Там, где тьма и свет неразличимы

      Охотно нежась в лучах заходящего солнца, Чимин, с присущей ему от природы грацией, элегантно умостился на густом влажном ковре из зелёного мха в тени высоких ухоженных розовых кустов и с довольной улыбкой посмотрел на реку. Давненько он не приходил сюда. А зря. Такой чистой прозрачной воды и днём с огнём в других источниках не сыщешь. Хоть бери, да пей! Ну, или по бутылкам разливай и пускай в производство. Такой бизнес отгрохать можно было бы. Да кто ж ему позволит? Точно не здешний самопровозглашённый Бог (повелитель струи и огурцов). Тихонько хихикнув, Чимин сонно прикрыл глаза, с интересом вслушиваясь в песнь воды. Мерное журчание этого источника всегда за считанные минуты убаюкивало его, навевая приятные (далеко не всегда!) воспоминания и некую сладкую негу (может, он всё же мазохист?). Вот как тут не поддаться соблазну и не вздремнуть часок-другой? Но, опять-таки, кто ему позволит такую вольность? Пока «дань» не уплачена, лучше не расслабляться, а то и утонуть недолго (ну или всех перьев разом лишиться).       Услышав в метре от своего пристанища как что-то негромко булькнуло, Чимин, вновь хитро улыбнувшись, ласковым голосом проговорил:       — Хосок, обольешь меня — и не видать тебе огурцов, как пустыни Сахара.       Да, это шантаж, ну и что с того? Чимин мог бы поклясться всем, что имеет, и даже больше, что на мгновение отчётливо услышал скрежет острых (словно недавно заточенные лезвия) зубов. Да, малыш Хосок-и явно не рад тому, что в его «королевство» пришел незваный гость. И не просто пришёл, а ещё и умостил свой пернатый зад на недавно подстриженный мох. Хорошо, что хоть лапы и клюв в воду не суёт. Но это, конечно, пока… всему своё время, как говорится!       Манерно повернув голову и внимательно посмотрев на водную гладь, Чимин, игриво прикусив нижнюю губу и прищурившись, попытался отыскать знакомую макушку, что обычно, подобно широкому листочку, плавала на поверхности. Следуя взглядом за прытким течением, он все больше и больше поражался конспиративным способностям своего друга. Если тот спрячется, найти его будет крайне проблематично. Но и в таких вот «прятках» тоже была своя прелесть. Можно было хоть ненадолго, но все же почувствовать себя вновь ребёнком и развеять плотное марево скуки, что за столетия успело уже стать верным спутником. Если не лучшим «токсичным» другом.       Когда же очередная попытка «поисков» привычно увенчалась грандиозным провалом (хотя, а когда было иначе?), Чимин, выдохнув, прошептал:       — Хо, выходи, я принес тебе вкусняшек.       По колыханию воды, Чимин, едва сдерживая язвительный комментарий, сразу же понял, что местный владыка (тот, что струи и огурца) все же решил снизойти до контакта с ним (возрадуемся же, аллилуйя!). Усмехнувшись, он почти терпеливо принялся ждать, когда же его зелёный друг полностью вылезет на сушу. Процесс это не быстрый, но по-своему весьма забавный. Мох ведь довольно скользкий. Особенно у воды. Один неверный шаг и мини-цунами не избежать. Но ожидание определённо стоило каждой затраченной секунды, ибо Чимину до чёртиков нравился истинный облик Хосока. Тот выглядел, как нечто среднее между лягушкой и черепахой: лягушачья кожа, вместо носа — клюв, а пальцы на руках и ногах были соединены плавательными перепонками, на голове — короткая шерсть, на спине — черепаший панцирь. На его макушке красовалось диковинное блюдце, которое всегда было заполнено чистой водой. Из поверий Чимин помнил, что если осушить его, друг моментально потеряет всю свою силу, а может даже и умрет, поэтому всегда довольно трепетно относился к этой детали чужого образа.       — Чего приперся? — громко буркнул Хосок, принимая человеческий облик и лениво усаживаясь напротив Чимина.       По своей природе ему не сильно нравилось хрупкое человеческое тело. Но после двух случаев, когда его истинный облик чуть не довел местных туристов до инфаркта, Хосок нехотя принял непростое для себя решение всегда ходить по суше только в людском обличии. Люди так впечатлительны и невежественны! Вот как можно не оценить всей его истинной красоты и величия? Он ведь каппа! Совершенное творение природы! Каким слепцом, да и глупцом тоже, нужно быть, чтобы бояться представителей их прекраснейшего вида? Ведь единственное, что требуется от недалёких людишек при встрече с ним, это принести в дар саке и огурцы, и гуляй себе возле источника спокойно. Но нет, тем нужно обязательно, без платы за «вход», бросать камни в воду и сорить на его территории. А потом ещё обижаться на него из-за того, что рано поседели. Хамы! Что тут ещё сказать?       — Я соскучился. Ко всему, мне торговец продал свежайших огурцов, — протягивая другу пакет с лакомством, проговорил Чимин, мило хлопая длинными ресницами.       — Хоть какой-то толк от тебя, — взяв в руки пакет и тут же начав в нём рыться, пробурчал Хосок. — Но даже и мечтать не смей, что будешь плескаться в моем источнике.       — Ты как всегда, — прыснул Чимин, поднимая глаза к небу и мысленно начиная считать минуты до заката. Одна, две, три…       Когда солнце, наконец, полностью скрылось за горизонтом, и красавица-луна гордо взошла на небосвод, освещая гору своим прекрасным, хотя и холодным светом, Чимин, бодро поднявшись на ноги, довольно скинул с себя всю одежду (нет, он не нудист, честно!) и впервые за очень долгое время обернулся красавцем цуру. Ох, как же он скучал по своим перьям! И по крыльям тоже.       — Ты что творишь? — неторопливо жуя огурец, возмутился Хосок. — А вдруг туристы?       — И что? Я же не зеленый чудик с блюдцем на голове, — фыркнул Чимин, покосившись на Хосока. — Я — совершенное творение природы! Пусть любуются.       — Сколько в нас тщеславия! — укоризненно покачал головой Хосок. — С кем я только дружу?       Проигнорировав недовольство Хосока (в первый раз, что ли?), Чимин одним легким движением ступил на водную гладь и не без интереса принялся рассматривать себя. Его перья были совершенно белыми и зимой вполне могли сливаться в единое целое с пушистым снегом. Длинные стройные ноги двигались неторопливо и, можно даже сказать, изящно. А три дивных хвоста мелодично покачивались в такт ветру. А крылья! Какие шикарные у него были крылья! Да, природа явно постаралась на славу, создавая его. Но каппе, конечно, об этом лучше не говорить, ибо и огрести недолго. Хосок здесь главный красавец (пусть и зеленый). И спорить с этим бесполезно.       — Не мути воду, — рыкнул Хосок, оглядываясь по сторонам. Ему совершенно не хотелось бы предстать перед простыми смертными «горным сумасшедшим», что ведет беседу с мутировавшим журавлем.       — Хо, не выдумывай, — хихикнул Чимин, довольно полоская перья и оттопырив зад. — Как же хорошо!       — Хорошо ему, а мне потом перья по всему источнику вылавливать…       — Подарить тебе сачок для этих целей?       — Будь так добр.       Такие вот «ворчливые» вечера были их своеобразной традицией, бережно хранимой уже не первую сотню лет. Каждый раз, когда Чимин спускался к подножию горы, дабы посмотреть на людей, он всегда покупал для Хосока что-то съестное, а после шёл (хоть его и не звали) в гости. Хоть каппа никогда и не признавался, но он всегда был чертовски рад таким неожиданным визитам. Ему нравилось сидеть на влажном мхе напротив временами такого наглого журавля и подолгу слушать о том, как, гуляя по горе Фудзи, Чимина в очередной раз перепутали с Юки-онна.       Его друг вот уже несколько столетий всё никак не мог понять, как его можно спутать со снежной женщиной. Хосок хотел как-то было поведать этому непутевому блондину о том, что его белоснежное одеяние странствующего монаха и любовь к снежной буре и делает его похожим на данную ёкай. Но вовремя передумал, ибо за возмущением цуру было так приятно наблюдать. Журавль в гневе — картина ещё та! Одно удовольствие же! Пусть и не всегда безопасное.       Хмуро поглядывая на водные процедуры цуру (и нехотя вспоминая купания местных голубей в лужах), Хосок, всё без устану уплетая огурцы и запивая их добротным саке, далеко не сразу заметил, что с недавнего времени их тут стало трое. Вот же… стареет, что ли?       — Прелестно, прелестно, — свисая с дерева, протянуло похожее на ворону существо, едва каппа поднял на него свой взгляд.       — Здесь что, проходной двор? — взвыл Хосок, сжимая руки в кулаки.       — Чего ты злишься? — хмыкнул новоприбывший, опускаясь на землю.       — Карасу тэнгу, что ты здесь забыл? — обреченно спросил Хосок. Вот только ещё одного пернатого ему для полного счастья и не хватало! Им тут что, просом посыпано?       — Пришел к Чимину, — спокойно ответил Чонгук, сверху вниз глядя на каппу.       Перья. Везде эти перья! Хосока явно прокляли. Куда не глянь, одни пернатые болячки (сколько же инфекций и болезней они разносят!). Так и стрессовать начать недолго (ну, или людей топить). Подняв взгляд на тэнгу, каппа недовольно оглядел того с ног до головы, ни на чём особо не заостряя своего внимания. Чонгук был счастливым обладателем человеческого тела, крючковатого лица, маленькой головы, больших крыльев и острых когтей. В одной руке тот держал посох, а в другой — веер, сделанный из перьев. Вот как пить дать, парочка цурувских там тоже была! Единственное, что радовало Хосока в компании Чонгука, так это то, что тэнгу боялись куда больше, чем его. Да и сам Гук не был ярым любителем людей. Он часто развлекал себя тем, что морочил путников в горах, лесорубов, пугая их громовым хохотом или изображая треск срубленных деревьев. Словом, тот ещё «шутник».       Повертев головой по сторонам, Чонгук немного разочарованно спросил:       — А где тануки?       — Не пришел ещё, — наконец, выйдя из воды, проговорил Чимин, стряхивая капли с перьев.       — Задница, что ли, тяжелее стала? — хмыкнул Гук, зыркнув на цуру.       — Не говори так! — заступился за друга Чимин. — Нормальная у него задница.       — Ага, пушистая, — насупился Чонгук.       — Главное, что не пернатая, — не смог промолчать Хосок.       Обернувшись вновь человеком, Чимин неторопливо оделся и, набрав немного воды во флягу, отправился на поиски медлительного тануки. Выйдя на небольшую поляну, цуру (особо и не напрягаясь) тут же уловил едва слышный аромат человеческого тела. Где-то неподалёку определенно находился человек. Что за… не поздновато ли для прогулок по лесу? Принюхавшись сильнее, Чимин, пусть и не сразу, но всё же смог почуять и запах их блудного тануки. Тот явно находился где-то рядом с человеком. И это проблема. Большая такая проблема. Неужели их не всегда благоразумный друг вновь попал в руки надоедливым туристам? Твою ж… пусть мучается или спасти?       Несколько раз крайне матерно (про себя) выругавшись и помянув тануки незлым тихим словом (как и завещал великий чужеземный Кобзарь), Чимин, ускорив шаг, засеменил к источнику запаха. Не дойдя до нужного ему места всего несколько метров, он слишком явно учуял терпкий запах крови и невольно замер на месте. Человек ранен? Да, человек. Кровь тануки пахнет совсем иначе. Более сладко и маняще. За считанные секунды оказавшись в нужном месте, цуру осторожно выглянул из-за ствола дерева, стараясь раньше времени не выдать себя.       На траве в самом центре большой поляны лежал молодой симпатичный мужчина, а возле него сидел перепуганный енот.       — Тэхён, что случилось? — взволнованно спросил Чимин, покидая своё укрытие.       — Этот человек упал с неба и чуть меня не задавил, — захныкал тануки. — Я едва не превратился в отбивную!       Присев на корточки и внимательно осмотрев голову мужчины, Чимин, вздохнув с облегчением, посмотрел на енота и командным тоном произнес:       — Тэ, превращайся. Нужно донести его до источника.       — Опять в тебе инстинкты заговорили?       — Да, — уверенно кивнул Чимин. — Мы не можем бросить его здесь.       — Каппа не обрадуется, — пытался вразумить друга Тэхён. Как же ему не хотелось принимать человеческий облик, ещё и ради маньяка, упавшего с неба. В подобии енота он всегда чувствовал себя куда лучше. И красивше.       Поймав на себе укоризненный взгляд цуру (будь тот неладен), Тэхён, понимая, что спорить бесполезно, нехотя обернулся в человеческую версию себя и все же молча помог Чимину дотащить своего несостоявшегося убийцу до источника.       Почуяв приближение человека, Хосок на автомате сильно (от души) огрел Чонгука кулаком по спине, таким образом призывая принять более цивилизованный вид. Недовольно каркнув, тот все же сделал то, что ему было велено. Хотя до конца и не понимал, почему это каппа так раскомандовался. Запасным блюдцем, что ли, разжился или же в своё бессмертие уверовал?       Увидев, как, пыхтя и кряхтя, Чимин затаскивает на его поляну человека, Хосок лишь чудом не взорвался от возмущения. Журавль сейчас серьёзно? В пернатого спасателя заделался? И вот как тут никого не утопить от стресса (да, вопрос вновь актуален)?       Почувствовав невольное передвижение своего тела, Юнги, сделав титаническое усилие над собой, осторожно открыл глаза. Каково же было его удивление, когда перед его взором вместо канатной дороги и неба предстала странная компания, состоящая из белокурого ангела, голого мужика, озлобленного любителя огурцов и длинноволосого брюнета, который явно тоже мало что понимал.       — А вы, собственно, кто? — шепотом спросил Юнги.       — Ёкаи, — добродушно ответил голый мужик.       — А? — прокряхтел Юнги, почесав затылок. Ёкаи? Бывает же… похоже не один он тут ударился головой. Нервничать уже пора начинать или пока ещё рано? Какой шанс, что его «спасители» не буйные? Один к ста? Не густо. Ой, не густо!