Утро понедельника встретило Азирафаэля в своём законном и наработанном веками амплуа: с грохотом, треском и болью, пробивающей самое сердце.
А что ещё можно почувствовать, когда недочитанная перед сном книга приземляется на пол буквами вниз? Тоже звуки боли своего рода. Даже уголок пятнадцатой страницы помялся. Как после такого обратно уснуть?
Азирафаэль тоже не знал, потому, проведя пострадавшей экстренную операцию по разгибанию уголков, он направился в душ.
Фелл не любил конфликты, не любил большой шум.
Потому предпочитал молча ладить с теми, кого ненавидел.
После первого серебра на Олимпиаде в шестнадцать Азирафаэль узнал, под каким углом лучше всего улыбнуться тем, кто минутой ранее назвал тебя «Падшим-На-Лёд» разочарованием.
Его пригласили в Золотую лигу, где тренеры любили, когда все идёт
по плану.
Тренировки были изнурительными не столько в физическом, сколько в моральном плане. Пожалуй, было бы легче, если бы ему выкрикивали привычные умозаключения об интеллекте и навыках держаться на коньках. Вот так удивление — тренер в гневе обозвал кривоногим идиотом. Такое легче пропустить мимо ушей.
Гораздо легче того, чем славилась Золотая лига.
До сих пор не ясно, почему при поступлении туда не выдавались рекламные брошюры с указанием адреса терапевта.
И скидкой в пять процентов — чтобы наверняка.
— Азирафаэль, видимость того, что ты стараешься, есть, но… Ведь и сам понимаешь: когда ты проиграешь, это будет вполне ожидаемо, — отчеканила Майкл, подняв взгляд на Фелла. Она была основным тренером группы и спонсором многих психологических травм.
— Но я не проиграю, — начал протестовать Фелл. — В смысле, это ведь будет очень плохо, верно? А «плохо» не выгодно ни мне, ни тем более Лиге… К тому же я тщательно…
— Смогу вымыть полы в раздевалке, — раздалось за спиной Азирафаэля. Холодные ладони приземлились на его плечи. Подняв глаза, он уткнулся в не менее холодные глаза Гавриила — очередной занозы в тренерской системе фигурного катания. — Азирафаэль, дав шанс быть частью нашей команды, мы предполагали, что ты будешь строго следовать плану, разработанному задолго до твоего появления здесь.
— И появлению на свете в целом, — поймала согласный кивок Гавриила Майкл.
— Я следую всем аспектам устава, касающихся тренировок. К тому же на начальном этапе вопрос конкуренции не был оголён настолько остро, — не слишком уверенно ответил Азирафаэль. — Я имею в виду… К чему переводить соперничество с участниками других лиг на своего рода шельмовство? Это ведь не война, верно?
Тренеры переглянулись. Их выражение лиц и тон, как всегда, убийственно спокойны, при том каждое слово произнесено настолько остро, что нарезать лук полукольцами толщиной в миллиметр бы не составило труда. Казалось, ещё пара таких слов, и Азирафаэль самолично почувствует, как они превратятся в просто убийственные, а тренеры получат от этого лишь подтверждение их морального господства.
— Пожалуй, — оголив белые зубы, начал Гавриил, — ты не до конца понимаешь План Золотой лиги,
Солнышко.
༻༒༺ ༻༒༺
— Не сошлись характерами, можно сказать, — потирая кольцо на мизинце, произнес Азирафаэль.
— Чтобы остаться удовлетворённым этим ответом, тебе как минимум нужно быть сбежавшей невестой, а мне — твоей подружкой, — пропуская Фелла вперёд, отчеканил Кроули. — Учитывая, что в данный момент единственным, на кого направлены все мои силы, становишься ты, нам предстоит находиться в замкнутой ледяной клетке по четыре часа в неделю практически ежедневно, так что, не сочти за прямоту, но я хочу быть уверен, что все это будет не напрасно. — Заметив понурые плечи Азирафаэля, Кроули добавил: — Ну и проверить на себе, что тела лучше всего хранятся в холодильнике, тоже не хочется. Может, ты какой-то Фелл-потрошитель нашего времени, а?
Фелл-потрошитель прижал спортивную сумку поближе к себе, остановился и посмотрел Кроули прямо в… в темные линзы.
— Одно из двух: это либо параноидальные наклонности, либо тонкий способ манипуляции через обвинение, дабы выудить интересующие тебя вещи, которые ты не получаешь моментально, — дёрнув кончиком носа, довольно заключил Азирафаэль.
— Либо все вместе. Тебя моя терапевтка покусала, что ли? Или это воздушно-капельным передаётся?
Фелл лишь усмехнулся, закатив глаза.
— Вот что я тебе скажу: в Золотой лиге сидят лишь дешевые выпендрежники, которые не любят импровизацию и тех, кто прет против их системы. Как чертовы бюрократы, серьезно. — Кроули потянул ветку вниз, заставив снег посыпаться ему в ладонь. — Потому, господин диванный психолог, вы не смогли отличить бесплатную доставку сплетен от навыков манипуляции.
— Я вовсе не собираюсь ни о чем сплетничать, это пустая трата времени и сил. К тому же это противоречит моим духовным аргументам.
— Духовным… чему?
— Аргу— Ай! — Ссыпавшийся в ладонь снег чудесным образом стал снежком и оказался на кашемировом пальто Азирафаэля. — Мой дорогой, серьезно? Это жульничество! Я не смогу дать тебе ответный удар голыми руками — у меня нет варежек.
Кроули был мастером своего дела. Кроули был чемпионом во всем и всегда: в спорте, в жизни. В контроле эмоций.
Кроули был.
Ровно до того момента, пока не вырвал чертовы «мой дорогой» и «дать тебе
ответный удар», игнорируя чертов контекст во всем чертовом диалоге, и прибил эти слова чертовыми гвоздями на подкорку своего чёртова сознания. Ещё и суперклеем прошёлся.
Кое-где Кроули все же не был чемпионом, и это вовсе не о забивании гвоздей.
— Нгк, — замаскировал он весь спектр эмоций, который творился в его сознании, под усмешку.
«Ты как подросток, серьезно. Сказал же — забей».
Заговорщически поджав губы, Фелл натянул рукава свитера до ладоней. Кроули натянул улыбку и приготовился к ответному нападению.
Оторваться Кроули было несложно:
Во-первых, бежать далеко и быстро резона нет — так теряется весь сок азарта.
Во-вторых, спортивную сумку Азирафаэля никто не отменял — посреди аллеи её не оставишь.
В-третьих, гололёд опасен даже для профессиональных фигуристов.
Чёрное пальто Кроули уже походило на мокрую кошку, что ловила языком снежинки минимум часа два.
Он наклонился к сугробу, набрав в ладонь достаточно снега и, замахнувшись, грохнулся на бедро.
— Боже, Энтони, ты в порядке? — Подбежав ближе, Азирафаэль протянул ему руку.
— Все путём, просто поскользнулся. — Он поднялся, все ещё держа в руке снежок. — Знаешь что я все-таки думаю? — Азирафаэль вопросительно поднял брови, уставившись на него. — Что я победил. — На этом снежок полетел прямиком в грудь Азирафаэлю, а пара снежных крошек оказалась на нижней части его лица.
— Ты — Эдемов Змей, понятно? — опешил он. — Так коварно играть на чувствах бедных… — отряхивая губы, прервался тот.
— Ангелов, полагаю? — неожиданно произнёс Кроули. — Отыграешься на тренировке, не злись.
Азирафаэль прищурился, но ничего не ответил. Отряхнувшись, он поднял с земли сумку: на её лямке раскачивался брелок конька, по бокам которого выглядывали белые крылышки.
— Как думаешь, есть ли шанс пройти национальный комитет в этом году?
— Не уверен, времени впритык. — Кроули почесал переносицу. — Нужно уточнить, что насчёт твоей фамилии, потому что, как я понял, Золотая лига с радостью подпортит тебе репутацию, да? Их шишки в нацкомитете.
— Нет, — неловко опустил глаза вниз Азирафаэль. — Все немного не так, ты ошибаешься. — В его глазах отчётливо наблюдалась смесь боли и… чего-то ещё?
(— Твой язык — твой враг, Энтони Кроули. Ты либо молчишь, будто с пелёнок немой, либо говоришь всё, что лезет в голову, не фильтруя.
— Иди к черту, никто не жаловался. — Скрестив руки на груди, Энтони Кроули отвернулся.
— Об этом я и говорила. — Глубоко вздохнув, Нина придвинула стул ближе к дивану. — Послушай, я знаю, что тебе всё ещё тяжело после того, что они сделали, но в этом не виновато всё человечество, понимаешь?
Кроули не ответил. Кроули вообще редко шёл на компромисс.
Кажется, сессии с Ниной — единственное место в мире, где он может вести себя как инфантильный подросток и не получать за это подзатыльник.
— Попробуй понаблюдать за тем, как на тебя реагируют люди, когда ты общаешься, хорошо?
— Паршивая овца все стадо портит, вот что я тебе скажу.
Нина была профессионалом своего дела. Нина и не таких вытягивала. Она справится. Она знает того самого Энтони Краули, который улыбался искренне немного чаще, чем раз в никогда. Она помнит его.
Она справится.
— Сделаешь кое-что для меня?
— Твой день рождения только через три месяца, к слову.
— Тогда заделайся гребаным Санта-Клаусом.
Кроули лишь откинул голову назад и сказал куда-то в потолок:
— Санта, который даже себе принесёт угольки. Конечно же.
— Просто попробуй, ладно? Мы это ещё обсудим. — Она несильно сжала его плечо. — Приходи через три недели. И, умоляю, попробуй сельдерей вместо эспрессо.)
«Надежда, ну конечно», — заключил про себя Кроули.
— Давай перекусим? Не думаю, что ты завтракал перед тренировкой. Если только не хотел поделиться завтраком с катком. — Азирафаэль фыркнул на подобное сравнение, но в животе действительно было пусто. — Недалеко есть хорошая французская кухня, что думаешь?
— Думаю, что победил все же я.
В недоумении Кроули изогнул бровь, как ему в лицо прилетели снежные хлопья, что Азирафаэль успел прихватить вместе с сумкой.
༻༒༺ ༻༒༺
— Ты точно не умрешь от передозировки кофеина? — обмакивая кусочек запеченного гребешка в соус, поинтересовался Фелл.
(— Запеченный гребешок, морские овощи, соус из копченого угря и укропное масло, пожалуйста.
— Укропное масло?
— Оно снимает отеки и успокаивает нервы! Попробуй, тебе бы тоже не помешало.
Кроули лишь закатил глаза и подтвердил свой заказ в шесть шотов эспрессо.)
— Если выбирать между никотином и спиртами, то я лучше умру от эспрессо, это более изысканно, — заключил Кроули, полностью опустошив чашку. — Слушай, у меня нет никакого желания ехать сорок минут до Ли Вэлли по Юстонским пробкам. Каток в парке тебе не будет ближе? Первую половину недели откатаем там, вторую отработаем на арене, что скажешь?
— Чудесно, — заключил Азирафаэль. Парк намного ближе к Сохо, да и к тому же… Такси до Ли Вэлли стоит целое состояние, вторую половину недели можно провести на том же катке, пожалуй, — промокнув рот салфеткой, сказал он.
— Арену все равно придётся посещать: если хочешь на Олимп, нужно отрабатывать прыжки, а вся страховка там.
— Страховка? — похлопал ресницами Азирафаэль. — Ты шутишь?
— Не шучу. Если ты не хочешь отбить себе последние кости, то будь любезен приубавить эго и работать над техникой. — Очки Энтони сползли вниз, заставив его резко зажмуриться.
— Постой, дело вовсе не в эгоизме, просто… — Фелл сложил ладони в замок, — в Лиге не приветствовали страховку. Напротив, ее высмеивали, но не могли запретить официально в силу—
— Устава, — перебил его Кроули. — Я знаю. Именно поэтому я не хочу, чтобы ты работал по их технике. — Он поправил очки на переносице, притянув ближе к глазам.
Азирафаэль выдохнул. Кроули сжал челюсть ещё крепче.
— Энтони, могу я задать тебе личный вопрос?
Вот и все.
Яма в Ад, что Кроули себе вырыл после их первого «ты» уже давно готова к его прыжку. Нина была права — он снова выпалил не подумав.
Теперь этот Ангел уйдет, показательно оставив свою часть счета, обязательно напомнив Кроули о том, какой он — Кроули — черствый мудак.
Молодец, что тут скажешь. Ты снова все испортил.
— Есть что-то, что ты хочешь рассказать о Золотой лиге?
Кроули опешил.
Ох, он столько всего может рассказать — всей жизни не хватит на это. У него есть все основания ненавидеть эту двуликую конторку. Их устав, их План и правила —
чтоб всех геенна огненная поглотила.
От внутренней части губы Кроули скоро не останется ничего, кроме огромной дыры.
«Успокойся. Три секунды на вдох — задержать — три секунды на выдох. Нина говорила, что это поможет. Это должно, черт возьми, помогать».
Теперь у него другое членство. Другие люди и другие правила.
Теперь он сам по себе.
Кроули любит фигурное катание, а фигурное катание не любит жалеть влюблённых в него.
— Я думаю, что… черт. — Телефон подал признаки жизни, дав знать, что матери Мелоди было не все равно на карьеру ее дочери. Видел бог — в противном случае Кроули бы проигнорировал звонок, однако её счастье: она позвонила в нужное время нужному контакту. — Пардон, нужно ответить.
«И ушёл в закат по всем законам жанра. Конечно», — подумал Азирафаэль, подзывая официанта.
