2 июня 1998 года Спустя месяц после Битвы за Хогвартс...
Гермиона сидела в своей спальне, разглядывая фотографии родителей на стене. Прошел месяц со дня Битвы за Хогвартс, но девушка все еще не могла решиться на то, чтобы разыскать их и восстановить им память. Она знала, что пришло время вернуть родителей домой, в Британию, но чувствовала, что пока сама не готова к новой действительности. Все казалось нереальным. Волан-де-Морт был мертв. Каждую ночь Гермиона просыпалась в холодном поту от кошмаров. Она видела их лица. Долохова. Беллатрисы. Сивого. Она ощущала, как ее преследует Нагайна, слышала тихий шелест скольжения ее чешуи по полу, чувствовала, как мощное тело обхватывает ее, грозясь раскрошить кости в пыль. Фреда. Римуса. Тонкс. Лаванды. Все они ушли. Они ушли настолько внезапно и так быстро, что это казалось абсурдным. У Гермионы кружилась голова от этих мыслей. Может, это посттравматическое стрессовое расстройство, и ей нужен был целитель разума? Миссис Уизли советовала ей обратиться за помощью. Гермиона жила в такой оглушительной тишине с самой Битвы. Ее преследовали. Не мертвецы, а призрак Волан-де-Морта. Почему-то голос, который так ловко проникал в ее сознание, пока она несколько месяцев носила медальон с крестражем, так и не покинул ее. Темная магия оставляет следы. Он шептал ей по ночам, играл на ее страхах, отравляя ее чувством сожаления. Если бы она только была мудрее, сообразительнее. Если бы она прибегла к темной магии, возможно, смогла бы лучше защитить своих друзей. Так много жизней было потеряно. Она чуть не лишилась Гарри. Быстро добежав в ванную, Гермиона опорожнила содержимое своего желудка в унитаз. Она и так почти ничего не ела. Нет, возвращать родителей домой точно не стоит. Пока нет. Она сама не до конца была уверена, что их мир в безопасности. И не могла позволить им увидеть себя такой. Сначала ей нужно было излечиться. И они заслуживали того, чтобы вернуться к дочери, которая была в порядке. Было бы несправедливо заставлять их сожалеть о том, что они отправили ее в Хогвартс, сожалеть о том, что позволили ей стать частью такого опасного мира. Они заслуживают лучшего, прошептал зловещий голос. — Ты мертв, — пробормотала она в пустоту. — Morte. Отвали.______________________________________________
Встреча в Министерстве прошла лучше, чем ожидалось. Присутствовала мать Драко, и было подтверждено, что суд над ним назначен на следующий месяц. Гарри заверил ее, что намерен дать показания в его пользу от своего имени. Тогда она обняла Поттера, что было неожиданно. — Вы спасли мне жизнь, — тихо сказал избранный. — Вы бросили вызов Волан-де-Морту, и были храбрыми. Это заслуживает моего вмешательства. Нарцисса Малфой сообщила Ордену, что министерство завершило опись хранилища Беллатрисы Лестрейндж. Все темные предметы и артефакты были изъяты, а все оставшееся должно было перейти по завещанию ее ближайшим родственникам – Нарциссе и Драко. Гермиона затаила дыхание, не уверенная, стоит ли ей рассказывать, что она взяла кое-какой предмет из хранилища, когда они проникли туда в поисках Чаши. Пока Гарри искал крестраж, неизвестная вещь соскользнула с груды сокровищ и упала прямо перед ней. Она почувствовала тогда странную магию, исходившую от предмета, и когда прикоснулась к нему, то он не раздвоился, как остальное содержимое хранилища. И заинтригованная такой неожиданной находкой, гриффиндорка забросила ее в свою бисерную сумочку. С тех пор она к нему не прикасалась, но и не хотела раскрывать, что взяла предмет с собой. Нарцисса также сообщила, что Драко хотел бы использовать золото Беллатрисы, чтобы основать фонд для поддержки семей погибших, а также для восстановления Хогвартса. Что ж, это, безусловно, улучшит его положение в глазах Министерства и поможет в восстановлении репутации семьи. Не такой уж неразумный шаг с его стороны, подумала она. К ее удивлению, Нарцисса выписала огромную сумму на ее имя, а также на Гарри и Рона. Еще одно крупное пожертвование было назначено для магазина Всевозможных волшебных вредилок в память о Фреде. Но Гермионе деньги Беллатрисы не были нужны. Ей лишь пришло в голову, что если бы она смогла извлечь из этого какую-то пользу, то, возможно, почувствовала бы себя немного лучше. Мстительная сторона девушки хотела потратить золото покойницы на что-нибудь, что помогло бы магглорожденным. Возможно, даже основать свой собственный фонд. Чувство вины — странная вещь. Гермиона была хорошо с ним знакома, несмотря на то, что была на правильной стороне. Она и не могла себе представить, что, должно быть, испытывает Драко после войны. Дариус Элдридж, представитель финансового отдела Министерства, задал ей вопрос о том, нужно ли передать средства в ее хранилище в Гринготтсе или лично ей. С трудом ей удалось уместить все сундучки в свою расшитую бисером сумку. После своего опыта общения с гоблинами и с Гринготтсом в целом, она решила держать свои галлеоны и другие личные вещи при себе. На нее совершенно не произвели впечатления меры безопасности банка, а также жестокое обращение с драконами и другими существами в подземельях. Это еще один вопрос, который потребует ее вмешательства, когда придет время. От золота она скоро избавится, осталось просто решить, что конкретно с ним делать. Когда все деловые вопросы были решены, Гермиона встала, чтобы отправиться на выход. — Миона, — позвал Рон, — подожди меня. Она напряглась, но не смогла определить почему. — Привет, Рональд, — ответила девушка с робкой улыбкой. Парень в ответ слегка покраснел. — Да, рад тебя видеть. Ты давно не была в Норе, все по тебе скучают. Гермиона печально кивнула. — Знаю и тоже ужасно по всем скучаю. Я просто... разбиралась с кое-какими делами. Дома. Она чувствовала, что им о многом нужно поговорить, но не находила сейчас слов. Все, что приходило в голову, казалось плоским и неуместным. Испорченным. — Верно, — сказал он с грустными нотками в голосе. — Хочешь сходить с нами в Дырявый Котел? Джинни тоже будет. Гарри подошел и неловко встал рядом, пытаясь не помешать их уединению. — О, я не знаю, Рон... — она не могла придумать причины, чтобы не идти, но мысль о том, чтобы все же пойти, вселяла в нее какое-то дурное предчувствие. — Да ладно тебе, Гермиона. Мы – твои друзья, — он одарил ее понимающей улыбкой. — Это пойдет тебе на пользу. Всем нам. Нам нужно держаться вместе. Она улыбнулась. Ведь в конце концов, он был прав. То, что он использовал слово «друзья», успокоило ее. Гермиона еще не была готова обсуждать с ним тему «мы». Слишком многое произошло за это время, и Гермиона еще не полностью справлялась со своим личным горем и эмоциями. На самом деле, она была только в начале этого пути. Пока они с Гарри были в бегах, передавая медальон из рук в руки, она часто представляла, каким будет мир, когда все закончится. Если им удастся убить Волан-де-Морта, а Пожиратели Смерти будут расформированы, заключены под стражу или вынуждены скрываться, на что это будет похоже? Раньше она представляла, что наступит облегчение, как будто тепло и солнечный свет наконец-то ворвутся в ее жизнь. Она представляла, как будет счастлива, обретя наконец душевный покой. Определенные мечты не давали голосу Волан-де-Морта овладевать ею ночами. Коттедж на окраине города с небольшим садом и библиотекой. Рон, наконец-то признавшийся ей в своих чувствах. Они вдвоем держатся за руки перед потрескивающим камином. Наконец-то она смогла сдать ЖАБА. Может ей стать аврором? Или ученым? А может удариться в благотворительность? Теперь она, Гарри и Рон были героями войны. Любой путь, который она решит выбрать, будет для нее открыт. Рон терпеливо ждал, когда она преодолеет свой страх. Они победили. Волан-де-Морта больше нет. Так почему же она все еще чувствовала его тень, что нависала над ее жизнью? Она чувствовала гнев. Ярость. Ей не нужен был маленький коттедж или сад. Больше нет. Она хотела учиться. Исследовать. Биться на дуэлях. Сражаться. Она хотела быть уверенной, что ни один другой темный волшебник никогда больше не сможет разрушить ее мир. Она хотела уберечь других юных магглорожденных от пыток и убийств. Хотела изменить мировозрение других ведьм и волшебников, погрязших в предрассудках, против которых восставала ее защитническая натура, но соответствующая этой натуре тьма ее пугала. Ее девичья влюбленность, мечты о ней и Роне — все это было теперь в пределах досягаемости, и все же казалось таким далеким. Должна ли она стать аврором? Должна ли она преподавать в Хогвартсе? Как она могла что-то изменить? Если бы ты только была сильнее, прошептал голос. Отъебись, подумала она в ответ. Чтобы побеждать темных волшебников, ты должна мыслить, как темный волшебник, выдохнул он. Мы победили тебя, мысленно огрызнулась Гермиона. Голос вновь стих. Пока что. — Конечно, Рон, — выдохнула она. — Это было бы здорово. Пошли.______________________________________________
В Дырявом котле Гермиона устроилась напротив Гарри и Джинни. Рон сел рядом с ней. Его рука слегка соприкасалась с ее, и девушке показалось, что это было намеренно. Было уже поздно. Все они выпили более чем достаточно сливочного пива и огневиски, и алкоголь, казалось, ослабил напряжение. Дух их дружбы ощущался почти так же, как до войны. Почти. — Значит, ты планируешь помогать с магазином вредилок? — спросила она Рона. — Да, — пробормотал он, взглянув на нее. — Я подумал, что это лучший способ почтить память Фреда. К том же Джорджу не справиться со всем в одиночку. И мне... мне это подходит. Знаю, я всегда говорил, что хочу быть аврором, но… Думаю, с меня хватит погони за темными волшебниками и Пожирателями Смерти, этого мне пока достаточно. Гермиона понимающе кивнула. Она не могла по-настоящему понять, что происходит, поскольку война только обострила ее вкус к охоте на злых волшебников, но она понимала, что Рон проходит через какой-то свой собственный процесс. — Думаю, я хотела бы стать аврором, — нерешительно сказала она. Гарри перевел на нее удивленный взгляд, блеснувший азартом. — Конечно, я планирую сначала вернуться в школу и сдать ЖАБА. Гарри рассмеялся. — Волан-де-Морт не знал, что его ждет, когда вставал между Гермионой и ее ЖАБА. Они все рассмеялись. Потом стало тихо. — Драко и Нарцисса удивили меня сегодня, — сказал Гарри, на что Рон усмехнулся, закатив глаза. — Да брось. Они всего лишь приспосабливаются к смене власти, чтобы не стать политическими и социальными изгоями. Они вынуждены "исправлять свои ошибки". Все, что их волнует — это то, как они будут выглядеть в глазах общественности. Гарри покачал головой. — Я знаю. Это правда. Но, тем не менее, они не должны были всего этого делать. Может быть, если мы поверим, что люди могут меняться, и позволим им это делать, другие последуют нашему примеру. Гермиона кивнула, ее глаза заблестели. — Я правда хочу верить, что мы сможем создать лучший мир для следующих поколений ведьм и волшебников. Я думаю, ты прав, Гарри. Пришло время избавиться от предрассудков и верить в лучшее в людях. — Но одной верой людей не изменишь, — с горечью сказал Рон. — Это не означает, что мы должны довериться им, Рон, — ответил Гарри. — Но правильно было бы сгладить социальные разрывы. Протянуть оливковую ветвь, так сказать. Так будет только лучше для всего волшебного мира. Гермиона улыбнулась. — Ты говоришь как человек, который однажды мог бы баллотироваться на пост Министра, — Гермиона знала, что Гарри обладал всеми лидерскими качествами, необходимыми для такой должности, и мог хорошо ими пользоваться. И сейчас, когда вся суматоха стихла, девушка просто гордилась своим лучшим другом. — Будем соответствовать ожиданиям? Избранный, баллотирующийся на пост Министра, — в тоне Рона послышалась язвительность. Гарри проигнорировал саркастический комментарий Рона и взглянул на Гермиону, вопросительно изогнув бровь. — Я думаю, мы все знаем, что если кто-то из нас и станет Министром Магии, то это будешь ты, Гермиона. Она покраснела. — Ой, чушь собачья. Джинни взволнованно вмешалась: — Что ты будешь делать с деньгами, Гермиона? Немного приятно, да, знать, что ты можешь потратить все золото Беллатрисы? — Оу, — Гермиона покачала головой, — я не знаю. Вероятно, организую фонд или что-то в этом роде. Что-то, что облегчит интеграцию магглорожденных в наш мир или поможет принять закон о домашних эльфах. Я еще не обдумала все как следует. Я так же шокирована, как и все вы. Они не говорили ни о войне, ни о Битве, ни о Волан-де-Морте. — Я скучаю по Дамблдору, — тихо сказал Гарри. Гермиона и Рон ничего не сказали. На самом деле, она довольно часто думала о Дамблдоре. На протяжении многих лет он был самым могущественным волшебником из ныне живущих, после самого Волан-де-Морта. Он вселял страх в сердца темных волшебников и Пожирателей Смерти. Кто его заменит? Ты могла бы, прошептал голос. Ты прав, подумала она, я могла бы. Я могла бы стать самой могущественной светлой ведьмой и уничтожать таких, как ты. Голос ничего не ответил. — Гарри… ты помнишь те месяцы, когда мы носили медальон? — она подождала, пока он кивнет. — Я знаю, мы, э-э, не говорили об этом раньше, но… ты все еще слышишь его? Этот голос? Она выглядела немного смущенной. А Гарри, казалось, удивился. — Я... ну... нет. Нет. Ни разу с тех пор, как мы его уничтожили. — Оу, — она заметно сдулась. Рон и Гарри казались обеспокоенными. — А ты? Все еще слышишь его? — спросил Рон. Она тяжело сглотнула. — Э-э... бывает иногда. На самом деле, в этом нет ничего особенного. Я полагаю, все это у меня в голове. Возможно, мне следует последовать совету твоей мамы и обратиться к целителю разума. Мальчики кивнули, заметно пытаясь скрыть свою обеспокоенность. Когда ночь начала вступать в свои права, Гарри отправился проводить Джинни через камин. Пока Рон и Гермиона ожидали друга, к ним подошла пожилая женщина. Ее темно-седые волосы ниспадали локонами различных серебристых оттенков, а глаза были светло-зелеными, как морская пена. Несколько мгновений она стояла, наблюдая за Герминой остекленевшими глазами, пока Рон не начал нервно переминаться с ноги на ногу. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — вежливо спросила Гермиона. Женщину, казалось, это вывело из глубокой задумчивости, и она заговорила с сильным французским акцентом. — Я... п'остите меня, но… в твоей ау'е есть что-то, что п'итянуло меня к тебе. Боюсь, судьба тяжким г'узом легла на твои плечи в этом цикле. Глаза Гермионы подозрительно сузились. У нее было противное предчувствие, что эта женщина — шарлатанка. У многих якобы провидцев была определенная стратегия поведения для привлечения прохожих в попытках развести их на гадание за деньги. Тем не менее, многие из жуликов ошивались в Лютном переулке, и им не были рады в подобных Дырявому Котлу заведениях. Гермиона с удивлением отметила, что женщина была одета довольно дорого, в богатые бархатные одежды и изысканные украшения, производя впечатление весьма состоятельной особы. Это тоже могло быть частью уловки. — Мне жаль, вы должны простить меня, но я не верю ни в судьбу, ни в варварскую практику гадания, — Гермиона изо всех сил старалась не казаться надменной, но не смогла удержаться от ехидства. Гадания, в конце концов, были полной ерундой. — Да, но судьба, похоже, ве'ит в тебя, моя до'огая. — Бред. С Гермионы было достаточно. Ее гнев ярко вспыхнул, и щеки запылали. Женщина зловеще улыбнулась, ее зеленые глаза загорелись изумрудным пламенем. Плотно сжатые от возмущения губы Гермионы внезапно приоткрылись. В этот момент она могла поклясться, что увидела отражение какого-то лица в глазах женщины. Это было не ее лицо, и не Рона, и от этого по спине пробежали мурашки. — Кто вы? — спросила Гермиона, нахмурив брови. Невольно ее кожу начало покалывать от чего-то, что ощущалось как легкое прикосновение кончиков пальцев, но она распознала в этом незнакомую разновидность магии. Женщина мягко улыбнулась, ее глаза все еще были прикованы к Гермионе. — Меня зовут мадам Виолетта. Я, как вы уже догадались, п'овидица. Звезды п'ивели меня сюда сегодня вече'ом, но с какой целью, я не могла никак понять. Но, возможно… Твоя ау'а притягивает меня к тебе, дитя. Позволишь мне посмот'еть на твои карты? Гермиона посмотрела на нее в абсолютном ужасе. Рон перевел взгляд с нее на женщину, а затем обратно. — На мои что? Женщина снова улыбнулась и вытащила из-под мантии колоду карт Таро. — Бесплатно. Ты 'азожгла мое любопытство. Я чувствую, что этот момент во в'емени очень важен. Я чувствую... Возможно, я знала тебя, дитя мое. В какой-то д'угой жизни. Губы Гермионы скривились от отвращения, но она быстро вернула своему лицу выражение чопорной неприязни. Она предпочитала верить фактам, книгам, уравнениям и проверенным теориям. Вся эта невнятная болтовня об интуиции и прошлых жизнях выводила ее из себя. В любом случае, что-то в этой женщине вызвало у Гермионы любопытство. Как бы там ни было, она хотела доказать, что эта женщина — мошенница. Она нетерпеливо выдохнула. — О, хорошо. Но у меня мало времени. Она села напротив мадам Виолетты за ближайший столик, и та начала тасовать карты. Рон неловко стоял рядом, как и Гарри, который уже проводил Джинни. Первый что-то прошептал второму, видимо объясняя происходящее, и Гарри уставился на Гермиону с нечитаемым выражением лица. Женщина сказала, что Гермиона тоже должна перетасовать карты. Она сделала, как ей велели, закатила глаза и положила колоду обратно на стол. — Вытяни пе'вую ка'ту, — проинструктировала женщина, снимая с себя очки, чтобы поднести одну из линз к правому глазу. Украшенные драгоценными камнями кольца на пальцах женщины сверкнули в тусклом свете паба. Гермиона вытащила карту из колоды и протянула ее ведьме. Та положила ее в центр стола, открывая изображение несчастной женщины. — Пяте'ка Кубков. Ка'та от'ажает твою 'еальность в настоящем в'емени. Она гово'ит о печали, поте'е, одиночестве и отчаянии. О большом сожалении. Челюсть Гермионы напряглась, и она вздернула подбородок, избегая смотреть в глаза двум своим лучшим друзьям. Она быстро выбрала другую карту, горя желанием побыстрее закончить. — Эта ка'та — недавнее прошлое. Пяте'ка Мечей, — она махнула на карточку, на которой был изображен воин с мечом, устремивший взгляд на поле боя. Небо было покрыто черными тучами. — Эта ка'та символизи'ует битву, в кото'ой на самом деле нет победителей. Она может указывать на самосаботаж, неудачу, аг'ессию и насилие. Переве'нутая Пяте'ка Мечей означает движение впе'ед или жажду пер'емен. Женщина казалась задумчивой. — Следующую ка'ту, пожалуйста. На третьей был изображен человек, стоящий среди множества деревянных палочек. — Très intéressant. Девятка Жезлов. Моя до'огая, ты из тех, кому на долю выпало множество испытаний, но благодаря решимости и воле ты смогла преодолеть их. Эта ка'та более полно описывает твое п'ошлое. Гермиона взглянула на женщину. До сих пор, несмотря на ее неприязненное отношение к гаданию, карты были не слишком далеки от истины. Все это, конечно, было чепухой, но ее больше интересовала сама мадам Виолетта, чем карты. Она вытащила четвертую карту. Брови ведьмы резко поднялись. Карта, которую она вытянула, была картой Смерти. Ей вспомнился урок профессора Трелони, и она представила, как насмехается над ее "проницательностью" по поводу Грима. — Эта ка'та гово'ит о б'ошенном тебе вызове. Она не обязательно означает саму смерть, ско'ее указывает на изменения или на окончание цикла и начало чего-то нового. Похоже, ты соп'отивляешься этим изменениям. Ты бо'ешься с ними. Гермиона фыркнула, готовая вскоре покончить с этим представлением. Она потянулась к колоде. — Следующую карту, пожалуйста. Мадам Виолетта исподлобья посмотрела на нее. — Для следующего 'асклада нужно взять с'азу т'и ка'ты, — она подняла три пальца. Гермиона поспешно бросила на стол три карты. Взглянув на них, женщина на мгновение заметно встревожилась, что не укрылось от Гермионы, и заговорила лишь через несколько секунд. — Они о твоем ближайшем будущем. Пе'вая карта — Башня... Вско'е тебя ждут сильные потрясения и неожиданные пе'емены… даже, возможно, хаос и раз'ушения, — женщина выглядела совершенно сбитой с толку. — Тепе'ь Пяте'ка Жезлов. В твоем будущем будут конфликты и конку'енция. И Пяте'ка Мечей, символизи'ует необузданные амбиции и желание победить любой ценой, любыми доступными средствами. Теперь Гермиона действительно заинтересовалась происходящим. Она достаточно разбиралась в таро, чтобы понимать, что выпадение Башни в лучшем случае должно вызывать беспокойство. И пока она обдумывала это, над башней мелькнула молния словно в подтверждение ее мыслей. Но разве хаос уже не случился с ней? Разве ее жизнь уже не переворачивалась с ног на голову много раз? Нахмурив брови, она вытащила следующую карту, перевела взгляд на мадам Виолетту и снова на мгновение уловила в отблеске ее глаз намек на какое-то странное лицо. И снова это было не ее лицо, но изображение исчезло слишком быстро, чтобы она успела его разглядеть. — Эта ка'та 'ассказывает о том, как ты сама себя видишь. Десятка Жезлов символизи'ует б'емя. Ты очень самоотве'женна и взваливаешь на свои плечи слишком много п'облем и ответственности, принося себя в же'ту. Достань еще две карты, пожалуйста. Гермиона согласилась, что она действительно всегда брала на себя большую ответственность. Возможно, временами даже слишком большую. Она вытащила еще две карты. — А теперь о том, как д'угие видят тебя. Туз Мечей олицетво'яет интеллект и ост'оту ума. И ты достала ка'ту силы, кото'ая символизирует х'аб'ость и сострадание. Еще две ка'ты. От этого натиска у Гермионы начала кружиться голова. Все слова мадам Виолетты были, на удивление, точны, хотя девушка боялась это признавать. Она взяла следующие две карты. — Ка'ты эти п'едставляют твои надежды и ст'ахи. Т'ойка Кубков… ты жаждешь общения, д'ужбы и счастья, но боишься, что тебя вынудят соответствовать оп'еделенным станда'там. Шесте'ка Жезлов гово'ит о том, что ты ст'емишься к успеху, п'изнанию, наг'адам и победам, но боишься позо'а, неве'ности и предательства. Ты боишься дове'ять д'угим. Сердце Гермионы билось довольно быстро. У нее было такое чувство, как будто все ее внутренние неурядицы были вскрыты и разложены на хирургическом столе. Она сглотнула, желая, чтобы расклад уже наконец закончился. Мадам Виолетта наблюдала за ней призрачно-зелеными глазами, и ее пристальный взгляд заставил Гермиону неловко заерзать на стуле. — А тепе'ь, моя до'огая, мы посмот'им последние т'и ка'ты. Выби'ай тщательно, но положи их рубашкой вве'х. Гермиона внезапно начала потеть. Глупость, отчитала она себя, полнейшая глупость. Нечего бояться какой-то гребаной колоды карт. Они могут совпасть описанием с кем угодно. Ее руки дрожали, когда она доставала из стопки три карты подряд. Она положила их на стол лицевой стороной вниз. Мадам Виолетта перевернула первую карту, подцепив ее своими длинными темными ногтями. — Эти т'и ка'ты поведают о твоем более отдаленном будущем. По'ядок, в кото'ом ты их достала, также важен, он укажет на последовательность событий, — объяснила женщина и перевернула первую карту с изображением двух скелетов, переплетенных в объятиях друг с другом. — Любовники. Она олицетво'яет отношения, искушение или выбо', кото'ый тебе нужно будет сделать между двумя потенциальными возлюбленными. Гермионе потребовалась вся ее воля, чтобы отвести взгляд от Рона. Ее щеки стали ярко-розовыми, когда пожилая женщина перевернула следующую карту. — Mon dieu! Двойка Кубков. Символизи'ует не'ешительность, незнание, по какому пути пойти или какой выбо' сделать. П'отиво'ечивость се'дца. Даже... запутанность. Но даже больше того, до'огая… Сочетание Любовников и Двойки Чаш чаще всего указывает на... 'одственные души. Гермиона была уверена, что в этот момент ее лицо стало свекольно-красным. — Родственные души? Какой абсурд. Родственных душ не существует. Они... это же все сказки! Женщина не улыбалась. — Боюсь, что нет, cherie. Твоя 'одственная душа несет в себе связь между твоей человеческой душой и твоим собственным магическим яд'ом. Для ведьмы или волшебника 'одственная душа — это глубокая магическая связь. Не каждому суждено найти свою 'одственную душу. Однако, когда две половинки души воссоединяются, они, по сути, воз'ождаются благода'я магии своей половины. П'иходят к заве'шению. Мадам Виолетта перевернула последнюю карту. Где-то вдалеке звякнул колокольчик, возвещая, что паб вот-вот закроется. Гермиона посмотрела на карту. Бровь женщины резко приподнялась. — Суд. Эта ка'та символизи'ует окончание определенного пе'иода в жизни и начало новой динамичной э'ы, кото'ая обычно соп'овождается пе'еоценкой самих себя, наших убеждений, нашей мо'али. Она олицетворяет обновление, переход, даже 'еинка'нацию. По сути, полная метаморфоза в наше высшее "Я". Гермиона стиснула зубы, взглянув на женщину. — Итак, мадам Виолетта, каково ваше итоговое экспертное мнение? Мм? Лицо пожилой женщины было настороженным. — Что ж, я никогда и ни у кого не видела подобной комбинации. В частности, вот этой т'ойки, — она указала на последние три вытянутые карты. Любовники, Двойка Кубков и Суд. — Но если я могу положиться на глубину своих знаний и на то, что гово'ит мне мой п'оводник... Гермиона сглотнула, сузив глаза. Проводники и специалисты по гаданию, да ладно! И все же ее сердце учащенно билось в присутствии этой пожилой ведьмы. Что-то подсказывало ей, что она не мошенница. На самом деле, если не считать этой чепухи с предсказаниями, она чувствовала, что дама — чрезвычайно могущественная ведьма. Женщина продолжила: — Я предвижу, что ты кое-кого вст'етишь. Думаю, что ты его знаешь, но вы не близки. Этот человек... твой в'аг. Ка'ты гово'ят, что ты пе'еживешь множество конфликтов. Это будет туманный и опасный путь. Брови Гермионы резко приподнялись. — Враг? Она позволила себе посмотреть на Рона и Гарри. Они выглядели шокированными и слегка возмущенными. Лицо Рона покраснело от едва сдерживаемого гнева. Ведьма кивнула. — Твои чувства к этому человеку приведут к большому замешательству и конфликту. Однако… в конце концов, ты воз'одишься из пепла этой любви, — она тепло улыбнулась. — Есть одна шведская пословица… Любовь — это огонь жизни. Она либо поглощает, либо очищает. Ты позволишь ей очистить тебя, Ге'миона? Или она поглотит тебя? Гермиона потрясенно уставилась на ведьму, пытаясь вспомнить, называла ли она когда-нибудь ей свое имя. Глаза мадам Виолетты блеснули, но прежде, чем Гермиона успела что-либо сказать, женщина растворилась в воздухе. Без оглушительного треска аппарации. — Ого, — выпалил Рон. — Что, черт возьми, это было? Гермиона ошеломленно вжалась в свой стул. — Я... Вы же слышали все... Я ведь не называла ей своего имени, правильно? Рон отрицательно покачал головой. — Это абсолютно ненормально! — воскликнула Гермиона. Рон подозрительно огляделся. — Как ты думаешь, она все еще где-то здесь? Гарри покачал головой, потрясенно взглянув на Гермиону. — Нет, не думаю… И не думаю, что она вообще здесь была. — Что ты имеешь в виду, приятель? Гарри покачал головой. — Нам уже пора идти, — неловко сказала Гермиона. Вопреки здравому смыслу, она собрала карты, оставленные женщиной, решив подробно изучить последствия гадания, потому что, несмотря на то, что гадание было ужасно запутанной дисциплиной, Гермиона была очень дотошной. Кроме того, подумала она, я и раньше ошибалась. Не часто, но раз или два такое случалось. Необходимо учитывать эту переменную в любых обстоятельствах. Она попрощалась с Роном и Гарри, оставив их позади, ошеломленно глядящих друг на друга, и аппарировала прочь.