Неадаптер показывал себя редко. Потому его появление каждый раз ощущалось диковинным событием. Он держался в отдалении от обычных игроков. Время от времени бога замечали на крышах зданий, на ветках деревьев и на прочих высоких местах. Забавно, что его, словно котика, всегда тянуло наверх.
Неадаптера видели редко, но он был рядом почти всë время. Никто даже не знает, кто он и каковы его цели. Группа друзей однажды нашла этот мир. Он был совершенно обычным, никем не тронутым. Девственной природы, казалось, не касалась нога человека. Каково же было их удивление, когда они узнали, что в комплекте с миром шëл некто демонической расы, имевший огромные силы.
На разных серверах нередко встречались подобные существа. Их звали "Админами". Обычно им дано лишь право выбирать, кто может присутствовать на сервере, могут ли игроки взаимодействовать с окружением. Реже, с помощью так называемых "читов", им открывалась возможность влиять на мир: выбирать время суток, менять агрессивность мобов или редактировать само пространство.
Неадаптер же мог гораздо больше. Он был способен создавать уникальные события: от внезапного исчезновения огромных кусков земли с требованием выкупа до создания неизвестной болезни, превращавшей игроков в мутантов. А это говорило о ещё одном значительном обстоятельстве. Неадаптер мог влиять и на самих игроков.
Поначалу бог, как его прозвали майншилдовцы, вызывал недоверие и некоторый страх. Свои силы он никогда не скрывал. Но ребята и не думали, насколько их шумные разговоры, шуточные споры и рассказы о грандиозных планах заинтересуют демона. Неадаптер наблюдал за ними некоторое время, после чего твëрдо для себя решил, что любовь к тишине и одиночеству стоит отложить подальше до поры до времени.
Демон всегда был на стороне майншилдовцев. Их компания постепенно росла, а новые игроки были один интереснее другого. А чего ещё ожидать от сборища контентмейкеров? Неадаптер упустил момент, когда и сам на радость огромной аудитории стал частью их истории.
Игроки приходили, игроки уходили. Некоторые не сразу вливались в жизнь сервера, пробуя, бросая и возвращаясь вновь. Среди них был один человек, который превосходно умел привлекать к себе внимание, даже когда этого вовсе не желал.
Заквиель.
О, у Неадаптера это определëнно был любимый экспонат. Зак был болтлив, суетлив и рассеян. Однако эти качества строили в нëм неповторимый образ творца и изобретателя, что в порыве вдохновения мог днями и ночами без еды и сна корпеть над чертежами, уходя в них с головой.
С появлением Заквиеля Неадаптер стал проявлять ещё бóльшую активность. Хоть он отказывался говорить с майншилдовцами (из-за чего некоторые стали считать его немым), он стал чаще показываться на глаза и придумывать всевозможные ивенты. Последовавший рост числа зрителей заставил игроков поверить в Неадаптера как в друга. Между ними наладилось доверие и взаимоуважение.
Вот и теперь Неадаптер сидел на заборчике, огораживающем территорию террасы, на которой сегодня произошло немало интересных событий. Конечно, на нëм был эффект невидимости. Майншилдовцы провели чудесный вечер. Бог же гордился тем, что ничего не испортил. Как и планировалось, дары получило, можно сказать, музыкальное трио.
Сначала идея трëх мутаций не просто за один день, а за один ивент, казалась безумной. Было слишком много факторов, которые могли пойти не по плану. А Неадаптер слишком привязался к ребятам, чтобы позволить их празднику быть испорченным. И, признаться, в одиночку он бы и не справился. Попросту не успел бы.
Неадаптер покачивал ногами и помахивал хвостом. В невидимости не было никакой необходимости в том, чтобы скрывать чудное настроение. Этим определëнно нужно успеть насладиться.
Рядом с ним, на этом же заборчике, стоял полупустой бокал с алкогольным коктейлем. Напиток, как понял Неадаптер, был приготовлен специально для него. Возможно, в благодарность за мутацию или за задумку этого концерта. Во всяком случае, принëс это Джей, смотрящий богу в самые глаза (слышавший движения опускавшихся и поднимавшихся чужих век). "Закви-Эль", — прочитал мысленно Неадаптер подпись с названием угощения. Что ж, милый каламбур.
А пока взгляд блуждает от одного игрока к другому. Некоторые уже прощались с друзьями, готовясь расходиться по базам. На их лицах светились улыбки, а в глазах плескались чуть пьяные весëлые искорки.
— Ребят, вы не видели Зака? — звучит голос Нео совсем близко. Архангел подошëл к столу Надзирателей, за которым сидели лишь Модди и Пугод, и беззастенчиво уселся на место третьего из организации. Жираф же играл с Фарадеем, заставляя его повторять известные цитаты разными голосами. Неадаптер припоминает, что, по словам сеньора, это запасается на озвучку его следующего видео. Предпринимательская жилка в Жирафе живëт и процветает.
— Он, кажется, уже минут десять как ушëл, — озадаченно говорит Пугод. — Я видел его у выхода ещё до того, как Альцест предложил соревнования.
— Наверное, устал добиваться мутации Фарадея, — предположил Модди. — Видели, как он нервничал?
— Боялся заруинить, — понимающе кивнул Нео.
А Неадаптера как кипятком ошпарило. Не слушая больше ни слова, он судорожно стал оглядываться по сторонам. К собственному ужасу, Неадаптер убедился, что на террасе Заквиеля нет. Прежде довольно вилявший хвост сник и повис безвольной верëвкой.
«Как я мог этого не заметить?!» — мысленно сокрушается Неадаптер. Его разум охватило волнение, а сердце стало гонять кровь в бешеном темпе, отдавая ударами пульса в ушах.
«Что, если Заку стало плохо? Что, если он с кем-то поссорился? В конце концов, что, если он потерялся???»
Неясно, как Зак мог потеряться на той части сервера, что была изучена им вдоль и поперёк, да ещё и при наличии координат. Просто иррациональная тревожность закрадывалась в рогатую голову бога каждый раз, когда Заквиель делал что-то странное. А его спешный и молчаливый уход был чем-то из ряда вон выходящим.
Неадаптер телепортировался внутрь бара. Он едва не столкнулся с Обсидианом и Душенькой, но вовремя прижался к стенке. Зайчик прощался с Императором, собираясь пойти домой пораньше.
Но Заквиеля в баре не было.
Тогда Неадаптер беззастенчиво, находясь в невидимости, вышел через дверь прямо перед двумя товарищами.
— Это кто? — недоумëнно спрашивает Обси, теряя прежнюю нить разговора.
— Наверное, Маленькая-Ящерка-Секби проползла, — усмехнулся Душенька.
Но Неадаптер не уделил им и капли внимания. Он спешно обошëл бар и террасу вокруг на три раза. На наличие Зака не было и намëка. Хвост нервно рассекал воздух широкими взмахами. Тем временем бог повернул за угол и наткнулся на Джея, что смотрел прямо на него.
— Неадаптер, я слышу твои шаги и взмахи хвоста, — безапелляционно произнëс бармен. — Если ты потерял Заквиеля, то он пошëл в сторону Ураган-банка. Но мог бы и вспомнить, что ты можешь телепортироваться к игрокам.
Неадаптер впал в короткий ступор, но, осознав полученную информацию, благодарно кивнул. Джей уловил сопутствующее еле слышимое шелестение волос и ободряюще улыбнулся. Он ощутил, как биение сердца бога сначала участилось, а затем окончательно умолкло. Был соблазн подслушать, что же произойдëт там, на самой вершине Урагана, но оборачивать дар против того, кто, собственно, его и даровал, желания не было. Да и Джею ещё предстоит долгая уборка посуды.
Заквиель нашëлся на самой вершине Урагана. Сидя на краю, спустив ноги вниз, он мог наслаждаться одним из лучших видов на спавне. Но заместо этого взгляд, скучающий и измотанный, упирался в ближайший блок стекла по правую руку от него. Противно скрипя стальным прутом, царапавшим полупрозрачную поверхность, Зак выводил неровные линии, по несколько раз проходясь железкой по одному и тому же месту. Он выглядел тоскливо, что было ему не слишком свойственно.
Неадаптер, подумав недолго, создал красное наливное яблоко и протянул его Заквиелю. Демон не был силëн во взаимодействиях с людьми, потому и утешать не умел. Знал только, что Зак с ним в похожих случаях использовал яблоки. И он совершенно не задумывался о своëм невидимом состоянии. А Зак уже давно привык к присутствию рядом кого-то незримого, потому совершенно не испугался. Но принять подарок не смог.
— Ты уж извини, но я не люблю яблоки, — ответил он не слишком искренне, даже не обернувшись к подошедшему.
Неадаптер замешкался. Попробовал подсунуть золотое яблоко, но Зак на это лишь фыркнул, по-прежнему и не думая оборачиваться. Всë ковырял и ковырял стекло этой своей палкой.
Что же можно подарить человеку, когда он расстроен? Демон помнил, как Нео по-дружески дарил Ники цветы. Однако Неадаптер прекрасно знал, что они лживы. Цветы далеко не так приятны на вкус, как на запах и вид. Дарить Заквиелю ложь не хотелось совершенно. МоддиЧат как-то подарил Пугоду часы, но Зак всегда смотрел время на панели. А все остальные ресурсы редстоунер без труда добывал сам.
Мысли Неадаптера прервал резкий, режущий звук. Это Зак раздражëнно бросил прут на блок стекла, окончательно отвернувшись и наконец обратив внимание на красоты спавна, хоть за время стройки банка этот вид ему уже осточертел. Демон осторожно подошëл ближе и взглянул на глубокие царапины. Заквиель вырезал своë имя: "Zakvil". Почему-то без "e".
— Да, с*ка, я заруинил даже собственное имя. Давай без комментариев.
Было так странно слышать от него раздражение. Неадаптер вдруг почувствовал, что в плохом настроении механика виноват именно он. Нахлынувшее из ниоткуда чувство вины сдавило грудную клетку. Неадаптер не понимал, в чëм его вина, но он решительно не хотел расстраивать Зака. Нужно было за что-то извиниться.
Неадаптер поставил табличку прямо на этот блок стекла.
— "Почему ты грустишь?"
Но Заквиель даже не прочитал написанное. Он безжалостно сломал табличку топором и сбросил еë вниз, в воду, окончательно сбивая Неадаптера с толку.
— Ты уж извини, но у меня нет никакого настроения на общение с деревяшками. Давай как-нибудь в другой раз.
Словно намекая на то, что было бы неплохо хоть раз в жизни поговорить по-человечески, Зак стянул с лица свою чëрную маску и положил еë рядом. Обычно она защищала от красной пыли, от редстоуна, чьи мелкие песчинки часто разлетались, оседали на одежде и волосах. Вдыхать их было бы, мягко говоря, не слишком полезно.
И тут укол обиды поразил уже Неадаптера. Лишь только ясный ум удерживал его от того, чтобы начать чувствовать себя преданным. Ведь Неадаптер знает, что он странный. Сравнивая своë общение с чужим, демон понимал, насколько далеко стоят его методы от методов других. Он говорил знаками, жестами, языком тела. Да, это создавало ощущение, что у него, так сказать, не все дома, но именно Заквиель принимал Неадаптера со всеми его странностями. Казалось, Заку всë равно, что делает демон. Казалось, комфорт их общения был важнее.
Неадаптер давно заметил, что механик был с ним осторожен. Зак частенько злился, временами ссорился с кем-то, но все личные обиды он при демоне откладывал на второй план. Заквиель не хотел, чтобы Неадаптер чувствовал себя неловко. Чтобы он чувствовал себя виноватым. Зак быстро успокаивался и включал улыбку именно ради демона. Кажется, Неадаптер и не помнит ни одного случая, когда гнев механика был направлен на него.
«Что я сделал не так?»
Заквиель всë сидит на краю Урагана. Солнце село давно, на самом горизонте ещë виднелась густая тëмно-оранжевая полоса уходящего света. Блики от восходящей луны стали попадать на Ураган, разбиваясь мелкой рябью в полупрозрачных блоках. Такие лучи заструились на самой вершине, особенно ярко выделяя границы каждого блока. Надпись на стекле стала чëтче, светлее. Неадаптер вновь посмотрел на криво выведенное имя, а над его головой словно загорелась лампочка. Он взял стальной прут в руки, по-прежнему находясь в невидимости. Под контролем сильной и уверенной руки бога стекло резалось легко и мягко, словно талое мороженое чайной ложечкой.
Слыша тихий скрип, Зак покосился на работу товарища в плохо скрываемом любопытстве. Букву "v" Неадаптер разделил чертой, из-за чего она стала походить на "w", только сжатую снизу. Далее демон провëл черту между "Zak" и "wil", разделяя слово на два. Заквиель отвернулся, ещё больше разочаровываясь в самом себе. Никто не любит, когда ошибкам уделяется слишком много внимания. Да и этот блок всë равно нужно будет заменить. Но вот скрежет обрывается, а Неадаптер осторожно тянет рукав Зака, чтобы привлечь внимание. Заквиель набирается моральных сил, чтобы послать демона, но не глянуть на его творение не позволяет всë то же любопытство.
"Zak|will be happy"
Новая часть была ровной и аккуратной. Несмотря на то, как именно писались буквы, Неадаптеру даже удалось добавить пару завитушек, сделав текст почти каллиграфическим. Достойно уважения.
— Зак не будет счастлив. Зак устал и вымотался. А ещё Заку надоело разговаривать с молчаливой пустотой! — прокомментировал он, неожиданно повысив голос.
Неадаптер наконец додумался выйти из невидимости. Он так же присел на край Урагана, опустив ноги над десятками метров пустоты. Но Заквиель с некоторой садистской долей удовольствия осознавал, что прижатый и обвитый вокруг ноги хвост вместе с печально опущенной рогатой головой пришли в такое состояние совершенно точно не от испуга. Всë-таки приятно знать, что твоë мнение для кого-то имеет значение.
— Ах, точно, у тебя ведь ещё чëрные очки. Сама скрытность во плоти, — дополнительно поддел Зак. Разумом он понимал, что нет смысла расстраивать друга, но и свои эмоции под контроль так быстро взять не удавалось. Совестливость заскреблась активнее, когда Заквиель посмотрел на стальной прут, что теперь так символично лежал границей между ними, перечëркивая слово "happy".
— "Ты обижен на меня?"
— "Что я сделал не так?"
— "Как я могу извиниться?"
Неадаптер всë пытался добиться ответа с помощью табличек, но их бескомпромиссно ожидала одна судьба: казнь и падение в бездну.
— ХВАТИТ!
Неадаптер словно оглох от столь неожиданного рыка. Взгляд Зака, тяжëлый и хмурый, был направлен прямëхонько на чужие очки, создавая контакт. А Неадаптер понял, что уже почти готов молиться, чтобы это закончилось поскорее.
— Хватит. Я устал от всей твоей божественной фигни со всеми этими божественными дарами. Просто оставь меня. Хоть на какое-то время.
Каждое новое слово давалось Заку со всë большим трудом при виде бога, пытавшегося вжать голову в плечи. Смотреть на это печальное создание было невозможно. Но раскаяние за такие жестокие слова в полной силе наступит значительно позже, всплывая в тяжëлых предсонных мыслях. А пока Заквиель лишь неловко отводит взгляд и отворачивается, чтобы не видеть боли, сквозившей в движениях Неадаптера.
— Заки.
— А?
Потребовалось некоторое время, чтобы Зак осознал произошедшее. Он резко обернулся и столкнулся с прямым взглядом обнажëнных тëмно-синих глаз. Белые блики от лунного диска на радужках выглядели так, словно сами очи — два неба, не затемнëнных ни одним облаком, со своими ночными светилами.
В опущенных на колени руках Неадаптер крутил свои тëмные очки, то раскрывая их, то собирая обратно. Казалось, для него было странно ощущать их где-то ещё, кроме как на своей голове.
«"Заки"?» — отзывалось в голове Заквиеля всего одно слово. Всего одно слово, от которого по телу растеклось тягучее волнение, словно сжимающее его, выкачивающее воздух из лëгких. Неадаптер не смотрел на него дольше пары секунд. Неловко опустил взгляд на всë те же очки. Происходящее здесь и сейчас было чем-то до ужаса личным. Интимным.
Зак впервые услышал его голос. Да что уж говорить, никто и никогда не слышал его. По крайней мере среди тех, кого знал Заквиель.
Он был странным.
Нет. Необычным.
Всë, что было связано с Неадаптером, Зак определял как "необычное". Он никогда не использовал определение "странный" в его адрес. Неадаптер имел необычную потребность в скрытности, необычную любовь к яблокам, необычные привычки в жестах, особенно связанные с хвостом — самой искренней и честной частью его тела. Неадаптер был необычно заботливым и внимательным, что для Зака было долгое время особенно непривычным. Пожалуй, чаще все особенности его поведения Зак даже описывал как "очаровательные". Да, это определение подходило Неадаптеру куда больше, по мнению Заквиеля.
Но вот голос... Голос Неадаптера уж точно был необычным. Зак всë прокручивал и прокручивал в голове то слово, но никак не мог понять, как возможен такой звук. Он казался двойным. Будто вместо одного голоса Неадаптер использует два совершенно разных.
Ни один из голосов не был близок к тому, который представлял себе Зак, читая послания демона. Впрочем, их неожиданное сочетание поразительно походило на звучавшее в мыслях.
Первый голос был глубоким, бархатным басом, какой нередко встречался в джаз-клубах. Такими записывали аудиокниги и читали стихи на огромные залы слушателей. Даже голос Хайди был не настолько дикторским. Вот только это шло вразрез с тем, как часто Неадаптер любил подурачиться и попроявлять синдром заботливой мамочки.
Зато второй голос уходил в другую крайность. Он до жути напоминал Фарадея. Мягкий и ласковый, немного мультяшный. Как Фарадея, такой голос хотелось погладить, обнять и потискать. Но, опять же, парадокс. На вид Неадаптер является крепким мужчиной лет тридцати. Средний по росту, он на сантиметр-два обгонял Зака, а красные рога, направленные вверх, только увеличивали его визуально.
«Ему идëт», — думает Заквиель о таком двузвучном голосе, всë больше понимая, насколько Неадаптер — противоречивая и непостоянная личность.
— Я надеюсь, "Заки" — это не твоë первое слово? — посмеивается Зак неловко, потихоньку отставляя прежние обиды на второй план. Демон отрицательно покачал головой и вновь посмотрел ему в глаза. Лëгкая, неуверенная улыбка коснулась его губ, когда он почувствовал в чужом голосе больше мягкости. Зак успокаивался.
— Ты больше не злишься на меня? — спросил Неадаптер. Заквиель же открыл для себя новую удивительную способность чужого голоса. Вернее, чужих голосов. Один из них теперь был тихим, почти неслышимым, в то время как второй вышел на первый план. В этот раз его слова звучали совершенно мягко, так по-детски, что сил держать на него злость не осталось совершенно. Обиды рухнули вниз, с обрыва, вслед за чередой так и не прочитанных табличек.
Заквиель злился от досады. Весь сервер сошëл с ума из-за череды мутаций. И если поначалу это вызывало маломальский интерес даже у Зака, то вскоре минусы стали этот интерес постепенно затмевать. А дело всë в том, что Неадаптер ушëл в создание даров со всей своей рогатой головой. Заквиель привык к тому, что его божественный друг всегда рядом. Неадаптер помогал в придумывании механизмов, в поиске ошибок. Он напоминал Заку о необходимости сна и приëмов пищи. Но вот пошëл второй, третий месяц мутационной суеты, и Заквиель стал всë чаще просыпаться на холодном полу мастерской, уходить из дома в поисках пищи, забывать о каких-то назначенных встречах и обещаниях. До этого он и не замечал, сколько всего Неадаптер делал для него, насколько сильно помогал, насколько важной частью его жизни стал этот демон.
Но не успел Зак разозлиться на себя за то, что не придавал должного значения действиям Неадаптера, как злость обратилась уже на него. Ведь выходит так, что дары стали ему гораздо важнее? Теперь бог появлялся редко, всë меньше табличек появлялось на базе Зака, всë меньше сообщений ему приходило в чате. Словно его бросили.
Затем стало казаться, что его просто используют. Почему-то именно Заку Неадаптер решил постоянно мешать, уговаривать бросать работу и заниматься ненужной ерундой. Нужно ли было Заквиелю тратить два дня своей жизни на то, чтобы построить мапарт с объявлением о концерте? Нужно ли было добывать ресурсы на рамки, чтобы развесить копии приглашений на каждое здание спавна? Нужно ли было проводить этот чëртов детсадовский утренник, лишив себя даже возможности выпить, чтобы, оказывается, создать условия для мутации Фарадея? Нужно ли было откладывать все свои дела, чтобы взамен не получить никакого внимания?
Как оказалось, нужно. Если раньше от обиды Зак думал, что Неадаптер вовлекает его в свои божественные дела на зло, чтобы помешать ему, то теперь пришло иное осознание. Только ему, только Заквиелю он доверился. Он не требовал выполнять свою работу. Он по-дружески просил о помощи. Потому что доверял.
Да, Зак нервничал, старался, но не ради даров. Ради Неадаптера. Который, к слову, и сам немало стрессовал перед этим концертом. И именно Зак помог ему в этой жуткой суете, как Неадаптер помогал ему в порывах механического вдохновения.
Стоил ли концерт таких усилий? Чëрт возьми, нет! Но Зак не жалеет никакого времени ради своего лучшего друга, с которым теперь сидел на вершине Ураган-банка. Лицом к лицу. Смотря глаза в глаза и неловко улыбаясь в холодной дымке ночи.
Не успел Зак задаться вопросом, когда же Неадаптер успел стать его лучшим другом, как демон успел подкинуть новую пищу для размышлений. После совершенно наивных слов, сказанных самым мягким голосом из всех возможных, бог увидел ответ на свой вопрос в тëплых глазах Заквиеля цвета горячего шоколада.
И Неадаптер то ли от радости, то ли от нахлынувшей нежности, пододвинулся к Заку и совершенно не по-детски втянул его в поцелуй. Два взгляда пересеклись. Один удивлëнный, непонимающий, а второй прикрытый, сверкающий двумя густыми синими ручьями нежности. Рука Неадаптера покоилась на щеке Зака, немного покалывающей четырëхдневной щетиной, но такой же открытой, обнажëнной, как сам демон ощущал себя в эту ночь.
Несколько отойдя от короткого шока, Заквиель прикрыл глаза и приобнял того, кого только что впервые мысленно назвал лучшим другом. Отстраняться не было никакого желания. Хоть Зак и был совершенно трезв в этот вечер, прошедший стресс мог ударить по голове не хуже похмелья. Не было желания спорить с самим собой. Хотелось лишь взять этот чëртов стальной прут, лежащий границей между ними, и кинуть далеко в море, где его никогда не найдут. Так он и поступил в первую же секунду после того, как Неадаптер разорвал поцелуй. Только после этого крепко обнял его, уже самостоятельно легко касаясь его губ.
Зак заглянул в чужие глаза с немым вопросом. На счастье второго, в этом взгляде не было ни злости, ни осуждения. Только лëгкое смятение и яркое смущение.
— Я слышал, так люди показывают свою привязанность, — ответил Неадаптер на так и не заданный вопрос. И теперь части голоса вновь изменились силой, и демон проговорил тягучим басом, отчего по спине Зака пробежали мурашки.
Но Неадаптер прекрасно знал, что означают такие поцелуи. Такая близость и такие взгляды. Такое внезапное напряжение и искры между людьми. И Зак догадывался, что не все "необычности" Неадаптера были честными. Временами он дурачился и прикидывался непонятливым.
— Да? А мне казалось, так выражают симпатию, — намекнул Зак осторожно, с лëгкой ухмылкой, видя хитрую искринку в чужих глазах.
— Значит, я люблю тебя.
И эти слова он сказал тихо, совершенно по-человечески. Выдохнул самым обычным шëпотом в чужие горячие губы. И руки их соприкоснулись на так и лежащей на стекле чëрной маске. Чëрные очки покоились рядом, немного закрывая полукорявую, полукаллиграфичную надпись глубокими царапинами. А чëрная ночь под чëрным небом обвивала величественный Ураган с двумя немного странными, немного ненормальными, но абсолютно счастливыми в своëм недобезумии игроками.
***
— Ой, Обсидиан, ты чего ещё тут? — вздрогнув от неожиданности, спросил Джей, зашедший в свой бар. Обси сидел за стойкой, мелкими глотками допивая давно согревшийся молочный коктейль с осевшей пенкой. Джею казалось, что Император давно ушëл. Душенька ведь попрощался со всеми ещё минут двадцать назад.
— Ты разве его не слышал? — вклинился вошедший следом Кэп, перетаскивавший всю посуду для уборки с помощью телекинеза.
— Извините, я просто, наверное, не двигался, — смущëнно проговорил Обси и наконец освободил стакан из-под напитка, одним точным движением заставив его доскользить до собратьев на барной стойке.
Обсидиан сидел задумчиво, не особо-то и обращая внимание на пришедшую компанию. Джей незаметно проследил за его взглядом, направленным в окно бара, и увидел Диамкея, растëкшегося по столу в окружении пустых бутыльков от собственных настоек. Вампир выглядел спящим.
— Я жду, когда Джаст наконец-то решится разбудить Алфëдова, чтобы вместе пойти домой, — дополнил Обси, отводя взгляд от окна, будто опасаясь быть в чëм-то уличëнным.
На террасе после концерта остались немногие. В углу Надзиратели и Нео играли в какую-то из настолок Жирафа. За столом дровосеков, где ранее шла война по чтению фанфиков друг о друге, остались лишь чëрт и снеговик. Алфëдов уснул ещё тогда, под мерный голос Джаста, читавшего относительно приличные истории. От Якудз остался лишь задремавший Диамкей.
— Ты бы лучше невесту свою проводил, иначе так и проспит всю ночь на столе, — с еле ощутимым раздражением сказал Клайд, как раз уходивший домой после того, как десять минут безуспешно пытался забрать Диамкея с собой. Конечно, вампир был скорее жив и даже как-то отвечал, но делу это не помогло.
Обсидиан даже не обратил внимания на то, как Диамкея назвали. Да и не стал переживать из-за того, что по такому определению он сразу понял, о ком шла речь. Просто странности их поведения стали замечать все, потому и вопросов на этот счёт звучало немало.
Волнение отдавалось тряской в кончиках пальцев. Под подбадривающие напутствия Джея и Кэпа Обси вышел на террасу, направляясь к пустому столу Якудз с одной единственной сероволосой головой на нëм. Обсидиан осторожно присел на соседний стул и положил руку на плечо вампира.
— Если ты пришëл гнать меня домой, то иди за Клайдом. Он покажет дорогу, — проворчал Диамкей, не поднимая головы от деревянной поверхности.
—Дорогу куда?
— На. Х*й.
Состоялся короткий разговор, показывающий состояние Диамкея с предельной точностью. Бухой.
— Клайд уже ушëл. И нам тоже пора, Джею нужно здесь порядок навести.
Обси начинал переживать всë больше. Это был их первый разговор за действительно долгое время. Сколько же времени прошло? Месяц? Около того. И после столь долгой разлуки его просто послали.
Тут Диамкей резко встал, убрал назад длинные волосы и уверенно пнул стул, что перекрывал ему дорогу.
— Пошли вместе на х*й.
Не ожидая ответа на столь милое приглашение, Диамкей взял Обсидиана за руку и уже сам уверенно потащил его на выход. Их взглядом провожал Джаст, который уже понял, что эту ночь он проведëт здесь, на твëрдом стуле, с грузом в виде Алфëдова, избравшего черта на роль своей подставки.
Обси боялся что-то говорить. Он помахал Джею и Кэпу рукой на прощание и едва успел поймать дверь, что после Диамкея начала закрываться. Но даже теперь, идя по улице наедине, голос всë никак не хотел прорезаться.
Обсидиан прекрасно помнил их последнюю встречу. Помнил, как Диамкей мялся в нерешительности под кронами мангровых деревьев, прежде чем Император всë-таки решил его подтолкнуть, окликнув. Помнил неловкие и заторможенные движения вампира, которыми он словно пытался оттянуть момент неизбежного. Помнил худые руки, что до побеления пальцев сжимали ручку зонтика, словно искали в нëм спасение. Помнил чужие подрагивающие ресницы во время... Поцелуя.
Помнил, как всю ночь ждал Диамкея у него дома, слонялся по пещерам, заглядывая в каждый уголок этого творения. Но хозяин подземелий тогда так и не пришëл.
Они шли из бара, обошли базу Нео вдоль береговой линии. Диамкей продолжал крепко держать Обси за руку. Возможно, без этой опоры вампир и вовсе мог упасть, так что Тайм не возражал. Только вместо того, чтобы спокойно зайти на улочки спавна, Диамкей вдруг потянул Обсидиана в сторону. Направо. Туда, где дорога проходила через лесок, за которым располагалось то самое озеро лавы, которое сегодня упоминал Джей.
— А. А куда мы? — растерялся Обси и понял, что всë это время не имел понимания, в какое место он собирался прийти. Механически шëл в сторону дома, и даже не заметил, как они прошли мимо ближайшего входа в пещеры вампира.
— Гулять. Погода хорошая.
Погода действительно была хороша. Чистое ночное небо и белый диск луны. Тепло и лëгкая прохлада слабого ветерка. Но радости это не приносило. Обсидиан никак не мог определить, насколько на самом деле Диамкей осознаëт происходящее.
С того момента, когда вампир в последний раз вышел с территории его завода, Обси десятками раз на дню прокручивал в голове их встречу. Поначалу казалось, что это какая-то жестокая шутка, розыгрыш. Но время шло, Диамкей явно его избегал, а в голове всплывали всë новые и новые детали, прежде не замеченные. Осторожный взгляд, неловкие движения, зажатость, дрожь в руках. Сбившееся дыхание и влажность глаз. Диамкей был хорош во всяческих интригах и заговорах, но до такого уровня актëрской игры даже ему было далеко.
И Обси струсил, всë чаще думая о том, что он должен был сказать или сделать. Обсидиан с болью чувствовал, что тогда ранил вампира серебряным кинжалом в самое сердце. И, что самое печальное, упустил свой шанс.
Их шанс.
Они шли в тени высоких деревьев. Мрачные, крючковатые ветки то и дело смыкались куполом над головами, скрывая наблюдавшие за ними глаза ночных хищных птиц.
С каждым шагом, всë больше отдалявшим их от друзей, походка Диамкея казалось всë твëрже и уверенней. Хватка ослабла. Теперь они шли, держась за руки осторожно, как-то нежно. Обси замечал изменения в чужом поведении не сразу, но от каждого сердце заходилось во всë более бешеном ритме. Было страшно представить, что будет дальше.
Что, если под градусом Диамкей наконец скажет, насколько он разочарован в Обси, сколько он принëс ему боли? Или расскажет о том, что нашëл кого-то, кто его достоин. Да, прозвучит мерзко, но этого Обси боялся больше всего. Ведь Диамкей был ему дорог. Ведь именно Ключ заставлял его чувствовать, что он что-то значит, чего-то стоит. Диамкей всегда поддерживал и просто составлял компанию, когда бывало грустно. Он, вероятно, даже не догадывался, насколько сильно помог Обси влиться в компанию, почувствовать себя еë частью.
Без Диамкея на заводе стало пусто. Безжизненно. А везде, где был Диамкей, жизнь била ключом. Он создатель великих подземных садов, творец красот спавна и хаба. Даже являясь нежитью, Диамкей заставлял окружение расцветать и пестрить красками. А его любовь к шуткам и шумным рассуждениям, наполненным эмоциями, отзывались радостью в сердцах друзей.
И хотя в их совместных посиделках Обсидиан говорил больше, он не чувствовал какого-то недовольства на этот счëт. Взгляд Диамкея всегда был направлен на него. Внимательный. Слушающий. Понимающий.
— Сходим к лавовому озеру? — почему-то спросил Диамкей. Странно, что теперь он решил учитывать чужое мнение.
А в голосе явно убавилась концентрация пьяной смуты и сонной неги.
— С тобой — куда угодно, — говорит Обси, не зная, чего хотел бы больше: трезвости или беспамятства такого непростого собеседника.
Его ответ Диамкея явно удовлетворил. Он кивнул и сошëл с дорожки, утягивая Обсидиана за собой.
Они расположились рядом с берегом. Если на остальной части сервера под куполом ночи становилось прохладно, то здесь воздух хранил окутывающее тепло.
Диамкей лëг на траву, закинув ногу на ногу, руки — за голову. Обси скромно присел рядом, обняв руками колени.
— Ну что, долго в дурачков будем играть? — звучит чистая речь Диамкея спустя несколько минут тишины.
— Думаю, я слишком хорошо подхожу для этой игры, — вздохнул Обси, заранее готовясь к худшему. — Ты, кажется, ещё минут десять назад был, так сказать, в хлам?
— Весь вечер давился чëртовым морсом. Зато у ребят не будет лишних вопросов.
— Сомнительно...
Выходит, эту прогулку Диамкей планировал с самого начала? Ну ничего себе стратег. Хитрости и изворотливости ему уж точно не занимать. Да только неловкость по-прежнему их обвивала змеëй, мешая наладить диалог. Но решительности по-прежнему больше было у вампира.
— Я хотел поставить точку в нашем прошлом разговоре. Кажется, по моей вине он оборвался слишком резко.
И Обсидиану совершенно понятно, что речь идëт не о посыле на один конкретный орган и не о предпочтительном месте прогулки.
— Кажется, по моей вине он тогда не смог возобновиться, — почти шепчет Обси, не отрывая взгляда от бурлящей лавы.
— Затупил?
— Попробуй тут не затупи.
— Согласен.
И снова неловкое молчание. Но настроение его изменилось. Если раньше казалось, что сказать им нечего, то теперь слишком много слов крутилось на языках. Но никакие фразы не подходили. Зато наконец-то налаживалось понимание произошедшего.
— Как ты хотел продолжить тот разговор? — осторожно говорит Обси, впервые попытавшись взять инициативу. Диамкей в ответ неприкрыто хохотнул. Обсидиан обернулся в непонимании и так и застыл, смотря в нервозно-весëлые красные глаза.
— Не знаю, — искренне признался Диамкей и дурачливо пожал плечами. — Я много об этом думал тогда, а в итоге не смог вспомнить ни слова. Возможно, дополнительно признался бы в любви. Может, от страха предложил бы сыграть в шашки. Или упал бы в обморок.
— Из трëх вариантов мне больше нравится первый. Но и второй неплох в качестве дополнения.
— Был ещё четвëртый, но он из разряда влажных снов. Пока что решил не предлагать.
— И на том спасибо...
Свет от раскалëнной лавы падал на них, очерчивая и без того смущëнные лица ярким, тëплым светом. Все фразы были сказаны прямо, но при этом осторожно. Они нащупывали почву для контакта, но неизбежно оставляли недосказанность.
— Так и зачем ты меня избегал всë это время? — спросил Обси, укладываясь в мягкую траву рядом с Диамкеем.
— А почему ты меня не искал? — ответ насмешливым тоном, передразнивающим.
— Боялся?
— Боялся.
Полным весом ощущения безысходности на них обрушилось понимание их собственной тупости. Обси всегда был чересчур мягким и тактичным, а Диамкей — резким и нечасто умеющим продумывать всë наперëд.
— Лучше бы напился, — заключает Диамкей и поворачивается к Обси, заключая того в крепкие объятия и утыкаясь лицом в изгиб его шеи.
— Не покусаешь? — с облегчением посмеивается Обсидиан, понимая, что незримая граница между ними, которую они так долго строили, наконец рухнула. Он мягко обвивает руками хрупкое тело на нëм и прижимает ближе. Успевает и подметить, что вампир действительно пропах морсом. Клюквенным.
— Уж точно не сегодня, — хитро тянет Диамкей и в доказательство чистоты своих намерений вновь, как и месяц назад, целует Обси сквозь узорчатую ткань балаклавы.
Нет смысла так скоро требовать от него полного доверия и открытости. Они ещё успеют дойти до более тесной близости, успеют привыкнуть к их новой реальности. А пока Диамкей сделает всë, чтобы Обсидиану было с ним комфортно. Чтобы показать свою преданность. Свою любовь.
***
В опустевшем баре воцарилась тишина. С неоценимой помощью Кэпа Джей прибрался в самом помещении, но на террасу сил уже не хватило. Покерман решил, что закончит наведение порядка с утра, а Ксеноморф вызвался помочь. В последний раз выйдя на террасу, Джей попрощался со всеми и взял с Нео обещание, что он сбережëт бар от Жирафа, чем вызвал у последнего приступ возмущения.
Вскоре терпение лопнуло у Джаста. Он с осторожностью ювелира поднял Алфëдова на руки и, помолясь врагу Божьему, ушëл с крепко спящим грузом в сторону их болота.
Надзиратели с Нео ещё долго не могли закончить игру. Когда это наконец свершилось, архангел уже едва не засыпал в сидячем положении. От усталости он уронил тяжëлые крылья, распластавшиеся по полу.
— Эта пташка явно не сова. Вы как хотите, а мы пойдëм, — к всеобщему удивлению сказал Жираф и убрал настолку в инвентарь.
— Какая забота, — протянул Пугод с хитрой улыбкой в голосе.
Жираф было хотел сказать что-то колкое в ответ, как вдруг Нео исчез, телепортировавшись в неизвестном направлении. Скорее всего, в кровать.
— Иди, проверь его, вдруг не долетел, — по-доброму говорит Модди и кивает в сторону входной двери. Пока Жираф неуверенно оглядывается на выход, козловод подбрасывает ему в инвентарь несколько эндер пëрлов и подталкивает в спину. Не существует поддержки лучше, чем друзья-шипперы, пусть они и сами не понимают, что являются таковыми.
И так в пустом зале за маленьким столиком остались только МоддиЧат и Пугод. Последняя свеча, что ещё не потухла от ветра, стояла на столе Ордена Красной Звезды. Пакет поднялся с насиженного места и перенëс свечу к ним, поставив еë перед Модди.
— У нас свидание? — усмехается он.
— Романтический вечер. Будем сидеть здесь до тех пор, пока свеча не погаснет.
И пусть для него это было обычной шуткой из ряда тех, на которые обычно активнее всего реагировал чат, получившуюся атмосферу действительно можно было назвать романтичной. Даже учитывая то, что ни Пугод, ни Модди так и не притронулись к спиртному в этот вечер. Всë ради друга-трезвенника.
— И всë-таки было бы неплохо получить дар Клеша, — не в тему бросает Пугод, стараясь сдержать зевоту.
— Всë никак не смиришься с тем, что у всех вокруг уже есть дар? — улыбается Модди. Он давно заметил, сколько обиды скрывается за каждым высказыванием Пакета о мутациях. — Тебя ведь заразили последним. Может, и дар тебе последним выпишут?
— Гавно-о-о, — ноет Пугод, опуская голову на сложенные на столе руки и растекаясь по нему. — Но в твоих словах есть буквы.
И на этом темы для разговора кончились. Весь этот вечер был шумным, полным событий, музыки и смеха. Теперь же ребята остались в самой приятной компании — в компании друг друга. Пришло время дать ушам и глазам заслуженный отдых, прежде чем двоим надзирателям придëтся пешком добираться до своих баз.
Пугод так и сидел, растекаясь по столу и наблюдая за тем, как изящно единственный язычок пламени бился над тонкой свечой, чуть покосившейся и подплавившейся ближе к верху.
Покой Пакета нарушало лишь навязчивое чувство, что на него смотрят. Оно возникало нередко на фоне несколько параноидальной скрытности, но именно сейчас шляпник был уверен, что ему не мерещится. Ведь рядом Модди, который беспрестанно пилил его взглядом, будто пытался прожечь дыру в шляпе.
Не меняя позы, Пугод поднял вопросительный взгляд на товарища и с неизменным удивлением подметил, что его внимание не осталось незамеченным. Модди вздохнул и пожал плечами, будто говорил: "Ну сорян, а я что сделаю?"
— Как ты так точно понимаешь, куда я смотрю?
— А как ты видишь сквозь шляпу?
— Не, ну серьёзно, как?! — этот вопрос мучил Пугода уже абсурдно долгое время. Ему самому объясняться не нужно было: он сотню раз говорил друзьям, что видит сквозь текстуру шляпы, как если бы он провалился под карту. Но в обратную сторону это не работает. Почти с самого зарождения их дружбы Модди показывал необъяснимую проницательность. Он словно видел Пугода насквозь. Возможно, именно это и помогло тогда довериться Модди и начать такую крепкую дружбу. С этим Пугод явно не прогадал. Ведь хорошо, когда человек, чрезмерно опекающий своë личное пространство, находит того, кто это же самое пространство оберегает не меньше и не старается навязываться с лишней болтовнëй и вопросами.
— А вот как ты понимаешь, куда смотрит Джей?
— Никак. Я не понимаю этого, — говорит Пугод очевидную вещь. В глазах Джея была чистейшая пустота без малейшего намëка на зрачки или радужки. — Разве что по поворотам головы. Но со мной это не работает. По крайней мере сейчас.
— Не понимаешь, значит. Вот и я чаще всего не понимаю. А знаешь почему? Потому что он спокойный, — Модди отвечал на слова Пугода, о Джее, игнорируя сказанное после. В целом он казался отрешëнным. Модди сидел, подперев щëку рукой, и всë смотрел и смотрел, будто пьянел от одного только вида шляпника. — Ты хоть понимаешь, почему ты такой популярный?
— Потому что у меня почти ежедневные стримы, качественный монтаж в видеороликах и собственный сервер с активными и творческими людьми?
— Да.
— Но?
— Но важнее ты сам.
Пока что Модди говорил размыто, словно сонно. Пугода такая манера совершенно не раздражала, но заставляла мысленно выдвигать теории о том, что его друг скажет дальше, загружая мозг.
— Ты очень, очень, очень и очень... экспрессивный, — говорит Модди и делает паузу. Не получив реакции, продолжает объяснять так, будто общается с дошкольником. — Люди даже не знают, как ты выглядишь. На твоих стримах тысячи зрителей, а самого тебя они чаще всего видят лишь в видео и на чужих стримах. Но они держатся с тобой и играют на твоëм сервере, потому что за тобой готовы идти. Ты цепляешь именно своей речью, ты прекрасно управляешь интонациями, умеешь остроумно шутить и, следовательно, имеешь быструю реакцию.
Пугод, сам того не заметив, выпрямил спину и уставился на Модди. Он явно не ожидал такого сеанса поднятия самооценки.
— Проще говоря, ты читаем. По крайней мере, я долго изучал тебя, наблюдал, и теперь часто предугадываю твои реакции. Экспрессия, друг мой, и харизма — вот ответ.
— Это всë супер приятно, но конкретно сейчас я не двигался. К тому же это звучит так, будто ты сталкеришь за мной, — стараясь сгладить смущение от внезапной похвалы, Пугод настаивает на полном ответе.
— Всë может быть.
Модди призадумался. Он смотрел на Пугода прямо, безошибочно. В его тëплых карих глазах горели блики от пламени свечи. В это время тишины на террасу ворвался прохладный ветерок, пройдя между столами и потревожив лëгкие скатерти. Модди дëрнулся и прикрыл свечу руками. И он уверен, что Пугод на это резкое действие отреагировал вопросительным взглядом.
— Мы же будем сидеть до тех пор, пока свеча не погаснет? — со смешком произнëс Модди и вернулся в прежнее положение, когда порыв ветра стих.
— Это означает, что ты не будешь уходить от ответа? — Пугод постарался вернуть разговор в прежнее русло. Модди, можно сказать, испугался, что им придëтся разойтись. Почему-то осознание этого смущало.
— Будет звучать глупо, если я скажу, что у тебя взгляд горячий?
— Чего? — Пугод совершенно растерялся. Он думает, что пропустил момент, когда Модди окончательно сошëл с ума.
— Ну, не знаю, что там у тебя с глазами, но, если честно, они странно ощущаются. Когда ты смотришь на меня, я чувствую тепло в месте твоего взгляда. Я осторожно затрагивал тему странных ощущений с другими, но никто больше такого не замечает.
Вспоминая своë лицо, коего Пугод не видел довольно давно, он прикидывает, насколько это может быть правдой.
— Теперь я буду бояться на тебя смотреть, ты в курсе?
— Ну не-е-ет, — почти обиженно протянул Модди, сложив руки на груди.
— А может, моим даром станет способность поджигать всë взглядом?! — вдруг восторженно вскрикнул Пугод, вскочив со своего места, чем вызвал душевный смех своего друга.
— Если эта способность не выпала Жирафу, то едва ли появится у кого-то другого, — резонно заметил Модди.
Пугод чуть приуныл, но так и не сел обратно. Он упëрся руками о стол и стал пристально вглядываться в пламя свечи, в наивной надежде "зарядить" свои "горячие" глаза. Внезапно новый порыв ветра ворвался на место празднества и окончательно его завершил, потушив последний огонëк.
Пугод всем своим положением выражал эмоцию смятения, а Модди едва сдерживался от смеха, с нежностью разглядывая гиперактивного друга.
— Кажется, кое-кто скорее станет снежной королевой, — шутливо кидает Модди и встаëт рядом со шляпником, заботливо его приобнимая. — Может, ко мне? Как раз на заснеженную гору.
— Горячий шоколад прилагается? — тоскливо отвечает Пугод, продолжая сверлить полурасплавленную свечку взглядом.
— Конечно! Такой же, как ты! — воскликивает Модди и по-спидранерски выбегает с террасы, уворачиваясь от запущенной в него огненной стрелы.
