Когда тает лёд

Поездка в Москву в этот раз была особенно важной. В спешке провел половину тренировки, покидал вещи в сумку и помчался на самолет. Сбегал в столицу, впервые забыв про то, что дома остались незавершенные дела, а впереди плотный график. Взял и сорвал рабочую пятницу, позволив и спортсменам немного схалтурить. Знал, что хоть и дозанимаются, но не в полную силу. Оставив все на потом, едва успел в ресторан. Так и приехал с сумкой в руках, которую оставил в гардеробе. Слава Богу, что еще впустили в заведение, показалось, что внутри помещения все в смокингах и вечерних платьях. Но нет – публика хоть и была при больших деньгах, но не кичилась положением. Ничего дорогого не бросалось в глаза. Их компания с главным виновником вечера не выделялась, специально, наверное, еще и спрятались за огромными фикусами у панорамной стены с видом на ночной город. — Паш, спасибо! – отложив коробку с дорогим коньяком, Дудаков, который раскраснелся от праздника, обнялся с ним. — С днем рождения! – ощущение, что попал в большую дружную семью, которая собралась накануне Старого Нового года. Правда, повод был другим – коллеге исполнилось 53 года. – Всем привет… Привет… - пожимал руки. – Этери Георгиевна… - ее ладонь взял двумя руками и потряс в знак почтения. — Как ты успел… - улыбалась Тутберидзе. — Угнал самолет. Это… - перешел на английский язык, приветствуя светловолосого парня, который смутился и попытался встать. — Нет, нет… - хором остановили фигуриста. Выяснил еще перед посадкой на рейс, что в компании появится иностранец – итальянец Даниэль Грассль, и восхитился предусмотрительностью штаба. Тренеры хотели, чтобы молодой человек не чувствовал себя одиноким и позвали на ужин. Судя по восторженным глазам, с русскими напитками Грассля успели познакомить. – Я присяду… Да нормально. Спасибо… - неловкость прошла, как только выделили место, и устроился. Сидеть рядом с Этери ему нравилось. Можно было обсудить новости, одна из них была особенно важной. После заказа не смог отмахнуться от тоста, первого глотка вина и выяснил, что, кажется, всех будет развозить Тутберидзе. Женщина была за рулем и списывала все на важную поездку, утром ей надо быть в форме. Как будто после их посиделок в заведениях она когда-то теряла ее… — Хорошее настроение, - обронила Этери, и наконец, отвлекся, чтобы прямо посмотреть на нее, и заулыбаться. Ощущение безграничного счастья и радости топили с макушки до пяток – впервые за последние дни. И все из-за этого человека. — Этери Георгиевна… - от переизбытка эмоций забыл про то, что они давно по имени общаются. – Новость есть… — Какая? – потягивала воду и поглядывала на него поверх стакана. Естественно, он смог заинтриговать. – Ну. — Из клиники звонили. Это ты, да? Ты пробила, да? Нас примут. Я… не успел написать… Спасибо… Этери… - не удержался и самовольно утянул к себе ее запястье, чтобы поцеловать. – Я твой должник… - сжал покрепче хрупкие пальцы и задержал в моменте, когда скользнул губами по прохладной коже, ощущая, что ошеломил ее напором. — Ого! Вот так встреча! – заметил их общение Траньков. — Всем руки поцелуешь? – уточнил Тихонов. – Можно я пас, да? — Придурки, - рассмеялся, адреналин бурлил кровь, и вынуждал совершать необдуманные поступки. — Я помню... – взмахнула плавно рукой, ускользая от него,-… что ты мой должник, - переглянулись еще раз, пока мужчины за столом обменивались шутками. – Я рада… - а это сказала тихо, предназначалось лишь ему. Догадывалась, что историю со здоровьем сына сознательно не обсуждал с коллегами. И ей бы не стал рассказывать, но понял, что она знает, просто грамотно обходит щекотливую тему. – Правда, - тронула слегка локоть, и Паша невольно проследил за улетающими тонкими пальцами. Такими пальцами можно было и без палочки дирижировать в оркестре. А в их коллективе Тутберидзе для управления никакие инструменты не нужны – все решал авторитет, который она заслужила трудом и талантом. В беседе стало проще себя контролировать, забылся. Информация о любимом виде спорта лилась со всех сторон. За этим и прилетал в столицу – Пермь, хоть и была городом-миллионником, но такого движения и энергии там не найти. Заряжаться на продолжение работы нужно было только здесь. **** Предсказуемо. Ударили вечером, растащили молниеносно по всем информагентствам и теперь обрывают телефоны сидящим за столом тренерам. Смену настроения заметил и Грассль, встревоженно обводил всех взглядом и пытался разобрать великий и могучий русский язык. Матерились почти все. — Ладно, мы знали же об этом, - положила айфон экраном вниз. Незачем было читать ворох одинаковых говнистых заголовков, которые выдавливали у мониторов писаки. «Валиеву лишили золота чемпионата России-2022». – Блядь, - прошептала и опустила голову, высматривая нитки на идеально-черной кофте. Думала, что станет известно позже, но, в принципе, не удивилась ситуации. Инсайдеры в любую дырку залезут и потом на подносе отдадут гаденькое словцо журнашлюшкам, а те уж раздуют сенсацию с удушливым душком. — А Камила… - растерянным был и Слюсаренко. Проживая в Перми, он многое пропускал. Глейхенгауз кивнул и шумно вздохнул, потер глаза, пытаясь стереть новости из памяти. — Конечно, знает. Все причастные знают. Ее мы готовили раньше всех. Ну, хоть здесь сообщили первым, - скрестила руки на груди и вспомнила подставу, которую устроили в зимнем Пекине год назад. Тогда о правилах чиновники не думали. Журналисты и подавно. Так и появилась громкая история о допинг-деле Камилы Валиевой. От этого словосочетания хотелось чесаться и мыться. От самой несуразности происшествия и того, как это противно выглядело. — Как она? – поглядывал на нее Паша. — Как? Болеет… На носу Кубок Первого канала. Она еще и капитан, - Этери одним лицом выдала, что думает о предложении телевизионщиков и Федерации, но не смогла долго сопротивляться. Валиева стала торговой маркой, с этим надо было мириться. — Нахрена козе баян, - взъерошил волосы Дудаков. – Ну, а что? – поймал их взгляды. – Мы ж пытались. Этери? — Ну, конечно. Пытались. Чтоб отвалили от нее. Особенно с этой медалью. Еще и Кубок. Сразу на Первый… Дали бы время… Но нет. Кубок Первого канала сам себя не проведет, - едко изобразила одного большого начальника, у которого хватило духу ей перечить. — Да ладно вам. Ками опыта наберется. Да-да, - Траньков подтвердил Грасслю, что разговор касается Камилы. Парень залез в соцсети и увидел англоязычные сообщения журналистов – до Запада тоже дошел инфоповод. — Да, кстати, ей полезно… Пусть набирается опыта, - согласился Глейхенгауз. — Одно утешение, - вздохнула Этери. Досадливо подумала о перспективе нового разговора с Алсу – надо бы обсудить, как помочь девочке справиться со свежей атакой. В этот раз Камила уже выйдет к барьеру с журналистами закаленной, но береженого Бог бережет. — Мы как на похоронах… А у меня, между прочим, день рождения, - растянулся в улыбке Дудаков, и все переключились. — Да… Лучше выпить. — Точно… Серега. — Тогда уж и за мой развод, - обронил Слюсаренко, и Этери отрыла в их разговорах его рассказ о предстоящей процедуре. Замерла, следя за тем, как мужчина отмахивается от расспросов и постаралась проанализировать, насколько болезненным стал такой отчаянный шаг. Бессознательно уставилась на его руку, и очнулась, понимая, что на левой никто обручальных колец и не носит. Откуда было ей знать? Да и зачем. — Паша! Найдем лучше, - пообещал Траньков. – Баб много… Ой, Этери Георгиевна, простите, - уронил голову себе на грудь, покаявшись, и насмешив всех. Она знала, что в ее присутствии буйные мужчины становятся воспитанными – умела заклинать их, как кроликов, и призывала одним присутствием к джентельменскому поведению. Но иногда вот прорывалось, к мужским шуткам привыкла. И сама любила такой грубоватой в остротах быть, отличная маска, кстати, для жизни. — Прощаю, - под смех кивнула ему и попробовала свою воду. — Этери Георгиевна… - обнаружила, что Слюсаренко не участвует в обсуждении мест, где надо знакомиться, а поглядывал на нее. – Вы меня домой отвезете? – заминка, она судорожно начала вспоминать, какой у коллеги был адрес. Как назло все мысли расползлись, оставалось лишь подыгрывать мужчине, который специально иногда строил барьеры между ними и дурачился. — Туда, где с женщинами знакомятся? – выглянула из-за него и оценила градус в шумной компании. – Это уж без меня… Павел. — Домой к вам… - поймал ее вспыхнувший взгляд, и рассмеялся. – Я снял ту квартиру. В твоем доме. Помнишь, Аксенов говорил… Ключи оставили внизу, могу заезжать. Соседями будем, - оповестил и продолжил смотреть, проверяя, какой будет реакция. — Ну, хоть соль будет, у кого попросить, - сделала серьезнее лицо и внутренне рассмеялась от несуразности: она и плита были не совместимы. — Ты готовишь? – сдвинул брови, стараясь припомнить то, что знал. — Упаси Господь. Еще этого мне не хватало… для полного счастья… Да … что ж… такое,- чуть не захныкала, по инерции взяв телефон и нарвавшись на чужой звонок. — Я могу поговорить за вас, Этери Георгиевна? – поставил локоть на спинку стула и повернулся, чтобы показать веселые глаза. — Спасибо… Павел. И через пять минут напишут, что Тутберидзе сменила пол… - усмехнулась. - Я… на минутку… - поднявшись, не забыла пробежать пальцами по плечу Слюсаренко – все-таки мужчина бескорыстно готов был лезть за нее на амбразуру. Такую поддержку она ценила. **** Грассль оказался забавным. Нахватался за пару недель русских слов на катке и выдал их все в пути до дома. На некоторые слова Тутберидзе, которая гнала по ночным дорогам столицы, сразу же наложила табу. Слюсаренко объяснил, почему тренер была настолько суровой. — Это плохие слова, Дэниэль. Нет, нехорошие, - повторил нравоучения, выйдя из машины. Этери остановилась у подъезда высотки, дав указание проводить подвыпившего парня прямо до квартиры. Сама осталась ждать в теплом салоне – еще бы, коренная москвичка прекрасно знала, что за отвратная погода в городе в середине января. — Холодно… Ужасно холодно, - в лифте солнечный итальянец пожаловался, что отморозил себе и нос, и уши. - Шапка. Нужна шапка… - показал, как надевает убор на голову, и рассмешил его. – В Италии же бывает зима. И снег… - география в школе шла туго, а соревнования в другой стране с участием спортсменов Паши не проходили. Попрощавшись на пороге в квартиру, помчался назад, не хотел женщину заставлять ждать. Итак, с какого-то перепугу напросился к ней в попутчики и уехал, пока остальные продолжили отмечать в ресторане. В кабине остался наедине со своими мыслями и попробовал отгадать, зачем так сделал. Не устал, вылет был в воскресенье, можно и задержаться. Но на самом деле надо было нормально отблагодарить Этери, которая непонятно, сколько людей обзвонила, прежде чем найти зацепку и выйти на врача. — Важный доктор… Заулыбался от своей ребячливости – на празднике захотел и поцеловал Этери руку. А вот почему проболтался про развод и сам не понял. Да и не собирался, просто вырвалось, устал вариться в этом, все равно бы узнали. Не хотелось недомолвок. Вон Глейх про свадьбу уже растрепал. А у него та же свадьба… только наоборот. Нагруженный размышлениями под завязку вернулся в джип. Каждый раз садился и подгонял под себя в кресло – хорошо, что сегодня сделал это рядом с рестораном. — Не узнал, кто его научил-то? – Этери почти сразу нажала на газ. – Наверное, я, - усмехнулась от озарения. За словом в карман Тутберидзе не лезла, давно заметил в работе. – Научился, теперь в Италии своей за гопника русского сойдет. — Про нас и так много стереотипов. Про ваш штаб еще больше… — Будет и еще один, - отшучивалась Этери. – Мне не привыкать. — Да, - успел почитать то, что пишут журналисты про приезд в Россию фигуриста. Кажется, всех волновало не то, в каком состоянии спортсмен сменил тренера и чего может добиться, а то, к кому именно он перешел. Очередной повод, чтобы обмусолить тему со штабом Тутберидзе. — Что там с врачом? Расскажешь? – прервала молчание, повисшее, пока он погрузился в то, что успел полистать в Интернете. Разговор про сына, предстоящую поездку в Америку к доктору и возможную операцию, если дела окажутся хуже, чем они думают, давно тригерил. С матерью было сложно говорить, она все близко принимала к сердцу. Родственники начинали лезть с ненужными рекомендациями. Жена – так совсем переставала вести себя нормально, стоило поднять эту тему… Оказалось, намного проще говорить с коллегой, которая умела раскладывать все на частицы, находить главное, выцеплять и подводить к нужному выводу. И главное – не давала раздражающие советы. — Она… просто немного волнуется. Хочет знать все детали.. - заметил, что на светофоре Этери прямо посмотрела в его сторону. И не смог юлить. – Ну, ладно, сильно волнуется. — Она же мать. Это нормально, - казалось, что Тутберидзе думает о чем-то своем. Скользнул взглядом по ее пальцам, изящно удерживающим большой руль. Контраст показался ярким, и заставил рассеянно улыбнуться – защитная реакция от неприятных признаний. – Если хочешь, дай мой номер. — Нет-нет. Не надо, - встрепенулся и сгруппировался. Настолько что ли все плохо выглядит в его рассказе, раз женщина решилась на такое одолжение. – Аня… тебя замучает. — Ну, вряд ли. Отвечу, когда будет время. Если я могу помочь, почему нет? С визой-то точно… Она полетит, да? — Да, она… Я… - вдруг улыбнулся, уставившись на нее, и Тутберидзе краем глаза это увидела. Повернула голову, чтобы проверить и приподняла бровь. -… как я с тобой буду рассчитываться? Мне кажется, я до конца дней… — Ой, что за кокетство… - сгримасничала, а он рассмеялся. — Ты со всем, да, можешь помочь? Как у тебя получается? Вот взять так… — Ну, не со всем. Скажешь тоже, - повела плечом, и он обратил на этот мимолетный жест почему-то внимание. – Вот… найти тебе женщину, я не помогу. Тут к Максу… обращайся. На крайний случай к Леше… - засмеялись оба. — Я и не ищу ее. Нет, - как вспомнит, сколько сил ушло на осознание того, что чувства остыли, а в браке пора ставить точку, так вся душа измельчалась в фарш. Поежился от мысли снова такое пережить. – Спасибо… — Да ладно. Сколько тебе лет, Паша? Тридцать пять? — Шесть. — О, Боже… И сколько еще будет жен? Павел, не мое дело… конечно. Но не вам жаловаться на одиночество, - подкалывала и зондировала периодически веселыми глазами из-под полуопущенных ресниц. — Точно не сейчас. Нет уж… — Ах, да, потом-потом. Все потом, - согласилась и, видимо, заметила, что тему про отношения он не был готов обсуждать. – За сколько ты снял-то квартиру? Сколько аренда сейчас стоит? О плюсах и минусах жилого комплекса в 40 этажей, у которого из главных достоинств было расстояние до «Хрустального», Тутберидзе, пока они доехали, рассказала в двух словах. Неудивительно, что она мало что знала, скорее всего, появлялась дома на пару часов, спала и возвращалась на работу. Слюсаренко сам был таким – за уютным очагом приглядывала все эти годы жена. Бытовые вопросы решал только в командировках, а вот сумку в дорогу всегда собирал самостоятельно, родители приучили еще с детства. — Надеюсь, там есть, - озадаченно почесал в затылке и вошел за блондинкой в лифт. – Если надо, приду… - поймал ее вопросительный взгляд, и рассмеялся. Заминка прошла и у Этери, развеселил этим намеком на стирку в ее квартире. — Моя стиральная машина в твоем распоряжении. Приходи всегда, - подтвердила иронично. – Я ее включать не умею. — Не умеешь? – вот так одной фразой ставила в тупик. — У меня есть… -, «Аксенов» - пронеслось в голове, но Паша вовремя прикусил язык. – Домработница пару раз приходит и разбирается с этим, - Этери занималась сумкой и, кажется, отыскивала ключи. Изменение в его лице от стыда за глупую шутку, повисшую на языке, не увидела. — Удобно. — Конечно… Ну… Сосед… - выскользнула на своем этаже и обернулась, Паша поставил сразу ногу между створок. – Заходите в гости, - жеманно склонила голову. — Зайду… За солью. — И постираться, я поняла, - рассмешила и неспешным, мягким жестом руки попрощалась. – Пока. — До встречи, - убрал ногу и нажал на кнопку, когда женщина отправилась в сторону. Ему надо было ехать наверх. Видимо, будет жить под облаками – цена за съем как раз такая же космическая. Выйдя из лифта, обнаружил, что продолжает улыбаться. И прокручивает в голове последний разговор. Надо было еще раз поблагодарить Этери – по мнению Слюсаренко, и пятьсот первого раза будет мало.