Special training

Джек барабанил пальцами по столу и рассматривал телефон. Он ждал важный звонок. Он был терпелив, но даже с его выдержкой это ожидание начало угнетать. Он бросил взгляд в окно — странный для современного мира средневековый пейзаж. А что творилось за стенами замка и в деревне было еще более диким. Впрочем, за эти два года Джек привык к странностям. Словно в ответ на его мысли телефон наконец зазвонил. Вовремя. Джек услышал именно то, что хотел слышать. Разведка отследила его путь сюда, в испанскую глушь. Голос Симмонса звучал неуверенно. — Не понимаю, как они нашли… Джек усмехнулся. Ему ли это не знать. Он постарался наследить — неявно, очень осторожно. Но с стопроцентным результатом. — Кого пошлют спасать даму из лап коварных похитителей? Было несколько вариантов. — Услуга за услугу. Нашепчите на ухо — что есть лишь один оптимальный вариант. Симмонс едко поинтересовался, зачем лично ему это надо. — Что-то мне подсказывает, что этот мальчик в будущем доставит вам много хлопот. Предполагаю, что вы и сами видите, что он подает… очень большие надежды. Вам выгодно избавиться от него. А эта миссия — самоубийство. Никто не будет удивлен. По молчанию в трубке Джек понял, что попал в цель. — Используйте свою должность, — Джек плеснул себе виски и сделал глоток. Его цель была совсем близко. — Свой аппаратный вес в правительстве. Ему любезно сообщили, что постараются. — Не надо стараться. Надо сделать.        Джек повесил трубку. Он и так задержался. Два года — долгий срок. Он перевел взгляд на фото, лежавшее перед ним на столе. Он часто смотрел на эту фотографию — юное лицо, такое милое и нежное. И взгляд, уже исковерканный и измученный жизнью. На экране ноутбука Джек видел уже другие фото. Последний год, разобравшись с своими проблемами, он плотно следил за Леоном. И видел, как изменился Кеннеди. Как-то он даже объявил премию тому, кто поймает в объектив улыбку Леона. Позже Джек смягчил правила игры. Хотя бы веселое выражение глаз. Хотя бы беззаботное лицо. Хоть что-то. Его люди закусили удила и рьяно взялись за фото-охоту.        Лишь один раз мелькнул призрак чего-то неуловимого. Леон сидел в ресторанчике с молодой девушкой с каштановыми волосами. В основном молчал и слушал. Джек смотрел на это фото и видел скрытое тепло в уставших мрачных глазах. Но он ни разу не улыбнулся. Джек выяснил, кто эта девушка, и отложил проблему на потом. Тем более Леон видел ее лишь дважды и со встречи уходил один. Подождет.        Премиальный фонд остался у майора Краузера. Невозможно сфотографировать то, чего нет. И Джек прекрасно знал, почему Леон стал таким. Он допил виски и стал готовиться к встрече.        Он наблюдал за Леоном целый день, не показываясь на глаза. В камеры, в бинокль. Присматриваясь и оценивая. Леон стал именно таким, каким и должен был стать, чтобы выжить. Он видел в нем себя — каждое движение, каждый ход Леон перенял у него. И адаптировал, переработал под себя — под свой рост и телосложение. Сейчас они равны по технике, но не по физической силе. И небольшой апгрейд, который сделал его нынешний работодатель, давал майору Краузеру неоспоримое преимущество.        Он видел, как его лучшего ученика стараются использовать. Правительство. Манерная сука в красном платье. Даже этот Лорд Саддлер. Староста мог бы убить Леона тогда, в первую встречу. Но вместо этого его мальчику подсадили паразита. Чтобы в дальнейшем воспользоваться его навыками. Наивно и глупо. Все эти люди останутся ни с чем. Леон принадлежит ему.        И еще кое-что. Несмотря на мрачный нрав, острый язык и холодное выражение лица, агент Кеннеди где-то глубоко внутри оставался все тем же Леоном. Его Леоном. Добрым и светлым мальчиком. Люди это чувствовали и тянулись к нему.        Сука в красном может сколько угодно рассказывать их общему работодателю, что она лишь использует Кеннеди. Ей верили. Но тот человек не знал его ученика лично и не понимал, как Леон может влиять на людей. Джек знал это по себе. Рядом с Леоном он менялся. Становился лучше. В Леоне Кеннеди было то, что заставляло людей тянуться к свету. Джек это четко понял, когда два года назад оставил это светлое и доброе за спиной. За эти пару лет он сделал достаточно дерьма, от которого ранее отвернулся бы с отвращением просто потому, что рядом был Леон. И теперь эта хитрая расчетливая баба выпрыгивает из колготок, пытаясь вести двойную игру. Прикрывает Леона, как может. Майор Краузер предупредил, что она предаст — именно поэтому. Его слова были восприняты с сомнением. Что же, время покажет, кто был прав. Испанец тоже может утешать себя тем, что помогает Кеннеди для себя. Чтобы почувствовать себя лучше и успокоить совесть. На самом деле он помогает именно Леону. Потому, что Кеннеди — такой. Молчаливый, колючий, нелюдимый, но самоотверженный и добрый. Красивый мальчик Леон Кеннеди.        Впрочем, испанец уже труп. Просто он не знает об этом.        Джек дождался, когда Кеннеди и испанец выйдут из лифта. Оценил, что Леон вымотан и изнурен. И его время кончается. Плага развивается в его теле. Паразит не знает ни жалости, ни сомнений. Джек наблюдал, как его ученик и испанец разговаривают. Забавно, что у испанца получилось бы в итоге сработаться с Кеннеди. Не привыкай к хорошему, Леон. Он достал нож.        Пришло время встретиться лицом к лицу.        Последние шаги по коридору к лаборатории Леон делал практически вслепую. Сначала он думал, что плага что-то делает с его зрением, и эта сгустившаяся темнота лишь продолжение пугающих видений. Но в краткий миг просветления понял — лампы под потолком гасли. Взрыв за спиной перебил кабели и все погрузилось во тьму. Леон чувствовал, что силы покидают его. Руки дрожали, грудь вздымалась короткими поверхностными рывками — ему не хватало воздуха. Он терял контроль над телом и разумом. Каждая минута приближала его к проигрышу. Теперь он лишь надеялся, что в лаборатории есть резервный генератор. Блок питания. Что угодно. Иначе — конец для Эшли. И для тебя, Кеннеди. Он ввалился в лабораторию, кашляя и хватая ртом воздух. Его разум был в полутьме. Он плавал в бесконечном кошмаре. В голове звучал голос Саддлера, который становился сильнее с каждой секундой. Но был еще один голос, что перекрывал, смешивался с словами лидера этой безумной секты, с жуткими видениями плаги. Это голос звучал громче всех. Голос Джека Краузера. Разыскиваю украденные вещи Жест говорил одно, но эти знакомые холодные глаза смотрели прямо на него. Это какой-то намек или… Леон не знал. Какое разочарование. Он сказал это специально. Он знает, чего ты так боялся в то время. Разочаровать своего учителя. Что случилось? Издевательски ласково. Ты знаешь, что случилось, Джек. Ты ушел. Ты оставил меня одного. Ты помнишь, что было два года назад? Леон помнил все. Каждую минуту рядом с ним. Но сказал про операцию Хавьер. Сделал вид, что забыл. Не понял вопрос. В ответе майора Краузера звучала ирония и презрение к его трусости. Чему я тебя учил? Да. Это ты. Ты научил меня всему, что я знаю. Я все помню. Готовься. Соберись и покажи, что ты можешь Эта фраза звучала на каждой тренировке. Сейчас Леон приготовился и собрался. Как и учил его майор Краузер. Это был последний рывок — словно яркая вспышка перед вечной темнотой. Он свалил Эшли на кушетку и огляделся. Лаборатория была освещена — значит, источник питания здесь свой. Он рухнул на стул — он уже не мог стоять. Его пальцы дрожали, когда он нажал на клавишу пуск. И ничего. Экран оставался темным. Его накрыло отчаянье, но он снова собрался. Он должен был спасти Эшли. Он обещал. Что будет потом, что будет с ним — он не думал. Тебе помочь некому, Кеннеди. Ты один. Если бы Джек его выслушал, они вдвоем могли бы… Он с трудом поднялся, отследил мутнеющим взглядом подключение по извилистым кабелям. Здесь, у стены, переходники, за ними должен быть блок питания. Зрение снова заволокло туманом, реальный мир исказился и его снова накрыло волной кошмарных видений, что давал ему паразит. Правда, сейчас эти картины не казались уже ужасными. Они были… притягательными. Влекущими. Леон понял, что сдается, и вонзил ногти в мякоть ладони. Боль вернула его в реальность. Он знал, что это ненадолго. Соберись, Леон! Ваш приказ будет выполнен, майор Краузер. Его ноги дрожали, он падал и поднимался, и снова падал, цепляясь пальцами за кабель. Он боялся потеряться в пространстве. Наконец он оказался у стены, наклонился над… Блока питания не было в гнезде. Пусто. Леон понял, что это — конец. И услышал низкий хриплый смех. Такой знакомый. Это смех резал его, как лезвие ножа. Майора Краузер. Леон почувствовал, как его окатило нелепой надеждой. Радостью. Может быть, майор Краузер изменил решение. Он поможет ему. Они спасут Эшли… и… Леон качнулся, с трудом удержав равновесие, и обернулся. Он увидел Джека. И блок питания в его руке. — Ты не это ищешь, принцесса? — раздался низкий насмешливый голос. Леон не мог ничего сказать. Он сделал шаг, второй, протянул руку, цепляясь за чужой бронежилет. Джек холодно улыбнулся и поднял руку с блоком питания чуть выше. И еще выше. Какая забавная игра. Пожалуйста, Джек… Леон не знал, сказал ли он это вслух. Он снова потянулся за… и понял, что падает. Последнее, что он увидел — высокие армейские ботинки, забрызганные грязью и чем-то бурым. Кровью.        Джек едва успел. Он не хотел лишнего риска, но ему пришлось поменять план. Форс-мажор. Слишком живучий испанец. Слишком шустрая сука. И упрямство Леона. Пока Кеннеди брел с президентской дочкой на руках, путаясь в коридорах перед лабораторией, он вбежал в помещение и быстро оценил обстановку. Лаборатория была давно заброшена. Все отключено. Горел лишь слабый верхний свет. Джек подошел к стене и посмотрел на блок питания, от которого работала медицинская техника и компьютеры. На панели слабо мигало красным последнее деление на шкале. Этого хватит лишь на одного человека. И майор Краузер знал, кто это будет. Его работодатель получит прекрасный образец плаги. Саддлер и его культ — красивый взрыв. А он получит назад своего Леона. Джек забрал блок питания во избежание неожиданностей и стал ждать.        Джек видел, что Кеннеди на грани потери сознания. Изможденное лицо, в грязи, крови, в змеящихся черных линиях под кожей было извращенно красиво сейчас. Леон все также не заботится о себе. Хочет спасти девушку ценой своей жизни. Поэтому позаботиться о нем должен ты, Джек. Он едва удержал Леона в руках, даже с его силой. Тело сотрясалось в судорогах, выгибалось дугой так, что Джек слышал хруст позвоночника. Этот звук оглушал. Он увидел закатившиеся глаза с белками, налитыми красным и черным. Леон хрипел и задыхался, цеплялся за его бронежилет скрюченными в спазме, разбитыми пальцами с поломанными ногтями. Джек видел жуткий оскал и белые зубы в потеках крови. Я не этому тебя учил, Леон. Я не учил тебя умирать. Он вернул блок питания на место. — Милая дама, вам сегодня не повезло. Он скинул девчонку на пол и переступил через ее тело. Уложил Леона на ее место и нажал кнопку «Пуск». Если будет нужно — он сделает все, что угодно, чтобы Леон был жив и рядом. Даже если самому Леону будет очень больно. Возможно, в глубине души Джек всегда знал, что это будет. Их отношения начинались именно так. Цель оправдывает средства.        Майор Краузер стоял в пункте наблюдения уже полчаса. Просто смотрел в экран, наблюдая за Леоном. Его ученик сидел на узкой койке, поджав колени в груди, и смотрел в стену напротив. За месяц он не сказал своему учителю ни слова. Знаменитое молчание Кеннеди.        Он открыл рот лишь один раз. Не смог справиться с собой. Он спросил, как Эшли. Джек честно ответил, что с Эшли все хорошо. Майор не мог сказать, что наврал. В какой-то степени с Эшли действительно было все отлично. Все ее страхи и заботы остались в прошлом. Но Леону знать об этом не нужно. — Если ты решишь покончить с жизнью, разбив хорошенькую голову о стену, я бы посоветовал подумать о дальнейшей судьбе девчонки. Отчаянные голубые глаза обреченно уставились на него. Леон не был дураком. Он допускал, что его учитель сейчас лжет. Но не был уверен на сто процентов. — Ты знаешь, что должен делать, — Джек помолчал, наблюдая, как бледное лицо напротив искажается в понимании. — Чтобы было хорошо. И что будет, если не подчинишься. Кеннеди не будет рисковать жизнью невиновного. Все та же слабость. Леон отвел глаза. Между ними ничего не изменилось.        — Есть быстрый способ, — раздался над ухом уверенный голос его нынешнего работодателя. Джек выматерился про себя. Этот человек, если он еще оставался человеком, появлялся из ниоткуда. Джек чувствовал его буквально за долю секунды до. Но не успевал осознать. И в бою он не успел бы отреагировать. — Воздействие на сознание медицинскими препаратами. Боевые навыки и таланты останутся без изменений, — в голосе звучала скрытая заинтересованность. Ну да. И ты тоже. После побега Вонг в организации появилась вакансия. Нет, не получится. У майора были свои планы. Он не собирался делиться Леоном ни с кем. — Это будет гуманно, — продолжил голос. Очень смешно слышать это от массового убийцы. Джек позволил себе легкую улыбку, намекая на то, что оценил шутку. — Я не люблю гуманизм, — ответил майор Краузер.        Вечером Джек, по обычаю, пошел в камеру к Леону. Полчаса в сутки каждый день. Леон молчал и не смотрел на него, но майор Краузер знал — его ученик слышит каждое слово. Джек умел ждать. Но сегодня все будет иначе. Он зашел и набрал дополнительную комбинацию замка. Дверь мягко встала в пазы, скрыв их от взглядов охраны в коридоре. Обычно была лишь решетка. Заключенный был как на ладони, под взглядами охраны и объективами камер, лишенный возможности расслабиться и остаться наедине с собой. Джек видел, как Леон пытался спать, скрутившись в комок, отвернувшись к стене в попытке спрятать лицо. Он определенно чувствовал себя уязвимым. Это хорошо. Просто дополнительный элемент давления, один из многих. Леон не посмотрел в его сторону и не шевельнулся, но Джек слишком хорошо его знал — и заметил, как едва заметно поджались губы и напряглись плечи. Джек сложил руки на груди и позволил себе традиционное удовольствие. Он разглядывал Леона долгие минуты, а Леон смотрел в стену напротив остановившимся взглядом. Выглядел Леон ожидаемо плохо. Восстановление после таких травм требует комфортной обстановки. Этого Джек его лишил. Он долго вдалбливал в голову своего ученика, что он всегда должен быть в отличной физической форме. От этого зависела жизнь их обоих. Сейчас Леон чувствовал себя слабым и беспомощным. Виноватым. Джек иногда видел в камеры, как Леон корячится на полу, превозмогая слабость, пытается выжать из измученного организма хоть что-то. Он видел, как его ученик падает на пол, как дрожат его руки, видел взмокшие волосы и прикушенную губу, до крови. Он корил себя за слабость, стыдился себя. Это тоже было элементом давления.        Основным элементом давления был сам Джек Краузер. Это было необходимо. Окружающие считали, что майор Краузер изощренно жесток, и задумал для специального агента Кеннеди ужасное будущее, от которого стынет кровь в жилах. Джек не возражал. Чем хуже про тебя думают, тем лучше идут дела в профессии. Такова была его новая жизнь.        — Я решил, что нам не помешает интимная обстановка, Леон. Мальчик ожидаемо промолчал. Джек спокойно повесил куртку на спинку кровати. Кроме этой койки и маленького санузла в камере Леона не было мебели. Краем глаза он увидел, как Леон подобрался. Но светлые глаза все также смотрели в стену. — Я отключил камеры. Насколько помню, ты любишь приватность.        Как-то им выдались редкие сутки отдыха — и майор Краузер пригласил Леона Кеннеди в кино. Леон тогда подозрительно прищурился. Память у него была хорошая. — Просто в кино? — с сомнением поинтересовался его мальчик. Джек не отвел взгляд и с абсолютной уверенностью подтвердил — просто в кино. Леон еще раз окатил его взглядом типа «очень-подозрительно-командир-вы-явно-что-то-задумали», но не стал спорить. Как и всегда. В «кино» Джек поднял своего ученика в десять утра. Леон убедился, что командир схитрил, послушно собрался и пошел. Джек накормил его завтраком в городе, в маленьком кафе, и заставил съесть кусок торта. Леон тихо поинтересовался, по какому поводу праздник, а Джек сказал, что месяц назад у его лучшего ученика был день рождения. Но тогда они работали. А отмечают — сегодня. Леон молчал долгую минуту. Джек видел, как дрогнуло белое горло — его мальчик нервно сглотнул, словно удерживая себя от чего-то или запрещая говорить. Позже прозвучало слабое и стесненное, словно Леону было трудно произносить слова: — Спасибо, Джек. Майор Краузер потребовал задуть свечку и загадать желание. Леон смотрел на одинокую свечку в маленьком куске торта, словно на гранату без чеки, и беспомощно оглядывался. А потом закатил глаза под потолок, забавно надул щеки и выполнил приказ. Джек поинтересовался, что загадал Леон, но получил серьезное: — Это секрет. Иначе не сбудется. Полугодом позже Леон признался после часовых уговоров. — Эта военная тайна уже не актуальна, Леон. Рассказывай. — Я загадал, чтобы у тебя все было хорошо, Джек, — прошептал Леон, по привычке уткнувшись носом ему в шею. Просто и очень искренне. Джек часто вспоминал этот момент позже. Не «у нас». «У тебя». Чистая самоотверженная натура. Болезненно, нездорово. Такие долго не живут. После кафе Джек потащил Леона в парк. Позже — в бар. Позже — на аттракционы. В тире Леон с каменным лицом отстрелял все мишени в яблочко. Джек смотрел на несчастного владельца аттракциона и говорил: — Новичкам везет. И разводил руками. Леон оставил все призы, выбрав лишь маленький брелок с каким-то зверьком, то ли собакой, то ли котом, то ли лисой. Это брелок позже болтался на его рюкзаке во всех вылазках. Правда, Джек уговаривал его забрать огромного плюшевого медведя — ему казалось, что Леон будет отлично смотреться с таким аксессуаром, но его ученик поднял мятеж против командира. — Я не ребенок, Джек, — Леон спрятал руки за спину и отказался обниматься с медведем. Джек простил этот маленький бунт, и они наконец пошли в кино. Джек видел, как Леон, погружается в работу с головой. То, что раньше он делал под давлением, теперь занимает все его мысли. Вытесняет все, чем живут обычные молодые люди его возраста. Джек с его жизненным опытом понимал, чем может закончиться такая одержимость. Он старался его отвлечь хотя бы на день. Как и предсказывал когда-то майор Краузер, о чем был фильм, никто из них не запомнил. Леон вырвался из его рук в туалете кинотеатра и выскочил на воздух, очаровательно растрепанный, с красным лицом и расстегнутыми джинсами, с полными ужаса глазами. — Я не хочу… тут ходят люди… — шептал Леон. Джек прижал его всем телом к стене и залез в джинсы. — В таком случае объясни мне, Леон, — строго сказал Джек тогда. — Что сейчас происходит у тебя в штанах. Если ты не хочешь. Он иногда припоминал тот случай и поддразнивал Кеннеди. Леон мило злился и обвинял его в подлости и манипуляциях.        — Нам никто не помешает, — Джек полез в карман куртки. И увидел быстрый взгляд и расширившиеся зрачки. Леон увидел обычный набор предметов. Именно с таким набором майор Краузер пришел к Леону Кеннеди в ту, первую ночь. — Ты не посмеешь, — теперь Леон смотрел прямо на него. Джек видел в светлых уставших глазах злость, отвращение, страх. И еще что-то, очень глубоко скрытое. То, с чем боролся Леон все это время. От чего пытался избавиться в себе, но проигрывал раз за разом. Их связь была слишком сильна. Эти цепи Леон разорвать не мог, лишь терзал себя бесплодными попытками, выматывая душу в безнадежной борьбе. Леон был очень упрям. — Я говорил тебе, Леон, — Джек ласково улыбнулся ему. Эта ласка не была наиграна. Хотя Леон сейчас этого не понимал и наверняка думал, что это лишь очередная маленькая пытка. — Я буду трахать тебя потому, что могу. И хочу.        Он едва успел договорить. Леон бросился на него, практически сбив с ног. Он сражался молча, не сказав ни слова оскорбления или упрека. Он сражался так, словно от этого зависела его жизнь.        Джек закинул Леона на койку, животом вниз, выкрутил руки, зажав запястья одной рукой, а второй ухватил в горсть потные волосы. Такие же мягкие, как и раньше. Ударил головой о спинку кровати — раз, другой, придерживая силу. Он не хотел причинять лишних травм. Леон молчал, стиснув зубы. Джек видел, как из ноздри тонкой струйкой потекла алая кровь. — Угомонись, — прошептал в ухо, разглядывая знакомый профиль. Он прижал Леона щекой к подушке и видел лишь половину лица — разбитую губу и ободранную скулу. Леон смотрел прямо в серую стену перед собой. Он не двигался, не пытался вырваться, но Джек знал — лишь только он ослабит захват, и Леон снова прыгнет на него. И так будет до тех пор, пока он не упадет от изнеможения. Или пока Джек не вырубит его. Он выкрутил руки сильнее и зафиксировал в захвате. Так, чтобы любое лишнее движение причиняло острую боль, а неподвижное состояние гарантировало лишь дискомфорт. Легко встряхнул, показав на практике, что будет, если Леон продолжит трепыхаться. Впрочем, это было излишне — Леон прекрасно знал все приемы. И знал, что проиграет, когда бросился на него. Все тот же отчаянный мальчишка. Он слышал затрудненное, с хрипами дыхание, видел каплю пота, стекавшую по виску. — Поговорим, моя принцесса? Леон с трудом повернул голову и наконец взглянул ему в глаза, холодно и мрачно. Но Джек успел заметить, как дрогнуло тело, когда Леон услышал обращение из их старой жизни — «моя принцесса». — Ты плохо себя ведешь, Леон. Ты же знаешь, что будет. Ожидаемо сработало. Леон заговорил с ним. — Вы лжете, майор Краузер. Я знаю, Эшли… Леон запнулся, а Джек почувствовал, как стройное тело задрожало. Дыхание стало частым и поверхностным, словно в лихорадке. Лоб заблестел от испарины, а глаза потеряли фокус. Сколько лет прошло с Раккун-сити, а Леон все также носит в себе эту боль и старается все исправить. Когда они были вместе, Леон справлялся. А эти два года без него никто и думал ему помочь. Впрочем, сам Леон вряд ли пошел бы к психотерапевтам, а на плановых беседах отделывался дежурным «Я в порядке». И всех это устраивало. Джек погладил светлые волосы, убирая слипшиеся пряди со лба. Он так давно мечтал сделать это. Леон словно не заметил, уставившись в пространство расфокусированным взглядом. — А если ты ошибаешься? — тихо спросил Джек. Ресницы дрогнули и Леон смотрел уже ему прямо в глаза. — Ошибаешься также, как ты ошибся в свое время, доверяя мне. Наверняка, сидя взаперти Леон раз за разом вспоминал то время и убеждал себя, что ошибся в майоре Краузере. Заставлял себя ненавидеть своего учителя. Однако есть одно «но». Джек знал, чувствовал, что эти попытки — безуспешны. Джек знал, что Леон запутался, потерялся между разумом и чувствами. Его просто надо подтолкнуть в нужном направлении. — Или ты не ошибся, доверившись мне? Отвечай, Леон. И Джек увидел то, чего ждал. Растерянный беззащитный взгляд. И услышал тихий шепот. — Я не знаю… Он улыбнулся. Ты знаешь, Леон. — Если тебе нужна помощь, к кому ты обратишься? Назови первое, что приходит в голову. Не думая. Леон всегда был честен с ним. — К тебе… Джек знал, что это лишь минутная слабость. Скоро Леон закроется снова, будет убеждать себя в том, что они — враги. Будет корить себя за эту брешь в обороне. Будет чувствовать себя уязвимым и беспомощным. Очень хорошо. Ведь это будет повторяться вновь и вновь, пока он не истратит последние силы на безнадежную войну с собой. И поймет, что проиграл. Джек прижался щекой к растрепанному затылку. — Не сопротивляйся, Леон.        Леон лежал под ним, словно сломанная кукла. Джек видел отсутствующий взгляд в пустоту. Как тогда, в первый раз. Но сейчас Леон не сделал ни единой попытки сопротивления. Лишь дрожал, а на спине, между лопаток, проступили редкие капли холодного пота. Джек коснулся их губами. Посмотрел на свежие и уже старые шрамы и почувствовал злость. Ничего, теперь он защитит Леона — в первую очередь от самого себя. Если бы в свое время он не обучил его идеально, его отчаянный мальчик был бы уже мертв. Невозможно ходить по краю и ни разу не оступиться. Вопрос времени. Причинять боль не хотелось. Джек потратил долгие минуты на уговоры, но Леон его словно не слышал, напряженный и зажатый. Джек видел побелевшие костяшки на пальцах, вцепившихся в спинку кровати. Схватил за волосы, отрывая голову от подушки, в которую Леон прятал лицо. — Это очень лестно, моя принцесса, — он провел ладонью по пояснице и спустился ниже, между раздвинутых ног. — Что ты забыл за два года, как трахаться. Леон медленно моргнул и перевел взгляд на него. — Но я не верю, что ты забыл меня, Леон. Конечно, он не забыл. Джек почувствовал, как измученное тело обмякло под ним и дрожь отступила. Леон раздвинул ноги шире и прикрыл глаза. Он сдался. Пока на время, но сейчас больше и не требовалось. Как долго он этого ждал. Снова почувствовать себя в этом нежном горячем теле. Джек двигался неспешно и глубоко, наслаждаясь каждой секундой. Целовал торчащие лопатки и влажную шею, шептал на ухо: — Молодец, Леон. Мой хороший мальчик. Леон лишь тихо выдыхал, кусая губы, и снова смотрел вбок, на стену, неподвижными светлыми глазами. На нижней губе выступила маленькая капелька крови. Джек остановился, всматриваясь в пустое, без эмоций, но такое милое лицо. И вдруг увидел слезу в уголке глаза. Всего одну. — Больно? — он коснулся коснулся губами нежной щеки. Леон не отреагировал. — Отвечай, Леон, — грубым быть не хотелось. Он опустил ладонь на светлые волосы, зарылся пальцами в спутанные пряди и сжал кулак, с намеком. И прочитал по губам неслышное и равнодушное: — Я в порядке. Он осторожно вышел и перевернул Леона на спину. Ему хотелось продлить момент их близости как можно дольше. Закинул ногу на плечо, поцеловал под колено, и снова вошел, очень медленно. Леон лишь протяжно выдохнул, уставившись в потолок стеклянными глазами. Он снова напомнил ему куклу — красивую, гибкую куклу с гладкой фарфоровой кожей. С ней дурно обходились. Появились изъяны — трещины, сколы, грязь. Но это изменится. Он все исправит и починит. — Смотри на меня, Леон. Джек склонился ближе. Леон не стал упрямиться и послушно перевел взгляд, но эти красивые глаза сейчас смотрели сквозь него. Он легко коснулся нервно поджатых разбитых губ, бережно, чтобы не причинять лишнюю боль. И еще раз. И на секунду мягкие губы приоткрылись для него — лишь на мгновение, но этого было достаточно, чтобы понять. Джек аккуратно скользнул языком в теплый влажный рот. Это был самый чувственный поцелуй между ними за все годы. Джек чувствовал привкус крови Леона на языке.        Леон смотрел на мощную фигуру в дверях. Он пытался найти малейший признак того, что майор Краузер стал монстром. Чудовищем. Абсолютным злом. Так было бы легче. Но Джек оставался человеком. Не стоит себя обманывать. Леон чувствовал на себе все тот же пронзительный тяжелый взгляд. В уголках глаз были те же знакомые морщинки, а рассеченные шрамом губы едва заметно улыбались ему. Лишь прибавилось седины в аккуратно зачесанных волосах. Между ними ничего не изменилось. И это было очень больно. — Я ненавижу тебя. Он должен ненавидеть его. Иначе… Леон увидел удовлетворение в холодных глазах. Джек снова стал похож на сытого хищника с окровавленными клыками. — Я убью тебя. В серых глазах появилось тепло — абсурдно неуместно. Майор не был удивлен. Лишь рад тому, что слышал. И благодарен Леону за эти слова. Будто бы терпеливо ждал и наконец дождался. — Ты мне это уже говорил, Леон. Помнишь? — мягко сказал Джек. Осознание накрыло его оглушительной волной. Да, он это уже говорил. Он помнит. — И ты помнишь, что было после твоих слов. Конечно, он помнит все. Ему было хорошо с Джеком. Они были вместе. Ему стало страшно. Словно он бегает по кругу и не может прервать бесконечный цикл. Он прогнется и уступит. Все бесполезно. Это навсегда. Джек, как обычно, все прочитал по глазам. И спокойно добавил: — Так и будет. Мы оба это знаем, Леон. Рано или поздно. Майор Краузер не любил торопиться.