---
В уютной гостиной с зеркальным потолком царил комфорт. Виртуальный камин на телевизоре горел уже двадцать восьмую минуту, в нём негромко щёлкали дрова. Все четверо разлеглись на большом диване, закутались в пледы и подушки. На кофейном столике стояли пустые кружки из-под чая, рядом половина шарлотки. Обсуждение плавно перетекали из темы в тему, время шло. Хёнджин с самого начала улёгся между ног своего парня, чтобы тот рефлекторно начал перебирать русые волосы. Это было так круто… Лежишь, в безопасности находишься, любимый человек рядом. Минхо спокойно лежал на бёдрах Хана. Они держались за руки, лежащие на его мирно вздымающейся груди. Последние, хоть и вели себя, как обычно, сразу же показались странными не только Феликсу, но и Хёнджину. Они приехали около получаса назад, и с тех пор Джисон как будто в другой реальности временами, а Минхо непривычно молчаливый. Но они оба участвовали в диалогах, смеялись и смеются до сих пор. Напряжение между ними, приехавшее из дома, будто исчезло. Так казалось Феликсу, пока Хан не прислал смску. Внезапно, с улыбкой и смехом на лице, взял телефон, написав быстро: Надо поговорить. Феликс церемонится долго не стал: — Мы отойдём, — как гром среди ясного неба прерывает монолог лежащего внизу Хёнджина. Кивает, чтобы тот поднялся, мол, свали, дай встану, и поднимается, доходит до друга, хватает его за руку, подмигивает многозначно своему ничего непонимающему парню с упавшей головой, а потом смотрит на Минхо, и уходит в сторону кухни. Минхо с Хёнджином так и остаются лежать на диване с упавшими головами и руками вдоль тела. На груди Ли старшего стало вдруг холодно, а Хёнджин понял, что у него встал. Он смотрит на своё отражение на потолке, пытаясь, кажется, не дышать, и размышляет над тем, откуда это взялось. Закрыв дверь в кухню, Ли младший опирается бёдрами о мраморную столешницу, ожидая конкретики. Его немного шатает, но Джисон, увлечённый своими мыслями, этого не замечает. Он собирается словесно, а потом прямо спрашивает: — Как мне переспать с Минхо? Феликс первые пять секунд глупо хлопает глазами. Неожиданно и слишком прямо для Джи. А потом ещё и непонятно, потому что отношения Минхо и Джисона — пример подражания для Феликса. Гармония, взаимопонимание, принятие друг друга… Как тут могут быть проблемы с сексом? — В смысле? — Ну, долго типа, — тушуется Хан, закрыв руками покрасневшие, пухлые щёки. — А, … долго? — будто в пространстве повторяет Ли, тихо, вскинув брови. Он шмыгает носом раза два, смотрит в пол, разглядывая узоры на плитке, напряжённо для Джисона молчит, обдумывая ответ. — Что я могу предложить? — спрашивает у себя, положив лоб на ладонь. — Виагра? Джисон эм-кает задумчиво. Садится на стул, за стеклянный стол. Кисть руки прислоняет пальцами к подбородку, думает пару секунд. Следом берётся за голову от собственной тупости. Это же гениально, чёрт возьми… У них с Минхо всё просто отлично взаимно. Любовь и голуби, сердечки в глазах, при чём встречаются они дольше Хёнджина с Феликсом. И тут на тебе! Неужели Джисон его больше не возбуждает?.. — этот вопрос назрел у обоих сегодня утром. Так и не закрылся. Этот вопрос даже не был уместен, понимает сейчас Хан! Минхо влечёт к Джисону безбожно, безбожно во всех планах. И Джисона к Минхо тоже. Просто настолько сильно влечёт, что у взрослого мужчины не хватает терпения, выдержки, чтобы растянуть процесс любви. Хочется сейчас и всё, а потом уже просто не выпускать тёплого Джисона из объятий. — Ликс, я знаю причину! Её нет! Феликс будто приходит в себя. Рассудок пока что на месте, парень активно соображает. Джисон продолжает находиться в экстазе, пока Феликс убегает обратно к старшим. — Минхо хён, там Хани что-то хочет, — показывает большим пальцем назад, откуда прибежал, пристально разглядывая затылок своего парня. Минхо убегает. Быстро, без вопросов. Хёнджин оборачивается и оглядывает Феликса в шёлковой пижаме, не понимая, что с ним происходит последние несколько минут. Внезапно, будто по щелчку чьих-то пальцев, член встал. Просто так! А при мыслях о Феликсе дёргался так, что пришлось менять положение, садясь буквой «зю», чтобы Минхо, лежащий на другом конце дивана, ничего не заподозрил. Сейчас ощущения обострились потому, что Феликс стоял близко и наяву, а не находился в мыслях. — Так и будешь там стоять? — не правда строго спрашивает Хёнджин, в голове уже полностью раздев блондина за эти несколько секунд. Он же почти не выпил растворённую таблетку из того брусничного чая! Так какого чёрта его накрывает похлеще Феликса, который вообще как будто в пространстве?! Младший короткими шажками подходит ближе, вставая около возбуждённого тела. Облизывает пересохшие в сотый раз губки-бантики. На пробу задевает ступнёй чужую щиколотку, и когда видит, что рассудок старшего помутнел окончательно, седлает чужие бёдра, тут же ахая от крепкой хватки на талии. В худое бедро упирается твёрдый орган, наровясь порвать ткань штанов старшего. Феликс не может не улыбнуться, поняв, что таблеточка возможно подействовала. Внезапная идея начать соблазнять своего парня в таком состоянии приходит в голову очень кстати и будоражит и так помутневший разум Феликса. Он то специально качнётся, чтобы потереться собой о член Хёнджина, то скулит на ухо, то не взаимно целует искусанные губы напротив. Прикасается к ним, пытается прорваться в чужой рот, но Хван нагло сжимает губы. — Ну же, — целует мочку уха, закатывая глаза от усилившейся хватки на талии, понимает: Хёнджин еле держится уже сейчас, — хорош сдерживаться, любимый. Ты же хочешь меня, — чистейший факт. И… всё. Хёнджин впивается в любимые губы несдержанно, сам поддаётся вперёд. Одной рукой прижимает к себе за поясницу, другой крепко зарывается в волосы, углубляя поцелуй. Феликс такой правильный и хороший сейчас, именно такой, как надо, как хочет и желает старший. Идеальный. Податливый. Готовый угодить. Любимый. Старший откидывает голову на спинку белого дивана, чтобы Феликс мог вдоволь исцеловать его шею, оставить свои засосы-метки, короткие царапины, которые так хочет сделать, чтобы потом тихо любоваться. Брюнет в то же время гладит нежную кожу под чёрной пижамой, всё ещё зачем-то контролируя себя. Смотрит в зеркала, наблюдая, как белая макушка спускается всё ниже и ниже, останавливаясь на ключицах, а потом живо сдёргивая футболку старшего, который уже забирается под нижнее бельё младшего, мнёт ягодицы, пока Феликс клюёт в губы, прося ещё один поцелуй. И прежде чем получить, смотрит, как Хёнджин проводит языком меж собственных губ, останавливается в правом уголке, и в этот же момент наслаждается бегающим взглядом своего парня. Не успевает Феликс прикоснуться, как голосистый голос пугает своей громкостью: — Ребята! — Джисон совсем поблизости. Как не вовремя. — А мы тут… — видит странную картину и чувствует не менее странную атмосферу. — Вы чего? Ой, — сзади в спину ударяется Минхо. Феликс находит глазами глаза Хёнджина, который лишь хмыкает, начиная самозабвенно целовать чужую шею с редкими веснушками, не обращая никакого внимания на Джисона с Минхо, а до этого ловко увернувшись от поцелуя с улыбкой на лице. Проводит мокрым языком по кадыку, сбоку шеи вплоть до уха, вновь ловит возбуждённый взгляд и целует в нос, издеваясь. — Домой… не хотите домой? — пьяно спрашивает блондин, полностью растерявшись. — Да, пожалуй, — неловко улыбается Минхо, пихая Джисона в коридор. — Хани, — сладко тянет Ликс. Находит в себе моральные силы отстранится от Хёнджина, подняться с него, чтобы отдать другу счастливые таблетки. — Подожди, — в глазах двоится, но он продолжает рыться в сумке. Наконец находит, и медленно идёт к Джисону. — Развлекайтесь, — лыбиться, провожая друзей к коридору и закрывая за ними дверь. Раздаётся щелчок двери, значащий точку невозврата. Феликс не успевает даже просто развернуться, как его хватают под задницей, перекидывают вниз головой, держа на плече. — Сегодня на диване? — моргает медленно и часто, игриво постукивая кулаком по чужой заднице. Опускает руки вниз, смеясь с того, как смешно они болтаются. Хёнджин удивлён, как поменялся Феликс, когда они остались наедине. Это кажется милым и льстит, ведь даже Джисон, которому Ли младший рассказывает почти всё, не видит его таким… Господи, он и не должен, Хван Хёнджин! Старший игнорирует чужие двусмысленные и фразы, и действия, перекидывает Феликса на диван. Последний словно демон похоти: улыбается, невинно моргает глазками, трогает себя маленькими ладошками по открытому участку кожи на животе, где задралась пижама, пальцами другой руки расстёгивает верхние её пуговицы. Колени сжимает вместе. Соблазняет? Соблазняет. И очень даже мило в глазах Хёнджина. — Куда же пропал скулящий малыш, просящий поцелуев? — старший наклоняется вниз, поближе к губам, и с ума сходит от игривости Феликса. Тот умудряется ухмыляться, когда не получает долгожданный хотя бы чмок; он лишь облизывается плавно, высовывая горячий язык в уголки губ. Хёнджин за этим терпеливо наблюдает, еле себя сдерживая. Сомневается: точно ли он сегодня будет вести… В гостиной царит романтичная атмосфера: букет ароматных роз на полке, подаренных вчера Хёнджином, на широком диване несколько пушистых пледов и декоративных плюшевых подушек, освещение — то самое десятичасовое видео камина, в котором горит огонь. На улице поздний вечер, совсем стемнело. Хёнджин в моменте всё же прикасается к губам, лишь прикасается! — не может не поддаться умелому соблазну, — отстраняется и смотрит, облизывает нижнюю, смотрит, игриво наклоняет голову в бок, моргает и улыбается, начиная наконец целовать нежно и ласково. Феликс стонет несдержанно в поцелуй, пропуская чужой язык в мокрую полость. Хёнджин обводит ряд зубов, кончиком лижет нёбо и внутренние части щёк. Столкнувшись с таким же горячим языком, сплетается с ним, следом чуть отстраняясь. Феликс, гонясь за продолжением поцелуя, высовывает язык наружу, громко дышит, и вовсе перестаёт, когда Хван обхватывает его, начиная облизывать губами. Слюни струйками текут по подбородку, по шее Феликса. — Совсем с ума сходишь, — хмыкает старший, опускаясь, чтобы всё слизать. Поднимает взгляд на своего любимого, полностью потерявшегося в пространстве от такого насыщенного поцелуя. Он пытается надышаться, чтобы сделать так ещё раз. — Ещё, ещё, ещё, — клюёт в губы, не получая ответа или взаимных действий. — Ну Хёнджи-и-ин, — тянет слёзно, начиная по-детски дёргаться всем телом от недовольства. Хёнджин на такие выделывания смотрит строго, но не увидев в ответ подчинения, дивится. Ставит колено между пухлых, но в то же время худых, бёдер, подчиняя Феликса физически. Руки он сам держит за чужой шеей, крепко связав кисти в замок. Чужое колено касается возбуждённого члена, трётся, доставляя противное удовольствие. Хочется сжать колени, тем самым зажав собственный член, но чужая нога мешает. Слёзы по веснушчатому лицу скатываются одна за другой от такой медлительности. — Слезами своего не добьёшься, милый, — шепчет на ухо, продолжая издеваться и дарить ласку одновременно. Феликсу, очевидно, надо больше. У него в глазах такое желание и недовольство в один момент… — Ц, кто же тебя так избаловал? — убирает блондинистые волосы на лбу, зачёсывая их назад, и массирует кожу головы. — Может быть уже додумаешься приступить к делу, Хван Хёнджин? — Сдерживаться удаётся по нескольким причинам, но самая главная — это доставлять удовольствие и издеваться над Феликсом одновременно. Целовать, но целовать не до конца, касаться, но не в тех местах, в которых бы он хотел. — Ах, сама сердитость, — улыбается старший, из-за чего Феликс начинает задумываться, что виагра — чушь собачья, ни черта не работает! Это расстраивает. Наблюдая за мыслями Феликса, отражёнными у него на лице, Хёнджина падает ему в шею и тихо смеётся. — Что, грустишь из-за того, что твоя таблеточка на меня не подействовала? Феликс расширяет глаза от удивления. — А вот моя на тебя отлично повлияла, — удовлетворённо хмыкает, медленно спускаясь к животу, ближе к паху. Хёнджин, пуговка за пуговкой расстёгивает пижаму, откидывая борты в разные стороны и открывая прекрасный вид на нежную, бархатную грудь Феликса. Бордовые вставшие соски притянули томный взгляд, и старший, подхватив большими ладонями Ли под задними рёбрами, приподнимает для себя легко вверх, чтобы вобрать правую, а затем левую в рот, облизать и взглянуть на реакцию. — Ах, Хёнджин! — реакция поступает ежесекундно, полностью удовлетворяя старшего. Феликс сжимает колени вместе, но проигрышно упирается в тело брюнета, немного дрожа. — Что ты мне подмешал? — снова стонет, потому что Хёнджин нагло и грубо прикасается к сжатой одеждой головке. — А ты, моя милость? — слащаво и Феликса бесит, что он реагирует на эти словечки, а член течёт сильнее. — Виагру, — смотря в глаза так уверенно, что Хёнджин удивляется. — Взаимно, — поднимается в сидячее положение, удерживая чужие бёдра раскрытыми на своих, поглаживая внутреннюю их сторону и смотря на Феликса вниз. — Продолжим? — Продолжим. — Тогда приподнимись, я сниму с тебя рубаху, — Феликс даёт руки и Хван легонько тянет за них, усаживая Феликса на своих коленях. Просунув руку под ткань, он прижимает к себе за поясницу и стягивает шёлк, явно довольствуясь процессом. Это стоит того, чтобы сейчас терпеть. Я уже просто не могу терпеть! — кричат глаза Феликса. Можешь милость, можешь, — облизывается старший в ответ. — Мне кажется, или таблетка подействовала только на меня? — спрашивает блондин. — Это я на тебя так действую, а препарат усиливает действие. — Надо было засыпать в тебя всю пачку, чтобы с катушек слетел, — ахает, когда его снова прижимают к дивану, надавливая на грудь, а потом поднимают обе ноги одной мускулистой рукой за щиколотки, снимая нижнюю часть одежды. — От тебя? Я давно. Хёнджин целует в руки постепенно и часто, ведёт губами по предплечью, плечу и приближается к шее, добираясь до чужих губ. Феликс призывно закрывает глаза и вытягивает губы, чтобы поцеловали, и в этот раз целуют. Одной рукой старший незаметно оказывается у кольца мышц, пока вторая удерживает за тонкую шею сзади, чуть надавливая. Разорвав сладкий поцелуй, брюнет просит облизать два своих пальца, и Феликс сжимает чужое запястье, почти заглатывает фаланги не закрывая глаз, — смотрит в глаза напротив, — и видит в них лёгкую зависть вперемешку с надменностью. — Прошу также делать мне минет. — Как говорится: за ваш отсос любая просьба. — Так вот как ты заговорил. — Ты, по-моему, чем-то занят, — раздражённо. Хёнджин тихо смеётся, снова утягивая в поцелуй и начиная поглаживать сжатые пока что мышцы сзади. Он водит вокруг медленно, тягуче, дразнит. Вводит один палец, ловя и растворяя его стон в их общем слиянии губ, массирует дырочку внутри. Спустя пару минут просовывает второй и третий в самом конце. Без смазки, однако, придётся ублажать и растягивать долго. Но зато какое удовольствие смотреть на возбуждённое лицо любимого, что стонет и скулит от одних лишь пальцев, сам насаживается глубже, когда привыкает, и расстраивается, чувствуя пустоту при вынимании. Хёнджин смотрит на сжимающееся кольцо, невольно облизываясь. Опускается ниже и обхватывает чужую головку губами, делая это неожиданно даже для себя. Феликс отвечает громким стоном, греющим слух старшего. Импульсивно обсасывая красную, слишком чувствительную головку, и надрачивая у основания, параллельно массируя нежно мошонку, Феликс не может не кончить. Слишком сильно и быстро стимулируются все зоны одновременно, а плюсом ко всему этому приходит осознание того, что всё это делает чёртов Хван Хёнджин. Феликс быстро-быстро дышит, промаргивает будто слипшиеся глаза и вопросительно смотрит на старшего, мол, что это было? — Ну ты быстрый, — садится он в ответ на диван, расставляя ноги шире. Руки кладёт на спинку дивана в стороны, довольно смотря на Феликса, что уже устроился внизу. — Давай, милость. Феликс, всё ещё не отошедший от оргазма, тянется дрожащими руками к резинке чужих домашний штанов, тянет вниз вместе с бельём и Хван чуть приподнимается, чтобы Феликс смог снять вещь полностью. Большой, увесистый член будто выпрыгивает из нижнего белья. Он толстый, длинный, обмотанный венками. Красная головка истекает предэякулятом и манит к себе прикоснуться. Феликс медленно вбирает её в рот, двумя руками сжимает основание. Куда бы не посмотрел Хван — эта картина была везде: внизу — прямой взгляд на белобрысую макушку; наверху — не менее красноречивое зрелище на красивые изгибы тела Ли, его ладони на бёдрах Хёнджина; впереди — отражение в телевизоре, где до сих пор горит огонь в камине. В красных и жёлтых цветах, мягко падающих на их тела, Хёнджин может сказать, что это лучшее в его жизни зрелище. Набирая темп, помогая себе руками и языком, Феликс продолжает заглатывать всё глубже и глубже. Расслабляет горло, когда тяжёлые руки ложатся на голову, зарываются крепкой хваткой в волосах. Младший дрожит необъяснимой дрожью от мысли, что его используют, и возбуждается сильнее. Используют грубо, в погоне за собственным удовольствием. Как же неправильно. Мерзко. Но Феликс доволен, однако. Пара подмахиваний бёдрами — и Хёнджин на пике удовольствия. Член классно обволакивается чужой глоткой, это так эгоистично, но так приятно. Каждый в этой комнате гонится за собственным удовольствием. Хван видит чужие закатывающиеся глаза и сжатые колени, и понимает, что Феликс совсем сумасшедший. — Хм, — снимает белобрысую голову с себя, крепко держа за подбородок ничего не соображающего Феликса. Улыбается, смотря в чужие красные, немного виноватые глаза, и на капли собственной белой спермы у раскрасневшихся губ. — Ну ты даёшь. Не стыдно? — Я впервые в жизни кончил от того, что кто-то трахал меня в рот… — получается отстранённо, но в целом, Феликс доволен. И Хёнджин тоже, в целом. — Ты кончил? — Я сам в ахуе. Хёнджин смеётся, пока поднимает смущающегося Феликса к себе на колени, чтобы благодарно поцеловать. Он выходит за пределы рта, чтобы слизать вкус себя же, облизать зачем-то щёки и шею. В приступе любви, пока может, думает Феликс, люди безумны. Он отстраняется, всё ещё находясь будто в тумане блаженства, и приподнимается на собственных коленях, расставив их по бокам от ног Хёнджина; руки держит на плечах и смотрит с вызовом. Одну руку подносит ко рту, чтобы облизать пальцы, а после завести назад, к дырочке. Хёнджин, находящийся чуть ниже, смотрит на это с фоном виртуального огня в камине, где цвета так чертовски красиво обводят тело напротив, каждый изгиб, каждую плавность… Собственный член дёргается от действий Феликса, выделяя природную смазку. Младший подставляет головку ко входу, и когда она входит, он кладёт руки на чужие плечи, начиная опускаться вниз с запрокинутой назад головой и закрытыми глазами. Хёнджин от такой узости сжимает тонкую талию, боясь, чтобы не навредить чужому телу. На самом деле хотелось прижать Феликса до конца, чтобы у него глаза выпали от удовольствия и неожиданности. Медленно, сантиметр за сантиметром, Феликс садится. Всё. Он в приступе кайфа закрывает рот ладонью, опуская голову на плечо напротив — это единственная опора, не считая самого Хёнджина. — Ахуенно, — закусывает губы, наслаждаясь болью растяжки. Чужой член полностью внутри и полностью растягивает для себя место. — Ты меня сейчас сломаешь, — еле держится Хёнджин. — Да подожди ты, — цыкает Ли, начиная медленно двигаться. Да, процессом пока руководит он, доминирует над Хёнджином, которые если сорвётся — порвёт всё и всех. Это всегда так, потому что блондин всегда принимающий, и он лучше знает, когда больно, а когда нет. Потом бразды правления, конечно же, схватит Хван и так до конца. Спустя пару минут Феликс уже с искусанными губами скачет верхом. Он чувствует полную наполненность сзади. Чужой член такой твёрдый и горячий, что ощущения разрываются внутри. — Я устал, — выдыхается он, садясь полностью, и совершает глубокую глупую ошибку. Тело пронизывает дрожь, граничащая с потерей сознания — так хорошо стало, — потому что головка упирается точно в простату. Большой комок возбуждения взрывается, и Феликс вскрикивает протяжно, сжимается вокруг основания. Ноги дрожат, руки еле-еле держатся за одну чужую, а Хёнджин просто замер. Такой Феликс… Слов не хватает описать то, как он кончает. Громко, сексуально, искренне и не знает, что доводит до конца и Хёнджина. В моменте, смотря на то, как задрожали ноги Феликса, как он схватился за его руку и сжался внизу, стало невозможно просто смотреть. Дёрнувшись раз, Хван кончил сразу следом, не понимая, как так получилось. — Ты просто устал и мы кончили, — выдыхает Хван воздух на чужую грудь и поглаживает поясницу. — Но я хочу ещё. — Ещё? — давится слюной, более менее придя в себя. — Тебе что, мало? — Сказал тот, кто кончил уже четыре раза, — старший завистливо кривится. — Где четыре-то? — возмущенно с красными щеками. — Три вообще-то! — А я только два, окей?! — Какой драматичный, — младший закатывает глаза. — Хрен с ним, давай, — машет рукой в воздухе. Снова слившись в поцелуе, Хёнджин опускает парня и укладывает его на лопатки. Сразу же, как только входит, начинает вбиваться по самое основание, сильно сжимая чужие ляжки. Феликс мечется от того, как хорошо его тело принимает Хёнджина, как хорошо входит в него член и как хорошо вообще чувствовать старшего именно там. Иногда, между быстрыми толчками, он резко задерживается внутри, и тогда Феликс снова остро граничит с потерей сознания от блаженства и сильных чувств. — Давай уже, кончай, я больше не могу, — хрипит младший. Анальный оргазм накрывает похлеще орального, и он полностью выдыхается, расслабляясь после сильной дрожи. Напряжение в паху пропадает окончательно. Хёнджин ещё пару раз толкается, и выходит, надрачивая на чужой живот. — Фух, — вслух вздыхает Феликс, устало положив себе руку на лоб тыльной стороной ладони спустя пару минут передышки. — Сколько времени? — Вроде час, — сглатывает старший, чувствуя лёгкость в паху. Он бы, конечно, ещё раза три, но смотря на Феликса, хочется простых объятий. Тот слишком вымотался. Его бы отмыть и под бок, спатеньки. Феликс поднимает тяжёлую голову, разглядывая Хёнджина. Роняет обратно и говорит: — Что-то ты совсем не устал, — Хёнджин кивает, что да, не устал, но младший не видит, потому что закрыл глаза, — мой меня, короче говоря, — раскидывает руки в стороны, не придумав как намекнуть, чтобы всё сделали за него. Подняв расслабленное тело, Хван идёт в сторону ванной комнаты и закрывает за собой дверь. С Феликсом на руках включает воду, и перехватив его поудобней под бёдрами, обнимает под ягодицами, удерживая на весу. Феликс, недолго думая, начинает целовать. Обычно, медленно и вкусно. Просто так, потому что нравится. — Ой, вода Хёнджин, — поворачивается и видит, что вода почти поднялась выше нормы. — Что? — глупо улыбаясь, спрашивает старший, явно опьянённый поцелуем. — Больше не дам тебе таблетки от головы, — причитает, — совсем поехал. — Да что вы говорите, — вскидывает брови. - Брусничный чай тебе очевидно понравился. Феликс уже давно понял, когда принял ту же самую таблетку, что в первоначальном виде впихнул Хёнджину. — Меньше слов, лучше поставь меня, — дёргает ногами и его ставят на пол. Феликс тут же залезает в ванну. Хёнджин, выключив воду, заходит следом. У обоих раздаётся стон облегчения, когда они наконец удобно усаживаются, прикрывая глаза. Хёнджин прислоняется спиной к ванне, а Феликс садится между ног, ложась на чужую грудь. Старший опирается щекой в раскрытую ладонь, локоть которой стоит на бортике ванны, а второй ладонью гладит чужое согнутое к себе бедро. Тишина. Любима для обоих. Вечер заканчивается горячей ванной и сладкими, длинными поцелуями. --- Утром младший просыпается первым. Ложится на спину рядом с Хёнджином, сделав его руку своей подушкой, и берёт в руки телефон. Хван разворачивается боком к Ли, укладывая свою ладонь на чужом животе и закидывая на ноги своё огромное бедро. Феликс, не обращая на этого дельного внимания, но вереща про себя от такого утреннего Хёнджина, листает сообщения Джисона в мессенджере.ХАН-ХАНА
ХАН-ХАНА Ваще улёт таблетки Три часа с перерывом на попить Боже, я думаю я так в спортзале не худею, как с Минхо в кровати Благодарочка Ликс. Я в долгу 11:19 am ХАН-ХАНА Стоп А вы как повеселились?))))))))))))) 11:27 amЯ
Нормально. Я чуть не сдох
рад что мой совет помог вашим отношениям
12:01 am
ХАН-ХАНА Я тоже 12:01 am Феликс улыбается, скидывая Джисону стикер какого-то котика с надписью «Всегда пожалуйста, лю», и убирает телефон на тумбочку, полностью разворачиваясь к своему парню, обнимая его за шею и притягивая к себе ближе. Талию тут же обматывают венистые руки и становится полностью хорошо. Именно так хочет просыпаться Феликс каждое утро. С чувством того, что всё в порядке, а если не в порядке, то плевать. Хёнджин, облизнувшись, внезапно бубнит: — Хочу роллы, Феликс. — Виагра всё ещё в силе? — С васаби, да. И имбирём, Феликс. Обязательно. Не хочешь фуд-фетиш-вечер? — Феликс чувствует чужую улыбку. — Фу. — Просто представь, что мой член со вкусом мармеладных мишек. — Иди нахуй. Хёнджин тихо посмеивается, зная, что Феликс согласен.