Сеульские записки

В аэропорту (версия Акутагавы) Каким-то невероятным образом, но даже под новой внешностью, созданной для него эспером мафии, чертов оборотень умудрился его узнать и зачем-то увязался следом. — Хватит тащиться за мной, тигр. — Если ты не заметил, Акугатава, то выход отсюда только один, — раздалось приглушенное бурчание рядом. С самого трапа он неотступно следовал за ним чуть позади. Акутагава попытался затеряться в толпе прибывших в Сеул. Петляя между людьми и постоянно ускоряя шаг, он всякий раз, останавливаясь и украдкой смотрел себе за плечо, надеясь не увидеть сбитого с толку хмурого детектива, будто бы преследующего его. — Ты просто боялся потеряться, вот и тащился за мной. Мелочное злорадство, но даже такая маленькая победа над оборотнем делала настроение чуточку лучше. И судя по тому, как заалели уши Ацуши, Рюноскэ понял, что попал в точку. — Это моя первая поездка за границу. Я не виноват, что у меня не было возможности раньше, — ворчливо парировал Ацуши. — Поздравляю, тигр, и моя тоже. Вся эта беседа неимоверно раздражала его. Акутагава был уверен, что тому пришлось, схватив в зубы билет и паспорт, мчаться на самолет. Удивительно, что тот вообще смог сесть. Чтобы покинуть здание международного терминала им не понадобилось много времени. Хоть Рюноскэ не понимал ни полслова по-корейски, но привычка быстро ориентироваться в любой ситуации и здесь не подвела. Прилипчивый оборотень, к сожалению так никуда и не делся, и теперь они вместе стояли на улице перед выходом. Оборотень выглядел немного ошарашенным и озирался по сторонам, от чего его вид сделался ещё более глупым, чем обычно. Всё топтался на месте, будто не собираясь никуда уходить. Назойливое присутствие Накаджимы Ацуши нервировало. Кулаки в карманах пальто сами собой сжимались от сильно дрожи — то ли от холода, то ли от негодования. Ледяной ветер с легкостью пробирал через тонкое осеннее пальто, шерстяной берет с подкладкой из флиса (с любовью упакованный Хигучи) лежал в дорожной сумке. Акутагава даже под страхом смерти не надел бы его при глупом животном. В свою очередь Ацуши, упакованный в свою темно-синюю парку, на вид чувствовал себя вполне комфортно. Казалось, что погода не по чём: знай себе пялился по сторонам в поисках не пойми чего, даже позабыв надеть капюшон. Такая невосприимчивость к непогоде вызвала все больше зависти, чем дольше они стояли. Наконец Рюноскэ не выдержал: — Здесь наши дороги расходятся. Надеюсь, больше не свидимся. — Это была моя реплика, Акутагава, — одарив его на прощание недовольным взглядом, Ацуши развернулся обратно к раздвижным дверям терминала. После того, как оборотень свалил, прошло двадцать минут, но обещанная к его прилету машина так и не появилась. Тигра поблизости нигде тоже не было видно. Было очевидно, что без посторонних тот никак не смог бы покинуть даже территорию аэропорта. Не говоря уже о том, что было вообще сумасбродством отправлять его куда-то одного. «Хотя сумасбродство было в духе вооруженного детективного агентства», — подумал Акутагава, ощутив до боли знакомый легкий укол зависти: он вспомнил в стиле кого ещё был такой подход. — Ты еще здесь? Ждешь кого-то? Помяни черта, и он появится, протягивая бумажный стаканчик с чем-то горячим. — Заткнись, тигр, и убери это. Я не пью кофе. — А кто сказал, что это тебе? Эти оба мне. Просто хотел попросить тебя подержать один. Мне телефон нужно проверить. Забыл включить, когда выходил из самолета. Более нелепого предлога о нём позаботиться Акугатава не слышал даже от Хигучи. И в этом тигр из агентства не переставал его удивлять. Вечное неловкое чувство вины оборотня — постоянный источник его нелепых попыток влезть в его дела. Помочь наложить повязку после миссии, предложить свою помощь в покупках, подарить маньтоу с мясом в качестве извинений — все эти бесконечные попытки если не сблизиться, то хотя бы снизить градус напряженности между ними. Акутагава признавал, что такая неловкая забота больше забавляла, чем раздражала. — Эй, куда?! Легкое движение Расёмона — и напиток уже перекочевал в обледеневшее пальцы Рюноскэ. Тепло передалось по пальцам, согревая руки, и он, не теряя ни секунды, открыл и клапан на крышке и сделал глоток. От яркости и сладости вкуса ему захотелось зажмуриться. Тигр пил какую-то невыносимую сладкую гадость, что было ожидаемо. — Если ты думаешь, что я не буду после его пить, то ты это зря, Акутагава, — пробурчал Ацуши пока быстро что-то набирал в телефоне. Он то замирал в задумчивости, шевеля беззвучно губами, вспоминая, как пишется слово, то с легкой улыбкой слегка кивал, продолжая набирать сообщение. Тигр уже не выглядел таким потерянным как полчаса назад. По всей видимости, кто-то на той стороне телефонной трубки вселил в него уверенность. Акутагава знал, что не стоило этого делать, но все равно не удержался и бросил взгляд в телефон в Ацуши. Удалось разглядеть лишь пару первых цифр номера, но он уже знал кто это. До того захотелось вылить остатки кофе тигру на голову, что он и не заметил, как сжал в руках стакан и часть его содержимого выплеснулось на пальцы. Но не чувствовал боли. И как раз в момент, когда он уже был готов сделать, как собирался, перед ними затормозил приземистый Land Cruiser. Стекло со стороны пассажирского сидения приоткрылось и оттуда раздалось жизнерадостное приветствие водителя на чистейшем кёцуго: — Ваш экипаж прибыл, дорогие гости. Ан-йо ха-сей-йо! Добро пожаловать в Корею! За несколько часов до этого. Сборы в дорогу (версия Акутагавы) Акутагава слегка приподнял чемодан, пробуя примерно оценить его вес. Так как сборами занималась Хигучи, там могло оказаться все: от оружия и патронов, шерстяных носков и крема от солнца до самой Хигучи, нашедшей способ разместить себя внутри и не желавшей отпускать его одного. Стоило вспомнить про подчиненную, как горло сдавило от странного саднящего чувства. Акутагава не мог вспомнить, давал ли ей вчера хоть какие-то инструкции насчет багажа. Он, скорее всего, погруженный в свои мысли о предстоящей миссии в Корее, бесцветно поздоровался с ней и сразу направился к себе. Стараясь отвлечься от беспокойного потока мыслей, Акутагава резко потянул за язычок молнии, чтобы проверить содержимое, и был слегка обескуражен. Внутри оказались: десять пар шерстяных носков, две пары сменных тапочек, комплект полотенец, набор для обеда, упаковка из десяти пар палочек, все виды солнцезащитных кремов, нераспакованные комплекты сменного белья. Покрасневший, он резко захлопнул крышку и тяжело вздохнул. Определенно Хигучи знала про него очень много и даже больше, чем следовало бы. Помимо него, сейчас в гостиной находились Тачихара и приглашенный ранее эспер, который был должен ему помочь сменить облик. Все это время они наблюдали за ним, не решаясь заговорить. Наконец Тачихара решился подать голос: — Босс, нам нужно закончить с вашей подготовкой до прибытия Чуи-сана. Ничего не ответив, он лишь кивнул и опустился на диван. По крайней мере, закончив, эти двое уберутся отсюда. Когда эспер опустился рядом с ним, а затем невесомо коснулся правой руки, Акутагава едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Поначалу его тело будто онемело, а затем резко стало жарко. Становилось тяжелее дышать, а сердце начало стучать как сумасшедшее. Внезапно, как по щелчку все прошло. Сосредоточенный на своих ощущениях, он не сразу заметил, как в комнату вошел еще один человек. — Акутагава-сан, вы готовы? — раздался голос Хигучи. Она не носила никакого парфюма, а звуки её шагов были всегда легки, как у кошки, хоть и лишены её грациозности. В его присутствии она всегда куда-то торопилась, двигаясь быстро и решительно. Он успел открыть глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она осмотрелась по сторонам и, наконец поймав его взгляд, в изумлении всплеснула руками. — Должна сказать, что вам ужасно не идет этот образ, — ей хватило всего одного взгляда, чтобы узнать его даже в другом облике. Акутагава посмотрел на себя в зеркальную поверхность столика. Черные стриженные коротко волосы, темно-карие глаза и немного обвисшие щеки — внешность обычного офисного работника примерно за сорок. Личность, идеально маскирующая преступника в розыске. Претензия Хигучи казалась, как минимум, странной. Эта внешность и не должна была ему идти. Он перевел озадаченный взгляд на подчиненную. Хигучи, решив, что её неверно поняли, покраснела и торопливо добавила: — Я имела ввиду, что ваш взгляд и то как вы держитесь совсем не соответствует вашей внешности, сэмпай. Вы слишком твердо смотрите и держитесь очень гордо. Он снова посмотрел на свое отражение. Слегка прикрыл глаза и ссутулился. Отчего больше начал походить на карикатурного персонажа из шаржей, чем на усталого клерка. — Послушайте, босс, не нужно так стараться. Просто опустите голову вниз, будто что-то ищете под ногами и быстро идите. Поднимайте голову и отвечайте, только когда к вам обратятся. Вот и весь фокус. Акутагаве очень хотелось послать Тачихару с его непрошеными дельными советами, и он уже был готов сорваться, как дверь быстро открылась, впуская еще одного гостя. Он очень надеялся, что последнего. — Утро доброе! Не знал, что ты, Акутагава, любишь с утра пораньше принимать гостей. Они встретились взглядами. Накахара смерил его взглядом от макушки до кончиков туфель и усмехнулся: — Ну и паршивый видок. Ничего получше сообразить было нельзя? — спросил Чуя с тем отчётливым оттенком недовольства в голосе, который был свойственен только ему. Все остальные присутствующие в комнате, включая нанятого эспера, неловко молчали, словно чувствовали коллективную за нелепый вид Акутагавы, пока Чуя неспешно направился вглубь гостиной. Сам Рюноскэ ничего не ответил и лишь пожал плечами. Его несильно заботило то, в каком виде ему предстоит пересечь границу. Как и не заботила повисшая в воздухе неловкость Накахару, вольготно разместившегося в кресле. — Ладно, плевать, — отмахнулся он. — Обратно мы тебе организуем частную переправку, так что не придется долго ходить с такой уродливой мордой. Акутагава молча кивнул в ответ. Чуя такая реакция вполне устраивала, и он продолжил: — По прилету тебя должен встретить наш человек. Он знаком с Сеулом и сможет ввести тебя в курс дела уже на месте. Формально операцией руковожу я, но будь готов к импровизации. — И вот ещё что, — чуть помедлил он. — Не затягивай с этим делом. Очень важно выйти найти цель и устранить ее. — С этим могут возникнуть проблемы, — Акутагава сердито выпалил. — Я не могу убивать. — А мы не можем доверить эту миссию никому другому. Шевели мозгами, Акутагава! Твоя основная задача его найти, а дальше хоть до смерти защекочи, хоть тащи сюда, в Йокогаму. Он должен заткнуться навсегда — это основное условие. За несколько часов до этого. На пути в Ханэда (версия Ацуши) — Твоя первая заграничная поездка, Ацуши-кун! Я так за тебя рад. Новая страна — новые впечатления. Как доберёшься, попробуй за меня еду на местным рынке. Могу подсказать пару мест, где готовится замечательная ядовитая рыба. — Дазай-сан, — Ацуши с мольбой посмотрел на него. — Пожалуйста, прекратите. Мне и так не по себе, а вы не упрощаете. Ацуши все еще прибывал в сильном замешательстве. Мысли «Почему именно я и почему именно сейчас?» носились по кругу, на каждом новом витке разгоняя панику все сильнее. Достоевский явно нацелился на Агентство, и все его друзья в опасности. Им с Акутагавой пришлось выложиться на полную, и они кое-как выжили в последней стычке с Гончаровым. — У тебя сейчас очень глупое выражение лица, — Дазай улыбался ему так, будто бы прочитал мысли Ацуши и нашел их крайне забавными. — Наверняка думаешь о том, как мы можем отсылать кого-то, когда враг уже практически как у себя дома разгуливает по Йокогаме. Брось это глупое дело, Ацуши-кун, и просто насладись поездкой. — Пожалуйста, не слушай этого балабола, — откликнулся Куникида, бросив резкий взгляд в зеркало заднего вида. — И не трать время попусту. Это очень важная миссия. Этот шпион - очень важный источник информации, оставшийся в Корее, и в наших интересах его разыскать. — Куникида прав. В Корее сейчас осталось не так много людей, готовых к сотрудничеству с нами. Не то, что до войны. Тогда их было намного больше. Ацуши совсем не понимал, о чём говорил Дазай. Он знал лишь то, что его страна принимала участие в страшной затяжной войне, финалом которой стала капитуляция. — Что с ними случилось? Они погибли? — Кто-то определённо да. Их казнили те, кто догадался раньше оборвать все отношения с нашим правительством. Сейчас это стало невыгодно и опасно. — Вы хотите сказать, что наш шпион по какой-то причине продолжает работать? Но почему? Взгляд Дазая сделался отстраненным, будто он вспоминал что-то, отчего у Ацуши побежали мурашки. — Сложный вопрос, Ацуши-кун. Политические убеждения, личная выгода или семья в заложниках, здесь все варианты возможны. Куникида не спешил прерывать Дазая, и только мотор зарычал, набирая обороты, когда он решил обогнать грузовик. —Куникида-а-а, — Дазай резко бросился вперед, обхватив спинку водительского сидения перед ним. — Подай газу! Мы опаздываем, вообще-то. Куникида побледнел и сжал руль с такой силой, что казалось, что вот-вот вырвет. — Мы идем точно по расписанию! Вылет в девять ровно! Сядь на место и не кричи мне в ухо! — Вообще-то вылет половине девятого, и мы едва-едва успеваем пройти регистрацию. Или ты перепутал с рейсом из Нарита? — Я не мог перепутать… Специально сверился с часами в агентстве перед выездом! В ответ Дазай коварно рассмеялся: — Так я их еще вчера перевел. — Ты что?! Зачем? — Чтобы ты сегодня успел закончить отчет! Куникида сжал руль с такой силой, словно представлял, что там шея Дазая. — Прибавь-ка еще газу, Куникида! Иначе на придется отправить Ацуши за границу контрабандой по воде. Ему наверняка не понравилось в контейнере! Дальше это была сумасшедшая поездка. Дазай смеялся и подбадривал Куникиду окриками. Тот, уже готовый бросить руль, осыпал его руганью и обещал забросить в турбину самолета. На что получал совет получше следить за дорогой, так как тройное самоубийство в его планы не входило, да и нет здесь прекрасной барышни. На регистрацию они едва успели. Ацуши даже не успел удивиться суматохе, царящей в терминале. Куникида буксиром протащил его от стойки сдачи багажа, а затем до терминала. Там их обоих уже поджидал Дазай, который потерялся ещё все когда вошли. Где он был и что делал - оставалось только догадываться. Времени на долгое прощание не оставалось. Ацуши схватил паспорт и билет, всунутый ему в руки Куникидой и замер, с тоской заглядывая им с Дазаем в лица. Было страшно и волнительно, а еще от чего-то очень тоскливо. — Поторопись, шкет, время на посадку заканчивается. — Не переживай, Ацуши-кун. Шанс умереть в самолете примерно один к одиннадцати миллионам. Ацуши проглотил комок в горле. Ему предстояло снова кого-то покинуть, и хоть на время, это казалось невыносимым. Потому что Ацуши никогда не покидал дом. И домом были вовсе не стены общежития, а люди. Он не мог найти слов, чтобы попрощаться, поэтому смог лишь выдавить: — Тогда я пойду. — Счастливого пути, Ацуши!