***
Его окружают люди, которых он не знает на самом деле, но знает в картине сна. И Сану. Там всегда есть Сану. Чем бы ни было это место, все они как-то Оттуда выбрались и все почему-то Туда вернулись. Сон про фигурки из сахарных сот до того реален, что он ощущает вкус сахара и жар от палящего солнца. И где-то поглубже — тянущее, как длительный спазм, чувство, что его мощно обманули.***
Он был абсолютно собран, когда стоял перед пропастью и позволял пристегнуть себя наручниками. Он балансирует над пропастью, стоя на мостике одной ногой, пока вторая болтается в воздухе. В реальности он просыпается и сбивчиво дышит, давится истерическими смешками и начинает плакать от страха. Ему бы не хотелось, чтобы кто-то видел его сейчас. Он продолжает дрожать, но уже потому что ветер дует в открытую форточку. Иногда кошмары снятся, потому что в комнате холодно. Он встает и на полуонемевших после сна ногах ковыляет через комнату, чтобы закрыть окно, а, сделав это, на секунду глупо смотрит на свои ладони, будто ожидает увидеть красные мозоли. Перетягивание каната казалось таким реальным.***
Темнота прерывается короткими вспышками света. От вспышек болят глаза и темнота раскрашивается цветными пятнами. Вокруг так страшно кричат. От этих воплей можно сойти с ума. Может, они уже сходят с ума. Он мечется в разные стороны, ища знакомых людей и надеясь, что кричат сейчас не они. Их лица мелькают перед ним во время вспышек. Молодая девушка, у которой выступила кровь на разбитой губе (в этой душной комнате так сильно пахнет кровью). Тот самый старик, который смотрел на чаек. Парень, схвативший громадную металлическую балку и размахивающий во все стороны, будто балка весит не больше, чем деревянная метла. И Сану. Он встречается с Сану глазами, тот смотрит беспокойно, хватает его за руку и что-то выкрикивает; наверное, хочет убедиться, что его не ранили. Несколько мгновений он даже не соображает, что проснулся. Думает, что снова погас свет. Следующей ночью он без удивления понял, что ждет продолжения, как зритель каждые будни ждет новой серии дорамы, усевшись в кресло перед телевизором. Желание взглянуть на страшную ранку, которую отрабатывает кто-то другой и говорит «не смотреть». Но, в конце-концов, это просто сны. Однако продолжения не последовало.***
Сану рывком садится на кровати. Во сне он лежал на земле, но встать не мог и сесть не мог тоже. Вода попадает в глаза, идет дождь, но вода почему-то розово-красная. Над ним стоит Кихун; он выглядит, как жертва автокатастрофы, покрытый синяками, с пятном крови на боку белой рубашки. Сану знает — у него на боку такое же. Когда он говорит, то чувствует, как из него выливается больше крови. Сану протягивает ему руку (чего он вообще от него хочет?), и видит, что его собственная рука тоже в крови, а потом делает что-то невыносимо жуткое.***
Во сне он все еще лежит на кровати, но уже не в своей спальне — комната большая, душная, вокруг много таких же кроватей, некоторые из них поставлены одна на другую; он знает, что еще недавно спальных мест было больше. В то же время по сравнению другим сном их количество не уменьшается, а, напротив, увеличивается, будто он смотрит кино в обратной перемотке. Как будто? Да нет, может, так и есть. Дико хочется курить. Будто он не курил уже лет сто. Ему и впрямь кажется, что прошло несколько лет с тех пор, как началось… Что именно? До начала кино он еще не досмотрел. В комнате кто-то повесился. Охранники в розовых комбинезонах вносят «гроб» — ящик, украшенный ленточкой. Вся картина похожа на черную комедию. Комната смеха. Их ведут в помещение — что-то вроде цирковой сцены. Разноцветные огни и стеклянный мостик. И вправду — представление. Он идет одним из последних. Люди впереди один за другим проваливаются вниз. Они выбывают. Сану толкает стоящего впереди мужчину, и стекло с треском разбивается под весом человеческого тела. Он загипнотизировано смотрит, как тот падает вниз, но, когда голова ударяется об пол, уже не вздрагивает. Вчера он уже убил челове…***
Кто-то зовет его. Голос незнакомый, с акцентом, с надрывом, и незнакомец за спиной почему-то зовет его хёном (его никогда так не называли). С разных сторон белым шумом звучит плач. Выстрелы грохочат регулярно, как фейерверки. От особо громких Сану все еще вздрагивает. Может ли человек привыкнуть к звуку выстрела? Он идет к выходу из этой странной комнаты, которая выглядит, как макет городской улицы, как огромный кукольный домик изнутри. Он случайно наступает в лужу крови. Подошвы его белых тапочек оставляют багровые следы на полу. Он смотрит в пол. Почему-то вспоминает, как в юности списал ответ на университетском экзамене, а потом стыдливо отводил глаза всякий раз, когда другие — мама, приятели, соседи или Кихун — восхищались его успехом. Поправлял очки, которые и так прекрасно держались на месте, и морщился, как от вспышки головной боли. А что было делать, говорил себе он. Он хотел сдать экзамен. Он оказался не готов. Он нашел выход. Он умный — он умеет находить выход. Невзирая на то, что экзамен прошел гладко, в глубине души он все ждал, что вместо информации о набранных баллах ему сообщат, что его жульничество раскрыли. Глупая паранойя человека, совершившего преступление. Удивительно — за списывание он себя презирал. А за сегодняшний день — он понимал — он себя оправдает. Чем выше ставки, тем легче себя оправдать. Сану вздрагивает на выстреле. Игрок двести восемнадцать прошел. Двести восемнадцатый — это он. Он уже запомнил. Довольно поганый сон.***
Тот же голос говорит с ним в темном помещении. Шепотом, чтобы никого не разбудить. Как он попал сюда? Да нет, не в Корею. Сюда. (В комнату смеха). Он говорит — деньги. Сану смотрит вверх и видит огромную копилку в форме свиньи. Когда он посмотрел туда после первой игры (какой игры?), у него задрожали коленки. У незнакомца семья, кажется, в Пакистане. У незнакомца жена и ребенок. Незнакомец спрашивает, как он сам здесь оказался. Честное слово, Сану уже раздражают эти сны про загадочное «здесь». Он говорит — деньги.***
Свет вспыхивает на секунду и гаснет снова. Вокруг удары и брызги крови. Этому даже не стоит удивляться, это ожидаемо, это нормально для такого места. Здесь так можно. Здесь слова никто не скажет, если ты убьешь человека. А если скажет там, на воле, то не сможет доказать. И Сану начинает понимать — он убьет. Завтра, или через день, или в следующую секунду. Отбивайся от нападающего слишком сильно и дойдешь до того, что в нормальном мире называют «превышением самообороны». А сон об игре с канатом был до этого или после?***
Кихун разглядывает геометрические фигуры на визитке, про которую совсем забыл, пока тратил свои новые деньги по пути домой. Если бы не полез за ужином в карман джинсов, то позже бумажка отправилась бы с этими же джинсами в стирку. Мать бросает взгляд в его сторону и спрашивает, что это. — Реклама, — отмахивается он. Он напрочь забыл сон об игре в «ддактжи», который видел за месяц до дня рождения дочки. Он вообще много чего забывает. Сегодня он не мог вспомнить день рождения матери. Пряча визитку обратно в карман, нащупывает там мелочь. Может, он подбросит монетку, как в детстве, и решит, звонить или нет. Метод для решения вопросов нелепый, как и вся его взрослая жизнь.***
Сану держит в руке визитку. Вторая рука по инерции тянется к покрасневшей щеке, на которой, наверное, выступит синяк, когда он доедет до своей станции. Он даже не оглядывался на любопытных прохожих, на глазах у которых играл в нелепую игру со странным человеком. Его не волновали прохожие. Его не волновали синяки, даже если бы человек предложил ударить его в живот. Потому что человек показал ему деньги. Он кладет визитку в наружный карман пиджака, почти не отдавая себе отчета в том, почему положил не во внутренний, где по соседству со смартфоном умещается пачка денег. Может, в этом переполненном вагоне метро ее вытащит невезучий карманный вор, искавший что-то поценнее. Может, он сам выбросит визитку в мусорку по пути домой, съедаемый подозрениями и беспокойством. Может, так будет лучше. Сану кажется, что он пойдет на все, чтобы получить деньги. Точно так же в восемнадцать он, наверное, понимал, что позволит себе списать на экзамене, если потребуется. Сану знает себя лучше всех. И он себе не доверяет.