Ничто.

      Прознав от Йоке о случившемся Теодора на пару с Лоуренсом кинулись в больницу. Было ещё раннее утро, все спали, только им было не до сна, вся эта ситуация грозилась выйти на новый уровень. Холодало. Теодора поежилась от того, что ветер хлестал её лицо, но не остановилась. Лоуренс в свою очередь с неким восхищением смотрел на коллегу, бежал следом. Однако тревога так и росла, не отступая. Все это могло в любой момент плохо кончится. Ненароком задумавшись, Бракли упустил из виду то, что Теодора лежала на земле, всхлипывая. Подойдя к ней и обняв, журналист помог встать, девушка лишь молча поднялась, с помощью Лоуренса. Развернув её к себе Бенедикт Бракли замер. Американская журналистка плакала. — Будь проклят Альберт Нойманн, — всхлипнула она. — Я уверен, что все образуется, — попытался взбодриться её он.       Но получилось не так, как он привык. Его голос дрогнул, однако Малу помалу это помогло Тео хоть немного да успокоилась. Взяв мужчину за руку, они поспешили в больницу. И хоть они оба были в тревоге из-за ситуации, они были до конца уверены, что Фредерих пойдёт на поправку, что все это от переутомления. Ведь Альберт Нойманн гонял их всех до изнурения, а за скрипач взялся с тройным удовольствием. Ведь он до конца был уверен, что из доходяг воспитать солдат, которые его и... Вот к чему все это привело. Чуть позже. — Джон, как он? — журналистка кинулась к мужчине, чувствуя то, как тревога снова взяла свое.       Врач-пианист, хмурясь оторвался от окна и уставился на девушку с её коллегой. За столько времени проведённым в стенах таверны, или же в больнице демон привык к людям, хоть те так и не знали о его демоническом происхождении. К сожалению даже такие демонические способности не принесли желаемых плодов. Мужчина снова взглянул на Теодору. Она так верила в чудо, так верила что он поможет. Джон вздохнул. Положив руку на плечо девушки и подозвав Лоуренса, он опустил взгляд. — Медицина здесь бессильна, я впервые столкнулся с такой болезнью, Теодора, Лоуренс, — он перевёл взгляд на своих друзей, затем грустно и подавленно улыбнулся. — Его дни сочтены... — Можем ли мы навещать его? — спросила она.       Джон хотел сказать, что это не по правилам, что здесь больница, а не другое любое предприятие, однако ж глядя на поникшие плечи журналистки, на Лоуренса, который достал купюры мужчина, сдался. Кивнув, он пожелал им хорошего дня и скрылся в своём кабинете. Бракли же оторопел, сжимая купюры, которые хотел вручить Джону. Но... Тот их не взял... В это же время.       ...Курт был максимально не доволен своим нынешним положением. Альберт Нойманн держал его близко к себе, не давая расслабиться, не давая побыть у костра с друзьями, как немец часто любил делать. Тоска по друзьям давала о себе знать. Поэтому в тихую решив действовать, Курт прокрался к костру, спрятавшись в кустах. Он не любил шпионить за своими, однако в душе била тревога и тоска. Он тосковал по Фредериху. И хоть скрипача-недоделку никто не жаловал, он же наоборот слишком проник. У костра были все вот Эдгар рассказывает очередную байку все смеются. Только его место пустовало и ещё одно. «Где Фредди? Не может быть!» — воскликнул в мыслях он.       Место его товарища пустовало. Курт ощутил ещё большую тоску по тем временам, когда они вдвоём сидели на веранде, и паренёк сдерживаю слезы играл мелодию на скрипке. Не до понятный отцом он играл и играл. Курт сглотнул ком в горле, чувствуя, как к глазам поступает влага. Он так возгордился новой должностью, в то время, как его близкий друг оставался все те же, к которому Нойманн питал откровенную ненависть. Хоть первое время и пытался воспитать из юноши мужчину. Однако это все не помогло. Курт сжал кулаки. — Слушайте, а где ж наш скрипач - недоделка? — спросил один из немцев. — Я б послушал его игру. — А ты не знаешь? — ухмыляясь ответил другой. — Он же испугался и сбежал. Злоба застучала в висках, сжав кулаки он молча смотрел над тем, как его товарищи ржали, однако мысли возвращались к тому, что один из них сказал... Сбежал... Продолжение следует...