༻༒༺ ༻༒༺
К удивлению Кроули, будильник не прозвучал настолько паршиво, как он звучал… Примерно всегда. Было этакое ощущение, будто у вас намечается первый день на работе мечты, где вас ещё и повысили. Прям в этот день, да. Либо Кроули просто выспался, кто знает. Разминка протекала во вполне умеренном темпе, если так вообще можно говорить о разминках: излюбленный Меркьюри надрывался под "We Are The Champions", что абсолютно не казалось Кроули пафосным. Чего не скажешь о кофе на завтрак. Ох, как же он любил кофе на завтрак. Это кажется таким стильным. Мотор «Бентли» заглох около парка, и на сумку с коньками медленно стали падать снежинки. Кроули приехал раньше — он всегда и везде придерживался правила шестидесяти минут, а вот в плюс или в минус — зависит от события. Ветви платанов вновь отчеканили ему приветствие легкими взмахами от ненавязчивого ветра, на что Кроули отсалютировал двумя пальцами от виска. И да, в этом нет ничего странного, так все делают, будьте уверены. Глубина парка вновь встретила его огромным нарядным катком. Устроившись на лавке, Кроули надел (безусловно) чёрные коньки и поправил (не менее) чёрные наушники. Потому что разрыв барабанной перепонки — это не стильно. А Кроули любил быть стильным. Так и вышло: пуховик, умеренно набитый синтепоном — не так, чтобы руки колом стояли, помилуйте, — варежки, болонки, которые дают о себе знать всем в радиусе километра характерным «хвить-фить-хвить-фить», наушники и… очки, да. Кроули был до жути изобретательным (читай: ленивым. В хорошем смысле, естественно. Лень, порой, помогает упрощать сложные штуки), потому к любому действу в своей жизни подходил с другого конца. Прошлых подопечных он знал как облупленных, а значит, и ход тренировок с ними. Азирафаэля он не знал совсем. Потому закрепил дужки на очках импровизированными коннекторами, а то вылетят, как Кроули с нацкомитета за неудобные вопросы. Однако… Азирафаэля здесь нет, верно? Значит, можно расстаться с ними ненадолго. Совсем чуть-чуть. Черт, уже года три он не катался так. Душевно, что ли. Для себя. Стартовый показ программы ученикам, затем разбор лишь конкретных элементов, перерыв, конец тренировки. Для себя лёд перестал существовать, несмотря на то, что Кроули им жил. Кстати о жизни. Голос Меркьюри подходил к припеву: «Who wants to live forever…» — Точно не я, — оттолкнувшись назад, Кроули начал импровизировать.༻༒༺ ༻༒༺
Слишком светло. Кроули привык к темноте и полумраку за эти полгода бесконечных лечений и операций. Завершён финальный этап, теперь оставалось только надеяться на благополучную адаптацию. Кроули знал много историй о том, как фигуристы оставались до конца жизни в инвалидном кресле, некоторые из которых даже в него вселяли нечто похожее на опасение. Однако чего он действительно никогда не ожидал, так это оказаться на пороге жизни в вечной темноте. Ни одного перелома за двадцать лет, и на тебе — шибануться головой об лёд. Самая идиотская травма во всей истории катания. Совсем не стильно. По крайней мере, так ему рассказали посетившие его тренера Высшей Лиги, как только он пришёл в себя. — Нет. — Извиняюсь? — Я не помню прыжков, — возразил он куда-то в потолок. — Мы говорили насчёт меня в нацкомитете, потом… Пришёл кто-то… Серый этот, пижон в пиджачке, бесит меня. — Кроули, — вздохнула Майкл, — сейчас работа — последнее, о чем тебе нужно думать. Уже вовсе не важно, как это произошло. Ты, знаешь… Ты просто… Поправляйся, да? Кроули пронзил истерической смешок. — Поправляться? Черт возьми, из плюсов во всем этом лишь то, что я, возможно, в последний раз увидел недовольную мину этого скользкого при одном лишь упоминании моего тренерства, а сейчас мне предлагается не вспоминать последовательность событий и просто… Поправляться? Майкл закатила глаза. Кроули не нужно было зрение, чтобы это понять. Его попытка приподняться на локтях, ясное дело, оказалась тщетной. Тогда он лишь несколько развернул голову в сторону Майкл. — Я выйду отсюда, сколько раз бы ты ни закатывала глаза. — В такие моменты, кажется, всем плевать на формальности. — И своё место в нацкомитете ни тебе, ни этому скользкому выпендрежнику в дешёвом синтетическом пальто, к которому липнет любая волосинка, Я. Не. Отдам. Это ясно? — Кроули, — Майкл вскинула брови и натянула наигранную по привычке улыбку, — тебе стоит успокоиться. И сбавить тон. Никто не говорит тебе бросать катание насовсем. Отдохни, восстановись. Гавриил лишь временно занимает пост, пока ты на больничном. — Ага, именно поэтому он все пороги стёр, когда речь зашла о моей кандидатуре на это место. Мне ври, себе не получится. — Кроули скрестил руки на груди, подняв голову к потолку. — Даже интересно, зачем ты — Вы пришла. Если мне отшибло память, это не означает, что и вышибло мозги. — Я всегда видела в тебе потенциал, и то, что нам не приходилось работать индивидуально, этого не меняет. — Ты чертов основной тренер Лиги, который подписывал все мои заявки на игры. И знаешь что? Ты никогда не здоровалась со мной. Со стороны послышался тяжёлый вздох. — Не думаю, что разговор имеет смысл, тем более в таком— — Один вопрос: что за херня произошла в тот день? — Тоне. Более вдвойне, — они говорили практически одновременно, — тебе сейчас не стоит нервничать. — Ответь сейчас, мне плевать на формальности, — его тон становился практически паническим, при этом оставаясь не выше жужжания комара. Тем оно страшнее. — Я не прыгал. И ты это знаешь. — В крови нашли психотропное, Кроули. Это тоже может сказаться на твоих воспоминаниях. Я позову врача, ты бредишь. — Майкл подошла к двери. — Скорейшего выздоровления, — кинула она через плечо. Кроули замер. Проверь его кто угодно, хоть сам Господь Бог — ни разу в жизни он не притрагивался к ПАВ . И уж точно не выходил на лёд и не отрабатывал прыжки под их воздействием. — Дьявол, — раздалось после хлопка. — Черт, черт, черт, черт. Чтоб вы все передохли в своих кожаных креслах.༻༒༺ ༻༒༺
«…when love must die» Кроули волчком опускался все ближе ко льду. Он любил этот элемент, но после сотрясения с каждым разом от него тошнило все больше. Плевать. Сейчас он пытается отключиться. Он пытается, и у него получится. По крайней мере, до сегодняшней сессии с Ниной он дожить обязан. «And we can have forever» Он разгоняется, заступая на каскад справа от беседки. And we can love forever. Именно так он понял, что никакого прыжка в тот день не было. Понял сразу после того, как вновь смог выйти на лёд. Кроули пытался работать. Пытался восстановиться. Но ни один прыжок не вызывал у него чувства тревоги или всплеск воспоминаний, чего не скажешь о любом упоминании его карьеры в Золотой лиге, что иронично: всё, что он имеет, Кроули приобрёл именно там. Прыжок никогда не был источником проблемы. «Потому что источник любой проблемы — это ты, Энтони Джей Кроули». Он работал над этим. Работал с Ниной, с врачами, с тараканами в своей голове. Было что-то ещё, и он это знал. Who waits forever anyway? Да, финал Кроули выстроил, проехавшись на коленях до центра катка. По крайней мере, это было красиво. Но болонки все равно жалко. — А я не узнал тебя без очков, — Кроули вздрогнул, как это бывает, когда сквозь наушники вы внезапно слышите еще чей-то голос, и этот был явно не голосом Меркьюри. — Ты решил оставить меня с рубцом на сердце? — Кроули направился в сторону бортов за очками — с такого расстояния ничего не видно, но Азирафаэль уже заступает на лёд. Видно будет. — Полагаю, там ему уже негде быть, — мягко улыбнулся Азирафаэль. — Доброе утро. Думал, это я приеду раньше. — Решил раскатать. Как утро? — Пока слишком холодно. Кроули усмехнулся. — Будет жарче. — Он шмыгнул носом. — Только сейчас понимаю, насколько бредовой была идея заниматься здесь. — Все-таки желание поспать лишние сорок минут не взяло верх? — Верх взяло желание не отморозить нос. В следующий раз поедем на Ли Вэлли, а отоспимся на том свете. — Что ж, резонно. Я раскатаюсь? — Ага. — Кроули закрепил коннекторы на затылке. Он внимательно наблюдал за техникой Азирафаэля: тот будто входил в транс, сливаясь в единое со льдом. «Такое себе сравнение», — подумал Кроули. Но сути это не меняло. «Надо побольше узнать его. Невозможно оставаться в низах с такой техникой». — он посмотрел на собственное отражение в металлических вставках на бортах. — «Хотя…» Из размышлений его выдернул рассекший лёд Азирафаэль, осыпав снежными крошками бедные болонки. — Насчёт олимпиады, — начал Кроули, — на этот год сроки сгорели, так что из активностей остались три псевдоподростковых конкурса и ледовое шоу. Но если хочешь знать мое мнение, от шоу толк будет выше. Да, медальку на стену не повесишь, зато на подобные штуки ходят члены нацкомитетов. Есть шанс, что тебя заметят. — По своему опыту, да? — мягко спросил Азирафаэль, столкнувшись с выгнутой бровью над темной оправой. — Энтони Кроули, профессиональный фигурист парного и одиночного фигурного катания. Двукратный золотой призёр олимпийских игр, серебряный призёр чемпионата мира и чемпионата Европы. — Кроули закатил глаза и показательно стал отъезжать от Азирафаэля, тот последовал за ним. — Взлёт его карьеры стал более заметен после выступления на ледовом шоу в канун рождества, после чего Энтони Кроули вступил в Золотую Лигу, а затем был номинирован на звание члена Национального отборочного комитета, — добавлять, что причины расторжения контактов между фигуристом и Лигой приватны и разглашены не были, он не стал. Кроули резко обогнал Азирафаэля, оказавшись перед его лицом: — Черт, ты прям поражаешь меня! — Правда? — Азирафаэль совсем не заметил сарказма в его словах. — Ещё бы. Никогда не встречал кого-то, кто умеет вводить буквы в Википедию. — Я просто не мог вспомнить, где уже видел тебя! — попытался объяснить Азирафаэль, насупившись. — Думаешь, актеры, встретившись на съемках впервые, не делают так же? — Не вычитывают ли они всю биографию человека этому самому человеку? Нет, вряд ли. — Кроули проехал на одной ноге, раскачивая вторую. — В общем, я просто хотел сказать, что действительно поражён такому количеству заслуг. Для меня честь заниматься с тобой. — Нгк, — сказал Кроули. — Вот именно, тренировка. Близилось ее окончание, сольник на ледовое шоу уже обрёл неплохой эскиз. Единственное — они никак не могли придумать главную тему: каков персонаж и о чем он будет рассказывать в танце. — Есть время до завтра, утром поедем на арену. — Чудно, — согласился Азирафаэль. — Соло участвуют в отборе, или мы подаем только письменное заявление? — Если они не внесли изменения за эти пять лет, то тебя вряд ли будут проводить по смотринам, там в основном пары, — складывая вещи в сумку, ответил Кроули. — Но коньки на всякий прихвати. Проходя мимо платанов, под которыми в прошлую встречу была устроена снежная битва, Азирафаэль невольно улыбнулся. — Сегодня, кажется, теплее, — прервал тишину он. — Вроде того. — Кроули ударил по ветвям деревьев. Диалог не клеился от слова совсем, и куда улетучилась ещё вчерашняя уверенность, никто из них понять не мог. Распрощавшись у выхода, Кроули ещё раз напомнил про время на арене завтра, а Азирафаэль пожелал ему хорошего дня. Видел бог, Кроули чертовски хотел предложить подвезти его, однако навязанное непонятно кем чувство «соблюдения профессиональной этики и субординации» не позволило ему это сделать. Хотя то, как они общаются на столь первых порах, уже сложно назвать каноничным этой самой этике. Ладно. Ничего. Вечером звонок с Ниной, и ему станет лучше. Наверное.༻༒༺ ༻༒༺
Прочитав статью о полезных свойствах матчи, Кроули невзначай проигнорировал раздел противопоказаний. Полезное? Да. Зелёное? Ну и всё. Ещё и горчит. Неплохая замена кофе. Приготовив чай по рецепту (хорошо, допустим, он добавил чуть меньше рекомендуемого количества порошка на всякий случай), Кроули откинулся на мягкое пано кровати, хотя по собственным ощущениям он просто откинулся. Сделав глоток матчи, он принял звонок. — В этот раз мне даже не нужно было перезванивать, у тебя все настолько хорошо, что не терпится рассказать, или плохо, что принял звонок, стоя на крыше? — И тебе добрый вечер, — отставив стакан на полку, ответил он. — Ты со всеми пациентами шутишь про суицид? — Нет, только с теми, кого сама бы убила. — И много таких? — Ты первый в очереди, — взяв планшет в руки, сказала Нина исподлобья. — Итак, мы договаривались поговорить о кое-чем две недели назад, и я буду очень рада, если ты помнишь, о чем именно. — Ну, там точно фигурировало мое отношение к общению с другими, нет? — Ты золото, Кроули. И как у нас дела в общении с другими? Кроули показательно выдохнул. — Ну, знаешь, оно хотя бы появилось. Только не нужно сейчас… Черт, ну вот опять. Договорить он не успел. Глаза Нины уже стали больше вдвое, а улыбка постепенно расползалась по лицу. Она подперла подбородок ладонью, ближе присев к монитору. — Вот знаешь, это ужасно непрофессионально. И почему только я с тобой общаюсь? — Он вновь потянулся за матчей. Надо бы купить стол в кровать или что-то вроде этого. Чтобы вовсе остаться в ней жить. — Утром я выпил твой сельдерей, дня два назад, кажется. Не помню. Честно? Гадость редкостная. Ты ведь должна помогать откреститься от желания ползать по полу на коленях, а не активировать его, разве нет? — А ты уже приводишь метафоры с ползанием на коленях? — Иди к черту, ладно? Нина лишь рассмеялась. — С радостью бы приехала к тебе, но у меня ещё два пациента. — Подожди тогда минуту, закроюсь на верхний замок. — Это не помешает мне подняться к твоему окну по пожарной лестнице. — Она поймала наклевывающийся средний палец в свою сторону. — Давай все же вернёмся к твоему общению. Кроули снова сделал глоток матчи. — Эта веселая версия эспрессо намного лучше, кстати говоря. — Он скрестил руки на груди. — Вот. Потом я пошёл в Хайд-парк, — он поймал на себе строгий взгляд Нины. — Да, именно пошёл, ключи оставил на полке. Хотя в такую холодрыгу это можно было приравнять к попытке нанесения самоувечий. — Кроули шмыгнул носом. — В парке, как ты знаешь, — ты ведь знаешь? — Нина выгнула бровь. — Поставили каток. Красивый такой, с беседкой посередине. Я проходил мимо него, а там, можно сказать, незаконно катался какой-то… Ангел, серьезно. — А как ты— — Подожди, сейчас объясню. — Кроули снял ноутбук с колен, поставив его на кровать: так жестикулировать легче. А Кроули это любил. — Каток открывается в десять, а он договорился с кем-то из управления, чтобы получить разрешение кататься до открытия. Короче, не суть. Мы сцепились языками. — Нина прыснула от подобного сравнения. — Да не буквально! Вот что ты смеёшься? — Ничего, просто продолжай, мне интересно. — Маленькая дрянь. — И ты абсолютно не против этого, — ответила Нина. — Оказывается, у него тоже какие-то терки с лиговскими. Хотя он довольно мягко о них отзывается, даже будто защищает, не знаю. — Возможно, он просто не хочет создавать о себе славу сплетника: ушёл из места — облил грязью. Как думаешь? — Не знаю. Но… Черт, — Кроули понял, что опустошил стакан, и теперь ему не на что прерываться, — ты бы его видела. Волосы белые-белые, это, знаешь… — Кроули часто устремлял внимание к мелким деталям, которые, по-хорошему, лучше было бы опустить. — Это нетипичный блонд, серьезно. Высветляет, наверное. Потому что естественно такого цвета вряд ли добьёшься. — Кроули облокотился на спинку кровати, посмотрев на потолок. Ресницы длинные. — Как у жирафа? — спросила Нина. — Как у жи… — чуть было не повторил с улыбкой Кроули. — Иди к черту, а. Нина вытянула руки в капитулирующем жесте. — Он оказался довольно приятным, мы пошли выпить кофе, чтоб погреться, по дороге немного… типа, поиграли в снежки? Охренеть. Только дошло. — Задумавшись, Кроули стал теребить кончик верхней губы. — Звучит замечательно, по-моему, — ответила радостная Нина. — А ты что думаешь? — А ещё я теперь его тренер. На том конце повисла немая тишина. — Кроули? — Твою мать, теперь я тренирую человека, к которому у меня явная симпатия. — Окей, в этом можно найти свои плюсы, и они явно налицо, — Нина намекнула на вполне приподнятое настроение, в коем Кроули пребывал последнюю часть их разговора. — Мы завтра едем подавать заявку на Ледовое шоу. — Кроули заметил, что дыхание участилось. И уже это добрым звоночком сложно назвать. — Какого черта все происходит настолько быстро? — Он зарылся пальцами в волосы. — Блядь. — Энтони Джей Кроули, посмотри мне в глаза и послушай хотя бы минуту. — Нина выдержала небольшую паузу и продолжила: — Ты боишься и паникуешь. Давай вместе поймём, откуда сейчас взялась эта паника? — То есть ты б не паниковала, если бы человек, к которому ты определённо что-то испытываешь, был с тобой в качестве твоего подопечного практически каждый день недели? — Сейчас мы говорим о тебе. Почему ты паникуешь? — Он… он просто… он слишком… — Слишком что, Кроули? — Он слишком лояльный ко всему. Я не думаю, что он придерживается репутации «ушёл — не облил грязью». Нин, тут что-то другое. Лига явно ему насолила, а у него даже обиды в глазах нет. Черт. — Он опустил голову к коленям. — Чего ты боишься, Кроули? Ответа не последовало, а картину, представшую взору Нины, вряд ли можно было оставить на билборде под слоганом «Здоровая и счастливая нация начинается с тебя». — Все хорошо? — Погоди, виски задавило. — Кроули закрыл глаза. — Я не боюсь, просто… — Возможно. Хотя, если поразмыслить, молодые люди редко занимаются спортом. — Где вы такое выцепили? Чтобы в самый разгар зелёной культуры и здорового образа жизни молодёжь не занималась спортом? Люди придерживаются этого если не из желания преображаться, то хотя бы для того, чтобы оставаться актуальными. — А ты неплохо катаешься, выходит? — Кое-что умею. — Кроули выкинул стакан в урну. — Что ж, приятного завтрака, мне пора. — Взаимно, дорогу— — Кроули, если ты не ответишь через минуту, я вызову скорую на твой адрес. Ты слышишь меня? — Голос Нины звучал не так болезненно, как то, что всплыло в его сознании мгновение назад. — Нормально. Не— Без скорой, нет. Я нормально. — Ты принимал лекарства утром? — Сейчас этим и займусь. — Кроули, мать твою, тебе сиделку нанять? Кроули взял ноутбук и понёс а кухню. — Сейчас ею выступишь ты. Нина издала наполненный раздражением рык. — У меня вопрос. — Кроули резко откинул голову назад, чтобы не чувствовать горький вкус препарата. — Это будет очень странно, если я скажу, что сейчас я кое-что вспомнил? Нина опешила. Последний всплеск воспоминаний был около года назад, после него лишь язвенные высказывания Кроули о том, что вовсе ничего не произойдёт, если он нарушит диету. — Что ты вспомнил? — Нина взяла планшет. — Тем утром я купил кофе и с кем-то говорил. В кафе. — Ты сможешь описать этого человека? Кроули поднял взгляд вправо, как бы вспоминая. Но ничего, никакого даже отдалённого силуэта. — Нет, я не видел. Но, кажется, он назвал меня дорогушей, в таком манерном стариковском амплуа. — То есть это мужчина? — Голос мужской. Можно я покурю? — Кроули состроил кошачьи глазки в попытке задобрить Нину. Нина глубоко вздохнула. — Нельзя. Хочешь, приеду? — Так у тебя же ещё пациенты, — поставив стакан в сушилку, Кроули кинул через плечо, раздражённый тем, что его уловка не удалась. — Проведу сессию у тебя. — Легче было просто разрешить мне покурить. — Он посмотрел на часы. — Не нужно, нет. Мне завтра сорок минут предстоит стоять в пробках в попытках не заснуть и не сойти с ума. Можем закончить на сегодня? Нина отложила ручку, и, мягко улыбнувшись, подперла голову рукой. — Разумеется. Но от матчи ты вряд ли сейчас уснёшь. — Я усну от того, что беспокойное количество дней жизни меня задавит с большим успехом, чем спокойное. — Он потер глаза ладонями. — Будь осторожнее, пожалуйста. Если на чае не написано «кофе», это не значит, что в нем меньше кофеина. — Кроули будто вовсе не слушал её. — Поговорим через неделю? — Надеюсь, доживем. — Звони, если что-то ещё вспомнишь, это очень важно. Хорошо? Кроули кивнул, согнув несколько раз пальцы в импровизированном «пока».