***
Следующие несколько дней ты раз за разом возвращаешься к той ночи, проведённой в одной палатке с эльфийкой. Ты раздражённо отмахиваешься от любых мыслей о том, что тобой двигало беспокойство и искренняя забота, а не желание обезопасить себя, когда ты позвал её к себе. Вампирское отродье, подвергавшееся самым изощренным пыткам в течение 200 лет и соблазнившее множество ни о чем не подозревающих жертв для своего хозяина. Такое существо не могло быть способно на заботу и сопереживание. Не говоря уже о чём-то большем. Не так ли? В любом случае, ты добился именно того, что тебе нужно. Заслужил её доверие, и она пообещала свою помощь в борьбе с Касадором. У тебя нет ни малейшего представления, зачем ей это, но по какой-то причине ты веришь её словам. Ты пытаешься убедить себя, что события разворачиваются наилучшим образом. Больше нет необходимости вести задушевные беседы, раскрывая перед ней своё прошлое. Ты не готов признаться даже самому себе, что находишь удовольствие в её обществе и этих возникающих между вами моментах откровенности. В течение последних дней вы почти не разговариваете. Все взаимодействия между вами ограничиваются незначительным обменом репликами по ходу путешествия и в бою. Битвы отнимают у вашей группы абсолютно всё время и силы. Нет, ты совсем не избегаешь её. Просто слишком много сражений. Только вот почему-то Гейлу это не мешает постоянно проводить время с Велари. Он цепляется за любую возможность оказаться рядом с ней, заводя разговор или предлагая свою помощь. Ты сверлишь их взглядом, наблюдая за реакцией чародейки на мужчину. О нет, это ни в коем случае не ревность. Тебе всего лишь нужно убедиться, что надоедливый волшебник не выведет из душевного равновесия лидера вашей группы, как это случилось в прошлый раз. Ничего больше. И, конечно же, ты не подмечаешь с мрачным удовлетворением, что её улыбка не выглядит такой же счастливой, как те, что предназначались тебе. В один из таких моментов к тебе подсаживается Уилл. — Полагаю, не самая интересная книга? — насмешливо говорит Клинок Фронтира, выразительно глядя на открытый том в твоих руках, про существование которого ты уже, кажется, забыл. — Были и хуже, — бросаешь ты, не сводя пристального взгляда с эльфийки. Взор колдуна устремляется в том же направлении. — Ты же понимаешь, что она предпочла бы, чтобы на его месте был ты? — на этот раз без тени издёвки спрашивает он. — Конечно, я знаю. Никто не может устоять перед моим обаянием, — ответ срывается с твоих губ так же легко и непринуждённо, как рот искривляется в саркастической ухмылке. — Приятель, я серьёзно. Не то что бы я хотел лезть не в своё дело, но… скажем так, у вас обоих были гораздо менее кислые лица в компании друг друга. Ты переводишь взгляд на сидящего рядом мужчину. Твои глаза сужаются, когда ты смотришь на него со смесью подозрительности и раздражения. При иных обстоятельствах ты бы, вероятно, мог признать, что находишь общество Уилла терпимым, даже приятным, что само по себе странно, учитывая, что он привык охотиться на таких, как ты. Иногда он мог быть достаточно забавным, но сейчас тебя сбивает с толку его серьёзный тон, не имеющий ничего общего с той чепухой, которую он говорит. В этом просто нет никакого смысла, если задуматься. — Не похоже, что с её лицом сейчас что-то не так, а моё было гораздо приятнее, пока ты не начал приставать ко мне с бессмысленными разговорами, — огрызаешься ты. — Это твоя жизнь, и только тебе решать, позволить ли впустить в неё немного света, — Уилл выставляет руки перед собой в знак капитуляции, поднимаясь на ноги. — Только смотри, чтобы не стало слишком поздно, — добавляет он, бросая быстрый взгляд на волшебника и чародейку, перед тем как уйти. Ты смотришь вслед его удаляющейся фигуре, а перед глазами мелькают образы счастливой эльфийки в объятиях волшебника, нарисованные твоим воображением. Твоя челюсть инстинктивно сжимается, а из груди вырывается глухое рычание. Тебе всё равно. Или всё же нет? Что ж, в любом случае, тебе должно быть всё равно.***
После очередной неудачной попытки избавиться от головастиков в Яслях ваш отряд исследует монастырь в поисках всего, что может оказаться полезным в вашем приключении. Помимо схрона с неплохим запасом стрел ты натыкаешься на несколько бутылок дорогого вина. Ты задаёшься вопросом, пришлось бы оно по вкусу Велари. Позже ты прячешь бутылки в своей палатке, стараясь отогнать образ того, как вы вдвоём распиваете твою находку. На самом деле к этому моменту ты уже почти признался самому себе, как сильно ты влип. Отрицать очевидное становится практически невозможно. Точка в этих нелепых попытках отречься от своих чувств ставится, когда вы попадаете в Приют Вокин. Ваш отряд застаёт это место в довольно плачевном состоянии. В стенах таверны разгорается пожар. На улице множество раненых и убитых после недавнего нападения гоблинов и дроу. В воздухе витают отчаяние и тоска, охватившие всех, кому удалось спастись. Когда выясняется, что в одном из горящих помещений может быть отец Уилла, герцог Рейвенгард, или кто-то, кто знает о его местонахождении, Велари, не сомневаясь ни секунды, принимает решение отправиться внутрь разваливающегося на глазах дома. Она накладывает на себя заклинание, дающее некоторую устойчивость к огню, и берёт с собой только Карлах, для которой пламя не представляет большой угрозы. Как правило, такие её спонтанные решения, опасно граничащие с безумством, вызывают у тебя лёгкое раздражение из-за очередного, бессмысленного, на твой взгляд, проявления доброты, но в то же время ты не можешь не испытывать чего-то отдалённо похожего на восхищение, глядя на её сверкающие непоколебимой решимостью глаза и уверенность в каждом движении. Но сейчас тебя охватывают совсем другие эмоции. Когда эльфийка и тифлинг скрываются из виду, ты чувствуешь, как паника накатывает волнами, и страх сжимает твоё небьющееся сердце. Ты не отдавал себе отчёта в том, что при любой потенциальной угрозе всегда присматривал за чародейкой. Осознание собственной беспомощности в нынешней ситуации даётся нелегко. Хуже этого только то, что ты наконец понимаешь, насколько важна для тебя Велари. От мысли, что ты можешь потерять её, всё тело сотрясает дрожь. Ты вряд ли можешь дать название переполняющим тебя чувствам, но это определённо то, что больше нельзя игнорировать. Когда спустя несколько минут, которые кажутся часами, она вслед за Карлах, несущей на руках выжившего, выходит из горящего здания, сопровождая ещё одного спасённого, ты облегчённо выдыхаешь. Бессмысленное действие, если принимать во внимание твой вампиризм, но ставшее чем-то вроде привычки. В этот момент прежние эмоции сменяются гневом. Ты злишься на неё за то, что в очередной раз подвергла себя риску. Хочешь подойти и высказать всё, что думаешь о её чувстве самосохранения. Затем останавливаешь себя, понимая, что в действительности не имеешь на это никакого права, да и твои слова вряд ли возымеют какой-то эффект. Она вольна делать всё, что считает правильным и необходимым. Поэтому ты ограничиваешься одним из своих привычных едких комментариев, который не встречает особой реакции. Ты понимаешь, что единственный, на кого остаётся злиться — это ты сам. Ведь это ты боишься признаться в том, что чувствуешь. Сначала самому себе, а теперь и ей. Боишься быть отвергнутым. На самом деле, у тебя нет никаких сомнений, что она не ответит взаимностью. Зачем ей вампирское отродье, когда рядом есть более подходящие кандидаты? У тебя нет ответа на этот вопрос, как нет и причин считать, что эльфийка испытывает к тебе что-то помимо лёгкой симпатии. Она заботится о тебе не больше, чем об остальных спутниках. То, что она несколько раз давала тебе свою кровь, ничего не значит. Ей всего лишь нужен сильный союзник в бою. Что случилось с тем самоуверенным покорителем сердец? По правде говоря, его никогда не было. Была только маска, которая в данном случае ничем не может помочь. Остаётся разбираться с тем, что находится под ней.***
Глупо было надеяться, что, осознав свои чувства, ты предпримешь какие-то адекватные попытки по крайней мере восстановить общение с ней. Вместо этого в один из следующих дней ты обнаруживаешь себя ругающимся с Велари посреди лагеря. Ранее в этот день ваша команда исследовала Вымершую деревню. Вы остановились в том районе, взяв перерыв, чтобы подготовиться к походу в Подземье. В ходе поисков помимо прочего была найдена интригующая книга по некромантии. Именно она и стала предметом ваших разногласий. Спор начинает привлекать внимание некоторых других членов отряда, в вашу сторону бросают обеспокоенные взгляды. — Давай не здесь, — обведя глазами лагерь, просит эльфийка и направляется к выходу. Ты следуешь за ней. Отойдя на достаточное расстояние, чтобы не привлекать лишнего внимания к вашей беседе, но и не углубляясь в лес, вы останавливаетесь. — Астарион, что с тобой не так? — в её глазах смесь раздражения и, вероятно, грусти. «Действительно. Что, чёрт возьми, со мной не так? Почему я ругаюсь с тобой из-за дурацкой книжки вместо того, чтобы сказать что-то, что вызовет улыбку на твоём лице?» — ты хмуришься, пока эти мысли проносятся в голове. — Я знаю, ты надеешься, что секреты, которые хранит эта книга, помогут тебе в борьбе с Касадором, — продолжает она чуть мягче, — но некромантия опасна. Поверь мне, я кое-что смыслю в магии, — улыбка появляется на её губах, но не достигает глаз. — Прости, что я была так категорична. Конечно, это твоё решение, и ты можешь взять книгу, если хочешь. Я лишь хочу убедиться, что ты осознаёшь опасность. Где-то глубоко внутри ты понимаешь, что она права. Ранее у вас уже был подобный разговор о перспективе контролировать головастиков вместо их извлечения. У чародейки были достаточно убедительные аргументы против этой идеи. Конечно, полная свобода для тебя более предпочтительна, чем риск сменить одного хозяина на другого. Вот только до настоящей свободы ещё очень далеко, а отказаться от желания иметь какую-то власть после стольких лет унижений не так просто. — Возможно риск стоит того. Ты регулярно подвергаешь себя бессмысленной опасности, и не похоже, что испытываешь по этому поводу какие-то сожаления, — ты не можешь удержаться от этого язвительного комментария. — Мы все, включая тебя, постоянно рискуем во время нашего путешествия. Нам нужно это делать, если мы не хотим отрастить щупальца. Что касается твоей… проблемы, я уже говорила, что помогу, когда мы доберемся до Врат Балдура. И я сдержу своё слово несмотря на то, что ты всю неделю меня избегал, — в её голосе слышится обида, хотя она старается говорить как можно небрежнее. — Я не… — слова застревают в горле. Она избавляет тебя от необходимости произносить бессмысленное оправдание, подходя чуть ближе, и тихо, как будто делясь с тобой секретом, говоря: — Не сомневаюсь, что у тебя были причины. Какими бы они ни были, это не имеет значения. Даже если ты больше не скажешь мне ни слова до конца пути, я всё равно помогу тебе. — Почему? — у тебя в голове вертится множество вопросов, но это единственное слово, которое удаётся вымолвить. Ты не понимаешь, почему она готова подвергнуть себя такому риску ради кого-то вроде тебя. — Потому что ты мне не безразличен, Астарион, — отвечает она с выражением лица, которое невозможно прочесть. — И я не могу оставить тебя один на один с тем ужасом, который тебе пришлось пережить. Значит ли это, что она чувствует то же, что и ты? Ты не уверен. Ты даже не уверен, что правильно расслышал её слова, хотя она стоит совсем рядом. Молчание затянулось, она делает шаг назад, увеличивая расстояние между вами. Тебе кажется, что она собирается вернуться в лагерь, и у тебя нет подходящих слов, чтобы остановить её. Но ты не можешь позволить ей уйти, иначе никогда не наберёшься смелости. Твоё тело устремляется к ней во внезапном порыве, голова слегка наклоняется, и губы нерешительно прижимаются к её тёплым мягким губам в безмолвном вопросе. Ты готов к тому, что она отстранится. Твои мышцы напряжены в ожидании пощечины или любой другой негативной реакции, но она лишь издаёт тихий удивлённый вздох, прежде чем осторожно обхватить тебя руками за шею, отвечая на поцелуй. Ты мгновенно расслабляешься, оставляя все сомнения и страхи на потом и позволяя себе раствориться в ошеломляющих ощущениях и эмоциях. Тепло. Безопасность. Надежда. Это слишком хорошо, чтобы быть реальностью. От лёгкого прикосновения её пальцев к твоему затылку по коже пробегают мурашки. Ты не думаешь, что с тобой когда-либо обращались с такой нежностью и трепетом, будто ты хрупкая драгоценная ваза. Ты притягиваешь её ближе, обнимая за плечи, и углубляешь поцелуй. Ваши языки встречаются, и ты не можешь сдержать довольного стона в её губы. Ты думаешь, что мог бы провести так целую вечность. Ничего больше не нужно, лишь бы продолжать чувствовать на себе её прикосновения, её сладкий вкус на языке и это разливающееся в груди тепло. Но вашу идиллию нарушает громкий голос Уилла, доносящийся из лагеря. Он зовёт её по имени, зная, что вы не ушли далеко. Какое-то время вы оба предпочитаете игнорировать это новое обстоятельство, продолжая целоваться с ещё большей увлечённостью и страстью, пока Велари, наконец, не отстраняется. — Мне нужно идти, — говорит она с сожалением. — Сегодня наша с Уиллом очередь готовить ужин, — объясняет она, не скрывая лёгкого раздражения. — Дорогая, ты должно быть шутишь. Я более чем уверен, что он способен справиться с этой сложнейшей задачей без твоего участия, — ты одариваешь её своей лучшей улыбкой. Кончики её губ подрагивают в ответной улыбке, но взгляд ясно даёт понять, что она не собирается уклоняться от своих обязанностей. — Могу я поцеловать тебя ещё раз, пока ты не ушла? — В прошлый раз, насколько я помню, тебе не требовалось разрешение, — она дразнится, но сама сокращает расстояние между вами, её губы находят твои. На этот раз в том, как ты целуешь её, есть что-то похожее на отчаяние. Ты должен рассказать ей о том, что чувствуешь, признаться, что твои манипуляции переросли в нечто большее. Перспектива такой откровенности слишком пугает тебя, но ты можешь попытаться собраться с мыслями в её отсутствие. — Пообещай, что вернёшься ко мне после ужина, — почти шёпотом просишь ты, оторвавшись от её губ. Долгие мгновения она вглядывается в твои глаза, словно ища там ответы на невысказанные вопросы, но всё же соглашается.