Desires

Baby, I wanna touch you

I wanna breathe into your will

See, I gotta hunt you

I gotta bring you to my hell

Курапика целует партнёра в щеки, крепко сжимая пальцами его руки, на что получает ещё более активные знаки внимания. Он улыбается солнечно, а именно так его улыбку называл Леорио, стоит губам именно этого человека прижаться к его коже. На лице остаётся россыпь поцелуев, пока они оба так глупо и влюблённо улыбаются, смотрят глаза в глаза, и не желают отрываться друг от друга ни на секунду. Ведь это такое удовольствие, проводить время с любимым человеком, обмениваться вниманием и простыми нежностями, чтобы поднять друг другу настроение после долгого дня. Неважно, что будет с ними происходить все часы до встречи, не важно какая нагрузка будет на работе или насколько сильно люди будут раздражать своими необдуманными поступками. Главное, оказавшись вместе наедине, они отметают проблемы на задний план, чтобы насладиться самым обыденным: простыми поцелуями, совместным ужином и тихим вечером вдвоём. Курапика может с уверенностью сказать, что он счастлив в объятиях этого человека, в их совместной квартире, в их полных любви отношениях. Встретившись многие месяцы назад он и не думал, что этот человек станет для него всем. Они общались в общей компании, иногда ходили вместе с друзьями на мероприятия, но общаться лично стали далеко не сразу. А потом поняли, что встретили необычного человека, быстро занявшего своё место в сердце, стоило пообщаться поближе. И теперь Курута счастлив так проводить почти каждый вечер в их маленьком уютном мире с двуспальной кроватью, что была застелена цветастым бельём, с кружками, что украшали различные надписи и забавные изображения, будь то смешная картинка из интернета или просто коты в обнимку с рыбками. Мир с пушистым ковром на балконе и большим книжным шкафом в гостиной. Мир с горячим ужином по вечерам и завтраком на двоих по утрам. Однако каждый месяц он сбегал из этого уютного мира. Леорио в эти вечера касался его совсем осторожно, сводил брови и провожал, долго обнимая перед уходом. Проводил руками по спине и выдыхал так, что Курапика начинал сомневаться в своих решениях. А потом как ни в чем не бывало Леорио отпускал его, зная, что Курапика уходит, чтобы провести вечер в чужой постели. Они любили друг друга. Искренне и всем сердцем. Жили вдвоём, целовались, вели быт, оба работали и наслаждались полноценными отношениями, которые шли к нынешнему состоянию больше года. Увлекались разными вещами, да и как личности были слишком разными, но на удивление с самой первой встречи начали дополнять друг друга. Разные интересы помогали узнавать что-то новое, в чем они не разбирались, но эту тему хорошо понимал партнёр. Это дополняло общение. Разные взгляды на быт учили договариваться и обсуждать важные для них вопросы. И всё же одно различие благ в их жизнь не приносило. Особенно в сексуальную. Леорио был нежным и в этом не было ничего плохого. Он ласкал Курапику, целовал множество раз, доводил до оргазма, заставляя того почувствовать себя в теплом коконе благодаря чужой любви, нежности и отдаче. Но Курапика любил, когда его хватают за волосы, собирают их в небольшой хвост, насколько позволяет длина, и тянут, направляя в движении на члене. Когда чужая ладонь опускается на его ягодицы в сильных ударах. Когда на шее затягивается верёвка, перекрывает дыхание и заставляет испытывать по-настоящему сносящее голову удовольствие от контролируемой партнером асфиксии. Курапика закидывает шарф на плечо, поправляет одежду перед зеркалом, снова подолгу прихорашиваясь и переживая, словно собирался на встречу в самый первый раз и ему нужно было произвести впечатление получше. Он останавливается перед зеркалом в коридоре и немного хмурится, замечая в отражении Леорио, стоящего на входе в кухню и облокотившегося на дверной косяк. Парень был уверен, что его партнёр не ревновал, что они слишком досконально проверили и обсудили каждую деталь, чтобы такой выбор Курута не навредил их отношениям. Но Леорио волновался. И успокоить это волнение блондин не мог никакими способами. — Будешь поздно? — Скорее всего. Он не писал, что будет делать сегодня. — Напишешь, как закончите? Или время примерное. Я подъеду, тебя заберу, — Леорио подходит ближе и укладывает шарф на чужой шее так, как и хотел блондин, но всё не мог добиться желанного результата. А теперь он был полностью закрыт от ветра благодаря помощи партнёра, да и к тому же выглядел так, хоть сразу на осеннюю фотосессию отправляйся. Сам Паладинайт не знал, как охарактеризовать свои чувства, взволнованно смешанные внутри в гремучий коктейль даже спустя большое количество времени. Он не мог сказать, что не доверяет Курапике и боится того, что удовлетворение телесных желаний перерастет в полноценную измену, когда каждый раз провожал его на встречу к другому человеку и имел очень хорошее представление о том, что будет происходить между его любимым и тем, кто был ему незнаком. Леорио знал, что какое бы удовольствие Курута не получал где-то там, вне их квартиры, чувствами он оставался предан ему. Именно Леорио узнавал всё одним из первых, знал Курута таким, каким могли никогда не увидеть другие люди, любоваться своим личным солнцем. Хотя на сердце противно что-то продолжало скрестись, царапая и заставляя хмуриться каждый вечер, когда его оставляли в квартире одного. Возможно, это были те устои и понимание «нормы» в отношениях. Они трещали и ломались, ведь ни в каких нормальных отношениях один партнер добровольно не отпускает другого заниматься сексом на стороне. Леорио решает про себя, что они просто оба ненормальные, но пока их обоих всё устраивает, никакие нормы поведения в отношениях их не касаются. Он был даже рад, что им удалось решить проблему неудовлетворенности Курута без конфликтов и угрозы расставания, когда выяснилось, что он сам не способен дать ему то, что так хотелось. — Мы закончим ночью. А у тебя завтра смена в клинике же. — Ничего, я не хочу, чтобы ты по холоду один возвращался, — на щеке Курута оставляется поцелуй, Леорио приобнимает его со спины и с улыбкой смотрит на их отражение. Все хорошо и будет хорошо, потому что они умеют разговаривать словами через рот, а не как некоторые люди. И могут при необходимости решить любой возникший вопрос так, как им захочется, а не как люди посоветуют. — Хорошо. Я напишу. Они целуются, прощаются кратко, а потом блондин спускается по лестнице и покидает многоэтажку, что стала убежищем для маленького гнездышка двух влюблённых. Дорога пешком, спуск в метро, череда уж слишком долго тянущихся минут ожидания в качающемся вагоне, снова дорога пешком и вот он уже сворачивает в сторону яркой вывески и спуска к подвальному помещению. Не самое бюджетное место, отделанное украшениями хорошего качества, которыми посетитель может начать наслаждаться еще снаружи. Даже яркое и красочное освещение, выставленное для демонстрации этих и внутренних украшений и декора не отталкивало. Курапика спускается вниз, заходит в помещение и тут же сталкивается с охраной. Крупный мужчина с шириной плеч раза в два, если не в три больше чем у Курапики, складывает руки на груди, преграждая путь. Каждый раз он встречал блондина на входе и каждый раз пугал своим звериным оскалом. Не будь на нём форменного наряда заведения, то напоминал бы Курута того, кто в подворотнях долги выбивает из ненадлежащих плательщиков. — Приглашение. — Минуту. Привычный ритуал, достать телефон и продемонстрировать код, который ему высылался каждый раз, дать проверить, а потом обойти мужчину, поведя плечом от неприятного ощущения, что он вселял. И скользнуть в сторону гардероба, где Курута оставляет верхнюю одежду, улыбается женщине в очках. Если охранник знал его в лицо и соблюдения правил ради каждый раз требовал от него документы, то вот эта милая работница совсем не могла к нему привыкнуть, каждый раз спрашивая, первый ли он раз. Курута отказывается от небольшой экскурсии и сразу сворачивает к приходу вглубь помещения. Яркие украшения, множество ламп и огней, искусственные и настоящие цветы, а пока он проходит мимо всего этого, чувствует лёгкий узел волнения, свернувшийся внутри живота. Такие ощущения появлялись каждый раз, стоило спуститься в это помещения, попасть в совершенно другую реальность. Он честный и порядочный человек. Который имел хорошую работу в крупной бизнес-компании под руководством необычного человека с не менее необычной дочерью. И отношения у него были с любимым человеком вполне себе обычные. Но он всё равно сбегал из дома, честно говоря партнеру куда. Чтобы после часа дороги, вышагивать в новых сапогах с небольшим каблуком, так напоминающих женские, по коридору клуба для людей с садомазохистскими наклонностями, он слышит шум музыки, множество голосов, а потом начинает видеть людей, отдыхающих в общем зале. Взгляд скользит мимо сцены, ни на секунду не останавливается на танцующих девушек, Курута сразу же уходит в сторону коридора к комнатам для VIP клиентов. Там его уже ждут. Он получил смс несколько минут назад и теперь в предвкушении замирает перед дверью. Может отказаться? Вернуться к Леорио, затянуть его в постель и забыться в сладких ласках и любви? Телефон вибрирует в кармане, будто отвечая на его мысли так неожиданно пришедшим сообщением. Он за малым не дергается, погруженный в свои мысли, после чего достает телефон. Входящее сообщение от: “Мастер” 21:29 "Заходи, Курапика" Проницательность того, с кем он несколько раз в месяц искал встречи поражает снова и снова. А потому он улыбается, тут же давит улыбку и открывает дверь, проходя в комнату и закрывая её за собой. Замок поворачивает уже по привычке, после чего щелчок раздается на всю комнату, будто специально руша хрупкую атмосферу тишины и покоя. Курапика взглядом сталкивается с глазами человека, сидящего в кресле с книгой в руках и телефоном на подлокотнике. Мужчина был одет в строгие чёрные брюки и такую же чёрную водолазку, которую узор из белых полос делил на сектора, собираясь в картину некой грубоватой паутины. Повязка, закрывающая какой-то отличительный знак на лбу, Курапике неизвестный, а также не уложенные чёрные волосы. Будто бы намеренно немного растрёпанные, создавая этим видимость лёгкой, но приятной глазу небрежности. — Рад тебя видеть, Алоглазый мой. — Взаимно, — Курапика кивает и проходит в комнату, осматривая её, хотя знал уже, казалось бы, каждую деталь в ней. Они встречались в этих стенах каждый месяц и не по одному разу. Мужчина перед ним всегда заботился о его комфорте, учитывая каждую мелочь, и следил за тем, чтобы в нужные вечера комната не была занята и им не приходилось менять её на другую. Постоянные и не изменяющиеся условия в таких встречах была очень важна. Он тушуется спонтанно придуманного псевдонима, которое слышит от мужчины, а потому тут же озвучивает привычную просьбу. Опыта у него было не так много и, столкнувшись с необходимостью придумать себе то, что скроет реальное имя, он выбрал первое, что пришло в голову. “Алоглазый демон” так и продолжало красовать в договоре. Не более, чем подростковое прозвище, что сохранилось в его памяти, а теперь неожиданно вышло на свет. Но мастер пошел ему на встречу и разрешил между ними использовать настоящее имя. — Можно сегодня по имени? — Хорошо, — мужчина улыбается и наконец откладывает книгу, чтобы подняться и подойти к нему. Остановиться напротив и положить руки на плечи. Бархат его голоса завораживает, сразу заставляет реагировать определенным образом и расслабляться, ведь тело помнило, какое удовольствие могли приносить прикосновения человека с этим голосом. От затылка сбегает быстрая волна мурашек и парень облизывает губы, смотря в темные омуты напротив. — Курапика. Этот мужчина — Люцифер. Не метафорический, а самый реальный, использующий такое многозначное имя, как рабочий псевдоним. Он был его БДСМ мастером, к которому Курапика уходил от своего партнёра, чтобы получить свою долю удовлетворения желаний, а потом сытым котом вернуться под бок к Леорио. Он был тем, кому Курута доверял все свои тёмные желания, спустя большое количество сессий не стеснялся ничего между ними и боролся с желанием узнать настоящие имя этого мужчины. — Пожелания? — Отключиться. Никаких ограничений, кроме прописанного в нашем договоре. Я весь твой столько времени, сколько понадобиться. Только скажи, когда мы закончим, чтобы меня могли забрать, — Курапика знает, что в отличии от опытного мастера, ему нужно было время, чтобы переключиться. И он разрешает себе немного потупить взгляд, не смущаясь близости мужчины, но чувствуя лёгкую неловкость. Он чувствует, как исчезают чужие руки, отпускают его и дают пройти к постели, чтобы там оставить личные вещи на виду. А потом сразу снять кофту, откладывая её на специально поставленный у стены стул, куда он каждый раз складывал свои вещи. Раздевается он будто бы нехотя, стоя с рубашкой в руках какое-то время. Люцифер за его спиной ходит по комнате и достаёт что-то из комода, в котором хранилась принадлежащая разным мастерам атрибутика. Только игрушки каждый хранил отдельно и под клиентов подбирал индивидуально. Клуб был достаточно популярным и пользовался спросом, чтобы обеспечивать такую интимную безопасность для клиентов, подбирая игрушки для каждого индивидуальные. — Отключиться, значит... Дай подумать, — Курапика оборачивается, смотря за чужими действиями, всё ещё не выпустив рубашку из рук. Так и стоит, разувшись, но всё ещё наполовину одетый. В брюках и в глупых носках с лягушками. Замечает их, чертыхается и тут же снимает, пряча под рубашку на стуле. Люцифер, создавая видимость глубокой задумчивости, всё равно уже заметил и решил промолчать, но самому Курута было неловко от того, что он сам не обратил внимания на такую мелочь. — Хочешь побыть сегодня хорошим мальчиком? Ушки, хвостик, как ты любишь. — Я люблю? В этой практике больше удовольствие получаешь обычно ты, любуясь моим видом, — блондин усмехается мягко, подходя ближе и заглядывая в открытый ящик. Чёрные коробки и тканевые мешки, либо различные упаковки для правильного хранения атрибутики. Он по форме пытается предположить, что и где лежит, различая среди всего плети, наручники разного размера, но остальное остаётся для него загадкой. А вот мастер рядом сканировал взглядом содержимое ящика с явным знанием того, что перед ним было. Что не удивительно. По их разговорам он давно понял, что его мастер если не работал, то просто крутился в этой сфере уже около шести лет. — Ты прав, не могу отказывать себе в удовольствии насладиться тем, как ты смотришься со всеми подобными украшениями. Они улыбаются, а Курапика протягивает руку к одной из упаковок, в последний момент смотря на мужчину, чтобы получить от него молчаливый кивок, как разрешение посмотреть заинтересовавший предмет. Спрашивать разрешения стало таким привычным для него действием рядом с этим человеком. Он понимал и знал намного меньше него касательно многих практик, а до существования некоторых вещей так и вовсе не догадывался. Мастер открывал ему совсем новый мир, постепенно и так, чтобы у Курапики было время со всем познакомиться и разобраться, умело сочетая ласку и желанную сабмиссивом строгость. В упаковке, которую он всё же берет в руки, оказывается чёрный корсет с большим количеством лент и красными вставками, составляющими красивый узор. Чарующее сочетание кожи, ткани, лент и вышитого витиеватого рисунка. — Можем попробовать подобное. И начать издалека, раз по времени мы не ограничены, — корсет забирается из рук парня и расправляется, чтобы Люцифер обошёл его и обхватил им тело, прикладывая и смотря через зеркало в стороне, как он выглядел. Мужчина взглядом скользит по чужому без приукрашивания красивому телу, которое чем не украшай, создавалось впечатление, что Курута был для подобного создан. На вид милый и будто бы невинный, но очень охотно участвующий в любых бесстыдных практиках, что он подбирал им.— Смотрится неплохо, но нужно тогда ещё что-то к нему поискать. Ошейник, может, подойдет... — Я не знаю. Не хочу решать, — Курапика убирает руки, поднимая их к груди, чтобы не закрывать обзор, а потом тоже повернуть голову и глянуть на себя в зеркало. При должном старании своего мастера он мог выглядеть достаточно женственно. Это было непривычно и вызывало жуткое смущение первое время, но постепенно он втянулся. Люцифер уже обещал ему раздобыть какое-нибудь бесстыдное платье и подразнить всласть перед зеркалом. Но сейчас корсет убирается в сторону так же быстро, как оказался приложен к его телу. Мужчина касается кожи между лопаток, обжигает прикосновением теплой ладони. — Ты опять думаешь о своём партнере? — Да, прости, я всё не могу перестать. — Собирайся с мыслями, раздевайся полностью и садись на кровать. И Курапика слушается, благодаря этого человека за то, что вся его работа заключалась в том, чтобы угождать вот таким его желаниям за хорошую плату. Но при этом он чувствовал, что мастер сам получал удовольствие, заботился о его самочувствии и был особо внимателен к его реакциям, чтобы исходя из них планировать свою деятельность на сессии. Ведь когда Курапика отдавал контроль, получая возможность плыть по течению, созданным Мастером, сам Люцифер мог взять над ним контроль в свои руки и вытворять всё, что только в голову взбредет. В пределах разумного, конечно же. Блондин снимает штаны и бельё, складывает всё ровной стопочкой на стуле, а потом опускается на край постели. На пару секунд хмурится от холода простыни, коснувшийся его кожи. Он следит взглядом за мастером, будто за змеёй, что его гипнотизировала, а он послушно входил в какой-то непонятный транс. Мужчина достаёт ошейник, как и собирался, взвешивает на ладонях достаточно демонстративно наручники и верёвку, в итоге выкладывает на пустую поверхность комода и то, и другое. Раскладывает для себя на выбор разную атрибутику, чтобы в процессе сессии не отвлекаться больше нужного. К наручникам кладется маленький мешочек с чем-то, видимо, декоративным. И потом отходит к креслу, где стояла его сумка, чтобы достать из неё упаковку с чем-то красным внутри. Только вот этот загадочный шелестящий свёрток не откладывается в сторону, а мужчина подходит к Курута и вкладывает в его руки. — Примерь. Я сегодня помогу расслабиться, не буду использовать серьезными практиками, лишь неактивные, в основном продолжительные и изматывающие своей длительностью, — Люцифер закатывает рукава рубашки привычными для глаза сабмиссива жестами. И вместе с тем наблюдает за тем, как Курапика молча достаёт из упаковки подобие женского белья. Изысканный шелк на двух почти паутинных лямках и с прозрачными и полупрозрачными узорами по краям ткани, создающими цепляющую взор чуть ли не картину из кружева. Ткань должна была свисать ничего не скрывающим платьицем до бедер. Щеки слегка заливаются румянцем, и Курапика вздыхает, расправляя купленный специально для него элемент одежды, а потом разворачивает его и надевает через голову, выдыхая от того, как непривычно ощущалось подобное на теле. Тонкая ткань своими легкими прикосновениями заставляет его прислушаться к ощущениям, а потом посмотреть на Люцифера, смотрящего на него с видом настоящего ценителя искусства. Мужчина недолго его разглядывает, забирает из рук пакет и достает упаковку с чулками в цвет уже надетого на Курапику белья. Беспокойство и сомнения из-за сторонних мыслей постепенно перетекают в беспокойство, смешанное с предвкушением, которое появлялось каждый раз, стоило Мастеру придумать что-то новое. А пока он думает, его укладывают на постель, надавив рукой на плечо, а Курапика только и может послушно опуститься, смотря заворожено за чужими движениями. Чулки достаются из упаковки, расправляются точными медленными движениями, после чего эти же руки касаются колена блондина. — Подними ногу. Курапика слушается, поднимает ту ногу, которой касается Мастер, после чего тот берет его под колено и, уперев чуть ниже груди мужчины стопой, скатывают в пальцах тонкий аксессуар, чтобы потом начать надевать. Демонстративно раскатывать по ноге, проводя пальцами и ладонями, касаясь через материал будто его и вовсе не было, настолько тот был тонкий. Курапика кажется, что чужие прикосновения его обжигают. Люцифер отпускает край чулка только когда тот ровно ложится до самого колена и выше к бедру, после чего проводит пальцами в обратном направлении, опуская ногу Курута вниз. — Теперь вторую, — ритуал повторяется, так же растянутый по времени, чтобы как следует подразнить жадного до таких зрелищ Курапику. Куроро давно уже понял, что простые эротические или порнографические иллюстрации и видео парня почти не интересовали. Но вот собственное тело или тело конкретных партнеров, с которыми он был близок, вызывали бурную реакцию, которую очень красноречиво выдавали глаза и чуть прикушенные губы. Теперь и вторая нога опускается на постель. — Хороший мальчик. Курапика не сдерживает легкой улыбки, уголки губ приподнимаются в ответ на похвалу, пока он смотрит за мастером и тем, как тот любуется тем, как на чужом теле смотрится его покупка. Невольно вспоминается тот период времени, когда он, утомленный большим количеством работы, в особенности бумажной, и тем, что с партнером у них оказались слишком разные взгляды на получение удовольствия, в руки получил черную визитку. Вайсе, работающая с ним в тот период почти каждый день, подсунула ее, как только услышала о чужих проблемах за чашкой кофе. Хотя вышло то совершенно случайно, ведь Курута не имел привычки рассказывать о личной жизни. Визитка привела его в клуб, куда он проскользнул за какой-то ярко одетой парой с розовыми волосами: у мужчины ярко-малиновые, у спутницы же более нежный розовый спадал непослушными прядями на плечи. Курапика смотрел с интересом, пока они снимали верхнюю одежду, а он ждал пока девушка в регистратуре свяжется с тем человеком, которого ему порекомендовала для отдыха сотрудница. Внимание сильно привлек высокий мужчина в обуви на тонком каблуке, в цветастой рубашке, а так же сдержанно, но со вкусом накрашенный. Он улыбался своей даме, выглядящей не менее эффектно, чем он. Они дополняли друг друга. Только вот эта пара очень быстро исчезла из поля зрения, удаляясь по коридору. Разговоры девушки за стойкой с тем самым загадочным человеком, которого Вайсе порекомендовала для расслабления, наконец заканчивается и он поворачивает голову обратно к ней. — Вам повезло. Мастер сможет провести вам первую консультацию через пятнадцать минут. Будьте добры, заполните анкету, чтобы мы могли с вами связаться в будущем, — Курапика внимательно выслушивал всю справку по поводу заполнение анкеты гостя, вписывает свои данные, после чего его сопровождают через залы клуба вглубь помещения. Только зайдя в зал, где всё пространство было залито неоном и громкой музыкой, он понял куда попал. Очевидно слушать именно Вайсе было плохой идеей. Обычный на первый взгляд клуб быстро открылся для него с новой стороны, когда на глаза стали попадаться более развратно одетые люди, чем парочка из главного холла, а также внутренний декор и вывески. Но поворачивать назад было поздно, даже не смотря на разыгравшееся смущение, интерес внутри кипел и бурлил, заставлял идти за девушкой до какой-то отдельной комнаты, куда его запустили, прикрыв дверь и оставив ждать непонятного Мастера в полном одиночестве. Курута осматривался, обводил взглядом мебель в комнате, кровать, кресло, комод, небольшую тумбочку у постели, лавочку, обшитую кожей… Румянец залил щеки и единственное до чего он додумался, так это пристроиться на краю кресла, разглядывая смущенно каждую деталь комнате предназначенной именно для того, чего ему так давно хотелось, но он не решался просить о таком Леорио или же кого-то еще из своих партнеров. Это то, чего ты так хотел, так чего же сейчас смущаться? Внутренний диалог с самим собой заставляет немного успокоиться и помогает скоротать время, но его процесс разговора с внутренним “я” прерывает открывшаяся дверь. Мужчина, который поздоровался с ним достаточно вежливо и, улыбнувшись, прошел ближе. Черный костюм, уложенные назад волосы и необычные голубые серьги, все это в целом быстро приковало к себе взгляд итак изучавшего всё вокруг парня. — Первый раз, я так полагаю? — У меня настолько всё на лице написано? — Курапика улыбается от укола неловкости, отводя взгляд, но быстро возвращая его обратно. Мужчина в это время берет самый обычный стул из другой части комнаты, садясь напротив, складывая руки на коленях. Но в отличии от обстановки вокруг и девушки, что его провожала, он не вгонял еще больше в ощущение неловкости и смущения, заставляя нервно потирать ладони друг о друга. Человек перед ним вселял чувство спокойствия одним своим присутствием. Ему это нравилось. — Работа обязывает замечать малейшие детали. Вы сидите на самом краю и очень зажато. Плотно сведённые колени, сложенные руки и переплетенные пальцы, — брюнет указывает рукой на его ноги и Курута действительно замечает то, о чем говорил человек. И садится более удобно в кресле, кивая и опуская взгляд будто бы пристыженно. — Можете обращаться ко мне Люцифер. Я практикующий БДСМ мастер. Мне сказали, вы пришли к нам по рекомендации. И с этого момента все завертелось. Они разговаривали долго, а Люцифер доходчиво объяснял каждую мелочь, отвечал на каждый вопрос, рассказывая о своей работе с клиентами, а Курапика все чаще и смелее задает эти самые вопросы, узнавая о месте, куда его привела эта самая чужая рекомендация. Когда он обменивается контактами с мастером, парень думает о том, что надо будет купить Вайсе хороший подарок взамен на такое. Он уходит от мастера с улыбкой на губах и активно набирая сообщение Леорио, с которым хотел серьезно поговорить, пока ранее в сумку он отпустил копии договора, с которым сможет позже ознакомиться дома и при возвращении на следующую сессию подписать, если все же решится платить Мастеру за свое удовольствие. Внушительное количество листов включали в себя и часть, связанную с оплатой и касающуюся распространения личной информации, но самым заинтересовавшим его становится раздел с обозначением границ. Стоп-слова, перечисление различных практик и условий, в которых будут происходить сессии, столько много вещей учитывалось в таком деле, что у Курапики глаза разбегались. Ему не терпелось прочитать о всем этом при возвращении домой. Чем он и занимался, закончив разговор с партнером, оставив им обоим время на размышление, касаемо темы участия Курапики в таких сессиях. Их первая с Люцифером сессия была невероятно волнительной для Курапики, но каким же его удивлением было, когда Мастер, которого он встретил с улыбкой и чуть ли не излучая все своё предвкушение, удивил его необходимостью выяснить реакцию Курапики на близость с чужим человеком. Вечер обещал быть насыщенным, но не таким, как он ожидал. Главное, над чем он дольше всего ломал голову, так это выбор стоп-слова. Люцифер терпеливо описывает ему необходимость наличия знака о том, что практика перестала приносить удовольствие или желанную сабмиссивом боль. Они снова расположились на стуле и в кресле, сидя друг напротив друга, но в этот раз разделенные кофейным столиком, на котором были разложены листы контракта. Они уже заполнили на тот момент бо́льшую часть, договорились об оплате и решили все сопутствующие вопросы удивительно быстро. Только вот стоило делу дойти до матчасти, в которой Курута даже после попыток ознакомиться с бдсм-миром через статьи в сети, понимал через раз. В голове по завершению осталось немного, ведь усталость после работы никуда не девалась, и новая информация ни в какую хотела оставаться его голове в те дни, когда он мог с ней ознакомиться. — Тебе не обязательно разбираться со всем самому, потому что для тебя это возможность расслабиться. Об остальном позабочусь я, а при необходимости напомню те или иные правила, — они еще в начале разговора перешли на «ты» и теперь Курапика пытался справиться с желанием просто попросить трахнуть его. Учитывая вежливое общение мастера, ему казалось это безумно неуместным. Спустя время Курута вспоминал те свои ощущения с улыбкой, понимая, что даже скажи он прямо, Люцифер скорее всего постепенно вернул бы его мысли в нужное русло. — Есть какие-то варианты? — Почему бы не сказать просто «хватит»? — Иногда сессии включают в себя болевые практики. Или сабмиссиву приносит удовольствие сопротивление без возможности высвободиться из, к примеру, бандажа. Так что это может только подстегнуть к продолжению, — Люцифер дожидается кивка своего нового клиента, повторяет о необходимости выбрать слово не связанное с тем, что будет происходить в этой комнате. Ведь оно не должно быть сказано случайно. Курапика перебирает варианты, долго думая о том, что же такое важное он смог бы вспомнить в момент, когда ему станет плохо. — Может “Пайро”? — Это имя? — Да. — Тогда не стоит. Подумай ещё. Имена всплывают легко, особенно в моменты дискомфорта. Но и так же в моменты удовольствия, — Люцифер медленно вел рукой в воздухе, удерживая на колене лист с одной из страниц договора. Курапика уже вслух перебирал тогда несколько слов, скромно пробовал их звучание и лёгкость произношения, пока наконец не определился, поднимая взгляд. — Паук. Моим стоп-словом будет “Паук”. — Хорошо. Не спеши вписывать, мы к нему потом вернёмся, а сейчас… — и после самого тяжёлого для первой встречи этапа, возня с бумагами закончилась быстро. Куроро поставил росписи на двух копиях, обе сложил по файлам и убрав свою в сумку, успел понаблюдать за тем, как то же самое делает и Курапика. Вот и решено. Они теперь БДСМ партнёры до истечения договора или его расторжения. Но вечер на этом не закончится, Курапика знал уже тогда. И потому, когда общение продолжилось, парень понял, что Куроро касался его так осторожно и мимолетно, что он понял это не сразу. Мужчина брал его за руку, поглаживал пальцами, опускал ладонь на плечо, и только спустя время Курута заметил изменившееся внимание мастера к себе, а точнее увеличившуюся тактильную близость. Сталкиваясь взглядами, когда его ладонь сжимают в чужой чуть сильнее, чем ранее, он теряется, выдыхая почти весь воздух из легких и в этот же момент понимая, что происходило. Его приучали к прикосновениям именно этого человека. Окружали вниманием, убирали причины для волнения и в итоге каждое продвижение в области физической близости не вызывало дискомфорта. Курапика не был глупым, чтобы не понять этого, но не ожидал от себя такой расслабленности в первый же раз. Или может такого профессионализма и аккуратной работы со стороны человека, к которому обратился со своей проблемой. — Снимешь рубашку для меня? Вопрос, озвученный низким тоном и с властной, но одновременно с тем мягкой интонацией, посылает табун мурашек по его телу. То, как человек перед ним умело сочетал силу и знание, как ее правильно дозировать в общении с тем, кого он мог контролировать, заставляя хотеть подчиниться просьбе еще сильнее. Руки сами поднимаются к вороту рубашки, расстегивая первые несколько пуговиц. Сомнений почти нет. — Молодец, — голос раздаётся из-за спины, пока мужчина его обходит и убирает в сторону стул, чтобы он им не мешался. Пальцы, вцепившиеся в следующую пуговицу, дрожат, и он продолжает нарочито медленно, будто бы боясь узнать, что последует дальше. Но на деле просто смущается похвалы и своей реакцией на неё. Он был настолько расслаблен и измучен ожиданием, что был очень близок к позорному стояку. И только управившись с пуговицами, находит силы обернуться на мастера. Внутри всколыхнулась привычка, что раздевал его обычно именно партнер, а точнее Леорио. В этот раз приходится раздеваться самому, откладывая элемент одежды на стул. Чтобы в следующий момент руки мастера коснулись его оголенной кожи, фокусируя все его внимание на сладостном прикосновении. Люцифер колдует над ним, завораживает словами, тем тоном, которыми он их произносил, прикосновениями и своими взглядами. Это заставляло следовать за чужими руками к кровати, опуститься на неё, а потом и раздеться полностью. Причём последнее происходит настолько быстро, что он и не заметил бы, зачарованный новым партнёром, если бы сам не снимал с себя брюки и трусы. — А мне достался очень послушный сабмиссив, оказывается. Такое не может не радовать, — Люцифер улыбается ему и рассматривает открыто, пока Курута готов плавиться как масло на солнце под его взглядом и от каждого слова похвалы. Он будто бы снова был маленьким, так долго трудился над поручением и теперь получил желанное одобрение от старшего, только вот в его грешной взрослой жизни удовольствие от этого было порочным. Его отвлекают, просят лечь выше на кровати и головой опуститься на подушки, и он слова тушуется, думая о том, насколько же хорошо ему было, стоило контролю перейти в чужие руки. Не нужно беспокоиться о том, что будет дальше. Не нужно думать о том, как лечь или повернуться. Мастер обо всём ему скажет, всё озвучит и попросит. Курапика облизывает губы при мысли о том, что с каждой сессией чужие просьбы, постепенно приучающие к послушанию и вниманию к словам мастера, всё больше будут переходить в приказы. — А теперь перейдём к чему-то более интересному, — мужчина садится рядом на постель, опираясь коленом и заставляя матрас прогнуться под своим весом. — Эту практику часто называют "Светофор", — Люцифер гладит его по руке, наблюдая за реакцией, и Курапика видит, иногда скашивая взгляд на мерно вздымающуюся грудь, не прикрытую ничем. Только вот его малость забавляет название, озвученное в такой обстановке. Уголок губ поднимается вверх в полуулыбке, но он продолжает внимательно слушать мужчину. — Я буду касаться тебя. В разных местах, разным образом. И иногда спрашивать цвет. Всего их будет три. Догадываешься какие? — Зелёный, жёлтый и красный? — ситуация могла бы довести не только до улыбки, но и до смешка, однако в нынешней обстановке, когда он совершенно голый лежал перед малознакомым человеком, Курапике было не до смеха. — Верно. Зелёный ты говоришь, когда тебя полностью устраивают ощущения от моего прикосновения. Не важно, приносит ли оно удовольствие, боль или оно совсем простое. Это твои ощущения, и ты оцениваешь с точки зрения того, нравится ли тебе это или нет. Жёлтый цвет - ты не уверен. Бывает так, когда ты не можешь понять, нравится ли тебе та или иная собственная реакция. Слушать свое тело бывает сложно, особенно, когда такого повышенного внимания ощущениям ты не уделял ранее, — Люцифер рассказывает всё подробно вновь, снова и снова оказывается готов пояснить каждую мелочь. И Курапика с интересом внимает его словам, не отводя взгляда, даже позабыв о том, что минутой ранее его слегка смущала необходимость полностью раздеться и лежать голым перед человеком, который сам ещё был одет. Да и раздеваться-то не планировал. — Красный цвет - тебе неприятно то, что я делаю. И так делать не нужно. Все цвета ты можешь озвучивать не только когда я спрашиваю, а когда ты посчитаешь нужным. Мне полезно знать, что тебе нравится и что вызывает у тебя непонимание, ведь в дальнейшем мы можем поработать с этим. Как и не нужно ждать вопроса, если я сделаю что-то неприятное и ты захочешь меня остановить. — Я всё понял. — Вместо красного ты также можешь использовать стоп-слово, — Люцифер приподнимается, садится на коленях, подогнув под себя ноги, чтобы ему из такого положения было удобнее дотягиваться до любых мест тела его сабмиссива. Он чуть растирает руки, чтобы не побеспокоить быстро остывающими пальцами, — Попробуй его. Проверь, удобно ли его использовать. Устраивает ли тебя собственный выбор. И так же начнёшь привыкать, что после него я останавливаюсь. — Это не сложно, даже интересно. — Тогда начнём. Можешь закрыть глаза, если захочешь, — мужчина дожидается, пока Курута устроится удобнее, ляжет ровно и прикроет веки, нервно выдыхая. Он волновался, и это было заметно, но Куроро не торопил его, действуя постепенно. Приручение было делом не быстрым и сложным, но он уже подумал о том, что было бы очень интересно воспитать из такого неопытного саба, послушного питомца, которому в будущем можно будет предлагать работать вместе чаще. Курапика действительно закрывает глаза, понимая, что это только усилит его впечатления, когда он не будет видеть, что делает мужчина, и останется только чувствовать. И когда к нему будто бы осторожно прикасаются чужие пальцы, он дергается, уйдя глубоко в свои мысли и совсем позабыв о том, что сейчас его будут трогать, гладить и делать с ним еще невесть что. Успокоить себя получается быстро, убирая прочь все ожидания и сосредотачиваясь на том, как пальцы скользнули по его плечу, а потом и вниз по руке. Обводит локоть, не останавливаясь спускается ниже, доходя до сжимающих простыню пальцем. Люцифер проводит по тыльной стороне ладони и пальцам, обрывает прикосновение и повторяет снова, пока чужая рука наконец не расслабляется, переставая сжимать ткань. Полный предвкушения, Курута чувствует, как и от таких простых вещей у него бегут мурашки, заставляя выдохнуть. Его касались со знанием дела, переходя от мелочей: таких как прикосновения подушечками пальцев, до полноценного прикосновения ладонью, которая сначала следует по тому же маршруту, что и ранее пальцы, но теперь идет дальше. Поднимается от запястья к плечу, касается ключиц и тут же спускается вниз по груди. С закрытыми глазами, Курута мог бы сравнить свое состояние с неким трансом, когда его покачивало на волнах легкого удовольствия от таких простых вещей, как прикосновения чужих пальцев к его нагому телу. И когда получается хотя бы немного перестать волноваться, ему удается погрузиться в то приятное и теплое ощущение, наполняющее его тело до краев так быстро. Его касаются обе ладони мастера, изучают, сантиметр за сантиметром исследуют его грудную клетку и спускаются до живота, чтобы потом вернуться обратно и, разделившись, коснуться более чувствительной шеи. Это заставляет его дернуться, выныривая из потока чувств и впечатлений от нового опыта, и даже слегка согнуть ногу в колене. Будто с непривычки он готов был отстраниться от прикосновения. — Какой сейчас цвет готов назвать? — Люцифер останавливается и выводит на его коже круги, постепенно давая Курапике привыкнуть к тому, как ощущались прикосновения к более чувствительной коже. Логически Курута мог бы объяснить это для себя и успокоиться, вспоминая, что ничего особенного в прикосновении не было. Лишь реакция большого количества нервных окончаний в коже на внешний раздражитель. Но мастер каждым своим действием уводил его в мир физических ощущений и возникающих после них эмоций. То, чем он оказался окружен, помогало расслабляться, охотно погружаться в тот транс, что он почувствовал, и не думать ни о чем лишнем. Прикосновения теплых рук мастера, его бархатный голос, раздающийся откуда-то сверху, вся обстановка вокруг, включавшая не только партнера, но и мягкую постель под ним, теплый воздух в комнате и запах, источник которого он все никак не мог разобрать. Будто всё это место было пропитано утонченной похотью, не пугающей своей вульгарностью, как обычно, а наоборот, зовущей в распаляющую его фантазию объятия. — Зеленый. Я просто не ожидал. — Можешь не объяснять. Просто расслабься и по необходимости называй цвет. Большего от тебя сейчас не требуется, — Куроро продолжает, получив удовлетворивший его ответ, накрывает ладонью чужую шею, касается сначала большого участка кожи сразу, а потом постепенно делает прикосновения более невесомыми и волнующими. Курапика начинает дышать слегка неровно, привыкая к тому, как часто волны мурашек проходятся по его телу от затылка. Он поднимает голову чуть выше, открывая неосознанно чужим руками чувствительное место под подбородком, где его почти сразу касаются, но все происходит так аккуратно и медленно, что он даже не успевает начать переживать. А после этого прикосновения вновь спускаются ниже. Люцифер ведет ладонью по его груди, делает это с небольшим нажимом, чередуя ласковые и более распаляющие прикосновения, завершая тем, как цепляет ногтями кожу, снова посылая по его телу мурашки. Только Курапика перестает следить за ходом собственных мыслей и концентрируется только на ощущениях, чужие пальцы чуть сжимает между собой участок кожи рядом с рёбрами. Мастер щиплет легко и тут же переводит взгляд на лицо Курапики. Который дёргается всем телом, открывает глаза и смотрит на него непонимающе. — Цвет? — Красный. Не делай так пожалуйста. — Обращайся ко мне во время практик на "вы". Во время сессий я твой мастер. — Да... Мастер, — Курапика тушуется, пока смотрит на руку, что поглаживала его по ребрам. Он действительно чувствовал себя немного непривычно, но послушно делал всё, что ему говорили. Его будто выдернули из сладкого и глубокого сна, но он не чувствовал ничего поэтому поводу, охотно расслабляясь, вновь когда они продолжают. Он оценивает каждое чужое действие, каждую свою реакцию разбивая на цвета и постепенно начиная называть цвета самостоятельно. Ладонь мастера гладит его по боку, касается с нажимом нежных и чувствительных мест. Но он снова и снова не ощущает ничего кроме растекающегося по телу удовольствия. — Зелёный. — Умница, — Люцифер поощряет самостоятельное озвучивание цветов, проводя подобным образом несколько раз, чтобы закрепить реакцию через тело. Он опускается к тазу, минует область паха, не собираясь спешить. И потому, как ерзает Курапика, а его лежащий на бедре член еле заметно дёргается, явно желая небольшого внимания и к себе, понятно было, что скоро нужно будет порадовать нового партнёра большим количеством ласк. Куроро обязательно к этому перейдёт, хоть и позже. А пока он касается бёдра кончиками пальцев, быстро соскальзывая на внутреннюю сторону. Долгая невесомая ласка, которая заставляет парня мелко задрожать и даже немного развести ноги, чтобы между них рука мастера двигалась без помех. И тут же отворачивает голову в сторону, тушуясь своего действия. Куроро улыбается. Маленький провокатор. Но сам он не ведётся и действует так, как считает нужным. — Зелёный. Мне... мне нравится, как ты там прикасаешься, — Курапика делает вдох прямо посреди предложения, ерзает в сотый раз и смущается, но чувствует, как ему с каждым разом легче говорить о том, что он чувствует. Невольно вспоминается, как мастер обещал ему, что они смогут обсудить его впечатления, когда закончат. На бедро опускается вся ладонь и теперь пальцы проходятся по коже с нажимом, держа крепко в руке плоть. — Вот так? — Люцифер сжимает в руке чужое бедро, перебирает пальцами и выбивает из Курута этим краткое и обрывочное мычание. — Ты у нас чувствительный мальчик. Это хорошо. Так будет интереснее. Ласки и прикосновения продолжаются, не меняют своего медленного темпа, пока Курапика сравнивает свои ощущения с тем, будто бы он растекался в бесформенную массу. Прикосновения распаляли, заставляли таять от удовольствия словно масло на солнце, пока он дышал шумно и смущенно называл цвета. Было непривычно так открыто говорить о своих желаниях, однако его поощряли за каждое слово, за каждую искреннюю реакцию. Руки исследуют его бедра, ноги, возвращаются вверх к животу и груди, а пальцы мастера поочередно обводят соски, сначала касаясь ореола, а потом и самой бусинки соска. Курапике хорошо и приятно, он говорит об этом, снова закрывает глаза, то открывает их обратно, только вот на мастера совсем не смотрит, больше наблюдая за его действиями. Наградой за то, как он в очередной раз решает сам сказать о том, насколько ему было приятно чувствовать на себе руки Куроро, становится ладонь доминанта, которая накрывает его член и заставившая выгнуться от неожиданно, дергая бёдрами в сторону. Это были слишком интимно, ощущалось переходом за грань. Мужчина его гладит, успокаивает, а потом снова тянет руку к паху, обхватывая пальцами ствол члена, проводя медленно и с оттяжкой. И Курута послушно расслабляется вновь, откидывая голову на подушку. Удовольствие волнами поднимается от паха и бедер вверх по телу, заставляет неровно дышать и цепляться руками за постель. Его не в первый раз касался другой мужчина, но отчего-то ощущение были словно от первого секса. Волнительно и приятно. Курапика тонет в приятных ощущениях, в нарастающем возбуждении, что увеличивало в нем каждое прикосновение мастер. Он тихо стонет, встречаясь с взглядом мужчины, облизывает губы, но тут же откидывает голову назад на подушку, стоит пальцам мужчины пройтись по чувствительной от стимуляции головке, а потом вновь обхватить ствол, двигая быстрее ладонью. Вторая рука Люцифера не оставляет его без внимания, продолжая разгонять наслаждение по всему телу поглаживаниями и разными прикосновениями. Рука то скользнет по бедрам, сжимая ненадолго в одном месте, после чего продолжает путь, то пальцы пройдутся в мягкой ласке рядом с ребрами. Но как только Курапика слабо дергается всем телом, чувствуя приближающийся оргазм, рука с его члена исчезает. Мужчина вытирает капли предсемени о простыни и вновь принимается касаться его обеими ладонями, успокаивая, когда Курута недовольно промычал в ответ на то, что мастер остановился и не довел дело до конца. — А теперь представь, я делаю то, что тебе не нравится, что ты сделаешь? — мужчина перебирает пальцами по коже чужого живота, гладит и ведёт рукой выше, оставив член совсем без ласки. Он любуется раскинувшимся перед ним Курапикой, что поворачивает голову то в одну, то в другую сторону и руками цепляется за простыни под собой. Почти невинный на вид, если выкинуть из памяти его проблемный вопрос, который Курута озвучил при первой встрече. Невинным парень уж точно не был, пытался уговорить партнёра на большее и исходился желанием почувствовать больше, чем просто оргазм от классического секса. — Скажу стоп-слово, — Курапика неохотно выскальзывает из неги удовольствия и хмурится, сталкиваясь с серьёзным взглядом мастера. — Я делаю тебе больно, прикасаюсь так, как ты бы не хотел, — рука не останавливается на груди и вот уже вся ладонь накрывает чужую шею. Он видит непонимание в глазах партнёра, используя резкую смену настроения и думая о том, что ему стоило бы сделать переход постепенным. Однако так реакция будет искренней и только через настоящие переживания он приучит Курута называть стоп-слово тогда, когда это требуется ради его же блага. Пальцы пока слабо и не так ощутимо сжимаются на чужой шее. — Хватит... — Курапика дергается и пытается упереться рукой в кровать рефлекторно, но не сопротивляется поначалу. Ведь мастер сказал ему верить, так? — Курапика, тебе больно, что ты сделаешь? — пальцы окончательно сжимаются на шее, перекрывают частично дыхание. Куроро держит его под собой и вовремя ловит чужую руку до того, как Курута попытается его оттолкнуть, остановить или как-либо иначе помешать продолжать то, что он делал. Курапика должен запомнить то, что останавливает мастера только одно. Но Курапика только и может, что хватать губами воздух, дергаться и непонимающе искать выход из ситуации. Почему всё так обернулось? Люцифер обещал, что всё будет постепенно и нежно, что он начнет привыкать к обстановке постепенно... А точно ли он это говорил? Не обманывает ли память расслабившегося Курута? Он не знал. Вопросы крутились в голове беспощадным вихрем и вырваться из него могло помочь только одно. — Паук! Давление на шею исчезает так же внезапно, как появилось, а Курапика делает судорожный вздох, распахивая глаза. И даже не успевая осознать случившееся, пока радуется возможности вновь вдыхать воздух полной грудью. Проходит какое-то время прежде чем он вновь начинает шевелить мозгами и действительно обдумывать, почему мастер поступил с ним так, к тому же и без предупреждения. Внутри невольно начал скручиваться страх того, что такое может повториться, и не один раз. Но встречаясь взглядом с глазами ожидающего его реакции Люцифера, в голове внезапно все встает на свои места. Это было специально. Всё изначально было сделано так, чтобы выбить его из равновесия. И вынудить сказать стоп-слово. Слетевшее с губ поразительно легко. Курапика выныривает из воспоминаний о первой сессии, находя себя все еще разложенным в бесстыдном белье перед мужчиной, когда его чуть щипают за бедро, сжимая два пальца на нежной коже, действительно заставляя отвлечься от слишком четко сохранившихся в памяти картинок и взглянуть на того, кто сейчас в действительности был перед ним. Всё тот же мастер, но уже не малознакомый, а почти по-особенному любимый. За плечами было столько практик, столько встреч, что невозможно было не привязаться к такой необычной части его жизни и человеку, которые её собственно обеспечивал. А Люцифер с улыбкой нависал над ним, упираясь рукой в постель, вторую продолжая держать на его бедре. — В облаках витаешь? Мне совсем не хочется, чтобы ты отвлекался. — Простите, мастер. Я не хотел вас расстроить, — парень строит одну из самых невинных своих мордочек, чтобы немного задобрить своим миловидным внешним видом Люцифера, однако он заранее знает, что это не поможет. Мастер был непробиваем, удачно сопротивлялся каждой его провокации и вел себя каждую сессию поразительно профессионально. Курута, срываясь через раз на эмоции и поддаваясь желаниям, время от времени ему завидовал. Он много стал думать о том, что у него все лучше получалось отыгрывать свою роль послушного мальчика, выполняющего исправно все приказы. Он не пропустил многого, пока думал о прошлом, перебирая воспоминания. Мастер так увлеченно помогал ему расслабиться и настроиться, касаясь и наполняя начало сессии большим количеством ласк. Мужчина любовался им, одетым в что-то настолько бесстыдное, помогал возбуждению подняться с глубин его сознания. А потом с неменьшим удовольствием связал его веревкой, убирая в сторону ткань, которая быстро перестала быть им обоим интересной. Блондин не был против того, что его вновь раздели, даже не дав толком на себя взглянуть. Что-то новое они всегда пробовали недолго и наращивали темп постепенно. Курапика поднимает взгляд на лежащее ненужным и брошенным на краю постели белье, которое Куроро стянул с него и откинул в сторону не глядя. Так небрежно, но парень понимал почему. Ведь всё самое интересное происходило посреди кровати, где он сам лежал в одних чулках и с оплетающей тело верёвкой. Мастер не сводил с него взгляда, проводил пальцами по тем участкам кожи, где он не соприкасался бы с веревками, и Курапика мог видеть в его глазах искреннее наслаждение тем, что мужчина видел. Сразу хочется и глаз чужой порадовать соблазнительной позой, и смущенно прикрыть веки. Его отрывают от постели, когда пальцы Люцифера цепляют верёвку, сжимают её в ладони и тянут, утягивая и всё тело за собой. Курута садится, подгибает ноги, немного ерзает и в ответ же с мастера взгляда не сводит, дожидаясь его слов и действий. Что он удумал? Что теперь их ждало, после игр с внешним видом? Хотелось попробовать угадать, спросить напрямую, но он лишь прикусывает губу, склоняя голову на бок так, чтобы волосы несколькими непослушными прядями спадали на лицо, и весь его внешний вид так и соблазняет мастера сорваться. Пусть он сделает что-нибудь необычное, чего у них раньше не было. Курапика улыбается, замечая, как тяжело выдыхает мужчина, продолжая держать его за веревки и смотря глаза в глаза. — Чертёнок, — Люцифер указывает таким кратким замечанием, что прекрасно заметил и почувствовал желание Курапики его спровоцировать. И в этот же момент помогает ему встать с кровати, пока Курута не мог использовать руки. Ведь в эту игру по праву могли играть двое. Сессия растягивалась, она была медленной и ненасыщенной яркими впечатлениями, однако приятные ощущения растекались по всему телу всё больше, заполняя их обоих. Он идёт медленно за Люцифером, переставляет ноги по мягкому ковру, пока его ведут к зеркалу, чувствуя, как длинный ворс слегка щекотал стопы. Почему-то так отвлекается на рассматривание этого ковра и своих ощущений от соприкосновения с ним, что не замечает, как мастер обходит его и останавливает, положив руки на плечи и заставив опуститься на колени. Курута не сопротивляется, только делает это медленно, не желая снова заработать синяки, как бывало в первые разы. Ладонь доминанта в безмолвной похвале гладит его по голове, а Курапика в предвкушении сжимает руки в кулаки, стоит посмотреть в отражение собственных глаз в зеркале. Он смотрит на самого себя с залитыми краской от смущения и возбуждения щеками, растрепанными волосами и блестящими похотью глазами. На алую веревку, которая своим сложным переплетением и обвязкой его торса и рук в итоге составила узор звезды на груди, и которая так же заставляла его держать спину ровно из-за сведенных вместе лопаток. Взгляд скользит ниже результата терпеливой работы его мастера, но он знает, что там увидит, прекрасно чувствуя, как ему не давало покое собственное возбуждение и полувставший член, лежащий на бедре. Курапика знает, что еще пара его собственных бесстыдных мыслей или действий Люцифера и это станет более ощутимой и заметной проблемой. — Отличный вид, тебе так не кажется? — Куроро говорит это, стоя позади и опуская руки на его плечи, заставляя взволнованно выдохнуть. А также поднять взгляд на отражение его темной фигуры, застывшей за спиной. На лице не было и намека на улыбку, лишь в глазах безмерное желание обладать тем, кто сейчас сидел подле его ног. Тяжелое и ощутимое чуть ли не физически. Парень сглатывает и кивает, не смея отвести взгляда, пока мужчина опускается позади него, одной рукой проводя по груди, минуя веревки и прикасаясь пальцами к открытым участкам кожи. Каждое прикосновение посылает мурашки по телу, вынуждает его кусать губы и думать о том, что же на этот раз взбредет Люциферу в голову. Подушечки пальцев касаются его соска, обводят по кругу несколько раз, проходятся с нажимом по бусинке и потом ее зажимают между двух пальцев, надавливая, пока Курапика не сдерживает тихого выдоха на грани стона. Куроро поразительно легко делал самые простые вещи приятными, и сколько бы подобные прикосновения не повторялись, привыкнуть к ним было невозможно. Они вызывали мурашки, заставляли дыхание сбиваться с привычного ритма, а визуальная картинка, их совместное отражение, которое он наблюдал, заставляло фантазию разыграться. Курапике все не терпелось ощутить то крышесносное удовольствие, которое дарил ему мастер, когда сам он мог лишь стонать, подставляя свое тело под касания сильных рук и отдаваясь процессу. Он прикрывает глаза, сосредотачиваясь на прикосновениях, которые спускаются ниже, но Люцифер на секунды останавливается, болезненно щипая его за нежную кожу и заставляя вновь устремить взор вперед. Курута непонимающе сводит брови, смотря на своего доминанта через зеркало. — Кто разрешал закрывать глаза? — мужчина чуть склоняет голову на бок и изгибает одну бровь, строгостью взгляда обжигая и заставляя тут же вернуть все свое внимание к собственному отражению. Ах вот, что задумал Люцифер. Смущение накатывает с большей силой, когда он чувствует, видит куда именно опускаются руки. — Не смей отводить взгляда. Иначе придется тебя наказать, читается в его более напористых прикосновениях, остановивших свое движение у паха парня. Замерших ненадолго, после чего пальцы мазнули по стремительно наливающемуся кровью члену, заставляя дернуться, качнуть бедрами на встречу, но тут же получить по головке в легком усмиряющем жесте. Куроро мог бы сделать и больше, чтобы намекнуть ему сидеть смирно, но они только начали, а Курапика совсем не хочет расстраивать мастера тем, что он был до ужасного нетерпелив временами. Ласка продолжается, идет ниже, и мужчина подушечками пальцев будто бы вырисовывает неведомый никому, кроме него, узор на основании члена, после чего спускается до яичек. Вторая рука вовремя опускается на бедро и то сжимает кожу, то гладит, дополняя весь спектр красочных ощущений, пока Курапика снова не сдерживает стона, но уже более четкого, когда пальцы Куроро ласкают его мошонку, перекатывают несколько раз, немного сжимают и оттягивают. Это заставляет расставить колени чуть шире, чтобы мужчине было удобнее двигать рукой. В ответ на это чужая рука еще какое-то время продолжает медленную ласку, а потом возвращается к члену. И Курапика снова дергает бедрами, тут бросая виноватый взгляд на доминанта, пытаясь понять, расстроит ли того его неосознанное поведение. — Ну-ну, сиди смирно. Ты же не хочешь, чтобы нам пришлось изменить планы только потому что ты плохо себя вел? — Куроро склоняет голову, а его глубокий голос раздается над самым ухом. И Курапика сглатывает, тут же отрицательно качая головой. Он чувствовал, как кожи касалась чужая рубашка, стоило мастеру приблизиться, чтобы одновременно касаться его двумя руками. Сабмиссив незаметно меняет положение пальцев и незаметно для мужчины касается ткани, пока остается сидеть неподвижно. — Тогда порадуй меня и будь послушным мальчиком, как ты умеешь. Курапика кивает, не находя в себе сил сказать ответ вслух, но сегодня Куроро не заставляет его говорить, возвращая свои желанные прикосновения, пальцами обхватывая член, двигая рукою медленно вверх и вниз. А потом принимаясь медленно надрачивать, бесстыдно касаясь каждого сантиметра возбужденной плоти. Хотя какое смущение, учитывая то, сколько разного было между ними? И сколько раз Курапика представал перед мастером в самых развратных позах и положениях. Но даже с этим смущение достаточно часто одолевало Курута, мешая спокойно реагировать, и ему повезло, что Куроро нравилась его смесь уверенности и желаний со смущением от происходящего. Он слегка откидывает голову назад, за малым не опуская ее на плечо мастера, но взгляда от отражения не отводит, зная, что Куроро будет внимательно следить за каждой его реакцией и действием. Хотелось расслабиться, попросить просто подрочить ему и дать откинуться на грудь мужчине позади. Но Курапика понимал, что было больше шансов получить разнообразное удовольствие именно если будет слушаться своего мастера. Курута вздрагивает и перестает сдерживать протяжных стонов, понимая, что мужчина не собирается останавливаться даже если он был на грани достижения оргазма. Сабмиссив еле остается на месте, заставляя себя не двигаться, только не скрываясь уже того, что пальцами связанных рук цеплялся за чужую одежду, будто это могло ему помочь. — Можно мне… — он сбивается на невнятный стон, не заканчивая просьбу и наклоняет голову теперь уже вперед, лицо частично закрывается волосами, но ловит взгляд мастера и облизывает губы. — Я могу кончить? — Да, можешь, — Куроро кивает ему, ускоряя совсем немного движения ладони на его члене, пока Курапика благодарно кивает, не отводит взгляда от собственного тела. Перед глазами на секунду все плывет и он сдавленно стонет, когда невольно прикрывает глаза и кончает, пачкая свой живот и руку доминанта, и последний продлевает его удовольствие, не переставая двигать рукой по члену. Люцифер замедляет движения постепенно, второй рукой поглаживая низ живота по кругу, пока Курута дрожит и не открывает глаз. — Умница, дыши ровно. Его удерживают на грани, а потом дают время прийти в себя, чтобы напомнить после этого о том, что он не должен отводить взгляда от зеркала. Курута растерянно моргает, не понимая, почему ничего не изменилось даже когда он достиг оргазма, но молча соглашается, сглатывает скопившуюся слюну и скромно жмется к мастеру. Пока его рука не возобновляет движения на его еще вялом члене, снова заставляя простонать и поерзать. — Мастер..? — Проверим сколько ты сможешь выдержать, мой хороший мальчик, — они встречаются взглядами и Курапика тонет в черных омутах, понимая, что его ждет. Это волнительно и необычно, потому что до этого Люцифер ни разу не устраивал подобный эксперимент. Да, во время практик бывало, что Курапика кончал несколько раз подряд, если его в этом не ограничивали, но намеренно доминант не проверял его лимиты. Особенно усадив перед зеркалом. Блондину только и остается, что наблюдать развратную картину перед собой, невольно рассматривать ее в деталях и одновременно удерживать себя от того, чтобы не начать толкаться в чужую ладонь. Прикосновения и ласки были обманчиво нежные и медленные, мастер позволял ему некоторые мелочи, поставив только два главных ограничения. И это все подталкивало его ослушаться, но зная, как охотно его награждал мастер в итоге таких сессий, Курапика надеялся, что ему хватит самоконтроля удовлетворить интерес мастера. Он кончает второй раз достаточно скоро, слишком чувствительный после первого оргазма. Кусает губы, стонет и развратно хнычет, пока Куроро сжимает в пальцах его член, гладит и шепчет похвалу на ухо. Два оргазма подряд заставляли его загнанно дышать, терять возможность самостоятельно сидеть ровно, а потому Куроро тянет его за плечо и разрешает использовать себя как опору, пока ноги у Курапики разъезжаются еще больше в разные стороны. — Мой мальчик хорошо себя чувствует? — Да, — Курапика говорит на выдохе, пользуясь очередной заминкой, чтобы прийти в себя, как следует проморгаться. — Что тогда ты должен сказать? — Куроро воркует с ним обманчиво ласково и Курапика узнает тот случай, когда ему нужно было немного дольше подумать над ответом, чтобы сказать правильный. Мысли возвращаются к тому, что планировал с ним делать мастер. Он чувствует жар, окутавший его со всех сторон, не прекращает время от времени облизывать пересохшие губы, пока обе ладони мастера спустились на внутреннюю сторону бедер и поглаживали, двигаясь то в одну сторону, то в другую. — Еще…Пожалуйста, еще, — и в этот раз он почти не смущается того, что его вынуждают просить о чрезмерной стимуляции. Курапика смотрит в свои глаза, блестящие желанием. Он иногда замечал свое отражение во время сессий с Куроро, но никогда не акцентировал на этом внимания. И теперь видеть свой дикий взгляд, полный похоти, было непривычно и неожиданно. Он всегда так выглядел, когда Куроро шаг за шагом вел его к грани? У парня из головы давно повылетали все цензурные и внятные выражения, которыми он мог бы описать свои чувства, а потому остается только вновь устроиться удобно и приготовиться к продолжению. Тело начинало уставать от такого положения, но мастер это замечает и обещает в скором позаботиться об этом, но когда Курута кивает в ответ, снова опускает руку на его член, в этот раз вторую поднимая к соскам. Он понимает, что с этого момента процесс пойдет тяжелее, потому что возбуждается он не так быстро, как первые разы, но дергается чуть ли не от каждой активной ласки, начиная прикусывать губы. Он становился очень чувствительным, но тело не ожидавшее такой гонки удовольствия, просто не поспевало, не давая члену толком затвердеть. Курапика один раз теряется в ощущениях, закрывая надолго глаза, тут же чувствуя, как пальцы сильнее сжимают в ладони головку члена, заставляя его от неожиданности вскрикнуть. Тут же осознать свою ошибку и открыть глаза. Но он видимо выглядел как-то по-особенному, раскрасневшийся, обильно испачканный семенем, чтобы мастер остался удовлетворенным и не стал ему что-то говорить. — Ногу сводит… — блондин говорит еле сдерживая очередной стон, видя как Куроро в ответ ему кивает, медленно останавливается, переставая ласкать сабмиссива. Он отстраняется и помогает Курута встать на коленях и немного расшевелиться после длительного нахождения в одном положении. — Сейчас сменим позу, тебе нужно будет продолжать смотреть в зеркало, только уже в другом положении, — мужчина дожидается его кивка, придерживает за веревки, не давая упасть, когда помогает из того положения, в котором он был, опуститься грудью вперед. Теперь, когда он продолжал стоять на коленях, но лежа грудью на ковре, с задранной кверху задницей, Курапика намного лучше понимал предупреждение о необходимости продолжать смотреть в зеркало. Хорошо, что оно было в пол и даже упираясь подбородком в ковер, он мог видеть себя и свои связанные руки, что теперь лежали на пояснице. Его гладят по бедрам, слегка хлопают ладонью по заднице, но Курапика лишь выдыхает и понимает, что даже если в этом положении он тоже долго не простоит, но теперь хотя бы мог переставлять ноги и не давать им затекать. Желанные прикосновения к члену и более чувствительной внутренней стороне бедра возобновляются, а Курапика снова и снова стонет, постепенно превращаясь в одну сплошную эрогенную зону. Он кончает еще раз, чувствуя, как сперма попадает на его ногу и стекает вниз, но Курута этого не замечая, роняя голову и хныча. — Я больше не смогу, — он еле выговаривает это, не дожидаясь пока спадет послеоргазменная нега, а все потому что Куроро не останавливается, лишь ненадолго оставляет его член, смещая руки. Он оглаживает его ягодицы ладонями, слегка проводит ногтями, заставляя дергаться и постанывать от переизбытка ощущений. — Можешь. Потерпи еще немного, мой мальчик, — Куроро успокаивает его и по мнению Курута достаточно безжалостно продолжает удовлетворять его не сопротивляющееся тело. Он двигает рукой по члену, обхватив его пальцами, ласкает, касается снова и снова, что доводит Курапику до скулежа и стонов, когда он не может найти себе места. Мечется под мастером, то и дело смотря на свое отражения. Он никогда не видел себя в таком отчаянном состоянии и был еще больше удивлен тем, что Люцифер мог так легко превратить его в бесформенную массу, полную наслаждения. Очередной оргазм заставляет Курапику вскрикнуть и сладостно простонать. Ему кажется, что он ненадолго выпадает из реальности, когда понимает, что время, которое ему давали обычно на отдых, быстро подошло к концу. Люцифер поднимает его, обнимая со спины, потому что сабмиссив совсем теряет силы стоять ровно самостоятельно. Он держит Курапику за веревки, когда тот уже не следит за тем, получается ли у него смотреть в зеркало, как того хотел мастер. Блондин дрожит и почти не закрывает рот, не сдерживая то стоны, то хрипы, а иногда просто пытаясь просто отдышаться. Было слишком много ощущений на него одного и достичь последнего оргазма получалось не сразу, как бы Куроро его не ласкал, хотя теперь он чувствовал постоянно нарастающее удовольствие, но отсутствие того самого пика блаженства. Курапика даже не пытается просить мастера остановиться, потому что язык заплетается, слова путаются еще на стадии формулирования просьбы или мольбы, а по итогу он чувствует как доминант касается обмякшей плоти, дергается и склоняет голову. Он не чувствует ничего кроме того, что на него одного этого было слишком много, дрожит уже всем телом. Люцифер ему что-то говорит, но в ушах лишь шум и стук собственного сердца. Каким-то образом ему удается устоять без чужой поддержки, когда его продолжали ласкать и удовлетворять, а пока освободившаяся рука мужчины поднимается вверх. Пальцы сжимаются на шее, находят быстро правильное положение, и Курапика распахивает глаза, хрипло простонав от очередного движения руки на члене. Он не сразу разобрался в запутанных чувствах, только вот когда ему не удается вдохнуть, а воздуха начинает критически не хватать, парень вопреки утомленности дергается сильнее. — Доверься мне, Курапика. Ты в моих руках. Всё хорошо, пока ты со мной, чтобы ни происходило, — Люцифер разговаривает с ним негромко, склонившись к уху и наблюдая через зеркало за чужими эмоциями. Взгляд блондина мечется, иногда скрывается за веками, но потом до слуха мастера доносится всхлип, чужие губы пытаются ухватить крупицы кислорода. И по щекам Курапики катятся слезы, пока парень мелко дрожит, переставая держаться в том положении, в котором его держали. Мужчина убирает руку, как только чувствует влагу, стекающую по руке, которую он медленно убирает от чужого члена. Ему приходится обеими руками обнять всхлипывающего Курута, опуская вниз и давая лечь на себя, вытянуть ноги и выравнивать дыхание, чтобы не дать слезам и эмоциям завладеть им. Курапика тем временем утыкается Куроро куда-то в шею, чувствуя головокружение, влагу на щеках, которой он до этого сильно стыдился, а теперь даже подумать ни о чем не может кроме о том, как ему было хорошо в руках этого мужчины. Ведь даже когда он не справлялся и терял над собой контроль, Люцифер всегда был рядом, чтобы помочь ему чувствовать себя лучше, направить и провести через все те ощущения внутри него. Он приходит в себя очевидно долгое время, неохотно разлепляя слипшиеся от влаги ресницы, когда чувствует, что узлы веревки ослабевают. И открыв глаза, молча наблюдает за тем, как Куроро принимается убирать веревки, медленно ослабляя путы, а потом постепенно убирает их с его рук. Дальше мастеру уже приходится его усадить на ковер, облокотив на себя спиной, а двумя руками полноценно убирая веревки, откладывая их в сторону. Чтобы со знанием дела растереть мышцы, разгоняя кровь по чужому телу, уделяя особенно много внимания рукам Курапики. Парень шмыгает носом и, еле заставляя собственное тело слушаться, ловит Люцифера за руку, привлекая внимание. Мужчина в ответ берет его за руку, поглаживает пальцами по тыльной стороне ладони, склоняясь, чтобы увидеть чужое лицо и понять, хотел ли от него партнер чего-то конкретного или же просто нуждался во внимании. Он снова видит на чужих глазах слезы, обнимает, продолжает держать Курапику за руки. — Все в порядке, Курапика. Ты хорошо справился, — мужчина терпеливо держит Курута в своих руках и ждет, пока бурлящий в чужой крови коктейль из адреналина и эндорфинов после насыщенной сессии. Люцифер гладит его и успокаивает, пока Курапика шмыгает носом по нескольку раз, всхлипывает, поднимает руки, чтобы утереть слезы, которые то и дело норовили скатиться по щекам. Парень не знал, почему плакал, почему совсем не мог успокоиться, даже получая столько внимания и утешений от своего доминанта. Ему кажется неправильным то, что после такого количества удовольствия он не чувствовал столько наслаждения, сколько хотел бы, поглощенный утомлением и переизбытком впечатлений. Физическое истощение и ощущение тревоги расстраивали. Но из собственных мыслей снова вырывает голос партнера, который не смотря на его разбитое состояние, оставался рядом. Курапика был ему за это безумно благодарен, даже если это была работа мастера. — То, что ты сейчас чувствуешь, нормально. И эти ощущения рано или поздно пройдут, — Куроро гладит его по руке, поднимается ладонью к предплечью, и как только чувствует, что Курапика охотно отвлекается на его голос, продолжает говорить о том, что плохое самочувствие было временным явлением. А сам садится иначе, чтобы поднять парня на руки, держа под спиной и под коленями, перемещаясь к кровати, где они и начали. Сначала приходится сесть самому, а потом уже дать Курапике сесть на мягкое, опираясь руками на постель. — Я сам… — Не геройствуй. Я рядом, чтобы тебе помочь, — Куроро мягко надавливает на чужие плечи, укладывает на мягкое, убирая в сторону оставленное ими ранее белье, чтобы не мешалось. Он не оставляет его надолго одного в уязвимом состоянии, быстро забирает мягкое полотенце с комода, чтобы обтереть сабмиссива от любых следов, оставшихся после практики, будь то слезы или сперма. После чего Курапика еле заметно и натянуто улыбается на то, как его кутают в теплое одеяло, пряча нагое тело от прохладного воздуха комнаты. Это помогает избежать лишних ощущений с его утомленным из-за обильной стимуляции телом, удобно расположиться на больших подушках, держась руками за одеяло, пока мастер подставляет стакан к его губам и дает вдоволь напиться. Курута слушает чужие советы, отвлекается на речь мужчины, который продолжает с ним разговаривать и помогать не занимать голову лишними мыслями. Он все еще чувствовал себя разбитым после многочисленных оргазмов и слез, но в тепле мягкой постели и спасенный от обезвоживания, сабмиссив мог немного отдохнуть, чувствуя, как постепенно к нему возвращается ясность ума, хоть и очень медленно. Постепенно мужчина перестает говорить, стоит только выяснить, что блондин уже не шел на поводу у спонтанных переживаний и мыслей, спокойно отдыхая. Куроро мягко поглаживает Курапику по раскрытой ладони пальцами и смотрит как парень медленно моргает, смотря в одну точку. Сегодняшнего было для Курапики не то чтобы слишком много, но они были оба у самого края своих лимитов: сабмиссив на грани физических, а он, как мастер, на грани терпения, желая сделать это красивое и покорное создание своим. Причем покорным Курапика был только рядом с ним, и максимум рядом со своим постоянным партнером, о чем он мог судить по чужим словам. Невольно они узнавали друг о друге, обсуждая сексуальные интересы, которые так или иначе были связаны по итогу с их обычной жизнью. Главное было понимать меру и не давать происходящему в этих четырех стенах как-либо коснуться того, чем они жили вне клуба, вне полных разврата встреч. Куроро замечал, как сильно начал привязываться к Курута, как к партнеру по бдсм практикам, что его беспокоило. Ведь такое всегда заканчивалось плохо. Но обсудив это с самим парнем, выяснил, что им просто повезло встретить человека, имеющего схожие интересы, и взгляды на такие отношения, вот перспектива разорвать связь им обоим казалась такой неприятной и нежеланной. От мыслей отвлекает вибрация телефона, лежащего все это время на тумбе рядом с кроватью, где Курута еще в начале оставил свои ценные вещи. Он доверял мастеру, но предпочитал не бросать их без внимания, держа на виду каждую сессию. Люцифер, не спрашивая, берёт чужой телефон. поворачивая экраном к себе и замечая иконку входящего вызова. — Леорио. И сердечко, какая же прелесть. — Сейчас я отве... — Курута хрипит и заходится кашлем, и Куроро сразу же поворачивает свободной рукой его голову в бок, чтобы парень перестал кашлять в неудобном положении. Дожидается пока парень сделает ровный вдох. Курапика дышит тяжело и тут осознаёт, что слышит, как резко обрывается вибрация телефона. В руках Куроро. Блять. У них с мастером даже по контракту очень зыбкие личные границы. — Moshi-moshi. — Люцифер, нет! — блондин шипит и хмурится, смотря на то, как его мастер отвечает на звонок партнёра. Эти люди никак не должны пересекаться. Но на его макушку опускается ладонь и успокаивающе поглаживает. — Я мастер Курапики, да. Всё в порядке, не беспокойтесь, — Куроро блестит глазами, и даже удовлетворённый сессией, не упускает возможности пошалить. Взрослый мужчина, а с удовольствием смотрит на недовольно сведëнные брови Курута. — Вы можете подъезжать, мы уже закончили. Нет, внутрь заходить не стоит, у нас стоит охрана и вход только по пропускам для безопасности клиентов. И вам того же. Мне, как мастеру будет спокойнее, если Курапика доберётся домой быстрее. Разговор заканчивается достаточно быстро, как и начался, телефон возвращается на тумбу, а Куроро запускает руку в светлые волосы уже более напористо. Курапика растерянно лежит перед ним все еще нагой и открытый, но больше поражается тому, что не почувствовал привычного укола дискомфорта, когда чужой человек взял его личную вещь и ответил на звонок, адресованный владельцу телефона. Удивительно, как много вещей он мог спустить с рук Куроро в обмен на то, что тот уважал его желания и помогал с ними управиться. — Не делай так больше. — Надеюсь, ты примешь мои извинения. И не сочтешь это нарушением контракта. — Потом извинишься. Ты из меня все соки выжал, причём буквально, — Курапика не сразу, но опускается обратно на кровать, в этот раз ложась на бок и смотря куда-то в бедро своему мастеру. Невольно мелькает старое непонимание, как мужчине удавалось справиться с собственным возбуждением в течение всей сессии не снимая одежды и даже минимально не касаясь себя. Его контроль над собой поражал блондина даже спустя такое количество времени. — И нет, я не буду считать это нарушением контракта. Ты же меня не ругал и не выгнал, когда я сорвался и поцеловал тебя. — Приятно слышать. Но тебе стоит прекратить вспоминать тот случай, — Куроро наблюдает за тем, как Курапика укладывается обратно, принимает удобную позу и только глаза не позволяет себе закрыть вопреки сильному желанию. Они знали, что так Курута легко начнет дремать, а потом мастеру придется его как маленького одевать, потому что от усталости у него перестанут слушаться руки и все тело в целом. В памяти мелькает упомянутый сабмиссивом случай, когда во время одной из сессий, Курута вцепился в него связанными у запястий руками, притянул и жадно поцеловал, прижимаясь своими губами к чужим. За свою выходку парень быстро получил отрезвляющую пощечину, а по завершению долго стыдливо смотрел в пол. — Подобные вещи случаются из-за сильной близости, главное не дать этому перерасти в нарушение правил. — А бывало, что кто-то нарушал правила и просил об отношениях? — Курапика поднимает взгляд и из своего положения смотрит на Куроро, рассматривая черты его лица в слабом освещении комнаты. Он скользит задумчивым взглядом, не уставая вновь и вновь находить что-то красивое в том, с кем он проводил время, будь то соблазнительные губы, непухлые и неяркие, к которым в моменты слабости так и хотелось прижаться своими, чужие большую часть времени аккуратно уложенные волосы или же жгучие, угольные глаза, в которых отражался свет от ламп, заставляя всматриваться в эту темноту. Ему несомненно повезло с мастером по всем параметрам. И встречая ответный взгляд, скользнувший сначала по его лицу, а потом и вниз по телу, Курапика может сказать тоже самое и о нем. — Бывали такие. Кто-то пытался следить, кто-то заняться сексом прямо на сессии, но только с одним из них я продолжил общение. — Неужели он был настолько хорош, как сабмиссив? — Нет, он всего лишь на голову ударенный по жизни и мы были слишком долго знакомы. Так что за свои выходки он сначала выхватил от меня плетью, а потом полгода сидел без сессий, пока не успокоился. И ничего, как шелковый теперь, только реже видимся, так как у него появилась ревнивая девушка, — Куроро рассказывает ему о других своих партнерах редко, поясняя это конфиденциальностью и эмоциональной нестабильностью Курапики после сессий. Курапика знал о том, как бывает тяжело возвращаться в обычный мир после такого фестиваля эндорфинов, а потому не спорил. Но иногда из мужчины удавалось вытянуть безличный истории о тех таинственных личностях, с которыми сталкивался Люцифер. Они еще какое-то время переговариваются, делятся ощущениями и Курапика удовлетворенно растягивается на постели рядом с мастером, не стесняясь втянуться и показать себя во всей красе, когда его хвалят за отдачу на сегодняшней сессии. Время летит быстро и всему приятному рано или поздно приходит конец, так что Курута приходится подняться, потягиваясь и шаря по комнате в поисках своей одежды. Порой он успевал забыть о том, где ее оставлял часами ранее. И когда искомое оказывается в его руках, а Люцифер отвлекается на то, чтобы прибраться после их совместного отдыха, Курапика чувствует привычные нотки печали о том, что он не мог остаться в этом комфортном моменте подольше. Приходится надевать рубашку и штаны, застегиваться на все пуговицы и вздыхать еле слышно, понимая, что ближайшее время он хоть и проведет удовлетворенный, но все равно в ожидании новой встречи. — Курапика, — мастер выдергивает его из мыслей, заставляет поднять на себя взгляд, а сам стоит напротив, сложив руки на груди. И улыбается так мягко, но намекает строгим взглядом, что лучше бы ему не продолжать гонять неприятные мысли в таком состоянии. Курапику хорошо предупредили, чем это может быть чревато. — Проведи следующие выходные со своим парнем. Думаю, он сильно соскучился по тебе, учитывая, как часто мы стали встречаться. Курапика виновато улыбается в ответ, кивая и про себя благодаря за то, что его мысли ловко направили в сторону того, чтобы спланировать совместный отдых с близким человеком, а не унывать на тему быстро подошедшего к своему завершению вечера. Но долго на месте он не сидит, возвращаясь к тому, что нужно было собраться и быть готовым к моменту, когда его заберут. Они выходят из клуба вместе, а Курапика с интересом смотрит со стороны на то, как Куроро прощается мимоходом с другими сотрудниками заведения. Улыбается девушкам, кивает парням, а мужчине на входе и вовсе пожимает руку, после чего широкая ладонь хлопает его по плечу. И в итоге они вдвоём останавливаются у входа на улице, пока Куроро закуривает, пряча свободную руку в карман пальто. Курапика задерживает свой взгляд на длинных пальцах, сжимающих сигарету. — Спасибо за сегодняшний вечер. Мне было очень хорошо. — Пожалуйста. Это моя работа. Вне клуба мужчина становился совсем другим. Не игривым и соблазняющий демоном, но обычным немного уставшим работником клуба. Серьёзным и одновременно с тем привлекательным, но уже в другом свете. Курапика рад, что у него есть партнер, а между ним и Куроро контракт, запрещающий более близкие отношения за пределами сессий. Иначе бы ему точно захотелось забрать себе такого красавца и отказаться делиться им с кем-либо. Курапика продолжает стоять рядом с мужчиной, в конце концов опираясь на него из-за навалившейся усталости. И получая помощь в виде держащей его руки, приобнимающей за талию. Глаза закрываются сами, и они стоят в тишине. Мимо проезжают машины, сигналят громко друг другу время от времени, издалека доносится шум музыки, а рядом проходят какие-то люди, громко разговаривая. Город вокруг них жил и не думал засыпать даже с наступившей ночью, а Курапика понимает, что готов уснуть прямо так, стоя и положив голову на плечо своего мастера, не заботясь ни о чем в окружающем его неугомонном мире. Из общей массы звуков он различает стук каблуков и почему-то концентрируется на нём, отслеживая с закрытыми глазами передвижение женщины с широким шагом. Которая почему-то останавливается перед ними. Курапика открывает глаза, сразу отлипая от мужчины, чтобы выяснить причину чужой остановки, но тут же сталкивается изучающим его строгим взглядом. Женщина остановилась и теперь, держа руки сложенными перед собой, будто сканировала его взглядом, после чего подняла руку и за ухо заправила ровные светлые волосы, что были подстрижены почти так же коротко, как у него самого. Её взгляд переводится на Люцифера и губы тут же растягиваются в мягкой улыбке. — Мы сегодня не одни? — Клиент. — Упс, прошу прощения, — девушка улыбается, завораживая своей красотой итак полусонного Курута, который смотрит на нее неотрывно, хлопает глазами. Блондинка перед ним была действительно красивой, высокой и стройной, одетой со вкусом, и он в полной доступной ему мере оценил чужую внешность. И от того он не отказывает себе в еще одном маленьком удовольствии, наблюдая за тем, как пара рядом с ним обменивалась взглядами. А потом внимание стоящей напротив вернулось к нему. — Что, малыш, хорошо отдохнул? — Угу, — Курапика не находит, что ответить и лишь кивает рассеянно, пока со стороны Куроро раздается приглушенный смех. Но такого он ранее не слышал. Смех звучит мягко, голос чужой полон тепла и того, что Курапике почувствовать удавалось лишь мельком. И повернув голову, он замечает причину изменений, а точнее обращенное к девушке внимание мастера. Ну конечно. Партнер вне клуба был не только у него, но и у того, кто любил забирать у людей контроль в свои руки и использовать чужие желания как предлог для реализации собственных. Они не говорят ни о чем больше, пока девушка становится ближе к мужчине и устраивает голову на плече Люцифера, так же, как ранее это сделал Курута. Она шепчет ему что-то о романтическом ужине, проводит пальцами по рукаву чужого пальто с меховыми отворотами у запястий, а Курапика только и делает, что слушает ее, натягивает шарф повыше, поднимая его до носа и наблюдая за проезжающими мимо них машинами. Пока одна из них не подъезжает к обочине и губы блондина невольно растягиваются в улыбку. Он поворачивается к мастеру и его спутнице, сдержанно прощается, желая хорошего отдыха после их насыщенной сессии, а потом быстро преодолевает расстояние до машины, чтобы открыть дверь и спрятаться в прогретом салоне. Леорио улыбается ему, замечая то, какой партнер был удовлетворенный, будто кот, наевшийся сметаны. Ему не важно, чем он занимался, чтобы смотреть на него таким спокойным взглядом, в котором так и плескалось, словно теплое море, чужое хорошее настроение. Они целуются и уже через минуту Паладинайт переключает свое внимание на управление машиной, которая отъезжает от тротуара, а Курута напоследок бросает взгляд на оставшуюся на улице пару. Иногда ему хотелось узнать, что скрывается за этим образом властного мастера, за маской Люцифера возможно прятался очень интересный человек. Кем он работал? Чем еще увлекался? Была ли та девушка его постоянным партнером или женой? Но правила между ними были нерушимы, и Курута лишь улыбается, смотря на проносящиеся за окном машины улицы. Он никогда не узнает ответы на эти вопросы. Да это и не было важно. Ничего не важно, пока они были удовлетворены, а их партнеры были рады видеть довольные взгляды своих любимых. Пока их желания исполнялись, пока они чувствовали весь тот ураган наслаждения, в который закручивались их чувства, ощущения и эмоции, пока они продолжали хотеть этого, ничего не было важно.