Наруто - Снежный лев.

      «Иногда то, что считают твоей слабостью, оказывается самой сильной стороной тебя»

***

      — Что это… Как это понимать?       Голос дрожал. Дрожали руки и все тело. Он держал на руках двоих родившихся близнецов. Хотя если можно было бы их так назвать. Несмотря на все законы природы, дети, родившиеся в один день, были совершенно разными. Нельзя было даже сказать, что разными людьми. Человеком язык повернулся назвать бы только одного. Увидав второго, на языке вертится лишь одно… Дитя ада.       — Минато.       Отца позвал слабый голос, доносившийся с кушетки, но его было уже не достать словами. Он смотрел на него, на своего младшего сына. Этот взгляд был совершенно мертвым. Напоминал человека, осознано идущего на убийство.       — Минато, что случилось? — к нему подбежал старик. — Быть не может, что это?              Он сразу ужаснулся, глядя на него. Ребенок был совершенно бледен кожей, как будто его нарисовали на бумаге и забыли раскрасить. Его высохшее тело, словно у старика прошедшего плен. Черные волосы темнее ночи, а глаза блестели драгоценным янтарем, внутри которого полыхало пламя. Но когда он улыбнулся, Минато уронил его и с испугом отскочил, сразу прижимая к себе старшего сына.       — Что это такое? — еле произнесла Бивако — женщина, принявшая эти самые роды.       В комнате продолжалась гробовая тишина. Кушина, перенесла тяжёлые роды двоих детей и не смогла оставаться в сознании. Лишь трое окружили ребенка, пытаясь понять, что могло произойти.       — Это ничто иное, как кара Богов, — горькие слова Сандайме влились в душу отца ребенка.       — Кара Богов? О чем ты говоришь. Какая кара богов? — Минато крепче прижал к себе своего сына. — Что я такое совершил, что у меня родился не сын, а?..       — Химера? — перебил Хирузен.       — Этого не могло произойти, мы с Кушиной абсолютно здоровая семья, Менма родился крепким мальчиком. Почему Наруто такой слабый, почему у него черные волосы, почему у него горящие глаза хищника? И откуда эти клыки?       Хирузен убрал руку в корман и достал трубку. Он перевернул ее и начал трясти, пока весь запёкшийся табак не высыпался из нее, а потом сразу достал из кармана табак и стал забивать ее.       — Существует древнее поверие…       — Я слышала о таком, — продолжила его жена. — Проклятие рода. За все грехи, которые накапливает род столетиями, боги награждают их сына проклятием, чтобы указать его примером того, как выглядят их запятнанные души. Притом, если кто-то из родни убьет этого ребенка или по их вине он погибнет, то весь род постепенно превратится в зверей.              — Что за чушь?.. — его зубы заскрипели, а кулаки сжались от ярости.       — Я сам впервые сталкиваюсь с таким.       — Это не мой сын, — четвертый медленно попятился назад. — Не мой, не мой, нет, — к нему подошёл Хирузен и обнял за плечи.       — Успокойся, Минато, нужно придумать, что с ним делать, поскольку убивать его нельзя, а этот ребенок совершенно слаб и навряд ли протянет больше месяца.       — Это не мой сын, — продолжал лихорадочно повторять Минато.       — Я сожалею, Минато, но у нас нет выбора: от ребенка надо избавиться, но при этом не убивая его.       Минато резко пришел в себя, как и подобается правителю деревни, а потом направился к кушетке и положил ребенка рядом с матерью. После он сложил несколько печатей и приложил обе руки к ним. Жёлтая вспышка, и они втроём испаряются, но не прошло и секунды, как в такой же вспышке он появляется на том же месте.       — Бивако, отправляйся в больницу, ты будешь следить за Кушиной и Менмой.       — А как же?..       — Немедленно, — не дал возразить ей четвертый. Она быстро подошла к нему и так же пропала в жёлтой вспышке.       — Что будем с ним делать?       — Я не знаю.       Обессилевший Минато упал, а из его глаз полились слезы. Очень горькие слезы. Некогда величайший воин был обессилен, сейчас его душу терзала потеря ребенка. Сам ребенок был все ещё жив, но для него он уже был мертв.       — Не знаю…       Хирузен уставился на ребенка. Начиная выхаживать из стороны в сторону, словно решая какую-то задачу у себя в голове, а потом резко остановился, и из его лёгких вышел густой дым.       — Дым, — задумчиво произнес он.       У Минато же в это время не хватало сил даже на слезы, а его некогда ненавистный или испуганный взгляд превратился во взгляд, полный сожаления.       — Это я во всём виноват, все это мои грехи и грехи моих предков.       — Ты мало в чем виноват. Я знаю тебя очень хорошо, ты отличный человек, прекрасный Хокаге и лучший муж. Так стань таким же отцом для своего ребенка, — он направился ближе и завис над ребенком.       — Что мне делать с ним?       — Я подожгу здание, а ты сделаешь замену ребенку, - он глубоко затянулся трубкой, собирая мысли в голове - потом я отнесу его в приют.       Минато наклонился над своим сыном. Из кармана он высунул листочки и написал там имя. Имя, которое сквозь века будет слагать в легендах и сочиняться в балладах, как самого ужасного или самого великого человека, но вот кем он станет, покажет лишь время. Лишь время…              А имя ему — Наруто.