Reverse | Реверсия

«Душа моя, спрячь всю мою скорбь хоть на время, Умальте, мои очи, слёзных поток бремя, Перестань жаловаться на несчастье, мой глас, Позабудь и ты, сердце, кручину на мал час»

      Женская рука в красном спандексе молниеносно раскрутила йо-йо и зацепилась им за выступающий карниз буквально за мгновение до того, как когтистая лапа Кота Нуара схватила бы её щиколотку. Ледибаг, кувыркнувшись в воздухе и изящно приземлившись на соседнюю крышу, заливисто рассмеялась. Выражение лица напарника, так смешно сморщившего нос от неудачи, подпитывало внутреннюю тягу к выигрышу и в то же время разжигало в её глазах игривое озорство.       — Ну же, Котик, — по-доброму подначивала она его, в пригласительном жесте вытянув руки в стороны. — Поймай же меня, тогда я отвечу на твой вопрос.       Цепкий кошачий взгляд очертил силуэт героини, от макушки тёмных волос до самых пят. Кот Нуар явственно ощутил, как в теле забурлил адреналин: низ живота щекочуще и приятно затянулся, зрачки сузились, фокусируясь только на напарнице, а кожаный хвост неконтролируемо описал дугу. Что ж, видимо, Ледибаг захотела поиграть в «кошки-жучки»… Он с радостью примет вызов.       Удар в солнечное сплетение выбил весь воздух из лёгких, и Кот не понял, что случилось первым: его согнуло пополам или он же вписался в стену. Скорее всего, всё произошло одновременно, но навеянное воспоминание затуманило голову, которая теперь вовсе отказывалась работать. Вместо него на износ работало тело — уставшее и как некстати угодившее под заклинание очередной жертвы акумы. Острая боль всего на мгновение пронзила спину, пробившую собой кирпичную кладку, а затем постепенно утихла. Будь он сейчас в более лучшем расположении духа, то обязательно поблагодарил бы создателя Камней Чудес за внутренние амортизаторы костюма. Но, увы, единственное, что он мог сейчас сделать, это попытаться сконцентрироваться на неравной битве. Первой с тех пор, как…       Сорвавшийся с губ вскрик перешёл в тяжёлое дыхание, когда Нуар, опираясь на шест, поднимался на трясущихся ногах из-под завалов. Устал, господи, как же он устал… Бой продолжался, по ощущениям, уже не меньше часа и без единого шанса на успех. Западная часть города превратилась в руины, и постепенно разрушения переходили к центру.       «Как всё безнадёжно», — устало подумал Кот, пытаясь устоять под тяжестью собственного тела.       Теперь больше некому ловить и очищать треклятых бабочек, а друзья-супергерои не придут на помощь. А о том, чтобы уничтожить катаклизмом беднягу под личиной акумы, не могло быть и речи. Так что всё, что оставалось, — это принимать удары на себя и ждать… только чуда.       В закатных лучах солнца клубилась пыль, отражая свет и темнея там, где мельтешили ещё не успевшие найти укрытие люди. Зажмурив веки и опять их открыв, чтобы прийти в себя, Кот Нуар мотнул головой и постарался разглядеть одержимого, но взгляд был настолько расплывчатым и туманным, что начало казаться, будто на город уже опустилась мгла. Всё вокруг замерло и превратилось в смазанную картину. Откуда-то послышались чарующая мелодия и шепотки. Они были невнятные и тихие, но с каждой секундой становились всё отчетливее, пока, наконец, не обрели форму и смысл. И это ещё больше подвергло Нуара в отчаяние, потому что он уже знал, что произойдёт дальше.       Снова эти воспоминания, терзающее его и так хлипкое сознание, и…       — … и ты правда считаешь, что с таким успехом поймаешь меня? — прошептала Ледибаг, кокетливо наклоняя голову. — Я так не думаю.       Его Леди, такая очаровательная в своей уверенности, медленно отступала в угол, куда загнали её эти догонялки по крышам Парижа. Однако Кот Нуар знал, нет, был абсолютно уверен — она наверняка вела его в свою хитро-выдуманную ловушку, и от этого в крови лишь выше поднимался градус азарта. Потому он и не торопился, растягивая удовольствие и смакуя этот прекрасный момент, пополняя им воображаемую копилку совместных воспоминаний.       — Ты уверена, моя Леди? — решил подыграть Кот, прищурившись и гадая, какую же стратегию на этот раз она выбрала. — Жучок почти в клетке, но ты всё же можешь попытать удачу.       Усмехнувшись неизменному каламбуру, Ледибаг позволила напарнику подойти ещё ближе. И лишь когда расстояние между ними сократилось до приемлемого, она сложила руки за спину и ответила голосом, звенящим победой:       — Почти — не значит уже, Котик.       Наваждение сменилось реальностью столь же стремительно, как и в предыдущие разы. Вместо героини прямо перед самым носом оказался Меморика — кажется, так звали этого акуманизированного — и одним резким движением вдавил ошеломленного Нуара в землю. Опять треск под собой, опять укол боли. Только в этот раз вместе с крошевом пыли рот глотнул ещё и солёную кровь, стекающую с разбитого лба.       Пытка. Это самая настоящая пытка! Показывать её — такую красивую, такую жизнерадостную и живую, когда она мертва…       — Давай, Кот Нуар. Пополни же моё хранилище своими счастливыми воспоминаниями, — произнёс безжизненный голос одержимого, и он, схватив холодной рукой копну светлых волос, поднял героя над собой. — Дай же испить их вдоволь, ибо никто более не будет счастлив.       — Нг-х… Смотри, не подавись, — слабо прохрипел Кот, отчаянно пытаясь отцепить от себя злодея, но руки не слушались.       Снова заиграла песнь, рекой льющаяся из флейты. Ото лба Нуара тонкой змеёй заструилась фиолетовая дымка, и вместе с ней из тела уходила всё оставшаяся бодрость и силы. Перед глазами тошнотворным хороводом поплясали картинки из воспоминаний, только в этот раз намного быстрее и сумбурнее. Вот, в один миг перед ним Меморика, в другой — улыбающееся лицо Ледибаг. И так раз за разом, по одному порочному кругу, пока силы совсем не иссякли и Кот Нуар грузным мешком не повис в руках.       «Вот и всё, — обречённо пронеслось в мыслях, когда зрачки напротив зажглись ярким светом. В их глади утопала вся жизнь, вся радость и счастье, что он испытывал когда-либо. Они утекли, подобно песку сквозь пальцы, из памяти Нуара и пропали в небытие глаз смотрящего. — Это конец…»       Запечатлев свои последние минуты, зрение перестало фокусироваться на реальности и постепенно погружалось во мрак. Кот Нуар уже не цеплялся за эти отчаянные и тщетные попытки контролировать своё сознание, перестал искать смысл бороться. Всё, чего хотелось, — это прилечь и хотя бы ещё раз увидеть тот светлый образ девушки, что постепенно растворялся белой дымкой… Мельком, одним глазком, чтоб в последний раз впитать его в свою кожу и принять поражение. Своё. Её. Всех жителей Парижа.       Потому что это и вправду конец.       Бражник победил.       Чёрт бы побрал, и чего ему и дальше не сиделось спокойно в своём укрытии? Почему напал, спустя столько месяцев затишья? Почему сейчас, когда остался только Кот…?       Меморика закончил свою песнь, вздохнул — всё также безэмоционально и холодно — и швырнул Кота Нуара на землю. Будь в его злодейском естестве хоть капля чувств, этот вздох олицетворял бы удовлетворение и сладость от победы. Но создатель обделил его этими примитивными эмоциями. Нет же… Он благословил его на царство безразличия и позволил обратить всех этих жалких людишек и их вкуснейшие воспоминания в его корм. Всего лишь в обмен на эту побрякушку, что покоится на пальце поверженного героя.       «Теперь-то дело осталось за малым, да, Бражник? — послал он мысленно весточку, вертя в руке флейту. — Узри же первого, кто сумел одолеть твоего врага и принесёт тебе трофей».       Кот Нуар был не в силах пошевелиться. Тело, голова — всё горело и тлело, будто лишилось чего-то важного, но он никак не мог понять, чего именно. Свинцовые веки так и застыли в том же полуприкрытом положении, а глаза быстро сохли: их жгло и резью отдавало прямо в мозг, словно нарочно не позволяя закрыть их, мол, «смотри, к чему привело всё; смотри на своё поражение». И Нуар смотрел.       Видел, как спокойной поступью приближался Меморика. Видел, как он нагнулся и протянул к нему руку, чтобы забрать кольцо. Видел, как того отбросило в сторону и вместо его ног перед носом оказались другие — красные, облаченные в черный горошек.       Его последнее желание сбылось. Кот Нуар правда увидел её (кого?) напоследок. Пусть и не так, как хотел; пусть это было всего лишь видением (чьё видение?), созданным его воспаленным сознанием и объятой скорбью душой. Этого было достаточно. Достаточно, чтобы с облегчением наконец прикрыть веки и отдаться в объятия судьбы.       Но судьба, видимо, играла на его стороне, потому что в следующую секунду округу пронзил женский возглас «Чудесная Ледибаг!», и мир окутала розовая дымка. Она преображала, исцеляла и отстраивала заново. Возводила разрушенные мосты, поднимала с колен поверженных людей и очищала лишённые воспоминаний сердца. Улица за улицей оживала, радостные голоса заполняли до этого мертвенную тишину, и, наконец, чудесное излечение накрыло и Нуара.       Силы накатывали с каждой секундой волнами, и ослабленное тело его крепло на глазах. Всё, чего он лишился, возвращалось, обостряя нахлынувшие чувства с троицей. Торопливо поднимаясь на ноги, спотыкаясь, Кот Нуарах неверящим, но полным надеждой взглядом смотрел вперед — туда, где стояла девушка в до боли знакомом костюме и выпускала из своего йо-йо белую бабочку. Неужели… Неужели его не обманывают зрение и слух? Как такое может быть…? Это и вправду…       — Леди…? — хрипло взмолил Кот, и голос его дрогнул, не в силах назвать полное имя.       Плечи героини дрогнули. Проводив очищенную акуму взглядом, она медленно развернулась, и мир Кота Нуара опять обрушился на его уставшие плечи. Тот же пятнистый костюм, то же шустрое йо-йо в руках, но это была не его Ледибаг. Как он мог так обмануться этим видом? Незнакомка, что глядела своими пустыми серыми глазами на него, совсем другая — чужая и отстранённая. Ни родного блеска в глазах, ни задорной улыбки и хвостиков, подвязанных красной лентой.       Она заметила перемену во взгляде Кота и как-то неоднозначно дёрнула щекой. Отвернувшись, раскрутила йо-йо и, перед самым взлётом на крышу, обернулась и сочувственно кивнула. Лязг лески, и чужая Ледибаг скрылась за крышами так же быстро, как и появилась в его жизни.       А Кот Нуар так и остался стоять каменной статуей, держа в руках своё вновь разбившееся сердце.