Special training

Едва сдерживая раздражение, Джек шел по штабу. Его вызвала на беседу делегация шишек из Вашингтона. Еще ночью он был в военном самолете, с привычной за столько лет болью в сердце подсчитывая потери отряда после миссии. Мечтал выспаться, поболтать с другими инструкторами, выпить и лечь спать. Еще в планах было знакомство с личными делами новичков, поступивших на обучение во время его отсутствия. Он был в поле месяц. Он кинул взгляд в окно — на тренировочной площадке свежее мясо пыхтело, потело и усердно старалось под окрики инструкторов. Половина из них протянет год-два. Естественный отбор работал неумолимо. Развернулся по коридору в сторону кабинета и положил ладонь на ручку двери, раздумывая над причиной вызова в инстанции, как вдруг дверь сама распахнулась и на него налетел какой-то новичок, стукнувшись лбом в его плечо. Джек решил, что дурное настроение требует выхода, а отрываться на сопляках было его любимым занятием. — Какого черта? — он толкнул рекрута в худое плечо и впечатал в стену. Окинул взглядом свою жертву — мальчишка. Бледное лицо, слишком длинные светлые волосы, синяки под глазами. Растерянные голубые глаза. Миловидное лицо. Слишком миловидное. Усталый. Слабый. Неуместный. — Извините, пожалуйста, — мальчишка опустил голову, спрятавшись за растрепанной челкой. — Извините, сэр! — прорычал Джек, придавливая новичка к стене, сжимая пальцами плечо — зная, что причиняет боль. — Ты в армии, а не в детском саду, рекрут. Мальчишка дернулся в попытке убежать. Извиняться должным образом он явно не собирался. Ошибка, мальчик. Джек уже собирался втоптать ребенка в дерьмо, как вдруг услышал из кабинета: — Майор Краузер, мы вас ждем. Твою мать. Ладно, позже. Джек ослабил захват, и мальчик быстрым шагом пошел по коридору, опустив голову. Джек проводил рекрута взглядом, одновременно оценивая. Неплохие физические данные. Но. Нет армейской выправки — чужой. Слишком худой. Слишком милое лицо. Слишком неуместный. Все в этом мальчишке было слишком. И чего-то не хватало. Уверенности в себе. Силы. Злости. Джек не увидел в новичке солдата. — Не знал, что в армию набирают мусор. Джек прекрасно видел, что новичок его услышал. И реакция на слова была слишком острой. В армии не привыкать к оскорблениям — можно сказать, это традиция. Воспитание характера. Но этот мальчик явно чужой — Джек увидел, как сбился торопливый шаг, как светловолосая голова опустилась ниже, как дрогнули плечи.        — Рад познакомиться со знаменитым Сильвердаксом*, — сказал мудак №1. — Есть важный разговор, майор Краузер, — заявил мудак №2. Далее Джек узнал, что его «бесценный опыт» — как боевой, так и преподавательский, требуется правительству США. — Я так понял, вы уже успели немного познакомиться, — бесцветное лицо напротив криво улыбнулось. — Нас не устраивают посредственные результаты. Вам дается зеленый свет на любые действия. Джек редко встречал более гаденькую ухмылку, чем у человека напротив. — Дерек, может быть, не стоит… — второй пиджак собрался было возразить, но… — Цель оправдывает средства, Адам. А как вы считаете, майор Краузер? Объект для нас крайне важен. Я считаю, что ты форменная мразь, Дерек, кем бы ты не был. Но Джек вдруг вспомнил бледное личико мальчишки, отчаянный загнанный взгляд усталых голубых глаз. Дрожь тела под тонкой футболкой. Это будет интересно. И согласился с мудаком. — Личное дело. И подробности. Большая часть подробностей оказались гостайной. — Мы вам можем предоставить доступ к психопрофилю, — еще одна гаденькая улыбка. Джек прекрасно знал, что как раз эти персональные данные для инструкторов под запретом, но… Мудак №2 снова дернулся и вроде бы собирался сказать что-то против и не успел. — Если… «объект» будет жаловаться? — Джек не хотел портить идеальный послужной список ради хотелок Вашингтона. — Не будет, — уверенно заявил человек по имени Дерек. И что-то в этих равнодушных глазах подсказало майору, что тот не врет. — Отлично. Жду от вас информацию, — Джек поднялся, не дождавшись ответа от чинуш.        Джек закрыл файл с информацией на объект. Леон С. Кеннеди. Отхлебнул виски и наконец позволил себе расслабленно потянуться. Он не жалел о своем согласии. Перед глазами стояло юное лицо — уставшее и мрачное. Подавленный взгляд и скорбный излом бровей. Интересно, как мальчик выглядел до. Впрочем, это уже неважно — есть вещи, которые уже не исправить. Просто мальчишке повезло в одном, и не повезло — в другом. Жизнь — ироничная сука.        Следующие пару дней он присматривался. Необщительный, неразговорчивый, но добрый мальчишка. Джек видел, как новичок, и сам отстающий от общей группы на полосе препятствий, вдруг тормозит и подает руку такому же аутсайдеру, как и он, помогая подняться на ноги из вязкой грязи. Видел, прогуливаясь тихим вечером по территории, одинокую фигуру новичка — тот обычно сидел на бетонном блоке у периметра и просто смотрел куда-то вдаль, за стену, на далекие лесистые горы в вечерней дымке. Мальчишка казался отрешенным от суеты, мягким и мечтательным. Мирным. Словно в эти минуты он отдыхал от реальности. И от себя самого. Майор Краузер почему-то хотел присесть рядом и просто помолчать за компанию. Но не мог себе этого позволить. Видел как-то рано утром, как новичок подкармливает за столовой невесть откуда взявшегося котенка. Животные на военной базе были под запретом, но раз в полгода дежурная смена ловила очередную хитрую пушистую тварь по всей территории и вывозила в город, сдавая в приют. Хотя во времена начала службы Джека судьба кота была бы печальнее. А теперь у нас эпоха гуманизма к животным. Но — не к «объектам». Джек постоял минуту, разглядывая встрепанные с утра светлые волосы, и пытался прочитать по губам, что новичок рассказывает котенку. Отметил, что животина услышала от новичка больше слов, чем окружающие люди за неделю. После трех дней наблюдения подошел, рявкнул обычное «Встать!» и заметил, как Кеннеди сделал шаг вперед, загораживая собой прижавшегося к земле котенка. Инстинктивное движение защиты. Майор посмотрел в широко распахнутые светлые глаза, протянул руку к рации и любезно сообщил коллегам, что вечером им предстоит сафари. Он не отрывал глаз от новичка и видел, как обострились линии скул. Как уходит мягкость и открытость, взгляд становится мрачным и темным. — Не привыкай к хорошему, салага. Больнее будет терять. Свободен. И вдруг понял, глядя в спину с торчащими лопатками, что этот совсем юный мальчик и сам об этом знает. Просто еще не смирился. Джек видел, как несмотря на то, что Кеннеди — чужак для армии, другие рекруты, старше и опытнее его, относятся к нему ровно, без лишней агрессии. Чувствуют эту мягкость и доброту. Видел, как новичок сидит на скамейке в спортзале, вроде бы один — но сокурсники стараются втянуть его в разговор, подшучивают — довольно мягко по армейским меркам. Почти по-дружески. Видел, как Кеннеди реагирует — едва заметной смущенной и весьма обаятельной улыбкой. И тут же опускает глаза вниз, хмурится, словно наказывая себя за это. Видел, как на вводных занятиях новичок старается, ошибается - не потому, что плох, а потому, что от него требуют многого за слишком короткое время. А окружающие стараются подбодрить его, а он беспомощно пожимает плечами, опустив глаза в пол. Словно считает себя недостойным пары слов поддержки. А потом едва заметно улыбается, смотрит благодарным и смущенным взглядом. Майор решил, что эти слабые улыбки — лишние. Как и общение с окружающими. Это лишь мешает делу. И мешает майору Краузеру.        После недели наблюдений майор Краузер пришел к выводу, что стажер Кеннеди будет стоить его усилий и государственных денег. Правда, новичку будет нелегко. Трудно и невыносимо больно. Стажеру Кеннеди просто не хватало мотивации и должной атмосферы для профессионального роста.        Майор по внутренней связи вызвал к себе старшего отряда, за которым числился Кеннеди. Он прекрасно знал этого солдата — базовая подготовка, два курса повышения квалификации под его началом. Ему не откажут.        Он видел в глазах напротив жалость к новичку. Но она быстро прошла. Майор усмехнулся про себя. Он хорошо знал, что из себя представляют люди. Как бы не был мил этот мальчик — проблемы с майором Джеком Краузером никому не нужны.        Следующие пару месяцев ситуация разворачивалась предсказуемо для майора. Результаты новичка пошли вниз. Теперь Джек видел, как Кеннеди сидит, забившись в самый дальний угол. Старается спрятаться подальше. Майор забыл, как выглядят его глаза — теперь новичок смотрел строго вниз. Приходил на обед или ужин совсем поздно, под конец, в попытках избежать косых взглядов. А иногда и вовсе пропускал кормежку. Он видел вечерами, как новичок сидит на своем любимом месте, но уже не смотрит вдаль мечтательным взглядом. Теперь отрешенные голубые глаза упирались в серую бетонную стену периметра базы. Джек читал в его лице смешанные эмоции — словно бы мальчишка испытал облегчение. Словно был уверен, что заслуживает презрения и равнодушия к себе от окружающих. Не пытается хоть как-то исправить положение, лишь тонет в одиночестве. Прячет боль где-то глубоко внутри. Замыкается. Огрызается. Молчит. Ломается. Майор понимал, что еще недавно Леон Кеннеди балансировал на грани. И наверное, у него был шанс выправиться. Стать нормальным. Но майор Джек Краузер лишил его этого шанса. Майору Краузеру не нужна была нормальность. Нормальность скучна и предсказуема. Посредственна. Ем нужны были высочайшие результаты. Ему нужен был идеал.        — Майор Краузер, возможно, мы не поняли друг друга, — прозвучал в трубке голос мудака из Вашингтона. В инстанции дошла информация о дурных результатах. — Я вас прекрасно понял. Терпение. Ваш «объект» в надежных руках. Цель оправдывает средства, не так ли? В трубке раздалось довольное хмыканье. Кто такой Дерек майор уже знал и в очередной раз пришел к простому выводу — чем выше чин, тем больше вонь. — Мне нравится ваш подход, майор. Мы сработаемся. Очень вряд ли, хуесос. Хотя такие связи пригодятся в будущем. У Джека Краузера были свои планы на жизнь помимо армии. Он ответил: — Не сомневаюсь.