***
Раньше отец почти всегда возил их до школы на машине. Сегодня Антон не видел его с самого утра. С самого момента пробуждения и до выхода из дома, ни в ванной, ни на кухне его не было. Во время завтрака Антон из окна подметил, что на месте машины остались только следы на снегу. У мамы он спрашивать не стал, не подвернулось возможности. Оно и к лучшему, в последнее время находится с ним в одной комнате было не выносимо, а ехать в машине было бы сродни наказанию. Выходя из дома, Антон сразу же пошёл к забору, дожидаясь, пока мама поцелует Олю в щёку и попрощается. — Идите, ещё не хватало опаздывать в первый день, — махнула она им, направив взгляд на Антона. Он старался не думать, что именно он значил. — Пока, мам! — сестра в припрыжку спустилась с порога и подбежала к брату, который уже оторвался от калитки. Они пошли мимо колеи к просеке по вытоптанной им пару дней назад тропинке. За ночь её немного замело, но куда идти было понятно, да и сам Антон помнил. Морозный ветер кружил снежинки под нескладное завывание ветра. Диктор на волне радиоприёмника ещё с вчерашнего вечера предвещал начало сильных морозов и снегопадов. Антон поднял голову к небу. На стёкла очков тут же налипли снежинки. Сквозь ветки возвышавшихся над ними деревьев виднелось чернильно-синее небо, затянутое тучами. — Тоша, а в твоём классе много ребят было? — Много, — кивнул он, припоминая всех своих одноклассников. — Человек двадцать пять. Оля кинула на него взволнованный взгляд. Всю дорогу девочка шла молча, скрыв нос за шерстяным шарфом. Она то и дело мялась, собираясь спросить о чём-то, но не решаясь. Было видно, как она предвкушала знакомство с новыми ребятами, и как боялась, что одноклассники её не примут. Сидя на стуле в своей спальне, послушно подставляя голову под руки Антона, заплетающего у неё на голове два низких хвостика со скромными белыми бантикам-бабочками, она раз пять спросила у него, а точно ли он уверен, что она всем понравится (- А может стоит надеть другие бантики? Не слишком по-детски?). Антон понимал, какого ей. Раньше у неё были подруги, с которыми она проводила почти всё своё время, но они все остались в городе. Хотя они и обещали ей звонить, парень ещё не слышал, чтобы Оля разговаривала по телефону. Больше всего она боялась, не примут ли её за чужую, не подумают ли, что она ставит себя выше других, раз уж приехала из города. Раньше всё было куда проще. — А какие у тебя были отношения с одноклассниками? — всё не унималась она. Антон хмыкнул, вспоминая все тычки и колко брошенные фразы. Только к десятому классу его отношения стали складываться хорошо: многие задиры ушли после девятого, их соединили с параллелью, а закрепившиеся за ним обидные клички стали забавными прозвищами. Его мир поделился на «до» и «после». Посиделки с друзьями на выходных, маленькие тусовки возле подъездов. Он стал чаще выходить из дома, задерживаться после уроков, даже познакомился с девчонкой. А потом его выдернули из этой иллюзии идеального подросткового мира, окатили ледяной водой и вывели на мороз. Ссоры, крики, тихий плач Оли. В какой-то момент родители сообщили за ужином, что они вынуждены уехать. Антон как во сне помнит, что было дальше. Хотелось бы, чтобы это было просто сном. Пытаясь отвлечься от неприятных воспоминаний, он вслушался в хруст снега под ногами. — Мы не сразу поладили, — заметив, как поджалась челюсть сестры, он мягко положил ей ладонь на плечо. — Но это я, Оль. Ты куда более энергичная и общительная, уверен, в первый же день ты найдёшь себе хороших друзей. Впереди показалась просёлочная дорога. Светлело. Когда они подошли к воротам школы, сестра взяла его за руку. В отличии от него, школу девочка видела впервые. Антон уже был здесь днём, когда забирал учебники и относил документы на перевод: сестры и свои. Здание мало чем отличалось в тёмное время суток, такое же холодное и неприветливое, отчуждённое. Разве что теперь в его тёмном силуэте виднелись чужие тени. Воображение рисовало жуткие фигуры, на секунду даже почудилось, что кто-то смотрит на него из темноты. Выжидает. Готовится к прыжку… Не отводя взгляда, Антон повёл сестру ко входу. Раздался громкий смех, прерываемый ругательствами. Теперь, подойдя ближе, Петров видел, что тени, принятые за страшных чудищ, оказались компанией старшеклассников за углом школы. Внутренне он понадеялся, что это не его одноклассники. Оля, видимо, тоже их заметила — она вдруг ускорила шаг, и Антон её в этом поддержал. Парень потянул на себя ручку двери, пропуская сестру. Очки тут же запотели. Холл встретил их громким детским смехом: какой-то мальчик упал, пока снимал ботинок. Уборщица, стоявшая у гардеробной, неодобрительно стрельнула в них строгим взглядом. Мальчишки тут же затихли. Оля тоже вдруг засмеялась, как оказывается, над ним самим. — Тош, у тебя очки так смешно запотели, — хихикала она, складывая вещи на скамье. — А то я не вижу. — А мне кажется не видишь, — она шутливо стукнула его в плечо, ловко уворачиваясь от ответных тычков. Он вздохнул и закатил глаза, присаживаясь на колено перед сестрой, чтобы помочь с обувью, пока она расстёгивает куртку, посмеиваясь над ним. — У тебя 179 номерок, левая раздевалка, — сообщил он. Сестра угукнула и убежала вешать одежду, пролепетав скромное «здравствуйте» уборщице. Он же направился в гардеробную справа — для старшеклассников. А когда вернулся, сестра уже стояла около скамейки, выглядя слишком взволнованно и беспокойно для той, кто пару минут назад издевался и смеялся над ним. — А ты знаешь, что у нас сейчас? — сходу спросила она. — Не волнуйся, сейчас найдём твоё расписание, — он взял сестру за руку, оглядываясь по сторонам. У одной из стен в коридоре, около приёмной, толпилась небольшая кучка учеников пятых-восьмых классов. Они галдели, переговаривались между собой, из их разговоров Антон понял только, что все возмущены изменением в расписании. Парень протиснулся между ними, пытаясь найти нужный класс. Свой он нашёл первым, тот стоял в самом конце списка. 11 «Б» — русский язык. Антон скользнул взглядом дальше, к младшим. — Так, вот, — наконец нашёл он. У 5 «Б» первым уроком значилась биология. 27 кабинет. — Пойдём, отведу тебя. Он повёл сестру, пытаясь определить, где может быть кабинет биологии. Школа сама по себе была не слишком большой, гораздо меньше его прошлой. На первом этаже, как он подметил ещё с улицы, были спортзал и столовая, а в правом крыле — младшие классы, поэтому он, недолго думая, направился к лестнице, тут же оказываясь в потоке детей. Оля прижалась к его плечу, схватив за рукав рубашки. Прошло минуты две, прежде чем лестничная площадка выплюнула их в коридор на втором этаже. Взгляд сразу же зацепился за нужный кабинет, а уже после — за группу пятиклассников. Два мальчика носились и дурачились, и, как он заметил, один из них был тем самым, что упал с одним ботинком на ноге. Он уже было пошёл к ним, как Оля вдруг потянула его обратно. Он недоумённо обернулся на неё. — Что такое? — Девочка опустила взгляд в пол, разглядывая носки туфель. — Я волнуюсь, — тихо пролепетала она. Антон с теплом улыбнулся. Он наклонился, заглядывая ей в лицо. — Это нормально, — он положил руку ей на плечо, понижая голос. — Нормально, если ты не понравишься кому-то, невозможно нравиться абсолютно всем. Но и не стоит думать, что ты не понравишься вообще никому. В любом случае, я всегда рядом. Если кто-то вдруг будет обижать тебя, ты можешь прийти и рассказать мне, верно? — Да, — согласилась Оля. — Всё будет хорошо, просто будь собой, — он поднялся, смерив сестру коротким оценивающим взглядом. Она тоже посмотрела на него в ответ, улыбнувшись. Антон поправил ей чёлку на лбу. — Пойдём, я проведу тебя. Неожиданно девочка запротестовала. — Нет, — она покачала головой. — Лучше я сама. — Как скажешь, ты здесь босс, — пошутил он, и сестра усмехнулась, выглядя куда более уверенной. Она коротко обняла его, и, пробормотав твёрдое «увидимся после уроков», зашагала к своему классу. Антон проследил за ней взглядом, пока не стал уверен, что всё хорошо. К Оле тут же подошла какая-то девочка, она выглядела дружелюбно, а уже через минуту они вели оживлённый разговор. Оля заметила его и помахала рукой, широко улыбаясь. Антон показал ей большой палец вверх, прежде чем направился искать кабинет русского и литературы.***
Нужный класс нашёлся в другом крыле, он подошёл как раз в тот момент, когда прозвенел звонок, разрешающий ученикам зайти в кабинет. Он ускорил шаг. Какая-то девчонка уже собиралась закрыть за собой дверь, как Антон вдруг схватился за ручку, ненароком заставив девицу подпрыгнуть и изумлённо уставиться на него. Антон неловко улыбнулся ей. Гул голосов и шорох листов вдруг утих, уступив место строгому учительскому голосу. — Что встали? Звонок для кого звенел? — Для учителя, Лилия Павловна, — пошутил кто-то. По классу тут же прошла волна раскатистого смеха. Антон посмотрел на женщину, представившуюся его классным руководителем в это воскресенье. Она поправила очки на переносице, казалось, совсем не обратив внимание на чью-то острую шутку, только кинула строгий взгляд на Антона и девушку рядом с ним. Одноклассница тут же спешно отошла в сторону, занимая своё место за второй партой среднего ряда. Петров же только прикрыл за собой дверь. — Подойди, — скомандовала Лилия Павловна. Антон послушался — встал рядом с учительским столом, наконец поднимая взгляд на класс. Глаза заметались по ученикам, стремясь выцепить каждое лицо, которое смотрело на него. А смотрели все. Волнение тут же подкатило к горлу. Парень поспешил спрятать вмиг заледеневшие пальцы в карманы брюк, стараясь не показывать своего беспокойства. Старшеклассники — они же как звери. Почуют страх — и пиши пропало. Он уже представил, как скоро его имя превратится в какое-нибудь гаденькое обзывательство. Сердце забилось где-то в глотке. — Ну? Чего стоишь? Представься классу. По классу тут же пронеслись смешки и шепотки. Антон заставил себя улыбнуться не слишком нервно. Разве не учитель должен представить его? — Меня Антон зовут, — он не сказал ничего смешного, но его одноклассники и это нашли забавным. — Надеюсь, я не доставлю вам проблем. Парень сам не понял, говорил ли он серьёзно или шутил. Взгляд вдруг выцепил тёплую усмешку на лице одной темноволосой девушки. Хотелось думать о хорошем, но в голову лезли только мысли о том, как эта улыбка меняется на гримасу отвращения и ненависти. — Я тоже очень надеюсь на это, Петров, — строго проговорила Лилия Павловна, кивнув на свободную парту в конце класса. — Иди к окну пока, потом посмотрю, куда тебя можно посадить. Антон прошёл мимо среднего ряда. Колени еле сгибались, тело вдруг вмиг стало чужим и неуклюжим. Он усилием воли контролировал свои конечности, стараясь не споткнуться о лямку чьего-нибудь портфеля и, не дай Бог, упасть у всех на глазах и расшибить голову. Парень старался не смотреть по сторонам, чтобы не наткнуться на чей-нибудь пристальный взгляд. Лишний раз проверять свою психику на прочность он не рисковал. Петров и так всем своим естеством чувствовал на себе прицел чужих глаз, но старался держать спину ровно. Антон так долго — казалось, вечность — разглядывал класс у доски, но ни одно лицо не отпечаталось в его голове. Только иссиня-чёрные длинные волосы и тёплая улыбка. Он поставил рюкзак на парту, достал пенал и учебник, старую скрипучую металлическую подставку. Учитель уже объясняла тему, записанную на доске, когда Антон сел. И только Петров поднял взгляд, как тут же замер. Повернув голову через плечо, перед ним сидел высокий тучный парень, не стесняясь разглядывать Антона так, будто он уже перешёл ему дорогу или крупно насолил, испортил жизнь в конце концов. Серые глаза глядели с ничем не прикрытой ненавистью и брезгливостью. Такой сильной, что Петров забеспокоился, не возьмет ли сейчас толстяк его за ворот рубашки, не приложит ли головой об парту, разбив в кровь нос. Что он мог ожидать от новых одноклассников? Превозмогая желание сглотнуть от страха, ничем себя не выдавая, Антон лишь вопросительно приподнял бровь, задаваясь вопросом, чем может быть обусловлена такая агрессия. Чужая губа приподнялась в ответ, оголяя верхний ряд кариозных зубов. В конце концов парень фыркнул и отвернулся. Весь урок Антон рассматривал крупную спину, обтянутую свитером. Толстяк закрывал ему обзор будто назло, в чём парень не сомневался, а со звонком отодвинулся назад так, что парта Петрова сдвинулась, зажимая его между стулом. Антон послал ему раздражённый взгляд из-под очков. — Чё палишь? — Петров и не сомневался, что голос у хулигана соответствует его внешности, но гнусавый, тянущий гласные звук, доносившийся из чужого горла, поднял волну отвращения. Кажется, широкий спектр эмоций всё-таки отразился на его лице, потому как толстяк вдруг ощерился. — Чё палишь, я спросил?! Антон промолчал, зажимая язык за зубами. На них обернулись некоторые одноклассники, услышавшие их в шуме голосов. Челюсть напряглась, когда Петров встал, разрывая зрительный контакт. Он водрузил рюкзак на парту, начиная собирать вещи. Если игнорировать, хулигану надоест? — Ты не только слепой, но и глухой?! Мир покачнулся. Спину тут же прошибло холодным потом. Антон едва ухватился за соседнюю парту, чудом оставаясь на ногах. Он не сразу понял, что его грубо пихнули в плечо, явно намереваясь сбить с ног. Да что за херня… Петров вгляделся в носки чужих кроссовок, проглатывая рвущееся из горла ругательство. Всё в его груди запротестовало: хотелось сказать что-то колкое, ядовитое. В желудке закопошились змеи, рвущиеся наружу. Он поднял на Семёна ледяной взгляд, пытаясь вложить в него всю свою неприязнь. В ушах шумела кровь, он едва слышал, что говорил. — Отвали. Словно сквозь вату в ушах, свой голос он слышал будто впервые. Холодный и хриплый. Чужой. Одноклассник тоже не ожидал, что Антон посмеет выступить против него: его глаза забавно округлились, а губы приоткрылись, будто впервые в своей гадкой жизни ему дали отпор. Секундой позже в голове мелькнула мысль, что, возможно, так оно и было. Как много людей хотело бы иметь дело с неуравновешенным подростком с тяжёлыми кулаками? Вот и Антон думал, что немногие. Никто. И он не хотел тоже, но терпеть издевательства над собой, выставить тюфяком он себя не позволит. — Ах ты… Зараза! — Антон мог поспорить, что хулиган уже собирался ударить его. И ударил бы, но на помощь пришла Лилия Павловна. Ну неужели… — Бабурин! — Крикнула она так, что все наблюдатели этого маленького спектакля вздрогнули, а те, кто уже почти вышел из класса — затихли и обернулись. — Мне опять бабушку в школу вызвать? Ты так её до гроба доведёшь, бедная женщина. По всей видимости, их учитель имела на этого Бабурина свои рычаги давления: парень тут же изменился в лице и развернулся к ней, но вида, что слова его задели не подал. — Да чё мне карга эта, — пренебрежительно рыкнул он. — Последнее замечание, Семён, и разговаривать с тобой буду уже не я, а Константин Владимирович, — предупредила она. Хулиган промолчал. Антон закинул рюкзак на плечо, проходя мимо собирающего свои вещи Семёна. Лилия Павловна и его своим грозным взглядом не обделила. Стушевавшись, Антон посмотрел в сторону и тут же наткнулся на девушку в чёрном сарафане, стоящую подле учительницы. Она теребила свою длинную светлую косу, выглядя взволнованной. Это же с ней он столкнулся в дверях? И видимо именно она предупредила учительницу о назревающей драке. Надо бы потом отблагодарить её как-то.***
Неожиданно перед началом второго урока над партой Антона выросла тень. — Привет, — Петров вскинул голову, озадаченный мягким девичьим голосом. Перед ним стояла стройная симпатичная девушка, та самая, которая тепло улыбнулась ему. Её заострённое лицо обрамляли тёмные пряди волос, водопадом спускающиеся к груди, одной рукой она сжимала лямку рюкзака на плече. Взгляд Петрова на секунду задержался на тёмно-синем галстуке, повязанном на её шее, прежде чем вернулся к поразительно ясным голубым глазам. Она неловко улыбнулась, заметив его пристальное внимание. — Привет, — все слова вдруг растерялись по пути к горлу. — Меня Полина зовут, — представилась она, заправив прядь волос за ухо. — Я могу сесть к тебе? Прежде чем Антон успел подумать, он уже произнёс участливое «да, конечно», освобождая место у окна от рюкзака. — Не обращай на него внимания, — произнесла вдруг она. Антон же вскинул бровь, не сразу понимая, о ком именно говорит Полина. Девушка пояснила. — На Бабурина. Этот придурок вечно нос задирает, ты правильно сделал, что промолчал. Таких как он лучше игнорировать. Она, казалось, задумалась о чём-то нехорошем, взгляд её направился на пустующую переднюю парту, а тонкие брови тревожно сошлись на переносице. Она хотела сказать что-то ещё, но промолчала, постукивая пальцем по столу. — Не совсем, правда, промолчал, — невесело усмехнулся Антон, уже живо представляя, как Семён выцепит его в лесу после уроков. — Кажется, проблем я вам всё-таки доставлю… Полина вдруг звонко засмеялась, припоминая его утреннюю фразу. Парень и сам невольно улыбнулся, хотя улыбаться перспективе быть избитым не очень хотелось. Просто на душе стало вдруг так тепло и спокойно: после гадкого голоса Семёна, Полинин был словно бальзам на душу. Шелковистый и мелодичный, его было приятно слушать. — Ты забавный, — посмеивалась она, а Антон не знал, принимать это за комплимент или оскорбление. — Может, именно тебя нам тут не хватало. Он выдержал небольшую паузу. — Это вряд ли, — Полина лишь улыбнулась на это, качая головой, мол «ты не прав». Петров не совсем понял, что именно она имела в виду, но точно был согласен с тем, что Семёну его явно не хватало. Не хватало в качестве новой груши для битья, конечно, которую он собирался сделать из Антона. Прозвенел звонок на урок. Место Семёна всё ещё пустовало. Видимо, тот не собирался возвращаться. Полина тоже не спешила возобновлять разговор, обратив всё внимание к учителю химии. Антон тяжело вздохнул. Только второй урок, а он уже не понимает, что об этой школе думать. С одной стороны, Полина выглядит хорошей, с другой стороны — Бабурин… За окном, медленно планируя, спускались с неба пушистые снежинки, оседая на белых сугробах и ветвях деревьев. Верхушки сосен-великанов неспешно покачивались на ветру, их стволы накренялись то в право, то влево, будто в танце. С его места они казались такими тонкими и хрупкими, что Антон всерьёз задумался, как они ещё не обломились. Петров обернулся на дверь: в коридоре пронёсся чей-то раскатистый смех. Вдруг вспомнилась Оля. Как она там? Наверняка болтает с новыми подружками, или так же, как и он, смотрит в окно, замечтавшись. Вместе с мыслью об Оле к горлу подкатила тревога. Вспомнился грубый толчок Семёна. Что если он навредит ей? Сердце вдруг сбилось с ритма. Что будет, если после уроков Бабурин решит отыграться не только на нём, но и на его сестре? Воображение услужливо подбросило ему сцену, как Семён толкает его сестру на заледеневшую дорогу, приготовившись посильней ударить… Нет, Антон ни за что этого не допустит. В начальных классах он всегда был робким и тихим, предпочитая стерпеть и отмолчаться, чем решить конфликт кулаками. Петров до сих пор думает, что конфликт куда лучше решить переговорами, но такие, как Семён слов не понимают. Как однажды сказал его отец: «Да, можно решить конфликт словами. Но иногда слова не помогают». Сейчас, зная то, что Антон знает, от слов отца мурашки по коже бегут. Вспомнились вечера, когда Антон, закрыв маленькой Оле уши, слушал жуткий грохот на кухне. Тогда его мир и разлетелся, как осколки от маминой фарфоровой посуды. Антон мотнул головой, прогоняя мыли прочь. В любом случае, ему лучше быть готовым ко всему.