Открыв глаза девушке пришлось сразу же их закрыть, в глаза бил яркий солнечный свет. Воздух вокруг был свежим и лёгкий ветерок покачивал листву еревьев и траву, что было отчётливо слышно в звенящей тишине.
Пытаясь прикрыть лицо, Джейн протянула руку к лицу и после замерла, на лицо упала маленькая ладошка, а не ее рука. От шока она вскочила и приняла сидячее положение, как оказалось она все это время лежала на траве.
Пару раз моргнув и избавившись от солнечных клякс в глазах, девушка, или уже не девушка? Не важно, так вот, она оглядела себя и была крайне шокирована увиденным:
Маленькие и пухловатые руки, «-ребенка» подумала она. Пальцы были обклеены пластырями и, будто только сейчас боль осознала свое отсутствие и вернулась, в пальцах начало сжечь.
-Порезы и переломы пальцев? Что за?..
Удивилась она, но не поняла, где другой очак боли, конечно пока не посмотрела на ноги. Вроде бы в такую жаркую погоду надо бы надеть лёгкую одежду, но на ней были черные брюки. А под ними на ногах ощущалась боль.
Кое-как задрав штанину она отшатнулась как от огня, ее взору предстала картина состоящая из синяков и уже заживших царапин, на которых были засохшие корки.
«-Что это такое?»
Подумалось ей и вдруг голову будто ударили чем-то увесистым. Она начала сильно болеть и перед глазами проносились яркие картинки, слишком реальные, слишком болезненные и слишком настоящие.
Не чувствуя своё тело она, нет уже он, упал обратно на траву и последнее что он услышал было:
-Frère, qu'est-ce qui ne va pas chez toi?
[••••°••••]
Когда он снова проснулся, то оказался в совершенно не знакомом ей, Веронике, но знакомым для него, Жана, месте. Потолок был белым, а стены все черные, из мебели самый минимум; письменный стол, стул, шкаф, кровать. Всё. Больше ничего.
Через минуту в дверь постучались, и ее открыли снаружи. Стук был просто для галочки? Неизвестно. Но парень гордо зашёл в комнату и дверь позади него хлопнула с такой силой, что можно было бы и все здание снести по камешкам. Этот недогость был его старшим братом, если верить воспоминаниям, конечно.
-Ну что же, Жан, скажи мне, по какой причине ты не сделал что тебе велено?
Мальчик прокусил нижнюю губу, но не отвечал. Даже не двигался и о том, что он живой свидетельствовало лишь тихое дыхание.
-Тебе же было четко и ясно сказано, присмотреть за младшей сестрой, но ты решил что это не так важно, не так-ли?
-Н-нет, я не мог контролировать свое тело и.
Но договорить ему не дали, подросток быстрым шагом подошёл к нему и за волосы потянул голову наверх. Встретившись с карими глазами брата, младший Моро замер, а после почувствовал горение на щеке.
Это была пощёчина, гребаная пощёчина после того как он еле вылез из состояния мертвеца.
-Не было приказа говорить. Но так уж и быть, прощу на этот раз. Говори, какое главное правило семьи?
Сдерживая слёзы мальчик ответил:
-"Старшие» несут ответственность за младших и за всех, кроме главы семьи, какими бы не были их поступки или слова, «старшие» будут наказаны вместо них.
-Правильно, так вот, ты наказан, понял? Пока ты дрых тут, Мари сломала вазу и ещё десяток вещей, пока бежала звать на помощь к тебе.
В груди стало тепло и обидно одновременно, почему это его наказывали ни за что? Но сестра хотела ему помочь…
-Я понял, старший брат.
Парень отпустил его и ушел по своим делам. Перед тем как уйти он снял перчатки с рук и выкинул их на ближайшую поверхность, коим оказался стол у входа, и проговорил:
-Вот же два чёрта, ни дня покоя из-за них. Поскорее бы найти им применение.
«-По крайней мере теперь мне понятно, почему же Жан даже после ухода из воронов не встречался с семьёй…»
Кто может поверить если сказать ему, что завтра вместо свадьбы он получит предательство и перерождение? Правильно никто. Но она же уже тут. Нет, он, надо бы уж привыкнуть, раз он теперь будет жить в этом теле.
Тело на автомате встало, подошло к шкафу, вытащило оттуда рубашку и брюки, переоделось и вышло из комнаты. По памяти мальчик добрался до ванной комнаты и проделал все нужные процедуры: помыл зубы, умыл лицо, расчесал волосы и смотря на свое отражение застыл.
Лицо. Лицо другое, но и нет одновременно. То тут, то там были заметны черты ее, Джейн, лица, а в других местах совсем другое. Рассматривая самого себя он понял что привыкать к внешности нет надобности, она итак видела такое же каждый день, только более взрослую версию.
Выйдя из ванны он направился к лестнице, откуда спустился на первый этаж и увидел охранников у стен. Со всех сторон, будто бы кто-то мог проникнуть через стену. На него никто не обратил внимание, все же сын семьи, как никак.
Внизу лестницы он снова встретился со своим братом и сестрой. Если первому было плевать на него, то вторая, самая младшая в семье, радостно подпрыгнула и было побежала к нему навстречу, но была остановлена старшим.
-Не создавай проблем, Мари, у нас важные гости, ты не забыла?
Тон его голоса был намного теплее, ведь с ней он мог позволить себе такое. А вот брату нельзя, он тоже не особо хочет быть наказан, несмотря ни на что, все равно страх детский остаётся навсегда.
Сейчас, немного успокоившись и свыкнувшись с мыслью что это
её его брат, он смог понять его. По всему дому расставлены камеры и подслушки, так что ему приходиться притворяться таким. А перчатки, которые он снял с себя, были идеально подходящим знаком для извинения, которое тот использовал всегда.
Не было под рукой перчатки? Или место не позволяло такого? Не проблема, Рафаэль долго смотрел на младшего и один его взгляд говорил все вместо тысыч фраз.
Его карие глаза и черные волосы привлекали внимание сразу. Ведь обычным делом были блондины со светлыми глазами, как Мари, например, а не брюнеты с темными глазами. Их с Жаном всегда сравнивали с «иностранными причудами», но что поделать?
Мать их была брюнеткой с темно-карими глазами, в нее пошлт первенецы семьи. Она была красива и всегда в центре внимания. Как женщин, так и мужчин. У последних она имела репутации Стервозной суки, с которой наверное переспал каждый второй друг главы семейства.
Марианна, была маленькой девочкой, не знающей всей грязи их семьи. Ей было всего 6, она была на два года младше самого Жана. Такая живая и радостная, заставляла кровь бродить по венам, а ужасные мысли изчезать из головы.
Год назад он был таким же, купался в любви старших братьев, был любим матерью и уважал отца. Не знал всего этого. Не имел переломов пальцев, порезов, синяков и ран, как физических так и душевных.
Ее, Мари, он любил даже после всего что прошел из-за ее ошибок, даже малейших. Теперь он и сам понимал, почему их братья так странно реагировали, каждый раз как у них с Мари выходили чуть хуже баллы на тестах или они случайно что-то ломали. Они не получали наказаний, а только очередную нудную лекцию и угрозу, но не более. А их старшие отдувались за все.
И даже за проколы матери отвечали они, а та будто специально крутилась с разными мужчинами, все время раздражая мужа этим.
Но теперь страдал один Рафаэль, к его же сожалению. Год назад он впал в немилость отца, хаха, было бы смешно, если бы не печально. Ведь потерять близнеца с котором он делился всем, и счастьем и горем. Это был сильный удар.
Близнец Рафаэля, Самуэль, был его копией, они даже реагировали одинаково. Так как они оба родились почти что сразу, с разницей лишь в полминуты, оба брата стали наследниками. Но раз один умер, второй уже не способен нормально функционировать, так что вскоре он тоже исчезнет.
Вот что значила эта немилость отца. Он без сожаления убил своего сына, которому было лишь 14, и в этом году убьет второго, уже 15-ти летнего. За место них двоих, глава семьи готовит третьего своего сына, то есть его, Жана.
Жан уже успел прочувствовать всю ответственность роли наследника. И ужасно проклинал мать с её очередной интрижкой, что зашла слишком далеко и пыталась подать на развод.
К счастью или же наоборот, к сожалению она не получила чего хотела, но страдали ее дети. Хотя, ей было побарабану. Как всегда. И как он мог любить ее? Этот вопрос крутился весь год в его маленькой голове.
И он умер, так и не узнав, почему же так вышло? Чем они все заслужили это? Но теперь она, Вероника, была вместо Жана, имела все его воспоминания и провела несколько часов, пока была в отключке, агонии, чувствуя каждую частичку боли, что перенес мальчик, совсем юный ещё.
Она не допустит такой же судьбы как у Самуэля для себя. Ей плевать на Рафаэля и Марианну, хотя впринципе, если те не будут делать ошибок, ее, нет, его не будут наказывать сильно.
Обдумывая этот вопрос, младший Моро не заметил, как гости начали рассаживаться в банкетном зале. И когда он успел зайти? Видимо старший позаботился, чтобы он не получил ещё больший нагоняй. Спасибо ему, всё-таки переживший эту боль, не бросит другого в такое же пекло, Рафаэль определенно был таким.
Быстро оглядевшись мальчик заприметил что середина зала пустая. Там не было столов и стульев, ничего и никого.
«-Место для танцев.» Подумал он, прежде чем отвести взгляд. Осознание, что ему придется играть на скрипке со сломанными пальцами, давило на грудь.
Решив что больше нельзя стоять на месте, накажут, Моро прошел к компании первенцов других семей. А младший пошел к компании, стоявшей чуть поодаль от наследников. Тихо подойдя и поздоровавшись, он не произнес более ни слова.
Из вежливости все дети улыбались и делали вид, что обсуждают наинтерейснешую тему, хотя просто узнавали, у кого что и как. Одна девушка отделилась от первенцев и подошла к ним, поздоровались и спросила у Жана:
-Извиняюсь за столь личный вопрос, но сможете ли вы сыграть хоть что-нибудь с такими пальцами?
В ее голосе была насмешка, как и во взгляде. Недобро сверкнув глазами она обвела взглядом всех младших и ухмыляясь отошла обратно.
Все понимали, что ответ вернуть нельзя. Ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем. Они все просто расходный материал, товар, который можно обменять на что-то более стоящее. Их жизнь имела значение лишь как предмет, принадлежащий кому-то.
Один парень, 15-ти лет, озорно улыбнулся, хотя голос и слова были пропитаны отчаянием насквозь.
-Простите, я вас покидаю, я должен стараться отработать долг играя в Экси. И не думаю, что уже когда-нибудь мы снова встретимся.
Все начали наперебой сверкать улыбками и жестами показывали как его понимают и желают удачи в будущем.
Жан же стоял и морщился от такого заявления. Вскоре он услышал как затрубили в трубы у входа и всех журналистов и репортёров вывели из банкетного зала.
Начинался настоящий банкет, не тот который для вида, а реальный. В котором решались судьбы таких как он, расходников, и другие мелочи. Нет разницы между ними, все они не стоят больше чем ломаный грош.
И этот подросток, который сверкает улыбкой и принимает поздравления от другой девушки, тому подтверждение. Его обменяли на обычные бумаги, размером всего лишь в несколько листов и пару росчерков ручкой. Вот и все, конец его полезности.
Не имея сил и нервов на этот спектакль, Жан подошёл к нему и, смотря снизу вверх, радостно, насколько он мог сыграть, провозгласил:
-Дай обещание, что до того как я туда попаду, ты будешь в порядке. Я хочу снова тебя обыграть, ведь я лучший защитник!
Его слова можно было понять по разному, но для всех в этой компании они были кристально чисты. «-Продержись и не помри, пока я не попаду туда». Единственное что можно вынести из его слов.
Это не было чем-то сложным, дать маленькую надежду для кого-то другого, сложно было бы дать огромную веру в это. Но брюнет умело ходил на грани этих двух понятий, ведь скольких своих «соседей в одной лодке» он проводил в путь. Кого в Вороны, кого на работу в грязи и крови, кого в навязанный брак. Много кого и по разным причинам, за один такой банкет он провожал как минимум четверых своих «соседей».
Все репортёры ушли, остались лишь доверенные лица из прессы, для видимости, не более. Чтобы не произошло они даже слово не скажут, а в статье выйдет заранее обговоренный текст.
«-Как удобно, имеешь деньги и маломальские связи в мафии, так все идёт как ты хочешь.»
С горечью думал мальчишка, но понимал что не со всеми такое работает. Если бы, то он бы жил как год назад.
Прошел целый час нудных разговоров, переговоров и множество завуалированных оскорблений, пока не объявили что дети начнут свои выступления.
Большинство обязано было играть на инструментах, а кто-то был занят танцем.
Скоро его очередь, волнения передается в пальцы мелкой дрожью. Если он ошибётся, будет очень и очень плохо.
«-Так, Жан, не думай об этом! Обязательно должно получиться!»
Повторял он как мантру. Что было с утра и в ранний вечер, он успел и позабыть. Поглощённый мыслями об своем инструменте, он и не заметил как пришел его черёд.
Зал молчал, давил этой жуткой тишиной. Каждый смотрел и оценивал, на сколько он хорош. Если свезет, то и в этот раз он останется без цены. Но если нет… Думать даже не хотелось об этом «если».
Нервозность не прошла, но поутихла. Мальчик вдохнул носом дважды и одним длинным выдохом вернул себе более-менее спокойное состояние. Встал как положено, скрипка на плече, рука на смычке.
И по помещению начала звучать и бренчать скрипка. Она то грустно плакала, то смелее начинала петь. Спокойствие и грусть плавно сменялись с горечью и разочарованием, а потом резко звучали счастье и радость.
Движения плавные и отточенные до совершенства, какое можно было достичь в 8 лет, спина прямая, не преклонная, а глаза закрыты. Мальчик был полностью поглощён музыкой, льющейся из его рук.
Она завораживала и будто говорило: «-Я сведу тебя с ума, только прикоснись ко мне».
Когда он закончил и открыл глаза, гости были немного шокированы, ну конечно, прошлое его выступление было в разы хуже. В тот раз он сфальшивил в 21 месте, а в этот раз лишь в двух. На сей раз он играл произведение сложнее, чем в прошлый раз. Так что всем стало ясно, какой он потенциальный ученик.
Поклонившись и вручив скрипку официанту, младший Моро прошел к отцу и старцу, с которым тот разговаривал.
«-Не часто он зовёт меня, что ему снова не понравилось? То что сфальшивил дважды? Или то что моя спина была не настолько ровной, насколько хотел он? Или? Или?».
Множество вариантов крутилось в его голове. Но на лице сохранялось напускное спокойствие. Подойдя к двум мужчинам он поклонился и вежливо начал разговор.
-Отец, вы звали меня? Чем я могу быть вам полезен?
Глава Моро протер лоб платком, явно нервничал, но из-за чего? А старец рядом оказался не таки уж старым. Просто рано поседевший мужчиной лет 40, не более.
-Итак, господин Кенго, это и есть мой сын, Жан. Он хорошо играет в Экси, имеет знания английского и умело играет на скрипке и фортепиано. Надеюсь его талантов хватит?
После его слов, маска с лица мальчика безуспешно слетела и явило после себя ужас и отвращение вперемешку с печалью.
Второй мужчина придирчиво оглядел его и хмыкнул:
-Хм, он немного худоват, но это не беда. Через два месяца, в августе, билет для него я вышлю, а насчёт вещей, можно только самый необходимый минимум.
Тело оцепенело, по венам, ощущалось, бежит не кровь, а ледяной холод. Резко Жан ощутил холод и табун мурашек по спине. В глазах защипало и осознание било по сознанию.
«-Продали, нашли применение, отправят в сущий ад ради каких-то двух или трёх бланков.»
Мысли мальчика были в спутанном комке и он уже не разбирал что и кто говорит. Очнулся от такого состояния уже в коридоре, когда Рафаэль вел его под руку к лестнице.
-Брат…- немного неуверенно позвал младший, не надеясь что на это отзовётся и утешат.
Но именно это и случилось. Его брат провел через очередной проход и лестницу, завел в свою комнату и обнял. Так сильно, что можно было бы сломать кости. Но объятия были крепкими. А когда он отстранился и сел на корточки, что бы быть на одном уровне с Жаном, Рафаэль начал свою речь:
-Я знаю, это слишком неожиданно, что уж говорить даже сам отец не ожидал. Господин Морияма заинтересовался твоей игрой и твоим потенциалом в обучении. Я знаю что Вороны это не самый лучший путь, но там хотя бы ты будешь жить дольше, чем в других местах.
Ненадолго прервался, хватая грудью воздух и стирая слезы с лица младшего. А тот и не змаетил что начал плакать. Не в силах продолжать старший резко встал и начал шагами мерить комнату. Он лохматил свои волосы и бубнил себе под нос. Единственное что смог разобрать младший это:
-Нужно.....или стоит попробовать это …нет, не так! Жан слишком мал ..... Да, это может быть полезным.....нет, не то .....
Решившись Рафаэль снова сел перед ним на колени и продолжил, собрав мысли в кучу:
-Жан, ты слишком молод, что бы тебя могли забрать, если ты скажешь «нет», четкое и внятное, то тебя не забе-
Но его прервали:
-Нет, брат, даже если завтра, я поеду. Иначе достанется и тебе и Марианне. Это ничего не должно значит, главное что все будут в целости и сохранности. Ты же знаешь Мориям, одно не выполненное указание и конец.
Старший неверяще смотрел на него, а через пару минут с пониманием в глазах снова попытался успокоить его:
-Жан, ты же знаешь, что я всегда буду на твоей стороне? Совсем скоро я смогу быть полностью для тебя поддержкой. Хорошо? Потерпи, пока я не стану главой. Пожалуйста, тогда я вытащу тебя оттуда.
Жан сам обнял брата и уткнувшись к нему в плечо завареженно прошепал:
-Нет, позаботься о Мари, она не должна знать всего этого. Это единственное что я хочу от тебя, брат. Большего не нужно, не заставляй себя, не иди против отца.
И зажмурившись застыл так, обнимая шею старшего Моро, тихо плача и свыкаясь с мыслью об скорой отправке в ад.
Дальше снова туман, он не помнил как брат довел до его комнаты, как тот ушел. Этой ночью ему дали остаться самим с собой, даже камеры, светящие своими ярко-красными точками, были отключены. Комната была в тишине, абсолютной и успокаивающей.
Вытащив из шкафа сменную одежду, мальчик снова пошел в ванную. Зайдя, он повесил одежду на вешалку рядом, там же где и висели полотенца, выпутался от одежды и залез в душ. Включив воду, не глядя, обжёгся от ледяной воды. Быстро прокрутив кран, сделал удовлетворительную теплую, на грани холодной, воду.
Быстро закончив принимать душ он протер тело и переоделся в пижаму. Волосы были мокрые и он просто накинул на них полотенце, после того как помыл зубы. Перед тем как выйти из душа, он скинул дневную одежду в корзину для стирки.
Проходя по коридору, до своей комнаты, он заметил что все камеры отключены. Странно, неуютно стало от липкого страха. Вдруг они включены? Вдруг это очередная уловка отца и утром его снова ждет наказание?
Отгоняя такие мысли он зашёл к себе и скинул полотенце с головы на столешницу у входа. Заметил перчатки Рафаэля и забрав их улёгся в своей кровати. Держа их ближе к сердцу и свернувшись в позе эмбриона он заснул.
[••••°••••]
Сознание вернулось в тело. Уже не как два разных личности в одном теле, а как одна единая душа. За ночь он смог снова пережить свою жизнь и смириться со всем. Голова была непривычно пустой. Сказывается поздний сон? Не факт, думая об этом он встал и увидел на своем письменном столе поднос с едой и записку.
Встал и потянулся, кости немного затекли от неудобной позы для сна. Но это ничто по сравнению с тем что раньше переживало это тело. Быстренько сделал зарядку и подошёл к столу.
На подносе были чашка, чайник, сахарница, тарелка с яичницей, тосты и банка с джемом. Типичный завтрак, повторяющийся ежедневно, только одно отличие. В этот раз ему нет надобности видеть рожу отца и лицо матери.
Взял в руки лист и начал читать. А после осел на пол, хорошо что он был застрелен ковром.
В очередной раз шокированный он побрел к двери. Открыв ее он стал свидетелем того как двое охранников пытаются не убить друг друга.заметив его они быстро стали обычными глыбами льда. И закрыли проход своими массивными телами.
-Выпустите! Немедленно разошлись!
Выкрикнул он, не веря в то что было написано. Его, Жана Моро, посадили под замок. Шутка смешная. Была бы, если бы была шуткой.
Охранники молча завели его обратно в комнату и хлопнули дверью перед носом.
Не имея желания кричать в пустоту, мальчик решил все же съест свой завтрак. Снова подойдя к столу и взглядом заметив записку, которую выкинул обратно на поднос, скривился.
/Наказание: домашний арест, разрешён маршрут до новой комнаты, после завтрака./
Всё. И больше ничего. Хотя обычно указывалось за что именно наказание. Теперь он гадал, это за то что Мари разбила несколько ваз в коридоре? Или же за две фальшивые ноты на выступлении? Или за то что он не подобающе выглядел перед Мориямо? За что?
Все эти мысли вертелись у него в голове, пока он дожевывал последний тост. Закончив с завтраком он постучал в дверь.
-Я закончил с завтраком. Ведите уже, гороховые стены.
Громилы даже не среагировали на его высказывание и просто повели на третий этаж. Какого черта?! Но как только они дошли до его новой комнаты, мальчика охватил страх.
Это было прямо рядом с покоями отца. Впритык. Соседние комнаты. Разделением было лишь одно: тоненькая стена. Он знал что она тонкая, специально сделанная такой. Там жили самые важные гости отца.
И страх охватил его лишь сильнее, за дверью слышались шаги, неторопливые и какие-то нервные? Внутри был не один человек. Стало это ясно после короткого набора шагов, лёгких и даже весёлых. Не вздумайте думать что он сходит с ума, возможно так и есть, но он мог различать шаги.
Жизнь в этом доме, злочачтный год, заставила его научиться. Чтобы выжить и в любой момент среагировать, он должен был знать каждое звучание чужих ног. Каждый звук за дверью он анализировал. И выводил свои выводы. Так он и прожил этот год.
Пытаясь успокоить нервы, начал теребить свой рукав и считать до 20 и обратно. Успокоившись он постучался и стал ждать разрешения войти. Но оно не прозвучало. Наоборот, дверь открыли изнутри и пропустили внутрь.
Зайдя он застыл на полдороге, не зная куда идти и сесть, а можно ли было ему сесть? Что вообще он должен был делать? Для чего он тут?
В голове всадили вчерашние слова брата. Он, Жан, имел право отказаться от этой страшной участи играть в Воронах. Но знал, что за его отказ поплатятся его брат и сестра.
Мужчина, тот кто вчера был рядом с отцом, значит это и есть Кенго Морияма. Худой, строгий на вид, в идеально выглаженном костюме тройке, и весь в черном. Рядом с ним парень, в такой же одежде и расцветке, но выглядел он более живым? Не было точно слово описать разницу между этими двумя людьми.
-Оставьте нас троих в комнате. У нас есть о чем поговорить.
Только после этого двое громил вышли из комнаты. А прежде чем старший Морияма начал говорить, Жан выпалил, даже не осознавая зачем:
-Не говорите о важном, отец за стенкой слышит всё. Так что фактически, мы не втроём обсуждаем.
Тут же опомнился и склонив голову, начал осматривать паркет. В голове был полный кавардак, но вот мысли почему-то были тише воды и ниже травы.
-Нет смысла об этом беспокоиться, он не настолько глуп, чтобы подслушивать меня. Не так ли, Ичиро?
Спросил он, как кажется, в подростка рядом. Тот был ровесником Рафаэля, по крайней мере так выглядело. Ичиро склонился над своей тетрадкой, которую держал на своих коленях, и радостно проворил:
-Да отец, он же не настолько тупой. У него мало того что долг в размере миллиона долларов, так ещё и хочет за подслушивание надбавки? Забавно, все выплатить не может, а с каждым разом только увеличивает свои долги.
И весело рассмеялся, будто бы это обычная смешная шутка, а не то за что платить собой теперь должен Жан. На душе стало на мгновение обидно, а потом сразу же радостно. Отец не подслушает их, после этих слов уж точно нет!
Значит если он сейчас проговорится о том что тот убил своего сына, первенца, Самуэля, то не получит потом ещё суровее наказание. Так что сияя от счастья он позволил себе немного получатся всем телом туда-сюда, как листу на ветре.
-Теперь доволен?
Спросил Ичиро и жмурясь от солнечных лучей, встал и быстро добравшись до окон, зашторил их. Комната погрузилась в относительную темень.
-Да, я могу сказать что хотел. И обойтись без наказаний за свои слова. Это очень радует, господин Морияма и наследник Морияма.
Не скрывая радости в голосе проговорил он и в ответ получил лишь заинтересованные взгляды; один с кресла напротив, второй у окон.
-Говори уж, чего таить, интерес ты навёл, а вот оправдают ли твои слова ожидания?
-Моц старший брат, Самуэль, погиб, как вы знаете. Случилось это год назад, он вместе с близнецом ехал в очередную встречу в горах. Но к сожалению машина вышла из-под контроля и свалилась с дороги. Водитель умер, а второй человек получил сильные ранения. Но правдо в том что поездки даже и не было.
Его прервал мужчина и вмиг став серьезнек в разы, спросил:
-В каком это смысле поездки не было? Он мне снова соврал?!
Его ярость была ясна как день, все же смерть первенца и ранение его близнеца, было не самым обсуждаемым, но и не было обделено вниманием.
-В прямом, отец наказывал их лично. Я не знаю точной причины, но предполагаю, что просто вымещал свою злобу на них. И перестарался, бита, которой он ударял братца Самуэля, пробила голову. Я как сейчас вижу эту самую сцену. Как брызнула кровь и как в последний раз вздохнул брат, как второй брат кричал и вырвался.
От воспоминаний он содрогнулся и по его спине прошёлся табун мурашек. Перед глазами вновь всплыло то как кровь брызгала, в нос ударил запах железа, а слух услышал вновь тот крик.
Он не осознавал что был в прострации, пока его не потрясли за плечо и не заставили встать, а после и сесть на диван. Мужчина, все также сидевший в кресле, только больше ставший нервознее, насупился и сгорбился. Руки его были сложены в замок и лежали на коленях, а голова опущена вниз, эмоции его нельзя было разобрать.
Рядом с Жаном сел Ичиро и его взгляд был таким странным, непонятным, но становилось чутка легче. Подсознание пыталось успокоить его, а в купе с понимающим взглядом напротив, действовал вдвойне сильнее обычного. Успокоившись, насколько он мог сейчас, мальчик продолжил:
-И с того времени прошло чуть больше года. Братец Рафаэль не оправился ещё, все время бросает на меня такие взгляды, будто бриться, что такое же произойдет со мной. Или с ним, и уже мне придется переживать такое. Но мне страшнее от мысли, что Мари, моя младшая сестра, окажется на моем месте.
-Я понял, не продолжай, тебе наверное трудно об этом говорить. Ты будешь тут жить, как предполагалось два месяца, а в Августе полетишь в Южную Каролину. Но теперь уедешь сразу с нами. Не доверяю я твоему отцу, однажды соврал, совет и во второй раз.
Поднялся и приказал сыну, который поднялся вслед за ним:
-Оставайся тут, пока ты рядом его не посмеют тронуть. Я скажу что приставил тебя как надзирателя для него, чтобы Жан не убежал. Понял?
Ичиро лишь склонил голову и поофициальному ответил:
-Как вы скажете, господин Морияма, я прослежу за ним.
Сказал это громко, чтобы наверняка расслышали и за дверью. Когда Кенго Морияма ушел, Жан расслабился и улёгся на диване. Закрыл глаза и начал отгонять от себя все эти мысли и воспоминания, что обрушились на него как лавина.
Рядом зашелестели, открыв глаза он увидел как подросток сел в кресло, в котором раньше сидел, и начал листать свою тетрадь. А может и блокнот, мальчик не был уверен, на вид просто и необьемное. Прикрыв глаза он начал погружаться в сон. И только на периферии сосзнани услышал:
-Спи, спи, тебе это нужно. Надеюсь я смогу занять тебя до вечера.
И провалился в темноту.
[••••°••••]
Ему снился подвал. Под кожу пробирался холод, вызывая мурашки по коже. В нос ударил запах, сладковатый, это был запах гниющего тела. Прямо перед ним лежали три трупа. Два подростка и одна девочка.
Все они были повернуты к нему головами, так что черные дыры вместо глаз были обращены прямо на него. Сзади кто-то приблизился и сжал его плечо. А потом прямо над ухом раздался тихий шепот:
-Зачем ты рассказал? Теперь вот они были наказаны. Из-за тебя.
И оно шептало ещё что-то, но что разобрать было невозможно. Что-то тянуло его отсюда, на свет и в реальность.
[••••°••••]
Проснулся он резко и сразу же сел. Одежда пропиталась потом, голова гудела от длительного сна и воспоминаний о сне. Горло першило, до смерти хотелось пить.
И как будто прочитав его мысли, ему протянули стакан с водой. Помогли выпить и снова уложили.
-Постарайся поспать ещё немного, по записям камер ясно что ты не спал четверо суток, так что давай отсыпайся. В самолёте тоже поспишь.
Он не мог чисто физически снова лечь и уснуть. Влажные от пота одежды теперь отдавали холодом и неприятно липли к коже. Но ослушаться нельзя, так что он снова закрыл глаза, и вновь погрузился в сон. Теперь уже просто в пустоту. Ощущал лишь шелест станиц у головы.
