Жанглируя огненными и ледяными шарами, багряная высокая дева с тугой тёмно-русой косой пыталась развеселить хмурую возлюбленную. Разок подняв на неё большие, ясные синие глаза, Эльза тутже опустила их обратно к земле. Не желая сдаваться, под ногами ведьмы возникли ступени из земли и ветер вихрем танцевал вокруг неё опавшей листвой.
— Эльза, ты третий день убитая, любовь моя! — восклицала она и огненные с ледяными шарики пропали.
Прошёл ровно год, как Эльза отреклась от престола и ушла в Зачарованный лес. Она тосковала не по Эренделлу, не по дому, не гложило её отсутствие короны на голове.
«Когда пустит корни Иггдрасиль, взойдёт на трон царица Вальгаллы.»
Эти слова Анна говорила, когда прощалась с сестрой, не навсегда, но временно. Избрать своей любовью лесную ведьму было не простым решением. Внешне похожие, они всё равно были разные.
Были дни, когда обе красивые девушки отдавались во власть страсти, давая чувствам полную свободу. Разум пьянел от ласк, как от вина. Ханимарен впервые раскрыла себя истинную, Эльзу теперь ничто не сковывало.
— Я люблю тебя и чувства к тебе сильны, Анна не отпускает и ты не заменишь её никогда… — тяжко выдохнув, Эльза поднималась по воздуху, словно то была каменная лестница.
С внешностью ангела и красотой, которая была сказочной для этого мира, она могла завести великое множество прекрасных юношей и дев, но ей это было не нужно. Эльза чувствовала, как сила увеличивалась с каждым днём, она могла взглядом погасить и вновь зажечь все звёзды, какие видела и не видела. Её возлюбленная была прекрасна и сильна, красива и стройна.
Сколько раз длинные, тонкие, аристократические перста первой королевы Эренделла гуляли по этому стану? Сколько раз касались этих форм? Ведь каждое прикосновение к ней вызывало тучу мурашек и дрожь во всём теле. Ханимарен сама была ангелом во плоти и какая из… Тут не было никакого смысла, ибо все три были рождены свыше.
— Когда пустит корни Иггдрасиль, взойдёт на трон царица Вальгаллы… — мелодичный голос донёс ветер и качнулись деревья.
Спустившись на землю, Анна протянула ладонь и платиновый костёр танцевал на ней. Вскоре возник медный костёр и они танцевали вместе. Эльза с замиранием сердца смотрела на представление, даже её суженная глядела, не отводя глаз. Далее платина и медь слились воедино, только несколько мгновений длился, казалось, бесконечный союз. Возник тёмно-русый костёр и платиновый огонёк метнулся в его объятия а медный опустился. Резко сжав кулак, от него пошёл чёрный дым и обе девушки часто заморгали.
— Мне не давит корона и я до дна испила чашу. Ты, я вижу, пригрелась на багряной груди? Ведь она такая пышная и нежная, как твоя собственная. — молвила Анна, от едких слов сестра отвернулась а Ханимарен приблизилась на несколько шагов к ней.
— Может я и пригрела и грудь моя встречалась с её грудью, твоя меньше да слаще вина и нежнее льна! — восклицала Ханимарен и платиноволосая спустилась к ним.
Бирюзовые глаза королевы были ясны и суровы, она то прожигала насквозь соперницу, то затягивала обратно Эльзу в семейное гнездо. Обеим сёстрам не доставало ярких ночей, когда погружённые в пучину страсти кипящей, комкали пальцы простыни и ветер гулял по царским покоям! Эльза глубоко сожалела, что променяла свой бриллиант на чёрный жемчуг.
— Анна, не сердись что не пришла, я письмо твоё держу у сердца. Моя грудь истосковалась по ласкам твоим. Меня до сих пор не отпускает шёлк волос медных и густых! — вступаясь за Ханимарен, старшая сестра признавалась младшей в глубокой тоске по ней.
— Эльза, знай, что я с возлюбленной твоей пила вино и грудь моя, что меньше вашей, встречалась с пышною её. Она багряна, я персик и только ты, моя сестра, кровь смешанная с молоком! — сверкала сталь в бирюзе а медь горела янтарём.
— Нет прекраснее её платиновых волос, но твои, королева Эренделла… Помнишь, как я тонула в них? Не забыли вы ещё, как платина и медь с тёмною русою в косу переплелись? — стояла между ними, как стена девушка лесная.
Они стояли в тишине, не вымолвив и слова и только Анна повернулась к ним полубоком.
— Тони и дальше в чарах ворожеи и помни, что Дары твои я не трачу даром. Меня боится и почитает целый Свет. Я закон издала и запретила себя, тебя и её боготворить. Я на заседании Совета разнесла в пух и прах сей культ. Кто мы? Идолы? Боги? Святые? Иконы? Чтоб нам поклонялись и делали себе кумиров… Нет! — резкий дала королева ответ.
Белая аура окружила деву, чьи волосы густой платины струились до земли нескончаемым водопадом. Эльза ступала по кленовым листьям, стесняясь даже в глаза родной сестре заглянуть.
— Твоя любовь всегда меня смущала, Анна. На тебе власть, под тобой трон. Я не жалею о выборе свободы взамен каменных стен, только прошу, не держи меня на цепи и в кандалах. — молвила старшая и голос её был подобен ручью, журчащему из недр.
Бирюзовые глаза сверкнули Денницей, медь шикарных волос вспыхнула голубым пламенем а совершенный, плетение огня и воды, солнечной и лунной нитей меч Голубая Кровь источал тусклый белый свет. Анна улыбнулась, она знала всё и сестра в её разуме слово дала, что придёт завтра. Придёт и три ночи будут пальцы обеих комкать простыни а грудь обеих сольётся в танце любви.
— Хоть и считаете меня сестрой, всегда буду третья. Да знают пальцы мои шёлк груди Эльзы и кожа моя помнит лён меди Анны… — печально склонив голову, Ханимарен присела на корточки, пальцами перебирая опавшую оранжевую да бурую листву.
Земля вокруг бродила волнами, ветер танец танцевал, огненный обод возник на голове и водяной столп вырос над деревьями. Королева не винила подругу, она и Эльза любили друг друга, только сестра принадлежала и будет принадлежать ей.
Тень опускалась над землёй, солнце скрывалось за горизонтом. В ложбинке на груди, у самого сердца Эльза держала бесценный клок бумаги, в голове звучали приятные душе строки.
Когда соловей пропоёт трель,
Чёрный ворон Одина издаст клич гортанный.
Пустит корни свои Иггдрасиль,
Как водопад твоей платины.
Медь королевы вспыхнет огнём,
Танец меди и платины.
Когда луны нежного персика и льна
Встретятся с шёлком упругим и пышным,
Сольются в вечной любви груди моя и твоя.
Как пальцы ночь комкали простынь,
Так и мы тонули в пышных волосах.
Не затмила твои чувства красивая грудь её,
Не отдалась тёмным волосам,
Ни ласки перст её не отняли тебя у меня.
Моя грудь тоже с грудью её танцевала,
Мои пальцы ласкали стан её,
Аромат волос тёмных от хвои и леса,
А твой аромат Ахтохаллэн несёт…
Помахав девушкам рукой, Анна покинула Зачарованный лес. Мрачнее тучи, но улыбаясь, Ханимарен не знала, о чём говорить с возлюбленной, когда сама королева обличила их всех? Они были заложниками треугольника и всёже, Эльза отдала себя природе. Взглядом разведя костёр, пальцами наполнила котёл водой и рыбой, ягоды и грибы. Эльза сидела на берёзе, болтая ногами в голубых рейтузах и сандалиях, создавая обманчивое видение босоты. Её багряная дева сверкнула карими глазами и грудь полыхнула Зарёй. Золотом и серебром летала каждая буква, что сердцам обеих так была дорога.
Стоя на балконе, отпила из золотого кубка с изумрудами королева вина. Она с трепетом сердца ждала приход её и вот, как стрелки часов ударили полночь, подул ветер осенних листьев и чёрной земли.
— Моя грудь скучала по твоей персиковой мякоти, наши волосы давно не занимались любовью. Я накормила её и она спит крепким сном. О Анна, королева замка Аринделл. Завтра сестра твоя придёт к тебе и три ночи пальцы рук ваших будут комкать простыни. — ступила на балкон лесная ведьма и спелые черешни были туги.
Анна отставила кубок в сторону, ведь что пьянее и слаще вина, чем грудь и ласки ночью?
— Нежный бархат и трепет льна хочу соединить, ведь пальцы мои ласкали вас обеих. — бирюзовые глаза пылали страстью по возлюбленной сестры, которая была ей сестрой, ибо принадлежала старшой её!
Завертелась карусель расписная, полетели тропические бабочки в окно. Комкали пальцы девы персиковой и девы багряной свежие, кипельно-белые простыни всю ночь. Заплели тугую косу волосы шикарной меди и простые, тёмно-русые что были пышны. Нежные луны танцевали и ластились с сочными мякотями, наполняя воздух любовью.
Во сне Эльза не спала, она всё видела и знала. Её любимая всегда готовила вкусно, на утро проснётся бодрой она. Свет луны обнимал её нежное тело, которого нельзя коснуться, но можно чувствовать бесконечно.
Конец.
