Не трахаться, но хватать возможности

      — …либеральная идеология, в которой государство, мораль, человек истолковываются исключительно функционально, наталкивается на внутреннее сопротивление…       Антон прикладывается головой о стол как-то даже слишком громко, Выграновский сбоку забавно прихрюкивает, но Пал Палыч так увлечённо рассказывает о социальных общностях, что не заметил бы и прилетевших на землю инопланетян, а уж храпящего на задних рядах Эда — тем более. Хотя храп разносится на всю аудиторию, перебиваемый только чавкающими звуками Олеси с Зайцем, которые, видно, вчера не насосались. И, судя по всему, не насосутся вообще никогда, потому что отдельно друг от друга их ещё не видели за год отношений. Иванченко говорит, что у них просто Марс в Венере, Юпитер в Сатурне, член в пизд… кхм-кхм вот эта вся астрологическая фигня, да.        Он поднимает голову, осматривая присутствующих, которых на удивление довольно много, а замечая Матвиенко ближе к выходу, вспоминает, что лекция потоковая, и экономисты очень-очень какие-то все ответственные. Хотя, судя по всему, ни им, ни кучке менеджеров эта философия не сдалась, потому что Палыча слушает дай бог один процент из присутствующих. Социальных существ — ещё меньше.        Вчерашняя пьянка посвящение первокурсников явно удалось, и тащить сегодня свои конечности в универ хотелось меньше всего. И хоть никому до несчастных первашей дела нету, Антон сам уже, слава богу, на четвёртом, но набухиваться по началу года в общежитии номер восемь уже стало традицией. И ощущать потом себя доживающим век тоже.        И было бы гораздо проще не идти на философию (и последующие пары тоже), только Антон решил в этом году пропускать по минимуму, и так в прошлом получил пизды за прогулы, и в конце концов можно же побыть ответственным студентом. Эд поспорил, что это на неделю максимум, но Антон лишь отмахнулся тогда, переполненный энтузиазмом, а сейчас ненавидит себя за такую инициативу, потому что можно было лежать с больной головой в кровати, а не на твёрдом столе. Да и сотку просрать в первый день не хочется. Ну а кто в него заливал то пиво после трёх стаканчиков отвёртки и какой-то бурды от Серёжи? Сам-то, жук такой, не пьет, а другим свои коктейли мешать всегда горазд. А говорил дед: «Не умеешь пить — не берись», а потом бабушка искала его по всему селу. Антон берёт с него пример.       Когда Складчикова начала петь что-то из шансона, закурив прямо на кухне, Антон перестал видеть и слышать и улетел в неметафорический астрал. В памяти остались лишь смазанные отголоски ощущений: холодные руки, чьи-то вопросы и его собственный смех, а потом поцелуи-поцелуи-поцелуи. Он даже не сможет сказать, был ли секс, хотя вряд ли сорок градусов в крови поспособствуют поднятию члена, но наутро в своей кровати оказался голым и одиноким. Антон уже почти поверил в то, что жаркие губы и касания его мозг сотворил самостоятельно на почве одиночества, когда в ворохе одеяла нашёл кружевной чёрный чулок, чуть-чуть порванный сбоку, и это… ахуеть. Ткань под пальцами ощущалась приятно и так знакомо, но обладателя или обладательницу не может вспомнить, сколько бы ни напрягался, и от этого становится очень тоскливо. Потому что в моменте ему, кажется, было так хорошо, а теперь осталась лишь эта тряпочка и совсем размазанные воспоминания о тихих стонах рот в рот.        — Итак, какие у вас есть вопросы? — преподаватель наконец фокусирует взгляд и осматривает аудиторию сквозь стёкла круглых очков. Возникшая тишина заставляет студентов, будто взъерошенных птенцов, сонно поднимать головы и делать вид, что всё это время были мысленно здесь. С правого угла всё продолжают доноситься чавкающие звуки, и он закатывает глаза. Кролики хреновы… нет, зайцы (ха).       — Простите, есть вопрос, а не является ли констатация конформизма всего лишь следствием теории отчуждения? — из первых рядов тянется рука, и все выдыхают, возвращаясь обратно в амёбное состояние. Пал Палыч переключает своё внимание на черноволосого парня, что сидит возле Матвиенко, а вот Антон своё наоборот отключает, потому что на самом деле парня этого не помнит, но в этом-то виною его прошлые прогулы и скудная память. Ну, может, голос немножко знаком, тембр у него приятный. Да и сейчас его куда более начал волновать поиск ночного чуда в кружевах.        — Пс-с, Эдос, — тот дрыгается, получая локтем меж рёбер, и просыпается с громким вдохом, будто не спал, а покинул тело, а теперь резко залетел обратно. Антон даже пугается немного, отодвигаясь ближе к проходу, пока друг толкает Булаткина в спину и тут же получает бутылку воды и таблетку от даже не оборачивающегося Егора. Вот это сервис. — Слушай, ты не знаешь, кто вчера в восьмой был?       — Я ебу, Антох, — он высасывает полбутылки и удовлетворённо укладывается на предплечье, повернув к Антону голову. — Кажись, только наш экономфак. А те зачем?       Эта информация не особо меняет ситуацию, но он хотя бы знает, где искать. Значит, менеджеры, экономисты и финансисты. Итого по двадцать пять человек на две-три группы, умножить на три специальности, плюс друзья-знакомые… много. Слишком много человеков, для того чтобы найти нужного. Антон чувствует себя по меньшей мере Шерлоком Холмсом, отсеивая всех, кто под сомнением. Парочки — куда летит Скруджи с Булкой, ярые натуралы — сюда Илюха с Журавлём, и все девушки — Антон почему-то уверен, что то был парень. Не то чтобы он особо помнит, но есть, как говорится, моментик. Руки помнят, как зарывались в короткие волосы, а ещё слишком ахуенную задницу и почему-то ещё и множество родинок на коже. С каждой минутой Антон трезвеет всё сильнее, а в голове прорисовываются всё новые факты, и он может только надеяться, что они не придуманы.       Эд снова заражается храпом, но уже на несколько тонов тише, а Антон пробегается цепким взглядом по всем присутствующим в аудитории. Конечно, на четвёртом курсе на пары ходит меньшинство, и половина вчерашней тусовки отсыпается со спокойной душой, но вдруг… Хотя как он его узнает, собственно, если вчера был совсем в дрова.       — Эд, — тот снова дрыгается, получая толчок, и морщится, тихо матерясь, — ты вчера кого-то со мной видел? Ну, в смысле…       — Бля, братан, я ж был в слюни, шо ты спрашиваешь?       Он хрипит, почти не открывая рот, и Антон выдыхает разочарованно. Мимо.        Снова глядит на однокурсников, которые занимаются кто чем, и вдруг останавливается взглядом на нижнем ряду у дверей. Тот самый парень, задававший недавно вопрос, что-то шепчет на ухо угорающему Матвиенко, и в голове стреляет осознанием. Точно, Матвиенко же не пьет, но для чего-то ходит всегда на такие сомнительные мероприятия, будто ему в кайф смотреть на эту вакханалию. Попал. 

…

      Арсений заворачивает за угол и тут же прикладывается головой о стену. Вроде же много вчера не пил, а симптомы будто после трёх бутылок хорошего коньяка. Херово ему, то есть.        Матвиенко сбоку хмыкает, паскуда такая, но понятливо останавливается, ожидая, пока друг вернёт координацию. Ладно, не паскуда он никакая, даже наоборот. Серёжа — друг, Серёжа примет у себя дома, если надо, разложит диван и приготовит утром после пьянки бульончик. И Арсений ему за это до конца жизни благодарен, потому что, не будь у него Серёжи, остался бы на улице, как бездомная собачка.       Он же и напиваться не собирался, так, стаканчик для расслабления, но вдруг словил такую тоску по пьяни, что рука сама потянулась за вторым. Арсений вдруг ощутил себя не на своём месте, он же на тусовки эти никогда не ходил, потому что не надо было ему этого. Арсений предпочитал провести время с Русланом, но в этот раз на эмоциях поддался провокациям Матвиенко. Даже чулки эти дебильные надел «для поднятия морального ощущения ахуенности» по его рекомендации, и вот во что это вылилось?        Арсений поднимает взгляд, чтобы в очередной раз упрекнуть друга в херовости своего состояния, мол, нафига меня было туда тянуть, если напьюсь я в итоге в одиночку, а ты хихикать будешь. Поднимает и тут же замирает. Сердце по ощущениям падает к чертям в ад, а лёгкие отказывают. Да блядская хуета, блять.       Через весь коридор к ним спешит Шастун, спотыкаясь несколько раз и едва не высовывая язык, чем похож на ловящего мух пса... Арсений в ступоре, если честно, потому что судя по тому, что он вчера помнит, Антон должен был сейчас слюнявить подушку, а не бегать за ним по универу. Если ему сейчас что-то предъявят, то он, как Гомер из гифки, уйдёт в кусты. И плевать, что кустов тут и в помине нету, Арсений найдёт, потому что объясняться не желает совсем. То, что было вчера… да он сам хуй знает, что это такое было вчера.       Но Антон, вопреки всему, не обращая на него совсем никакого внимания, хватает Серёжу за плечо и пытается отдышаться, разворачиваясь к Арсению спиной.        — Серёж, здарова. Вопросик есть, — от души отлегает сразу: Антон не к нему. — Ты случайно не видел, с кем я вчера уходил?        Так вот оно что. Ну конечно Антон ничего не помнит, у него-то состояние было полуживое, и даже полноценно потрахаться не удалось. Арсений пытался, но никто ещё не засыпал у него во время минета, ага. И может, это даже на руку, если не помнит, можно притвориться, что ничего не было, хотя совесть успокоить поможет мало, но всё же.       — Так, а… — Серёжа, видно, мысли читать не умеет, поэтому уже поднимает руку, чтобы тыкнуть в Арсения и сдать всю контору. Арсений подрывается тут же и припадочно дрыгает руками, надеясь, что друг поймёт, и Матвиенко, удивлённо моргнув, прокашливается. Вот она, эта ваша ореховая связь. — …н-нет, не припоминаю, Антох, сорян.        От души отлегает снова, а Антон, видно, расстроившись, просит маякнуть, если вспомнится. Арсению даже жалко его на минуту становится, но вот зачем ему, в самом деле, теперь искать кого-то, если ничего не помнит? Или всё-таки что-то помнит? Арсений бы предпочёл, чтобы нет.        — Я не понял, это что было?       — Ничего, — Арсений тянет сумку на плечо, отрываясь от стены, и с гордым видом уходит вперёд по коридору, но разве от любопытства Матвиенко можно скрыться?        — Ага, не пизди давай. Что-то было? — удивительная проницательность. Где же она была минуту назад, когда Арсений активно делал вид, что отгоняет руками мух, чтобы друг не ляпнул лишнего. Сейчас он активно делает вид, что внезапно стал глухонемым — план хорош, но работает не на всех. Не на Матвиенко точно, потому что тот упрямо тащит того обратно к стене, упирая руки в боки. — Арсений, не увиливаем.       Серёжа всё ещё друг, а Арсений всё ещё временно у него живёт, да. И даже если на улицу не выбросит, то точно обидится и перестанет готовить свою великолепную жареную картошечку. Арсений бы и хотел объясниться по-человечески, но сам, если честно, не понимает, что вчера произошло. Помутнение рассудка, не иначе. Но Антон на том балконе появился как чёртик из табакерки и сразу же начал пьяненько развлекать «слишком грустного» Арсения. А он и правда же грустный, даже в отчаянии скорее, раз начал на людей бросаться.        — То есть ты такого обо мне мнения? — лучшая защита — нападение? — Я не сплю с кем попало! Тем более я всё ещё считаюсь в отношениях…       — С тем, кто выгнал тебя на улицу месяц назад и игнорирует всё это время? — у Серёжи, кажется, скоро начнёт дёргаться глаз от любого упоминания Руслана. Но он вообще с самого начала их отношений посматривал на того косо и плевался желчью, поэтому это и неудивительно. Хотя нет, глаз дёргаться начнёт исключительно из-за Арсения и его прибабахов.        — У нас пауза! — он даже голос повышает, из-за чего проходящие мимо студенты начинают странно коситься, но эмоции внутри закипают, и так становится плевать. Нет, он не тупой и чётко понимает, что никакая это не пауза, но Арсения уже просто достало всё до такой степени, что впору заплакать. Даже тот факт, что Серёжа пытается своеобразно помочь, не успокаивает, потому что делает он это в своём стиле беспардонно. Ему, как бы эгоистично это ни звучало, этот месяц нужна была поддержка, а не «я же говорил» над ухом. И обидно, что поддержку он в итоге получил не от лучшего друга, а от пьяного чувака с факультета с его дебильными кавээновскими шутками. Но это не упрёк Серёже, на самом деле, потому что Серёжа такой есть. Он может бурчать, может причитать, может просто рядом молчать, и это и есть его проявление поддержки и заботы. Арсению просто нужно не это, Арсений сам ещё не понял, что ему нужно.        Он устал от завышенных ожиданий, которые сам себе настроил, от учёбы этой на грёбаном экономическом, которую должен (кому?) вывозить на отлично, от дебильных подработок, от которых нету ни пользы, ни денег. И расставание это будто контрольный в голову. Придя тогда вечером к Серёже, он был на грани нервного срыва, не из-за большой любви к мудачью, а из-за того, что это была единственная стабильная и безопасная часть его жизни. Или он так хотел в это верить?       — Да он бросил тебя как последний козёл! И пользовался тобой постоянно, почему ты продолжаешь виснуть в этой слепой любви, блять…       — Да не люблю я его!! — господи, когда его жизнь превратилась в мелодраму по первому. Проходящие мимо студенты больше не проходят мимо, они прямо останавливаются и не стесняясь смотрят шоу. Ну пиздец, теперь его личная жизнь станет общественной. Арсений выдыхает, пытаясь успокоиться, и сжимает пальцами переносицу. Он прямо очень-очень устал. — Я привык, окей, и мне с ним было хорошо. Тут не о светлых чувствах, Серёж, тут об ощущении нужности… хоть кому-то, блять.        Он и правда отпустил уже и ничуть по Руслану не вздыхает (этот и не достоин). Арсений не может просто принять тот факт, что иллюзия счастливых отношений разрушена и он-то теперь фактически никому не нужен. А был ли так нужен до этого, раз бросили? Слишком много вопросов и слишком мало ответов, да.       Арсений перехватывает лямку сумки покрепче и разворачивается в сторону коридора. Им определённо стоит поговорить где-то в другом месте и в другое время. К примеру, когда у него появятся деньги на психолога и он перестанет кидаться на всех вокруг в приступах отчаянья либо агрессии. 

…

      Антон смотрит на тасующую карты Олесю и не понимает, как в своей жизни пришёл к вот этой вот точке. Нет, он так-то ничего против вот этого всего не имеет и даже залипал с бабушкой в битву экстрасенсов. Но чтобы всерьёз шептать в колоду, найдутся ли они с незнакомцем с пьянки и как это сделать, это надо уже в край ебануться. С другой стороны — не искать же ему свою Золушку по чулочку, среди всего универа? Даже если он к этому уже чертовски близок. Но вместо того чтобы заняться делом (к примеру, хоть начать диплом, к четвёртому курсу-то!), он находит свою задницу на мягкой табуретке, а сознание полностью очаровано той ночью.        Журавль сбоку хихикает, что наталкивает на мысли о просранной пятихатке. А это половина стипендии, которую он мог бы получать, если бы учился, а не ебланил. Но Олеся утверждает, что со звёздами и эзотерикой на ты и сделает всё по красоте, а Антон, который с этим даже не на вы, решил ей поверить. «Кто не рискует…», так ведь?        Первая карта ложится на стол, вытягиваемая наманикюренными пальчиками, и Иванченко вдруг хмурится. Кажется, она говорила, что выложить нужно четыре, но Антон уже плохо помнит, слишком долго она мешала.        — Девятка мечей, — понятнее не стало. Антон вздымает бровь, переводя взгляд на Диму, но тот лишь трясёт головой и цыкает как очень обеспокоенная бабка. Да что это началось тут?        — Да что…       — Плохо дело, брат, — ладонь ложится на плечо в поддерживающем жесте, а Журавль выглядит так, будто уже готов его хоронить. Антон ощущает себя котёнком, застрявшим головой в стакане — по сути сам залез, а нахуя, собственно? Идея с поиском по чулку была не такой уж и плохой, дело Эд говорил.       — Да не то чтобы прямо плохо, но неприятно, да, — тянет Олеся, всё так же напряжённо всматриваясь в карту. Журавль смотрит туда же, присасываясь к пиву, но в его взгляде не видно ни капельки понимания ситуации. Он явно отвечает только за финансовую составляющую бизнеса 499-ой комнаты, и не факт, что Олеся вообще в курсе, что за её расклады берут полтысячи. Знала бы, брала бы целый косарь.        — А поподробнее?        — Ну смотри, эта карта по сути смысл проблемы. Описание сложившейся ситуации. Девятка мечей — это отчаянье, страхи и плохие мысли. Возможно, кто-то из вас переживает разрыв.       — Какой разрыв?        — В отношениях разрыв, и внутренне винит себя! Вы вот встретились в очень плохом состоянии, — она смотрит как на дурачка, и Антон реально ощущает себя таковым. Журавль вот не помогает совсем, бросая что-то про состояние нестояния, но вытягивает из него смешок. Довольно точное попадание, не стояло там явно, но только физически.         Но, если честно, если бы он и хотел вспомнить в каком состоянии они встретились, то не смог бы. Сам он моральных терзаний вроде не ощущал, да и с Ирой расстался ещё год назад, но там печалью и не пахло. Она призналась ему как-то, что он гей, и ушла восвояси, пока он соображал, что вообще произошло. Эта женщина была-таки права во всём, хотя, кажется, просто хотела задеть. В любом случае в последнее время никаких сильно негативно-отчаянных мыслей, кроме маячащей на фоне усталости непонятно от чего и привычного одиночества, он за собой не замечал. Но Олеся с такой уверенностью вещает, что опровергать ничего не хочется. Полкосаря уже и так не вернуть.        — Чёрт какой-то, — Дима, кажется, втянулся, рассматривая следующую карту. Антон даже не знает, чего от неё можно ожидать, очевидно же ничего хорошего, от чертяки-то. Но Олеся, о чём-то задумавшаяся, не выглядит такой озадаченной, как несколько секунд назад.               — Дьявол. Искушение. Карты говорят: тебе не стоит подкупаться, потому что это может привести к серьёзным последствиям. Вот к примеру, — она быстро бросает взгляд в потолок, что-то придумывая, — если тебя симпатичная девочка к себе позовёт, что ты сделаешь?        — Пойду? — полувопросительно, потому что Антон совсем не понимает, что от него хотят. Журавль сбоку сыпется, пока Иванченко смотрит с максимальной серьёзностью и осуждением. Теперь Антон котёнок в своей же луже.       — Нельзя, Антон, — тянет она с таким разочарованием, что аж стыдно. Дима всё ещё ржёт. — Это же и есть искушение! Это дьявол, он будет тянуть тебя в это, а значит, тебе не стоит потакать собственным слабостям. Понимаешь?       — Не совсем.        — Никаких сексов до свадьбы, что непонятного, — Журавлёв хрюкает через слово, но пытается говорить настолько манерно, что хочется его хорошенько стукнуть, но Антон лишь ахуевше уставляется в карты, пока на стол ложится следующая. Ему уже страшно.       — Шут.        — Это значит, что я клоун?        — Если бы мы гадали на личность, то да, — ну пиздец. Антон таки стукает Диму, приложившегося головой о стол, чтобы не вякнул своих шуточек. — Но конкретно тут другая ситуация. В этом значении он олицетворяет какой-то риск. Это как бы намёк на спонтанное решение, которое приведёт тебя к хорошему исходу.        — То есть не поддаваться искушению, но рисковать? — Антон тащит Димино пиво, потому что уже не может воспринимать это на трезвую голову. Олеся своим выражением лица буквально транслирует фразу «это элементарно, Ватсон», но Антон чувствует, что его где-то наёбывают.        Может, и не нужен ему так этот незнакомец? Ну, допросил он всех, кого помнит на той тусовке, результата не дало, даже Матвиенко ничего не помнит, а значит, можно же отпустить и забыть? Вот только мягкая кожа под тканью чулок и такие же губы его отпускать не хотят. Антон зациклился на этом, и обращение к гадалке местного разлива не кажется таким уж отчаянным решением. В конце концов, в 499-ой была уже добрая часть общаги, а после того, как кто-то с культуры и искусств расхвалил Иванченко, то не только их. Не попробуешь — не попробуешь, как говорится.       В коридоре кто-то ссорится, но даже местные сплетни не кажутся такими интересными, как текущий расклад. Сплетни-то и так потом к нему сами придут. Последняя карта ложится на стол, вниз рубашкой. Кажется, она должна значить итог.       — Звезда, — первый раз за этот вечер Олеся транслирует восторг, но Антон не радуется раньше времени. Кто её эту женщину знает, сейчас как нагадает импотенцию. — Построение общих планов, гармония, взаимопонимание. Отношения имеют шанс стать долгими и прочными, Антон.       — Так а найду я его или нет? — Антон запутался, он слишком простой для этого сложного мира предсказаний, а слова про воздержание от страстей его немножко расстроили, да. Было бы намного легче и понятней, если бы ему сказали, к примеру, носить по вторникам красное и ходить в зал. Олеся смотрит на него как мама на измазавшегося в болоте ребёнка — убила бы, так не поймёт за что — поэтому он кивает, снова отпивая чужого пива и делая вид, что всё понял по одному взгляду.       Так, значит: не трахаться, но хватать возможности.

…

      Арсений вдыхает не слишком чистого воздуха, пока за пластиковой дверью творится вакханалия. Хотелось бы вдохнуть табака, но Арсений не курит, даже когда припрёт, а сейчас состояние ещё и не достигло отметки «пипец хуёво». Значит, можно жить.       Арсения по ощущениям отпускает, в чём есть весомая заслуга Серёжи. Ну друг он всё-таки или кто? После той ссоры в универе он ощутимо дал ему пространство и время, для того чтобы со своими тараканами договориться. И на удивление это помогло, и теперь Арсений чувствует себя намного лучше как морально, так и физически (кто-то снова начал бегать по утрам). Он никогда в жизни не пожалеет, что сел на первом курсе со странным хвостатым пареньком, потому что сейчас у него есть настолько родной человек, хоть и не хвостатый больше.        Дышится на самом деле намного легче, чем полторы недели назад, но не сказать, что уж в себе Арсений так разобрался. Понял ли он, что ничего хорошего в тех отношениях не было и держаться за них не стоило? Да! Перестал ли он транслировать отчаянье и считать себя недостойным чувств? Ни в коем случае. Даже стремительно холодящий кожу стакан колы с дешёвой водкой с этим не поможет. Но он пытается, правда.        Дверь противно скрипит, открываясь не с первого раза, и в уличную прохладу вываливается сгорбленный силуэт, в котором не сразу узнаётся Шастун. Ну конечно, кто же ещё. Антона в последнее время стало в его жизни экстремально много в сравнении с предыдущими годами. Он видит с той ночи его настолько часто, что это уже даже кажется смешным. Куда бы ни шёл, на горизонте должна маячить кудрявая макушка. Он то слишком громко смеётся в коридорах, то разгоняет шутки в курилке возле главного входа, то жуёт что-то из буфета, обязательно рядом с арсеньевським столом. И Арсений правда удивляется, как он раньше этого парня не замечал, если тот настолько яркий, громкий и вездесущий. Антон Шастун оказывается не только по пьяни такой очаровательный, но и в скучном-нудном универе умудряется фонтанировать энергией и посылать лучи позитива всем в радиусе ста метров. Возле него постоянно какой-то движ, и все радуются жизни, и как только можно быть настолько открытым и эмоциональным? Арсеньевский внутренний социофоб в ахуе.        Арсений не признается сам себе, но он начал на этого лучика засматриваться, а кто б устоял? Внутренняя тоска сразу отступает, когда видишь, что люди могут так искренне радоваться жизни. Антон может и заставляет при этом ещё и радоваться окружающих. А Арсения заставил бросаться на свой член, м-да.        Вот из-за этого Арсений и сдерживается от желания с ним заговорить — стыдно немного. Ситуация вырисовывается не очень привлекательная, они не общались же совершенно. Он в Антоновых глазах выглядит, наверное, сумасшедшим извращенцем, который полез, возможно даже, к натуралу. Да, Арсений обсосал (ха) это всё уже по несколько раз и перестать тревожиться не может. Антон, он же хороший, и впечатление перед ним хочется создать ему соответствующее. Хорошее то есть. Арсений хорошим может быть в ноле случаев из ста, к слову.        — Ой, прости, я не заметил тебя-а… — тихий голос вырывает из мыслей. Антон уже успел закурить и, видно, только сейчас его заметил. Какое-то дежавю присутствует, да.       — Арсений.        — Арсений, — нет, не дежавю, слишком всё как-то по-другому в этот раз. Тогда Антон завалился пьяненьким и сразу начал беспардонно мочить приколы, а сейчас он слишком… спокойный? Хотя Арсений тоже не чувствует себя подшофе, даже с учётом опустевшего стакана в руке. — Можно присесть?        Он кивает на небольшое пространство возле развалившегося на холодном полу Арсения, и тот движется в сторону, освобождая место. Нет, это точно не как в тот раз. Антон сейчас слишком задумчив, коим его не увидишь на публике. Арсений старается даже не дышать, нагло рассматривая чужой профиль.       — У тебя… всё хорошо?        — А? Да, задумался просто, — он тянет в рот сигарету, выдыхая дым в сторону и слабо улыбается. Это… странно. Непривычно его видеть таким, хотя Арсений не может ничего утверждать, они почти незнакомы. Совсем незнакомы, если быть точным. — Слушай, а мы нигде раньше не пересекались, Арсений?       — Не думаю, я не особо коммуникабельный и мало с кем общаюсь, — отчасти это правда, у Арсения нет ста друзей, но не из-за социальной инвалидности, ему просто этого не надо, он по голову в учёбе. Вдруг накрывает волнение и сердце чуть ускоряет ритм. Если Антон всё вспомнил и вот так с него стебётся, это будет фиаско.        — Бля, слушай, я же мешаю тебе, ты один побыть, наверное, хотел. Щас уйду, прости, — он снова перехватывает сигарету зубами, намереваясь встать с пола и, видимо, уйти. Но Арсений тут же порывается этого эмпатичного пирожка останавливать. Надо же, в мире реально существуют такие люди?        — Нет, всё нормально, ты не мешаешь.        Тишина затягивается, так же как Антон сигаретой, и вокруг разве что не стрекочут сверчки. Это, на самом деле, неловко, но надо сделать вид, что всё хорошо, пока одному из них не надоест и он это не закончит. На самом деле, Арсений давно не был настолько неловким в общении с кем-то, и это удивляет. Зачастую тишину развеять он может запросто, чего только дебильные каламбуры стоят, и смести градус неловкости тоже никогда не было проблемой. С Антоном он вдруг превратился из уверенной в себе сучки в обмочившегося котёнка. Современные подростки назвали бы ситуацию кринжем.       Антон вдруг хмурит брови, туша сигарету о перила, и хочет уже что-то сказать, как несчастная пластиковая дверь снова скрепит, и на балкон вылезает голова.        — А, — глубокомысленно изрекает Серёжа. Хочется уже послать его, но тот выплёвывает то, из-за чего сердце по ощущениям останавливается нахер: — Я Арса искал так-то, но раз вы тут опять это самое, то я пошёл.       Матвиенко хочется прибить, но тот, будто чувствуя это, ретируется прочь, умудряясь даже захлопнуть дверь с первого раза. Он переводит взгляд на Антона, молясь, чтобы тот не допёр, но по его лицу сразу можно прочитать всё. Пиздец-пиздец-пиздец, можно в стиле опоссумов притвориться мёртвым?        — Я правильно понял? — он оборачивается так стремительно, что Арсений вздрагивает, чуть не роняя несчастный стакан. Он бы не отказался сейчас от феи-крёстной, которая бы превратила в тыкву непосредственно его, и не пришлось бы позориться. Какой ужас, а ведь только начали же нормально общаться.       — Слушай, прости, я правда не знаю, что на меня тогда нашло. Если ты… — но остаток фразы теряется, потому что Антон вдруг подаётся вперёд, накрывая губы своими, и это… ахуеть. Арсений не понимает ровным счётом ничего, но на поцелуй отвечает сразу, потому что слишком уж мягкие у Антона губы. Арсений думал о них с того вечера, но на самом деле себе не признавался, что полез к Шастуну тогда не только из-за отчаянья.       Внутри не то что бабочки, там целые птеродактили, сносящие крыльями внутренние органы. Хочется ещё, ближе, глубже, дольше. Но как быстро и неожиданно это началось, так и заканчивается. Антон отстраняется резко, а Арсений силится вдохнуть. В русском языке не придумали лучше описания этой ситуации чем «пиздец».        — Прости, я… почему ты ушёл тогда? Утром? — Антон тоже дышит заполошно, но взгляд не отводит. Арсению нужно несколько секунд, чтобы сконцентрироваться и понять суть вопроса, и после этого снова накрывает стыд.        — Не знаю, испугался? — звучит жалко, да. Антон смотрит вопросительно и будто в самую душу, тут увиливать бессмысленно. Да и зачем, собственно? Полторы недели Арсения не отпускала тревога по поводу этой ситуации, и, если же она так тупо открылась, можно попытаться наконец успокоиться? — Блять, я не знаю, помнишь ли ты, но мне было хуёво тогда, и тут ты… весь такой хороший и позитивный. Я не должен был лезть к тебе, и, когда я всё осознал, мне стало слишком стыдно? — от этой вопросительной интонации избавиться не получается, но уже плевать. Антон тянется вперёд и берёт вдруг его лицо в руки, слишком нежно для всего этого чокнутого разговора. Не этого Арсений ожидал, но руки у него тёплые и приятные, поэтому возражать и не смеет.       — Эй, тебе не должно быть стыдно, Арсений, — господи, он сейчас расплачется, что это происходит? — Я искал тебя всё это время, потому что ты даже на мой пьяный мозг произвёл невероятное впечатление. Я поплыл, — он хмыкает забавно, и Арсений не верит своим ушам. От точно не приложился головой о стену и не галлюцинирует сейчас на этом же полу? — Слушай, я знаю, что это может быть слишком быстро и странно, но ты не против сходить куда-то? Типа свидание?       Арсений точно уверен, что не готов сейчас к отношениям, прошлые оставили свой след. А ещё он уверен, что хочет Антона ещё раз поцеловать. В голове из-за этого какой-то диссонанс, и осознание того, что кто-то его заинтересовал вот так быстро после Руслана, даётся тяжко. Но Антон и вправду заинтересовал, сколько бы Арсений ни скидывал свои порывы на моральные дилеммы, и сейчас глубоко внутри он бы согласился не только на свидание, а даже на предложение взять кредит на его имя. На что угодно, если бы это предложил Антон.        Он выбирает меньшее из зол, потому что на эмоциях может ляпнуть невероятную бурду, поэтому затыкает свой рот чужим, отдавая тот обрывочный поцелуй. Антон не мешкает, будто ждал этого, улыбается в губы и отвечает с таким удовольствием. Арсений не огромный фанат поцелуев, но может стать фанатом поцелуев с Антоном, потому что это прямо… вау. Нежно, мягко и невероятно почему-то слюняво, но ему нравится. Антон перехватывает инициативу, всё так же держа чужое лицо, и у Арсения как у подростка рискует встать от простых сосаний. Кто это ещё тут поплыл.       Антон отрывается, чтобы вдохнуть побольше воздуха, но не отстраняется, прислоняясь лбом к чужому. Несколько секунд слышатся лишь глубокие вдохи, и такая тишина больше не кажется неловкой. Арсений придвинулся уже почти вплотную и может незаметно тереться за это время таки оживившимся членом. Незаметно — это он так думает, пока Антон не опускает руку вниз с весьма прозрачной целью, но вдруг одёргивает с громким:        —Бля-а-а, — звучит настолько трагично, что он даже пугается, встречая извиняющийся взгляд.  — С этим не получится, мне Олеся сексы запретила.        Арсения пробивает на смех, пока Антон начинает активно доказывать, что карты надо слушаться, а потом снова лезет целоваться. И может, его жизнь не сказка, но в ней точно начинается белая полоса. Где прекрасный принц таки нашёл таинственного незнакомца и пообещал лично надеть те несчастные чулки снова. Чтобы удостовериться, что ту принцессу нашёл, конечно же. А вы о чём подумали?