Остатки непонятной клубной песни смутно доносятся до мозга сидящего на бордюре альфы. Мужчина горько усмехается,а потом поворачивает голову, разглядывая только что подошедшего к нему омегу. Арсений присаживается рядом, протягивая к Шастуну бледную ладонь, аккуратно прикасаясь к чужим сбитым костяшкам. — Я не могу без тебя, — шепчет Попов хриплым голосом. Днем они станут собой — людьми, что борются со своей сутью, только чтобы не привязываться еще больше. Станут их общей зависимостью.

Арсений знакомится на очередной вечеринке с любителем всего необычного и, кажется, уже жалеет о своем выборе. Попов понимает, что у них точно нет будущего, но надеяться ему никто не может запретить.

— А дождь на окнах рисует, напоминая о твоих поцелуях, — мимолетно проносится в голове у Арсения, когда он впервые видит своего маленького новорожденного сына, с красивыми зелеными как сочная трава глазами. — А где-то ты и ничего не узнаешь, а я боюсь, что потерял тебя, — омега улыбается сквозь слезы заставляя милую медсестру бету удивленно посмотреть на него и улыбнуться уголками губ.

Весь день Антона идёт под откос с самого утра. Два пропущенных будильника и носящийся по квартире Арсений, который помимо того, чтобы собираться самостоятельно, успевает собрать своего альфу. Потом пробки по пути в офис и спокойный Попов на соседнем сидении, медленно поглаживающий кончиками пальцев напряженную руку мужчины. Последней каплей оказался букет белых пышных роз на столе его омеги и тихий хмык Арсения на, как он выразился: «Такую красоту», на что Антон только зло хлопнул дверью кабинет

- Хм, и где написано, что нельзя? Мне восемнадцать, что хочу, то и делаю, может я вообще завтра все-таки улечу с этой крыши, не хочется как-то умирать восемнадцатилетним девственником. - Ты сейчас доиграешься и завтра не сможешь не только на крышу подняться, но и встать.