Несладкие персики

Укун откидывает голову назад, прижимая колени к груди, мельком посмотрев на то, как Шестиухий перед ним сидит, внимательно изучая каждый изгиб обнаженного тела. Горячая вода расслабляет, и развязывает человека, а точнее, из двоих, не хуже, чем алкоголь. —Персики, господин, — девушка стучится в дверь ванной комнаты, отпирая ее снаружи плоской, не острой стороной ножа. Закрыв глаза рукой, она протягивает тарелку с нарезанными персиками в руки Маку, и сразу же закрывает дверь. —Персики, малыш, — повторяет Шестиухий, слегка изменив обращение, хитро ухмыляясь, зная, что Укун все прекрасно слышал. Сунь смеётся, закрывая нос рукой. —Я слышал, — он улыбнулся, поднимая голову и беря дольку персика с тарелки, откусывая. Мак наблюдает, как лицо Укуна с улыбчивого сменяется на какое-то безразличное. —Они несладкие... — он разочарованно продолжает поедать кусок за куском. —Так чего же ты продолжаешь есть? — Мак усмехается, протягивая руку к нему, поглаживая по талии, по основанию хвоста. —У меня выхода нет, — Сунь обвивает мокрым хвостом чужую руку. —Ну почему же. Есть. —Хочешь сказать, что ты позволяешь мне съесть тебя? — на лице появляется злобная улыбка. —Зря я это сказал, — Шестиухий смущённо отводит взгляд в сторону. Укун небрежно кладет недоеденный персик обратно на тарелку, которую они поставили на кафельный пол, и сразу же, как хищник, нападает на Мака, целуя его в губы, сжимая волосы на затылке. Шестиухий мычит в поцелуй, отдаваясь настойчивому настрою своей пассии, сжимая в ответ не волосы на затылке, а его ягодицы, переминая в руках. —Я тебя съем... И ты пожалеешь, что трогал мою задницу, — он берет его за плечи. —Ну-ну, заставь, персик, — Мак засмеялся, отдаваясь процессу. Зубы у Укуна были острыми, в принципе, практически не отличающиеся от зубов Шестиухого. Но только вот Сунь больше любил оставлять засосы, красные такие, заметные. Его ревнивая натура постоянно кричала ему самому, что Мака обязательно нужно хотя бы раз пометить, ведь он уже совсем скоро должен бросить своего нынешнего парня, и Укун хотел сделать это как можно быстрее, вызвав скандал на почве увиденного засоса. Но сейчас он не только помечал его, но и впивался зубами, оставляя следы, поедал его, зализывая шершавым языком укусы на шее. Мак тяжело выдыхал, каждый раз, как чувствовал, что горячий язык очерчивает след предыдущего укуса: значит, следующий будет в мгновении ока. —Куда ты так торопишься? — он заметил, как Сунь уже спускается к чужой груди. Шестиухий провел пальцем по его подбородку и заставил поднять его голову на себя. —А вдруг кто-нибудь тебя у меня заберёт? Я хочу, чтобы везде было видно, что ты – мой, — Укун приподнимается, смотря ему в глаза. —Твой, твой. —А как же ты можешь быть моим, пока ты все ещё встречаешься с этим напыщенным идио... —Не говори, я знаю. Я скоро уже прекращу, честное слово. Времени на контракт осталось совсем немного, — он взял руку Укуна и поцеловал в тыльную сторону. — Да-а, мой король, я скоро буду полностью Вашим. Сунь краснеет, отпихивая лицо Мака, а потом снова притягивая к себе, смеясь и улыбаясь, затягивая его в очередной поцелуй. —Я назначу встречу, чтобы расторгнуть контракт раньше времени. —Не торопись, персик. Сначала... — Шестиухий усаживает его к себе на колени, поглаживая по талии и ягодицам. Языком же коснулся бусинки затвердевшего соска, от чего Укун вздрогнул всем телом, томно выдыхая. —Не-ет, только не снова, — Сунь очень плохо выражал протест, ведь это было так наигранно, так выражало обратное. —Снова-снова, мой любимый, — Мак проник пальцами в него, кусая за чувствительные места на груди, лаская его и точно так же помечая себе. Укун давился стонами, сжимая руку Шестиухого, которую он целовал. Второй он поглаживал его по голове, стискивая волосы, чтобы тот не вздумал отрываться от дела, от ласок. Он чуть ли не тёк с того, как Мак быстро достигает эрогенных зон, касаясь их так, как любит Укун. Они регулярно занимались сексом, но Сунь даже и не думал, что Шестиухий запомнит все настолько хорошо. Колом стоящий член выделял предэякулят, пульсируя и требуя разрядки. Задев внутри ту самую точку, Укун громко, но коротко простонал, сжав руку Мака, пока тот продолжал массировать его внутри. Он излился, попадая Шестиухому на грудь и живот, а остальное стекало в воду. Мак отстранился, смотря на проделанную работу. Покусанная грудь и соски, все ещё до ужаса мокрые от его языка, искаженное экстазом лицо Укуна и все его напряжённое тело. А ещё и возбуждение, накатившее снова, прямо сейчас. —Ну и кто же из нас теперь жалеет? — Мак скрещивает руки на груди. Он и сам завелся от этого, но держится, неловко улыбаясь. —Я требую реванша! — Сунь, быстро опомнившись от этого, хватает скрещенные руки и разъединяет их, кладя к себе на талию. Его старательный вид с надутыми от промежуточного "проигрыша" щеками, все это делает его очень милым. Укун самостоятельно насаживается на чужой член, выдыхая и дрожа. Он хочет сделать это медленно, но тело не слушается и просит большего, заставляя ноги дрожать больше и, соответственно, опускаться на орган быстрее. —Ну, что такое, персик? Ты хочешь все и сразу? —Заткнись... — Мак знает, что Укун сказал ему это только что не со зла. Он всегда говорит ему что-то язвительное, а сам напрашивается на объятия и лезет целоваться. Сунь снова сдавленно стонет. —Я помогу тебе, — он поворачивает его голову на себя вновь, заставляя смотреть только ему в глаза, а сам, крепче взяв его за бедра, начинает быстрее насаживать его. Укун дрожит, держась за плечи Шестиухого, издавая такие сладостные звуки, что в какой-то момент Мак не выдерживает, и резким движением садит его полностью. Сунь закатывает глаза, впившись когтями в плечи, оставляя там следы. Он протяжно простанывает, практически сразу начиная двигаться, поднимаясь и опускаясь обратно, совсем на чуть-чуть, ведь каждый раз член сильно упирался ему в низ живота. Хныча и шмыгая носом, он ускоряется, игриво двигая бедрами, смотря Маку в глаза. У Шестиухого такой хищный, такой пожирающий взгляд, что отвести свой собственный не получается даже в мыслях. Мак точно знает, чему Сунь никогда не сможет противится. —Ты так хорошо справляешься, персик, — он сжимает одной рукой, скользнувшей от талии ниже, член Укуна у самой головки, несильно, но сжимая. Тот, удивлённо раскрыв глаза, на секунду затих, выдавая хриплые стоны. Он царапает его за плечи до крови. —Отпусти... А-а-а... — он запрокидывает голову назад. Сунь был почти на грани кончить, вот-вот, и он бы достиг такого крышесносного оргазма... Но Мак все прервал. Он не может сердится или обижаться на него. Но так хотелось наконец закончить... Шестиухий же хочет его подразнить. —Попроси меня, — ещё одной рукой он придвинул его к себе донельзя близко, а голову к своим ушам. —Пожалуйста, Мак... Отпусти... — он шепчет ему на уши, обнимая за шею, тихо-тихо простанывая, задыхаясь от приятных чувств, предстоящего оргазма, и горячей воды. И Шестиухий отпускает, опуская Укуна на член снова, полностью, резко и до основания. Сунь, не стесняясь, что их кто-то услышит, хотя все знали о том, чем они занимаются, протяжно стонет, вскрикивает, чувствуя, что его наполняет белесая жидкость. Он обессиленно падает на плечо Маку, трогая его, а затем и себя, понимая, что как минимум сегодня ночью будет больно спать на спине или жаться задом к Шестиухому. Мак, заботливо укутав его в полотенце, выходит из ванны, придерживая за дрожащие ноги. —Ты хочешь продолжить, малыш? Хочешь снова съесть меня? На этот раз ты можешь сделать это безнаказанно, — Шестиухий смеётся, целуя его в щеку. —Хочу. И да, пожалуйста, наметьте мне завтра встречу с тем... Ну этим. Вы поняли, — Сунь улыбается, слыша, как отзываются служанки. — А ещё, купите потом нормальных персиков. Эти были несладкие.