Муза из Евросоюза

Тихий скрип двери прорезает ночную тишину – одеяло шуршит по полу, а пуховая подушка, вдруг ставшая слишком тяжёлой, выскальзывает из пальцев. Пол поскрипывает всеми октавами разом, и Саша все же просыпается, нагло выдернутый из сна. Хватает рукой теплый, нагретый от кожи амулет, и теперь наконец различает в тусклом лунном свете виновато сжавшуюся посреди комнаты фигуру. Выдыхает тихо, пытаясь унять бьющееся сердце, и валится обратно на кровать, дыша через рот. Подушка все же выскальзывает, с глухим шлепком падая на пол, а Олег почти падает на Сашу – тот отодвигается в сторону прежде, чем брат неуклюже завалится на кровать лицом в чужую подушку. – Кошмары? Олег долго возится в пышном одеяле, громко сопит и звучно вдыхает заложенным от слез носом чужой запах, впитавшийся в ткань наволочки, смешавшийся с свежим ароматом стирального порошка, и не считает нужным отвечать на вопрос. Потому что кошмары, и Саша это знает прекрасно. Единственное, чего Саша не знает – природу кошмаров и картинки, всплывающие под закрытыми веками одинокими темными ночами. Олег рассказывать отказывается наотрез, а Саша, каким бы извергом ни был, в родную чужую голову лезть насильно не станет. Олег пробалтывается лишь единожды, что картинки с Сашей связаны, и тому они вряд ли понравятся. Олег, наконец, переворачивается на спину, с придыханием обречённо шепчет «Да» и садится, сгорбившись, отодвигаясь в сторону. Саша держит крепко, одной рукой обнимая поперек груди, а второй вплетая пальцы в пушистые растрёпанные волосы, мягкими движениями прочесывая спутанные пряди. Нашёптывает на ухо странные, вычурные, чересчур чудесные рассказы, с детской верой в сказку не забывая напомнить, что это все не выдуманные истории, а самые настоящие, реальные. Неустанно шепчет до тех пор, пока чужое пылкое сердце под рукой не успокоится, пока не выполняется свистящее дыхание, пока устало не прикроются чужие веки. Олег засыпает сразу же, убаюканный теплом и лаской сашиных объятий.