Сон или реальность?

На утро у меня болела голова и поясница, это заставило вспомнить ночной сон в самых мельчайших подробностях, вот только, что случилось потом, я не знаю. Я всё больше и больше начинаю думать, что вся эта херня. То, что со мной происходит, это всё дело рук Антона, только после того как я переехал к нему, начался этот нескончаемый кошмар. Во мне борются два противоречивых друг другу чувства: одно твердит мне сказать всё как есть, высказать и предъявить, уйти из его дома и вернуться домой к разгневанному отцу и матери, у которой не выдерживают нервы от вечных выходок моего отца. Как-то она сказала мне, что лучше бы она не рожала такого сына как я, лучше бы я умер и не жил с ними вовсе. Я так и сделал, сбежал из дома, что был для меня адом, и на своих двоих пришёл ещё в больший для меня ад. Ничего не изменилось.

***

Пятифан уныло лежал на парте, удобно расположившись на собственных руках, словно на подушке. Глаза парня были закрыты, хотя сам он не спал. Мысли путались, гложили и давили на собственный разум, шаги сзади были не слышны, лишь пульсация в висках, и лёгкое недомогание. — Ей, дружище, что с тобой, на? — рука друга детства, которую он удобно расположил на плече хулигана, обожгла словно горячий раскаленный металл, заставляя вздрогнуть и обернуться. Глаза Пятифана на секунду были наполнены страхом, но быстро пришли в норму при виде приятеля. — Чего тебе? Подобное изменение в поведении Ромы не ушло от пристального взгляда, так что рот парня уже было открылся, чтобы поинтересоваться состоянием друга. Хулиган же в свою очередь молчал, изредка кидая кроткие взгляды на дверь класса, будто нетерпеливо ожидая что там кто-то появился. И да, в этот же момент в проёме появляется парень с белоснежными волосами, который поправил упавшую на лоб чёлку вместе с очками и загадочно вошёл в класс. Взгляды были прикованы к нему, абсолютно все замолчали, будто одно слово и всё вокруг погрузится в вечный покой. Петров Антон, как не странно, за годы сильно изменился. Обзавёлся харизмой и несравнимой внешностью: белые, словно зимняя шубка зайца волосы, ресницы и брови, что завораживает каждую девочку школы, а в парнях оставляет нотки зависти. Никто не лез к нему, лишь наблюдали со стороны и шептались за спинами, пока его нет рядом. Пятифан же с Бяшей привыкли к чрезмерному вниманию в сторону блондина, хотя порой даже они немного завидовали популярности их друга. Раньше Рома думал, что девочки любят таких как он, парней — хулиганов, которые могут постоять за себя и в нужный момент защищить даму, пускай порой могут быть немного глубоваты, но ведь именно в этом и фишка. Разве нет? Даже Смирнова, что раньше старалась всячески задеть и найти хоть одну причину посплетничать, сейчас сидит смирно, словно блондина и не было рядом. Конечно, этот факт не говорил о том, что девушка совсем перестала это делать, скорей она просто отстала от Антона и больше не искала поводов для своих выходок, которые так надоели Петрову, что когда-то в один момент жизни хотел забить на свои принципы и хорошенько ударить её по лицу. Вот только никто об этом не знает и не узнает, потому что парень одевает маску в надежде на то, что не существует людей, умеющих читать чужие мысли, иначе бы он уже давно попал на учёт, а возможно и в тюрьму. Парню остаётся только давить улыбку, которая не всегда была искренней, и вести себя как прилежный ученик, чтобы даже муха не подумала, что с ним что-то не так. Да, все вполне нормально, он просто играет свою роль во блага будущего. Для Пятифана Антон был «пай мальчиком с красивой внешкой», он даже не помнил, когда в последний раз очкастый пачкал свои руки в драках. Именно тогда Антон тихо мирно стоит на стрёме, спокойно осматриваясь по сторонам, не высовывая рук из карманов штанов или куртки. Внимание бурята моментально переключилось на блондина, так что Рома облегчённо вздохнул. Ему удалось избежать лишних вопросов, ответы на которые он сам ещё ищет. — Опа, Антоха пришёл! — бурят делает шаг вперёд, здороваясь крепким рукопожатием с блондином, тот в свою очередь улыбается, а после бросает взгляд на сидящего за партой Пятифана. Брюнет недовольно шикнул в ожидании однообразных вопросов, но Петров вновь лучезарно улыбнулся, садясь на своё место. Возможно хулиган сам себе надумал, но в последний месяц Петров был крайне странным: парень слишком часто бросал на него свои взоры, а ещё делал это слишком долго, из-за чего Рому порой бросало в тремор. Постепенно чувство чужих голубых глаз на себе усилилось, а как только брюнет поворачивался назад, то видел занятого Петрова, которых увлечённо слушал объяснения учителя у доски. Пятифан пытался «поймать с поличным», но натыкался на вопросительный взгляд блондина, который всегда с милым выражением лица интересовался, чего тот от него хотел. Ответ был всегда один: — «Ничего…» Петрова же подобное поведение товарища забавляло. Под конец урока Пятифан практически уснул: тяжелым векам так и манило закрыться, дать волю усталости, что накопилась за бессонные ночи в доме Петровых, что собственно он и сделал. На руках лежать было не удобно, но уставшему брюнету было плевать, он просто хотел ненадолго прикрыть глаза и отдохнуть. И если бы сейчас хоть кто-то помешал ему это сделать, он бы точно покрыл этого человека трёхэтажным матом, послал нахуй и записал в свой чёрный список. Разбудил его странный звук, который доносился из-под парты. Парню хотелось проигнорировать это, но тело реагировало с каждым разом острее, мурашки и странные ощущения тепла снизу заставило Пятифана чуть отодвинуться на стуле назад, облокачиваясь на спинку стула. От увиденного глаза хулигана широко округлились, зрачки расширились, а нервы натянулись до предела, словно струны гитары, которые от малейшего прикосновения могут порваться в любой момент. Брови поднялись от удивления вверх, из-за чего на лбу появились продольные морщины, дыхание участилось, а рот приоткрылся, принимая овальную форму. На смену шоку пришло отвращения, от чего верхняя губа приподнялась, а нижняя опустилась, рот принял угловатую форму, брови нахмурились, а на носу иногда появлялись непроизвольные морщинки. — Нет…— глаза парня были на мокром месте. —Нет…нет… — Пятифан не мог поверить увиденному, повторяя одно и тоже слово, словно это приведёт и уберёт то, что сейчас он наблюдает. Взгляд не оставался на месте, пробегая по разным местам школьного интерьера в кабинете. Класс был пустой, дверь закрыта, а под партой он видел Антона, сосащего его член. Блондинистые пряди волос щекотили, холодный взгляд без капли смущения впился в его лицо, считывая каждую эмоцию брюнета. Мокрые дорожки слёз, не в силах больше держаться, побежали по щекам, а рука прикрыла рот, чтобы не издавать ни звука. Получалось это плохо. Дыхание сбылось, а попытки оттолкнуть Петрова заканчивались ничем. Горячий язык проходил по возбужденной плоти, тело не слушалось, отдаваясь ласкам и приятным ощущениям, пока внутри Пятифана росло всё большее отвращение к себе. Солёные дорожки мочили собственную руку, а всхлипы участились. Хулиган плакал, не в силах держать всё то, что скопилось комком внутри него и росло с каждым днём. — Пожалуйста… — пауза и тишина, из-за которой были слышны довольные причмокивания блондина. — перестань. Ответа не было, лишь довольная ухмылка под партой. — Хватит… Тоха — слезы нахлынули с новой силой из-за чего парню было плохо видно, а способность разглядеть что-то снизилась до нуля, хотя в данной ситуации это было плюсом. Не хотелось видеть весь этот ужас перед собой. Гордость парня трещала по швам, а желание жить пропадало с каждой новой хуйней, которую он видит, но не может ничего с этим сделать. Хотелось кричать от собственной беспомощности. — Хватит говоришь? — знакомый голос с лёгкой усмешной доносился снизу. Антон смотрел на него, вытащив половой орган, а когда хулиган опустил на него взгляд, показушно лизнул головку будто в слоумо. — Я правильно тебя расслышал? — продолжил блондин. Пятифан молчал. — Хочешь, чтобы другие узнали настоящего тебя? Ты же всегда этого хотел, разве я не прав? — дьявольская улыбка и набок склонённая голова с вопросительно насмешливым взглядом, в отражении которых Рома видел себя и свою ничтожность. — Заткнись, педик ебаный! — хулиган будто ошпаренный соскочил со стула и начал поспешно одевать снятые штаны с боксерами, но в попытках сбежать его поймали и глубо прижали лицом к стене, заводя руки за спину, словно преступнику. — Кто тут ещё педик? — смех эхом разнёсся по всей школе, которая погрузилась в мрак. Блондин склонился к уху парня, обжигая горячим дыханием. — Не ты ли? — шёпот отозвался мурашками по коже, попытки вывернуться из мёртвой хватки были провальны. Вновь он не может пошевелиться и прекратить это. — Молчишь? Значит ты согласен с этим...или тебе нечего сказать в своё оправдание, а...Пя-ти-фан? — Антон прижался как можно ближе к обездвиженному телу, потираясь пахом о задницу друга. — Чувствуешь? Нравится? — нечеловеческий смех заполнил тишину. — Нет... Блондин склонился ближе к лицу Ромы, чтобы расслышать сказанное. — Мм? Повтори пожалуйста, не расслышал. — Я говорю, нет! Мне не нравится твоя пидорская хуйня, которую ты делаешь! Я ненавижу это! Слышишь?! Ненавижу! — Ясно. — голос Петрова стал грубым, а одна из рук моментально избавилась от одежды брюнета. Антон шлёпнул парня по оголенной части кожи ягодиц, а после зарычал тому на ухо. — Я всё понял. Не успел Пятифан огрызнуться, как член блондина грубо без подготовки вошёл в него, приоткрытый рот сорвался на крик, а руки уже прижатые к стене, сжались от боли. Красная жидкость стекала по ногам из повреженного колечка мышц, и без капли замешательств орган входил глубже, наращивая жёсткий темп толчков. Кровь окрасила член Петрова, а Роме оставалось только кричать, раздирая губы до крови, а ногтями впившись в кожу ладоней, сжимая и пытаясь привести себя в чувство. — Эй! ...