Память живёт

      Едва Стефард ступил на причал города Порт-Санбу, как ливень, заслонивший чёрный ночной горизонт, окончился. Небо заволокли тяжёлые тучи задолго до того, как город завиднелся издали. Стефарду это место не понравилось, в такую погоду и особенно в позднее время Порт-Санбу казался мрачным. Расположившийся на большом и высоком острове между окончаниями двух огромных острых мысов, вдающихся глубоко в океан, он напоминал цельный замок, высеченный из камня. Стефард с корабля без всяких эмоций смотрел, стоя под дождём, на скалистую громадину и морской причал у её подножия. Сейчас, когда Стефард наконец оказался на твёрдой и не качающейся в ритм волнам поверхности, из сумрачной хмари лишь слегка побрызгивали холодные капли, а когда Стефард был на корабле — небеса вовсю заходились в холодном плаче. Стефард потряс мокрой головой и накрыл своим плащом Энейрин, которая шла рядом с ним. Он был крайне рад ступить на твёрдую почву после трёх месяцев пути по океану. Но вместе они прошли лишь несколько шагов по мокрым доскам, как раздался зычный и властный оклик Карлунда, заставивший Стефарда с неохотой обернуться:       — Стефард! Иди сюда! И ты тоже, прислуга! — Копыто ткнуло в сторону Энейрин.       Медведица, вздрогнув, крепче стиснула локоть Стефарда.       — Не бойся, — тихо сказал Стефард. — Держись меня.       Сохраняя на морде спокойствие, он подошёл к отцу. Но внутри всё сжалось — после пережитого от Карлунда можно было ожидать всего. Энейрин нехотя шла за ним. Карлунд, как только сын предстал перед ним, властно воззрился на него, а Энейрин словно не замечал.       — Меня здесь знают, так что не думай сорвать продажу своими выходками! — приказал он.       — Что, решил в очередной раз угрожать мне чьей-то смертью? — угрюмо фыркнул Стефард.       — Здесь уже не я решаю, а он! — Карлунд указал за спину, на толстого Райнальда, затем ткнул Стефарда в грудь кулаком. — Если скажешь хоть слово против меня, то… считай, я тебя предупредил!       — Я тебя тоже предупреждаю — если тронешь хотя бы шерстинку на Энейрин… — прорычал Стефард, но отец оставил его слова без внимания. Счёл их пустыми угрозами.       Со своей дреки спускался Райнальд в сопровождении Альрека и Ренгеля. Ланкардийцы под своей стражей вели пленённых Мейрэт и три десятка дроффарцев с других кораблей. К загоревшимся десяткам огней на причале и на двух кораблях приближалось ещё шесть или семь языков пламени. Прибывших уже шли встречать явно знакомые Карлунду звери — представитель работорговли Южных земель Анималийской империи, большой паланкин с которым несли четыре мощных тигра. Позади них следовали три вооружённых носорога, а за ними маячили в темноте громадные фигуры двух слонов. Оба что-то тащили за собой. Райнальд приказал своим ланкардийцам зажечь факелы, и стало ещё светлее. Огни осветили испуганные морды пленников, маленькая сестра Акарнана со страхом оглядывалась по сторонам, бешено вертя головой. Заметив девочку, Энейрин быстро подошла к ней и обняла.       Карлунд медленно двинулся навстречу пришедшему, когда тигры развернулись и поставили паланкин на деревянный помост причала. Один из тигров осторожно открыл двери, а второй откинул со стены паланкина широкую доску. Она была закреплена так, чтобы потом принять положение, параллельное земле. Открывший двери тигр схватил что-то в охапку и поставил на эту доску. И Стефард понял, для чего она предназначалась. Чтобы стоящий на ней был выше многих, так как его в темноте можно было и не разглядеть.       На искусственном возвышении стоял маленький тёмный соболь. Стефард изумился до предела.       — Да ладно… — не удержался он от тихого возгласа. Он представлял себе в качестве столь властного торговца рабами матёрого и крупного зверя, больше — бегемота или буйвола. Или, на крайний случай, медведя, льва, тигра, или волка. Но соболь?       — Ну здравствуй, Сэммонд, — приветствовал соболя Карлунд, пока тот высокомерно смотрел на подходящего бегемота.       — Я ждал тебя раньше, Карлунд, — высоким и тонким голосом пропел Сэммонд, распушив длинный хвост. — Сколько у тебя здесь? Откуда?       — С далёких островов, — хвастливо произнёс Карлунд. — Силы у каждого из них — до конца жизни твоих внуков хватит!       — Эти захваченные — невинные жертвы этого безумца! — неожиданно закричала Энейрин, выйдя вперёд и указывая лапой на Карлунда. — Он напал на остров Дроффар и перебил моих господ!       Стефард увидел страшно изменившуюся морду отца. Он полагал, что сейчас он или Райнальд подаст знак, чтобы те грубо заткнули Энейрин, но Карлунд только залился беззаботным смехом, который не вязался с его настроением.       — Не обращай внимания, Сэммонд, её слишком сильно укачало по пути, и она несёт чушь! — И махнул копытом.       — Это видно! — скривился соболь.       «Молчи, Стефард, молчи!»       Стефард крепко сжал лапу Энейрин, веля ей так молчать. Но и ему самому стоило колоссальных усилий, чтобы сдержать себя и не рявкнуть в ответ что-то оскорбительное для отца. Но это было бы сопряжено с опасностью для Энейрин и для других пленников, тех, кто ждал своей дальнейшей судьбы. Стефард чуть не до крови закусил язык, а Энейрин за его спиной лихорадочно дышала. Видно, и она ждала не самой светлой участи… А Стефард был готов на любое унижение, на любую нравственную пытку, чтобы его любимой не причинили вреда. В голове шумело, и Стефард почти не слышал, о чём говорил Карлунд с Сэммондом. Лишь собственное имя вернуло его к действительности.       — Подведи её сюда, Стефард, — велел Карлунд. — Да, её, твою избранницу!       Стефард мгновенно загородил своим мощным телом Энейрин. Карлунд нахмурился и рявкнул:       — Вперёд её выведи!       Райнальд, не дожидаясь ничьего приказа, подошёл к Стефарду и буквально выволок Энейрин из-за его спины. Он не выдержал — оттолкнул Райнальда так, что он упал. Лев, с большим проворством для его толщины, вскочил.       — Хватит! — рявкнул Сэммонд.       Тишина распростёрлась над причалом почти мгновенно. Было что-то такое в его резком и тонком голоске такое, заставившее всех замолчать.       — Юноша, если тебе приказывает твой хозяин, надо повиноваться. В этом и призвание рабов! — назидательно молвил соболь и велел Энейрин: — Подойди, медведица, быстро!       — Я не раб, хозяина у меня нет! — рыкнул Стефард. — И Энейрин тоже не рабыня. И не будет ею!       — Позвольте вмешаться! — вклинился в разговор Райнальд, пока Энейрин неуверенно подходила к соболю. Даже она, крупная и сильная медведица, отчего-то оробела перед крохотным по сравнению с остальными зверьком.       Подавив желание подойти к Райнальду и снова его толкнуть, Стефард вышел вместе с Энейрин. Она в безопасности была только с ним, а всё явно вело к совсем другому. Райнальд обошёл Карлунда и встал перед Сэммондом, выпятив толстое пузо.       — На самом деле здесь главный я, если ты не забыл, Сэммонд! — заговорил Райнальд. — Ты тоже ланкардиец и знаешь обычаи. Эта медведица была пленницей моего бойца. А этот парень, — Райнальд указал когтем на Стефарда, — видимо, решил завладеть ею сам и убил Эфинарта! Для своего удобства! За убийство Эфинарта этот Стефард уже поплатился. Кровью тех, за кого он вступился. Кровью наших врагов! Поплатится и сейчас, я тебя уверяю. — И Райнальд хлопнул себя по широкой груди.       — Ах ты, лживая падаль! — взревел Стефард и набросился на Райнальда.       Яростный рёв его смешался с паническим криком Энейрин, и Стефард сбил Райнальда с ног и повалил на деревянный настил. Стефард успел несколько раз ударить огромным кулаком по широкой львиной морде, прежде чем его оттащили чьи-то могучие лапы. Он упал, больно ударившись затылком. Подняв голову, он увидел возвышающегося над ним отца. Пока Райнальд, отплёвываясь от крови и держась левой лапой за глаз, поднимался, Энейрин помогла встать Стефарду.       — Вот видишь, Сэммонд! — торжествующе и с отголоском злобы заявил Райнальд и топнул по доскам. — У него тоже повредился рассудок при нашем наказании! А медведицу укачало по пути сюда.       — О, поверь мне, Райнальд, они от этого становятся только сильнее! — провозгласил Сэммонд. — Очень ценная сила, особенно на рудниках! Я беру медведицу себе, заплачу сколько потребуешь.       — Нет! — взвились сразу и Райнальд, и Стефард.       — Заткнись! — рявкнули они уже друг на друга.       — Он лжёт! — кричал Стефард. — Его боец изнасиловал её в первый же день на корабле! И хотел убить! Я спас её!       — Так, замолчите вы, оба! — воззвал к порядку маленький Сэммонд.       Стефард ещё долго пытался перекричать Райнальда, голос которого был выше с каждым словом. При свете пляшущих языков пламени факелов по мордам зверей метались тени, из уголка пасти Райнальда текла струйка крови. Он с неприкрытой злобой смотрел на Стефарда. Он готов был ещё много сказать ему, а Стефарду хотелось обнажить свой меч и броситься на врага уже с ним. Но оружия не было ни у кого — ни у Стефарда, ни у Карлунда. Все чужеземцы обязаны были ступать на причал без оружия. Но не Райнальд и его ланкардийцы — город Порт-Санбу, даже находясь на острове в водах Анималийской Империи, был основан ланкардийцами и принадлежал им. И здесь действовали их законы.       — Один говорит одно, другой — совсем иное. Так начинаются войны! — заговорил в тишине Сэммонд. — Кому верить?       — Верить своим, ты знаешь! — рыкнул Райнальд и вновь выплюнул кровь.       — Потому мы, ланкардийцы, не верим чужакам, — стукнул кулачком по стенке паланкина Сэммонд.       — Правильно, вы верите выходцам-лжецам из своей же страны, а не правдивым иноземцам! — возопил Стефард. — Где тогда справедливость?       — Райнальд, позволь мне, — вступил в разговор Карлунд. Но Райнальд поднятием лапы остановил его и, потирая морду, подошёл к Сэммонду и что-то прошептал ему на ухо. Слов Стефард не услышал, он только увидел утвердительный кивок соболя.       Райнальд, отойдя от него, пропустил Карлунда. Он с достоинством тяжело прошёл мимо льва и оказался совсем рядом с крошечным — по сравнению с бегемотом — соболем. Но с высоты своей доски-помоста Сэммонд смотрел Карлунду прямо в глаза.       — Сэммонд, я приплыл с тремя десятками иноземных рабов, силу которых вы оцените, — заговорил Карлунд. — Они стоят немало золота, несмотря на то что силы их могли угаснуть за три месяца пути. Но если ты продашь их на Карнассийские рудники, то золота получишь ещё больше. Теперь тебе хватит средств на вооружение бойцов для защиты острова. Я тебя подводил за эти годы, поставляя тебе рабов?       — Нет, конечно, нет! — вскинул лапки восторженный Сэммонд.       Стефард прекрасно знал, откуда Карлунд доставал рабов — недаром он подался в пираты после изгнания. Прежний работорговец, старый белый тигр по имени Сахнур, основательно разбогател на этот грязном деле, беря выходцев из далёких земель и океанских островов. И все они исчезали в пучине рабства на рудниках… Тогда Стефард не раз задумывался об их судьбах, но мрачное настроение после налётов отца на мирные поселения не давало надеяться на то, что бедные рабы живы.       — Разве не справедливо, что ты получишь ещё больше золота благодаря нам? — спросил Карлунд.       — О, очень справедливо! — хлопнул в лапы Сэммонд. — А ну-ка, выведите их вперёд!       Подталкиваемые в спины ланкардийцами пленники нерешительно приблизились к паланкину на несколько ярдов.       — Тридцать два пленника, — задумчиво проговорил Сэммонд. — Я, если честно, рассчитывал на то, что будет больше!       — Сколько получилось, Сэммонд! — оборвал соболя Карлунд. — Видимся не в последний раз! Золото принёс?       Соболь кивнул и позвал слонов, которые всё это время молча возвышались над собравшимися. То, что они тянули за собой, было двумя внушительными телегами, на которых лежали тёмные мешки. При тряске слышалось лёгкое звяканье, которое могло издавать только золото. Звук, столь любимый Райнальдом и его ланкардийцами. Стефард и Энейрин, так и не отошедшая от него, мрачно переглянулись.       Десятки мешков золота можно заработать на живых душах, когда у тебя нет собственной. Но разве невинная душа одного убитого или проданного в рабство не ценнее даже трёх сотен этих мешков?       — Увести их, — приказал Сэммонд.       Один из слонов набрал в исполинскую грудь воздуха и трубно проревел трижды. Воздух наполнился звоном, лязганьем стали и топотом большого количества ног. Около четырёх десятков солдат Порта-Санбу окружили пленных — копья и мечи наизготовку. Все сжались в комок, но ещё быстрее сжалось сердце Стефарда.       — Стойте! — взмолилась Энейрин. — Не надо!       — Им ничего не будет, их проводят в город, а завтра за ними приплывёт галея с рудников, — равнодушно отмахнулся Сэммонд и приказал: — Увести их!       Солдаты вмиг заключили в железное кольцо пленников. Некоторые пытались вырваться, но их остановили.       — Энейрин, прошу, помоги! — вдруг пронзил вечерний воздух крик маленькой девочки. Мейрэт пыталась прорваться сквозь плотное кольцо солдат, но её удерживали и они, и братья с сёстрами по несчастью. Стефард не выдержал.       — Оставьте девочку! Она же погибнет на рудниках! — закричал он.       — Помогите! Пожалуйста, не трогайте меня, я хочу домой! — крик Мейрэт перешёл в плач. — Стефард, Энейрин, спасите!       Даже его маленькая девочка молила о помощи!       И тут Стефард решился на отчаянный шаг — он бросился к одному из носорогов и выхватил его меч. С ним и бросился на санбуитов.       — Отпустите ребёнка! — рявкнул он и занёс меч, готовый сразиться с любым из бойцов.       — Брось меч, мальчишка! — приказал Карлунд. — Это не наши земли, здесь правят их законы!       — Кучу я наваливал на ваши законы! — грубо рявкнул Стефард, обращаясь сначала к Райнальду, а затем — к Сэммонду. — Если тронете девочку хотя бы когтем — убью любого! А тебя, кусок меха, — Стефард ткнул мечом в сторону Сэммонда, — я голыми копытами разорвать могу.       Соболь промолчал — он выслушал Стефарда внимательно. И ничего в маленькой пушистой мордочке не изменилось. Ни когда Стефард закончил, ни когда он сам заговорил. Но когда в тишине прозвучали слова Сэммонда, Стефард почувствовал в них весь холод Северного Эрнатиса.       — Ты смелый, малыш, я этого не отрицаю, — сказал Сэммонд. — Но новая кровь, пролитая тобой, повлечёт кровь тех, кто тебе дорог. Ты готов допустить, чтобы я это сделал с ней? — Он указал на Энейрин. — Или с ней? — Маленькая лапка указала на плачущую Мейрэт. — Рабы подчиняются суровым законам!       Сзади раздался предостерегающий вопль Энейрин. Больше ничего Стефард сделать не успел — сильный удар в голову кинул его на помост, под которым плескалась морская вода. Меч выпал со звоном на доски.       — Чуть мой меч не утопил, мальчишка! — пророкотал над Стефардом носорог. Через миг бегемот получил удар ногой в живот. Стефард скрючился от боли на холодных и мокрых досках.       — Не бейте его, не надо! — уже плача, кричала Энейрин.       Стефард, сопя от боли, медленно поднимался, когда к нему с лаской и заботой прикоснулись лапы медведицы.       — Карлунд, это твой сын ведь, так? — деловито спросил Сэммонд. — Уж прости за это.       — Ничего, — мотнул головой Карлунд. — Он заслужил. А золото — на мою галею!       — Ты обо мне не забыл? — воскликнул Райнальд, продолжая протирать морду от крови, пока довольный Карлунд и его пираты носили мешки на свою галею. Половина мешков осталась для Райнальда, обращался он к Карлунду. — То, что ты мне заплатил перед отплытием, было задатком!       — Забирай и давись! — буркнул Карлунд, махнув копытом.       — И я с тобой, Райнальд, считай, уже уладил всё, — отмахнулся Сэммонд и обратился к тиграм. — Всё, несите меня домой!       — Отлично! — Райнальд хлопнул себя лапами по широким бокам, когда паланкин с Сэммондом и его сопровождающими исчез в темноте, и повернулся к Карлунду. — Карлунд, с тобой очень выгодно действовать, признаю, но не надо вертеть мной, как своей игрушкой. Имей в виду, если я тебе снова пригожусь. А ты, мордастый, — Райнальд обращался уже к Стефарду, — прощайся со своей красавицей!       — Что? — оторопел Стефард.       — То! — издевательски фыркнул Стефарду в глаза Райнальд. — Ты убил моего бойца, спасая эту гору меха, теперь я должен получить плату за Эфинарта!       — Ты её получил, ублюдок! — рявкнул Стефард, вновь горя пламенным желанием наброситься на Райнальда. — Убил на глазах девочки её брата!       — Рабы, находясь в повиновении ланкардийца, становятся свободны, когда их хозяин скажет! — прорычал Райнальд. — Эфинарт ничего благодаря тебе не сказал, так что Эри… Эна… в общем, леди Необычное Имя — до сих его собственность. Он мёртв — его собственность переходит к командующему. То есть ко мне. Понятно? — Райнальд упёр лапы в бока и спросил, изогнув бровь: — Или тебе на когтях объяснить?       — Я сказал — только тронь её! — проревел Стефард.       — И что ты сделаешь, малыш? — сварливо отозвался Райнальд. — Будешь реветь постоянно и рвать голос? Или сотворишь из воздуха оружие? У вас его забрали. Зато оно есть у меня!       И Райнальд обнажил меч. Энейрин замерла на месте, а Стефард пошёл на Райнальда, по-прежнему глумливо скалившегося. Его не страшило оружие в лапах презренного Райнальда.       — О, малыш стал смельчаком, без оружия идёт! — кривлялся Райнальд.       — Стефард, не надо, прошу! — Энейрин схватила разъярённого Стефарда за локоть, пытаясь остановить. Но он только стряхнул её лапу.       В этот момент он был полон решимости наброситься на него. Райнальд с превосходством смотрел на неумолимо надвигающегося бегемота и двинулся ему навстречу сам, с поднятым мечом. Острая сталь в лапе Райнальда не дрожала, и конец меча уткнулся в живот Стефарда, когда тот остановился в ярде от Райнальда.       — Райнальд, стой! — приказал Карлунд, спустившись со своего корабля обратно на причал.       Райнальд обернулся, не опуская меча.       — Я говорил насчёт этого, помнишь? — посуровел Карлунд.       — Ах да, — издевательски протянул Райнальд. — Было что-то такое! Сеймаль!       Стефард сообразил, что это чьё-то имя. Но чьё? Ответ пришёл тут же, когда раздался крик Энейрин позади. Стефард обернулся и увидел, как шею Энейрин обхватила мощная лапища носорога, того самого, что ударил Акарнана веслом. Он держал большой кинжал у её груди, готовясь в любой момент пронзить ей сердце. Всё заняло лишь мгновения. Стефард не смог броситься к любимой — его самого схватили сзади. Судя по размерам тела, ещё один носорог.       — Райнальд, ты жалкий кусок дерьма! — взревел Стефард, пытаясь вырваться из могучего захвата врага, но тщетно. Этот носорог был очень силён.       — Твоё слабое место — беззащитность близких, юных… и любимых! — надменно процедил Райнальд, обойдя Стефарда и пытливо посмотрев ему в глаза. — Я же вижу, что у тебя с ней уже всё завертелось! И как эта юная медведица тебе изнутри, а, малыш? Хотя это по достоинству оценить может только медведь, так что, думаю, Эфинарт был на вершине блаженства, хах!       — Ублюдок! Лживая…       — Да-да, лживая падаль, — так ты, кажется, говорил! — Морда Райнальда исказилась в усмешке. — Поверь, среди моих ланкардийцев есть и более похотливые и жаждущие такого молодого тела медведи! Я могу отдать её им! А могу… — Райнальд дёрнул ухом, когда Стефард выкрикнул такое ругательство, которое никогда не произносил. И посерьёзнел. — А могу просто сделать её своей прислугой и ничего не делать плохого! И тут я не лгу, Стефард! Я не трону её даже когтем, поверь.       — Отпустите его! — простонала плачущая Энейрин, схваченная Сеймалем. — Пожалуйста, не трогайте Стефарда!       — Бегемот и медведица! — прогремел Карлунд. — Куда падает мой сын, в какую бездну?!       — Это ты уже там, Карлунд! — проорал Стефард, несмотря на толстую лапу носорога на его горле. Он безуспешно пытался ударить его в бок, но враг обхватил его так, что прижал лапы к телу. — Ты стал чудовищем, приказывая убивать детей и беззащитных. А ты почему напустился на него из-за девочки? — повернулся Стефард к Райнальду.       — Потому что я люблю детей, — серьёзно сказал Райнальд. — У меня самого их шестеро. Или семеро. А вы уже не дети, далеко не дети. Ты — убийца моего друга, а ты — моя пленница.       — Ну хватит! — глухо бормотнул Карлунд. — Надоел!       Стефард увидел, как Райнальд коротко кивнул кому-то из носорогов. И в следующее мгновение голова Стефарда стремительно налилась болью от очередного удара и наполнилась гулким звоном. Мир пошатнулся, доски настила понеслись навстречу. Стефард словно падал куда-то, а крики Энейрин доносились до него словно издалека. Сознание Стефард потерял лишь на несколько мгновений. Боль вливалась в каждый участок головы, на глаза навернулись слёзы. Вокруг него поднялась суета. Кто-то наступил на его копыта, и он поспешно отдёрнул их. Стараясь прогнать боль и прийти в себя, Стефард потряс головой. Крики Энейрин усилились, она кричала уже не позади Стефарда, а впереди него.       Впереди ничего, кроме моря. Оно поглотило её.       — Стефард! Стефард! — истошно вопила Энейрин.       — Нет! — взревел он и бросился к кораблю, на палубу которого Сеймаль уже затащил Энейрин.       Трап был уже убран, а на корабль уже запрыгнуть было нельзя. Как и спрыгнуть с него. Только в воду. Стефард чувствовал, как его слух рвут избитые страданиями крики любимой, и ни о чём думать не мог. Его охватило неистовое желание разбежаться и перепрыгнуть узкую полоску воды между бортом корабля и причалом, оказаться на корабле, перебить всех ланкардийцев на борту, особенно Райнальда, и освободить дорогую Энейрин.       — Держите его! — рявкнул Карлунд.       Стефард не успел подбежать к краю причала, когда два пирата ухватили его — один за плечо, второй за ворот плаща. Стефард рванулся из захвата и услышал треск рвущейся плотной ткани. Один пират повалился на доски, второй с громким плеском упал в воду.       — Стефард! Пустите меня, нет! — кричала, захлёбываясь слезами, Энейрин. Но кричала всё тише — её уводили внутрь корабля.       — Нет, Энейрин, нет! — ревел во всё горло Стефард, бессильный что-либо сделать. Его мощное туловище обхватила толстая верёвка — кто-то воспользовался арканом, чтобы не дать броситься в воду. Когда его оттаскивали назад, из пасти рвался и рвался безумный крик боли и горя, а горячие слёзы заслонили остальной мир.       Почему счастье так скоротечно, а боль и жестокость идут лапа об лапу и занимают своё место надолго? Потому что судьбы всех, кто был мне небезразличен, разбил один безумец. Носитель жестокости. Мой сумасшедший отец.       Стефард отчаянно плакал, как ребёнок, содрогаясь всем огромным телом. Слёзы беспрестанно катились по его широкой морде и падали на помост причала. Знакомые шаги сейчас вызывали желание либо самому броситься в воду или скинуть подошедшего. «Я бы на твоём месте утопился…»       Лучше Карлунд и правда утопился бы!       — Мой сын, — приглушённым голосом, полным ненависти и злобы, выдавил Карлунд. — Это — мой сын!       Сквозь слёзную пелену Стефард взглянул на отца. Их окружали оставшиеся стражники Порта-Санбу — остальные уже давно увели пленников с Дроффара. Среди них была и маленькая Мейрэт. В три громких удара сердца на Стефарда навалилось всё пережитое — кровавое пиршество безумия на Дроффаре, спасение измученной Энейрин, хладнокровное убийство молодых зверей, ещё не успевших пожить или даже найти любимых, и потеря нежно любимой Энейрин. Возможно, навсегда. Когда это слово мелькнуло в голове Стефарда, он стремительно замахнулся. Огромный кулак врезался в массивную морду Карлунда, сила удара была такой, что сбила матёрого бегемота с ног. От злости Стефард в несколько раз стал сильнее. Но всю эту силу он вложил в своё нынешнее отношение к отцу.       — Ты мне не отец! — прохрипел он. Следующие слова Стефард уже прокричал, мучаясь от резко обрушившегося холода одиночества: — Посмотри на меня! Ты хотел вернуть нам дом, а вместо этого разбил мне жизнь! Отца ты в себе уничтожил, но себя убить я не позволю!       Карлунд, с текущей из левой ноздри струйкой крови, поднялся и молча ушёл на борт своей галеи. А Стефард чувствовал, как грудь будто сжали огромные тиски — он не мог вдохнуть. Морда его вновь оросилась горячими слезами, он упал на колени, произнося только одно слово:       — Прости… — Но Стефард знал, что никогда не скажет этого слова отцу. Он просил прощения у Энейрин, которая теперь с каждым взмахом вёсел отдалялась от него и которую он не смог защитить, несмотря на заверения. — Прости меня!..       — Поднимайся! — приказал ему носорог. Стефард неловко выпрямился и бросил последний взгляд на удаляющиеся ланкардийские дреки, которые расплывались в тумане слёз.       Этот ублюдок получил своё золото. Но я верну себе ту, что ценнее золота в мириады раз.       Эти слова прочно поселились в голове Стефарда, когда он безучастно поднимался на борт галеи. Не менее прочным было желание выхватить у носорога меч и пронзить ему брюхо.       Эту же галею Стефард уже после восхода солнца делил с отцом. Но он сразу же был заперт в своей каюте, с самым малым количеством необходимых удобств. Кровать без простыни и рваное одеяло, низкая и широкая бочка вместо уборной и запертая дверь — всё это стало новыми спутниками Стефарда. Он не хотел никого видеть и слышать. С утерей Энейрин для него свет дня и солнца погас надолго. Лишь имя любимой медведицы не уходило из мыслей бегемота, лишь им он сейчас и жил. Измученный страданиями, болью и унижением, Стефард подошёл к узкому окну. Порт-Санбу затерялся вдалеке, корабль следовал в другие земли. Стефард не знал куда, но себе поклялся — куда бы его ни занесла судьба, что бы она с ним ни сотворила, он найдёт Энейрин. Их разделяли мили, десятки миль, и даже на таком расстоянии Стефард ощущал страдания полюбившей его медведицы. Все испытываемые им чувства, боль от всех полученных ударов вернулись удесятерённо сильными, и Стефард почувствовал, как закружилась голова. Он успел подумать лишь об одном, падая без сил на кровать и проваливаясь в глубокий омут сна.       Я найду её, что бы со мной ни произошло. Даже если понадобится убить безумцев, сломавших мне жизнь. Она выживет. Она сильнее, чем мне казалось вначале. Если Энейрин живёт, то и моя память о ней живёт.