее и легче одновременно. Ночью он извивался, горел от его касаний и поцелуев, а сейчас превратился в холодную статуэтку, одну из тех, что стоят в его комнате. Это приводило в замешательство, хотелось поймать и прижать к стене наглого Арсения, поцеловать, чтобы воскресить те эмоции, но Шастун только улыбается своему отражению и выходит из ванной, тут же направляясь к двери, запрыгивает в кроссовки и, не прощаясь, уходит из квартиры, тихо закрывая дверь.