Воля Творения

Дара могла бы много рассказать о мире. Первое, что она увидела - синеву неба. Второе - золото солнца. Потом небо и солнце приняли форму фигуры, что подала ей руку. Дара впервые встала на ноги и увидела все остальное. Хонаса она видела не очень часто. Он всегда казался печальным, когда оставался в Эсперии слишком долго. Сверкающая фигура, неизменно закутанная в материю вечернего неба и глубины океана. Солнечные блики на воде вместо волос, часть этого солнечного золота досталось самой Даре (ее брат получил лунное серебро). Создатель их маленькой планеты, создатель их всех, названных богами. Легкая поступь, сияющие пальцы мягко проводят по гладкому камню. Дворец для наблюдения. Дворец-загадка, дворец со многими ответами. И не для всех. В последнюю их встречу Хонас выглядел печальнее обычного. Усталым, потухшим, размытым. И все же Дара видела в отражении его глаз теплое море и совсем немного весенней нежной листвы. Его руки дрожали, но он все же передал ей все, что намеревался: ключ, что запер вечную ночь и пустоту, и материю, которая положила начало жизни многим мирам, включая Эсперию. Вот только Дара могла их лишь хранить. Дара - богиня жизни, ей не приятно быть даже косвенной причиной чужой смерти и разрушений. Если говорить прямо, то ни она, ни ее брат не должны были вмешиваться в сражение, но их соратникам-богам нужна была помощь, а кто может исцелить, если не богиня жизни? Она знала, что пожалеет, но не знала, что встретит пылающее пламя среди выживших жертв. Упрямое, продолжающее выживать яркое пламя смотрело на нее опасливо, но в то же время - насмешливо. Человек словно знал что-то, что не было доступно никому больше. Что-то, что не было доступно даже богам. Дара смотрела как он создает вещи, как он бежит от разрушений, как убивает своих же соратников, и как плачет, плачет и плачет, пытаясь улыбаться. Огонь лишь горит ярче от его слез. Это действительно было недоступно богам, чужая жизнь - такая мелочь! Дара старалась сохранить их, она чувствовала себя ответственной - она была ответственна за них -, но это была привязанность, это было глубже. Протез вместо левой руки, и пальцы отбивают простенький ритм по столу. Дерево стучит по дереву, перо то за ухом, то в волосах - размышляет. Все завалено безделушками, назначения которых Дара не понимает. Как и не понимает почему человек смотрит на них с такой улыбкой. Механические пальцы, ободранные ладони, кровь падает на металл. Огонь к огню и человек плавит песок в стекло. Задыхается. Рыжий огонь пожирает небытие, поглаживая поверхность только что созданной вещи. Ей этого не понять. Но даже у огня есть предел, и когда Дара видит вместо него пепел, то по-настоящему пугается. Разве огонь не принадлежит богам? Человек смотрит на нее устало, снова - чуть насмешливо, и в его взгляде нет печали, лишь свет летнего неба и одновременно с ним глубина океана. И сколько бы она не вглядывалась, там не было листвы, которой она почему-то ждала, по которой она скучала. Солнце не справилось, передав место огню, весенние листья растворились, поглощенные толщей воды. И только небо осталось неизменным.