этап нулевой: возможно, стоит сначала проверить есть ли в наличии комплекс героя
Ошибка 406 нет допуска: Запрещено грустить. Мы работаем над устранением неполадок.
Существует не так много вещей, которые Джеймс Поттер ненавидит так же сильно, как видеть, как его друзья плачут. Ну, видеть кого-либо плачущим, если честно, но особенно, друзей. Может быть, это его слабость или же у него большое сердце, по словам его мамы. А Джеймс всегда отличался тем, что верил ее словам, потому что она – самый умный человек во всем мире. Но даже если это правда (на что Джеймс в тайне надеялся), это никак не помогает, когда его друзья плачут прямо перед ним. И обычно они так не делают, отчего ситуация становится хуже. Его застали врасплох, и ему самому уже хочется заплакать, а вот это точно никак не поможет. Но как ему себя еще чувствовать? Его разбудили в два-тридцать утра летней ночью. Естественно, его застали врасплох. Папа разбудил его с осторожностью, но при этом чувствовалась срочность, и Джеймс, черт возьми, испугался, потому что если… тысяча «если» пронеслась в его голове, но его отец так и не проронил ни слова, и ему пришлось спуститься вниз. Что-то не так, совсем не так, понимает Джеймс. Сейчас ведь середина лета, соответственно ничего не может указывать на то, что Сириус здесь. Сириуса не может быть здесь, так как семья того полный отстой, они бы не отпустили его. Плачущий Сириус. Джеймс почти врезается в него, обхватывает руками, едва только пересекает комнату. И потом… блядский Боже, потом Сириус по-настоящему плачет, навзрыд, с ужасными всхлипами, и он что-то говорит, но сквозь рыдания слова невозможно разобрать. А Джеймс… Джеймс не знает что делать. Он не знает, так как его первый порыв – исправить, избавиться от того, что заставило Сириуса чувствовать себя так, если нужно – исправить весь, блять, мир, потому что Сириус абсолютно не заслуживает, чтобы кто-то довел его до такого состояния. Но Джеймсу стоит принять тот факт, что не все в мире можно исправить, и, конечно же, семья Сириуса входит в это число. Проходит сколько-то времени, а Сириус не успокаивается, и тогда мама Джеймса осторожно тянет его на себя из его объятий. Он издает тихий подавленный всхлип и вцепляется в Джеймса. – Милый, все хорошо. – мягко произносит она. – Пойдем, я сделаю чай. Джеймс пойдет с нами, все хорошо. Сириус неохотно отрывается от Джеймса и идет за Юфимией на кухню, пока Джеймс вытирает собственные слезы, потому что они сейчас никак не помогут. Он уже собирается идти за мамой и лучшим другом, как замечает… Ох. Это плохо. Это чертовски плохо. Джеймс ненавидит себя за то, что не заметил его сразу, но Регулус кажется таким маленьким в светлой гостиной. Сейчас он напоминает того Регулуса, которого Джеймс увидел в их первую встречу. И по сравнению с ним, Джеймс чувствует себя великаном, он мог бы поместить Регулуса на ладонь, и все равно бы осталось еще немного места. Регулус не плачет. На самом деле, он просто сидит на диване с идеально выпрямленной спиной, что сейчас бьет не хуже пощечины, он выглядит так, словно проглотил линейку. По его лицу невозможно прочитать ничего. Вот только за последний год Джеймс сблизился с ним, так как обстановка в его доме ужасна, и Регулус проводил больше времени с Сириусом, а где Сириус там и Джеймс. Тогда Джеймс и запомнил каждую его эмоцию, и как она проявляется. И сейчас он как использовал то самое выражение, идеальное до мелочей, когда никто ни за что бы ни догадался, что Регулус не в порядке. Но не Джеймс, он знает, потому что, когда что-то идет не по плану, Регулусу нужно все контролировать, а когда ситуация не поддается контролю, то он начинает с себя. И его лицо – идеальная маска спокойствия и уверенности, его одежда безупречна, а сам он будто вышел с обложки какого-то журнала. И Джеймс знает, он не в порядке. В два шага Джеймс оказывается прямо перед ним с желанием обнять, помочь, исправить, исправить, исправить, но Регулус вздрагивает, стоит Джеймсу подойти ближе, маска трескается за секунду. – Прости. – выпаливает Джеймс. – Черт, п-прости. Я не… – ему не нужно продолжать, потому что Регулус знает. Он должен знать, что Джеймс никогда не причинит ему вреда, и от того, озвучит ли он это, никак не поможет. Вместо этого Джеймс делает глубокий вдох. – Пойдем, тебе тоже не помешает чай. Когда они все оказываются на кухне, Сириус понемногу успокаивается, Регулус же остается закрытой книгой. – Простите. – наконец говорит Сириус безжизненным голосом, и Джеймс хочет расплакаться. Его первые осознанные слова после истерики не должны быть извинениями, нет, нет, нет. Джеймсу хочется закричать и все исправить, но он не может. – Тебе не за что извиняться, Сириус. – твердо говорит отец, прежде чем он успевает сказать хоть слово. – Чтобы ни произошло, мы рады, что с вами все хорошо. – Вы можете остаться здесь, хорошо? – добавляет Юфимия. – Настолько, насколько нужно. Джеймс очень сильно любит своих родителей. К сожалению, от их доброты по лицу Сириуса снова текут слезы, и Джеймс тут же снова заключает его в объятия. Регулус сидит рядом, его чай давно остыл, да и сам он не проронил ни слова. На часах четыре часа, когда они, наконец, возвращаются в кровати. Дом огромный, в нем достаточно свободных комнат, чтобы Сириус и Регулус могли выбрать, но Сириус смотрит на Джеймса большими и грустными глазами, Джеймсу не нужно уточнять, он берет его за руку и ведет к себе в комнату. Регулус скрывается в своей новой комнате, по-прежнему ничего не говоря. Сириус прижимается к Джеймсу, словно боясь, что он исчезнет за ночь. И они не разговаривают: при каждой попытке Сириус снова начинает плакать, поэтому Джеймс рассказывает ему глупые истории о том, как он провел часть лета. Это срабатывает не хуже колыбельной, Сириус засыпает, но его дыхание все еще неровное. Но у Джеймса не получается. Он смотрит в потолок, словно пытаясь найти там ответ, как помочь, как исправить ситуацию, себя может быть. Огромный поток мыслей, с которыми он так и не научился справляться. Скрип двери отвлекает его от навязчивых мыслей. Долгое время Регулус стоит молча, просто смотря на него. – Тебе что-нибудь нужно? – в конце концов спрашивает Джеймс. Регулус качает головой. – Ты хочешь, чтобы я разбудил Сириуса? На этот раз Регулус качает головой более резко. Так, хорошо, он более менее научился распознавать его жесты, но теперь он в замешательстве. И чем же ему помочь? – Хочешь… чаю? – Регулус молчит, даже никакого еле заметного качания головой, но что-то мелькает в его глазах, всего на несколько секунд. И тогда Джеймса вспоминает – Регулус не любит чай. У них тогда был разговор, что это вполне сойдет за преступление, а Регулус просто отмахнулся, закатывая глаза, но Джеймс уловил его улыбку, что не так часто случалось. Джеймс дорожил такими моментами. – Что насчет горячего какао? И, наконец, Регулус кивает. Джеймс осторожно выбирается из объятий Сириуса. Он вряд ли проснется в ближайшее время, события последний часов явно сильно его вымотали. Регулус послушно идет за ним на кухню, где Джеймс уже роется в шкафчиках в поисках какао. – Не хочешь выбрать себе кружку? Регулус долгое время рассматривает их все. Монти любит коллекционировать такое, поэтому у них в тридцать раз больше кружек, чем может потребоваться семье из трех человек. Джеймс обычно берет стоящую ближе, так как отец любит переставлять их, чтобы ни одна из кружек не осталась без внимания, но Регулус очевидно настроен серьезно. На секунду Джеймс переживает, не перебор ли это, но Регулус просто задумывается. Его маска снята, и Джеймсу интересно произошло ли это из-за задумчивости или так и было нужно. В конце концов, он останавливается на той, которую Джеймс вообще не помнил, и ему нравится мысль, что она может стать кружкой Регулуса. Она большая, красивая, несмотря на свою простоту. Похожа на ручную работу, такие кружки всегда нравились его маме. Эта же желтая с нарисованными подсолнухами, один из которых напоминает солнце, а остальные наклонены к нему. Джеймсу нравится. Он бы ни за что не выбрал такую для Регулуса, но он рад, что Регулус ее выбрал. Пока он готовит какао, то задумывается, нужно ли ему что-то сказать. Он находит взбитые сливки в холодильнике и посыпку в шкафчике, и он уверен, это лучший горячее какао, который он только делал. Но когда он поворачивается, чтобы презентовать свою главную гордость (какао), то почти что роняет кружку. Регулус плачет. Он – полная противоположность Сириусу, из него не вырывается ни звука, слезы текут по его лицу. Джеймс ставит кружку на столешницу и подходит ближе, желание помочь преобладает над разумом, и он забывает об одной детали, когда Регулус снова отстраняется, потому что Джеймс слишком близко. – Черт, я… я продолжаю делать это. – в голосе Джеймса отчетливо слышится отчаяние. – Мне жаль, Регулус. Регулус качает головой, по-прежнему не говоря ни слова, и Джеймс уже подумывает о том, что стоит сходить за родителями. Кажется, он не очень хорошо справляется с работой успокаивать его. Регулус качает головой, словно слыша его мысли. Он издает тихий звук, и Джеймс не знает, что делать. Регулусу определенно нужно что-то, это все, что Джеймс может сказать, но он не имеет понятия что. – Тебе нужен Сириус? – пытается он, и Регулус качает головой. – Мне… мне позвать моих родителей? – Нет, нет, нет, все неправильно. Регулус смотрит вниз на … что? Его руку? Хорошо, может в этом есть смысл. – Подожди, ты хочешь, чтобы я тебя обнял? – спрашивает он, как Регулус начинает плакать сильнее, черт, и кивает. Джеймс делает шаг в его направлении, но старается не спешить. На лице Регулуса читается, как он сдерживает себя, чтобы не вздрогнуть. – Я положу свои руки на твое плечо и спину, хорошо? – говорит Джеймс в надежде, что это поможет. – И так как я выше тебя, то я положу свою голову на твою, а ты можешь положить свою на мое плечо, ладно? И можешь обхватить меня руками. Он повторяет озвученные раннее действия медленно, это напоминает объятия статуй. Проходит несколько минут, прежде чем Регулус расслабляется, он кладет свою голову на плечо Джеймса и обхватывает его за талию. Они тают в объятиях друг друга. – Вот так вот. – шепчет Джеймс. Он вырисовывает маленькие круги на спине Регулуса, пока не осознает, что он в той же одежде. Мерлин, у него нет другой одежды. Сириус лег спать в том, в чем был, Джеймс должен был дать ему что-нибудь для сна. На Регулусе надеты рубашка и жилетка, довольно дорогие, судя по качеству. Джеймс не знает, сколько они так простояли, ночь сейчас или уже раннее утро, какао уже остыло. Джеймс молчит, если Сириусу было нужно слышать его голос, чтобы оставаться в реальности, то, как ему кажется, Регулусу нужна тишина. Так что он продолжает молчать, изредка только что-то бормочет, проводит рукой по спине Регулуса, как бы говоря, он все еще здесь, стараясь не перегружать его. Спустя какое-то время Регулус начинает говорить. – Я оставил своего плюшевого медвежонка дома. – его голос такой тихий. Джеймс вспоминает, каким он был в их первую встречу: таким маленьким, почти что крошечным, сдерживающим себя. Сириус в их первую встречу был таким же, напуганным и настороженным, но было в нем что-то бунтарское, открытое. Но Регулус всегда был замкнутым, его голос Джеймс услышал намного позже. Первые несколько лет они вообще не разговаривали, что-то случилось в то первое лето, или, может быть, дело было в Регулусе, что провел год наедине с родителями, но в итоге он не хотел общаться с Сириусом и его друзьями. Но за последний год они стали немного ближе. Немного. Это всегда для них напряженно и трудно, но они стараются. И Джеймсу нравилось проводить время с Регулусом. – Просто… Сириус подарил мне его перед отъездом в Хогвартс, чтобы я не чувствовал себя одиноко. – продолжает Регулус, должно быть он перестал плакать, пока они обнимались, потому что его голос звучит иначе. – И я всегда забирал его в Хогвартс, а потом домой, потому что он мой, и я…я оставил…я… – Эй, все хорошо. – говорит Джеймс, и Регулус так крепко сжимает его, почти до боли. – Мне жаль, Регулус. Мне так жаль. Но… я имею ввиду, Сириус подарил его тебе, чтобы ты не чувствовал себя одиноким, но сейчас все хорошо, потому что это не так, верно? В смысле, у тебя есть он, есть я, если ты не против. Я могу… помочь. Хорошо? Регулус не отвечает. Он утыкается Джеймсу в плечо и плачет, Джеймс набирается смелости и запускает руку в волосы Регулуса, осторожно касаясь пальцами локонов. И когда Регулус выпутывается из объятий, Джеймс выливает какао в раковину и делает новый, и Регулус молча выпивает его, сидя рядом с ним на полу. Но все хорошо. Все в порядке. С этим Джеймс может помочь. Может быть ему не дано изменить всю семью Блэков, но он определенно сможет найти одного плюшевого медвежонка. Если он может что-то изменить, то он так и сделает. Даже если ему придется проникнуть в поместье одной из самых могущественной семьи волшебников в Британии. Если это нужно сделать, чтобы Регулус улыбнулся ему, то так тому и быть.