***
1) 倒贴 (dàotiē) – Юньси использовал фразу "платить" (мужчине), "содержать" (любовника). Другое ее значение "доплатить, приплатить свои".Глава 77
5 сентября 2020 г. в 11:58
Цзян Чаогэ иногда забывал, сколь серьезно Чжи Сюань мог относиться к некоторым вопросам, особенно, когда они касались его. Накупив две сумки провианта, он с малышом на руках направился обратно в гостиницу. Чжи Сюань, вероятно, чувствовал, что человек остался недоволен им, поэтому сам расстроился и, чтобы хоть как–то успокоиться, начал агрессивную атаку острыми зубками на воротник Чаогэ.
Уже в гостинице к ним в комнату с интересным предложением заглянул Юньси:
– Брат Цзян, ты всегда говорил, что с кинжалами обращаешься лучше, чем с мечами. Хочешь хороший кинжал?
– Было бы неплохо, – мечтательно протянул Чаогэ. – Юньси, у тебя есть достойный животный материал на примете?
– В стране Куньлунь мне удалось отрезать ноготь фейи. Та тварь совершенствовалась в течение нескольких тысячелетий, этого достаточно для хорошего духовного кинжала.
Цзян Чаогэ взволнованно сказал:
– Это же отлично! Я давно мечтал о подобном оружии, – дважды испытав на себе убийственную силу фейи, Чаогэ одновременно и любил и ненавидел этого зверя. – Ты уже купил все необходимые материалы? Когда он будет готов? Мы…
Юньси довольно бесцеремонно прервал его, вытянув три пальца и спокойно сказав:
– Триста золотых монет – и эксклюзивное духовное оружие твое.
Выражение лица Цзян Чаогэ резко изменилось:
– Юньси, разговоры о деньгах ранят мои чувства.
Юноша покачал головой:
– Мне тоже не хватает денег. Хорошие животные материалы и травы очень и очень дорогие. Если не согласен, я найду других покупателей.
– Нет-нет-нет! – отчаянно запротестовал Чаогэ.
Теперь уже изменилось выражение лица Чжи Сюаня, когда он свирепо зарычал:
– Дай ему все, что он хочет, или я тебя укушу!
Юньси в страхе отпрыгнул назад, за раз преодолевая расстояние в половину комнаты. Ругая себя за глупость и чрезмерную храбрость, он беззвучно зарыдал.
Цзян Чаогэ успокаивающе похлопал Сюаня по спине:
– Эй, не пугай его.
– В любом случае, бесплатно ты кинжал не получишь! – чуть придя в себя, заявил Юньси. – Мне нужно закупить множество материалов. Еще я хочу изготовить простое оружие, чтобы мы могли лучше защитить себя в будущем.
Цзян Чаогэ кивнул, одобряя предусмотрительность юноши:
– Это имеет смысл.
– Так дашь ты мне деньги или нет? – выпалил Юньси, с нажимом добавляя: – это должна быть круглая сумма.
Тут Цзян Чаогэ особенно остро ощутил, что ему до ужаса не хватает средств. Бюджет на поддержание такой большой группы соратников и их зверей все разрастался, а денежных вливаний давно не поступало. Стресс делового человека уже подбирался к нему. Теперь в его распоряжении оставалось менее ста монет, это не покрывало даже затраты Юньси на необходимые животные материалы. Стиснув зубы, Чаогэ сухо произнес: – Подожди немного, я все устрою.
Покинув свою комнату, он отправился на поиски Юйжэнь Шу, дабы поведать ему о их бедственном финансовом положении. Конечно же, итогом должна была стать продажа нескольких личных вещей принца.
Юйжэнь Шу все еще пребывал в скверном настроении. Занятый совершенно другими мыслями, он небрежно попросил Чаогэ предварительно согласовать с ним отобранные на продажу вещи.
Цзян Чаогэ пришел в восторг. Немедленно сформировав хранилище с сокровищами, он начал по очереди предлагать ту или иную вещицу к продаже.
Юйжэнь Шу отобрал более половины из них, а остальные же приказал оставить, поясняя это так:
– Некоторые вещи настолько эксклюзивны, что в таком крупном и процветающем городе, как Кунсан, да еще и приближенном к столице, могут найтись ювелиры, которые вмиг раскроют наши личности. Нужно быть предельно осторожными.
– Не беспокойся об этом, – отмахнулся Чаогэ. Все же он являлся профессионалом по сбыту вещей на черном рынке.
Вид горы сокровищ буквально потряс остальных членов команды, и это не удивительно, большинство из драгоценностей были достойны императора! Сысы отродясь не встречал подобного. Подросток метался от одной вещи к другой, в итоге взяв в руки набор чайного сервиза «Золотой нефрит» и от души голося:
– Я хочу это, хочу! Давайте загоним подороже, а на вырученные деньги купим мне отличный лук!
Цзян Чаогэ немедленно выхватил из рук подростка драгоценный чайный сервиз:
– Ты уже получил свою награду за услуги проводника. К тому же этого сервиза все равно недостаточно, чтобы купить тебе достойное оружие.
Сысы со вселенской грустью в голосе пробормотал:
– Я отдал золотое дерево своему дедушке. Представляете, сколько нужно денег, чтобы поддерживать достойную жизнь в такой большой деревне?
Юньси попытался успокоить расстроенного друга:
– Если нам попадется хороший животный материал, то я сделаю для тебя самый лучший лук. Хотя… ты ведь все равно не сможешь оплатить стоимость моих услуг, так что забудь об этом.
– Опять ты упомянул о деньгах, которых у меня нет! – Сысы заревел еще громче. Для пущего драматизма он даже повалился на землю, видимо, планируя вот-вот начать биться в истерике.
Юньси прикрыл ладонями уши, спокойно отвечая:
– Прекрати крик. Очень шумно. Только для сырья понадобятся десятки золотых монет, не говоря уже о самой работе, а ты явно неплатежеспособен. Ты что же, ко мне в содержанки (1) напрашиваешься?
Сысы глупо моргнул, его большие глаза, увлажнившись от слез, теперь казались еще больше:
– Как думаешь, может, я смогу расплатиться своим телом?
Сначала Юньси оставался неподвижен, но когда его разум смог наконец осознать вопрос, юноша шарахнулся от Сысы точно ошпаренный. При этом лицо его приобрело какой-то неестественный пунцовый оттенок, а слова никак не хотели слетать с уст:
– Я не… не…
Сысы же ковал железо, пока горячо. Бросившись на шокированного юношу, он крепко обнял его, восклицая:
– Пусть у меня нет денег, зато есть прекрасный человек!
Юньси, точно юная стеснительная невестка, в ужасе кричал:
– Не надо! Не... – заикаясь, он подсознательно бросил взгляд на Инь Чуаня, очевидно, ища помощи.
Все присутствующие буквально покатились со смеху, даже внешне сдержанный байцзэ не смог сдержать тихого смеха. Затем, совладав с эмоциями, он тепло произнес:
– Сысы, не смущай его.
Лучезарная улыбка осветила лицо подростка, проказа явно удалась, и он наконец сжалился над напуганным Юньси, выпуская его из теплых объятий.
Цзян Чаогэ дважды кашлянул:
– Что же, предлагаю остаться в городе Кунсан еще на несколько дней. Я решу финансовые вопросы.
Юйжэнь Шу сдавленно произнес:
– Мы не можем сейчас уйти. Мы специально пришли сюда, чтобы узнать о судьбе моего старшего брата, но пока безрезультатно.
– Может быть, он живет в городе инкогнито, – предположил Чаогэ.
– Хорошо бы, твои слова оказались верными, но если нет… – Юйжэнь Шу нервически схватился за волосы. – Континент столь велик, не знаю, как же в таких условиях мне удастся отыскать брата.
Инь Чуань покачал головой:
– Найти человека действительно тяжелая задача, но вот Божественного зверя проще простого. Однако же мы до сих пор не получили новостей о местонахождении Жэнь Вана. Куда он пропал?
– Возможно, Жэнь Ван принял человеческий облик и смешался с толпой? Его духовный воин обладает одной очень характерной чертой – он слеп. Можем начать с этой подсказки, – вдруг в несвойственной ему рассудительной манере предложил Чжи Сюань.
– Да, – слегка улыбнувшись, ответил Инь Чуань. – Чжи Сюань, а ты, кажется, немного поумнел.
Цилинь в ответ фыркнул:
– Инь Чуань, у меня есть к тебе один вопрос.
Догадавшись, о чем негодник хочет спросить, Цзян Чаогэ отчаянно закричал:
– Не смей задавать его сейчас!
– Ты снова мной командуешь?! – заревел в ответ Сюань. – Инь Чуань, почему он позволяет себе командовать мной? Только потому, что он – моя пара?
Цзян Чаогэ понял, что уже слишком поздно, цилинь таки смог задать свой вопрос.
С неизменной теплой полуулыбкой Инь Чуань ответил:
– Между вами не должно быть соперничества. Важно уважать и понимать друг друга, идти на взаимные уступки, стараться соответствовать ожиданиям спутника жизни. Однако же, как зверь-мужчина, ты должен быть более терпимым, Сюань.
Цзян Чаогэ потер точку между бровей, ощущая, как лицо искажается судорогой.
Чжи Сюань несколько раз моргнул, но затем пришел в крайнее волнение, быстро тараторя:
– Я понимаю! Я буду во всем ему потакать!
Улыбаясь, Инь Чуан кивнул.
– Ты слышал меня? Я буду все тебе позволять! – гордо заявил цилинь.
– Премного благодарен, – процедил Чаогэ. Развернувшись, он направился к выходу, но внезапно остановился: – Кстати, как далеко мы от города Хуань?
Юйжэнь Шу сказал:
– Недалеко, около четырёхсот ли.
Цзян Чаогэ, не задумываясь, сообщил:
– Я направляюсь в город Хуань, там есть крупный порт, где можно выгодно сбыть товар. Я также хочу навестить могилу Мэн Шэна. Лун Сян, Цуйю, пойдете со мной.
Лун Сян охотно кивнул.
Юйжэнь Шу предупредил:
– Будь осторожен в пути.
Цзян Чаогэ хотел взять с собой еще только Юньси, но неугомонный Сысы, конечно же, увязался за ними. В итоге команда была сформирована, и они верхом на Цуйю помчались в направлении города.
На следующий день путники прибыли в Хуань. С щемящей ностальгией взирал Чаогэ на место, которое было его домом на протяжении первых трех месяцев жизни в чужом мире. Здесь же он провел наиболее длинный отрезок времени, никуда не перемещаясь и ни от кого не прячась. Когда-то он считал неказистую халупу Мэн Шэна своим домом, тут он провел самые счастливые денечки. Сейчас же с этим местом были связаны самые печальные и тяжелые воспоминания о его пребывании на континенте Тяньлин.
За время его отсутствия в до боли знакомом городе ничего не изменилось. Пробуждение Божественных зверей никак не повлияло на Хуань, напротив, он, кажется, стал еще более процветающим. Сысы, как и прежде, бегал от лавки к лавке, покупая для своего братика различные диковины.
Лун Сян не мог не заметить:
– А-Са на два года старше меня и все еще играется с детскими игрушками?
– Если ты не играешь, это не значит, что так делают все! А-Са мечтал сбежать со мной, чтобы увидеть мир за пределами горы Куньлунь, но тогда он не вступил в нужный возраст, а по робости своей не стал просить о послаблении в правилах. Потому я приношу ему разные диковины, чтобы хоть как-то утолить любопытство. – Говоря это, Сысы увлеченно игрался с маленьким разноцветным шариком в руке. – Лавочник сказал, что эта вещичка привезена из чужедальних стран. А-Са точно такого не видел!
Цзян Чаогэ не смог сдержать улыбки. По-видимому, методы его торговли отлично прижились среди местных барыг.
Чжи Сюань внезапно эмоционально сказал:
– Это место – самый родной человеческий город для меня.
– Да уж, в то время ты не спал ночи напролет, а все требовал купить тебе вина или вместе поиграть. Кажется, я провел тебя по всем улицам города Хуань, и не по одному разу, – говоря это, Цзян Чаогэ, сам того не замечая, тепло засмеялся. Тогда они с Чжи Сюанем еще не нашли общего языка, ссоры и недопонимание было обычным явлением в их общении. Цилинь считал, что ему достался совершенно никчемный воин и вечно задирал нос. Чаогэ же стоически терпел выходки мелкого негодника в надежде, что он станет ключом к его возвращению домой. Со временем их чувства постепенно менялись. Кто бы мог подумать, что они станут такими, как сейчас.
Чжи Сюань не сдержал порыва чувств и обнял мужчину за шею. Уткнувшись носиком в ханьфу Чаогэ, он прошептал:
– Хорошо бы мы вообще никогда отсюда не уходили…
Цзян Чаогэ резко кольнуло в сердце. Да, если бы Мэн Шэн не умер, если бы в спину им не дышала целая сонма могущественных врагов, если бы… Словом, было бы здорово здесь остаться. Жить простой жизнью маленькой семьи… тогда можно и не думать о возвращении в родной мир.
Цзян Чаогэ отвел друзей на обзорную экскурсию в порт. В этом месте торговля была особенно выгодной. Лишь только купцы сходили на пристань, к ним тут же подступали с предложением о покупке или продаже редкого животного материала или свежесобранных трав. Часто удавалось выторговать ценную вещь с большой скидкой. Лодочники не гнушались подрабатывать контрабандой, и Чаогэ мечтательно подумал, что если бы сообщение с зарубежными странами было бы хорошо налажено, то деньги текли бы рекой.
Он подошел к лодочнику и расплывчато объяснил свое намерение продать пару ценных вещичек. Сколь же было его удивление, когда лодочник испуганно уставился на него в ответ:
– Господин, я не понимаю, о чем вы! Мы просто разгружающие товар лодочники, не более того.
Брови Цзян Чаогэ поползли вверх от удивления, ничего более не сказав, он развернулся и пошел к следующему потенциальному покупателю. Разговор в точности повторился. После третьего подобного случая молодой делец наконец сдался. Что могло приключиться за время его отсутствия? Ведь лодочники всегда были независимыми и любили вести нелегальную торговлю.
Побоявшись дальнейшего привлечения совершенно ненужного в его ситуации внимания, Цзян Чаогэ с друзьями решил попытать счастья в ювелирном магазине.
Найдя неприметную лавочку подобного типа, он решительно вошел внутрь. Хозяин тепло поприветствовал гостя и его спутников:
– Уважаемые господа, добро пожаловать в наш магазин!
Сначала Цзян Чаогэ бесцельно пошатался по магазину, а затем завел с лавочником определенный разговор, намеками рассказывая о своем намерении. Через некоторое время хозяин все же догадался о цели визита гостя и, после небольшого колебания, осторожно прошептал:
– Господин, поговорим в другом месте?
Улыбнувшись, Цзян Чаогэ кивнул.
Они собирались встать и подняться в дом, когда в дверь лавки вошел мужчина. Одет он был самым роскошным образом, а под руку его держала невероятно красивая девушка, которая время от времени заливалась звонким и счастливым смехом.
Повернув голову к новым гостям лавки, Цзян Чаогэ внимательно оглядел их. Мужчина был круглым и румяным, точно наливное яблочко. От него исходил дух молодости и устроенной жизни. Вроде бы он являлся незнакомцем, случайным посетителем, решившим заглянуть в ювелирную лавку, но все же… Все же что-то в его облике казалось Чаогэ знакомым.
– Сунь Ань!
При звуке этого имени глаза дородного юноши расширились. Он перевел взгляд на совершенно ошеломленного Чаогэ и сам на некоторое время впал в ступор. Когда способность мыслить вернулась к нему, он не смог сдержать радостного крика:
– Старший брат!
Цзян Чаогэ тоже был вне себя от счастья. Вмиг сократив расстояние между ними, он начал рассматривать старого знакомца:
– Небеса, это ведь действительно ты!
Он до сих пор не верил своим глазам, все же образ старого знакомого в его голове навсегда ассоциировался с несчастным юнцом, обладающим унылым худым лицом и потрепанной одеждой и едва сводящим концы с концами. И посмотрите, во что он превратился менее чем за год! Теперь перед Чаогэ стоял дородный юноша в богато расшитом ханьфу, явно довольный своим существованием.
Сунь Ань оказался настолько взволнован, что слезы неконтролируемым потоком полились из его глаз:
– Брат, я не ожидал, что ты все еще жив...
Цзян Чаогэ с улыбкой сказал:
– Не поверишь, но я сам удивляюсь этому факту. А кто же эта красавица? Неужели моя невестка?
– Да, да! Синь-эр, познакомься, это старший брат Цзян – мой великий благодетель! Всему, что у меня сейчас есть, я обязан именно этому человеку. Брат Цзян, это моя жена Синь-эр, – круглое и румяное лицо Сунь Аня буквально лучилось счастьем.
Искренняя улыбка старого знакомого возымела неимоверный лечащий эффект на израненное сердце Цзян Чаогэ. Как же давно не испытывал он таких теплых эмоций! Его нелегкий путь по континенту Тяньлин полнился лишь кровью и опасностями. Сейчас же он впервые за долгое время испытывал простое человеческое счастье от неожиданной встречи с дорогим другом и полностью отдался этим эмоциям.
– Привет, брат Цзян! – весело и бесхитростно поприветствовала его Синь-эр. Затем, переведя взгляд на гнездящегося на руках мужчины малыша Чжи Сюаня, она удивленно воскликнула: – Ух ты, сын брата Цзяна такой красивый! Вот бы и нам обзавестись таким чудесным карапузом!
Чаогэ почти физически ощутил, как личико Сюаня мрачнеет.
Сунь Ань активно поддержал жену:
– Да, да! Но я смотрю, за год ребенок не сильно прибавил в росте…
Цзян Чаогэ поспешил отшутиться:
– Он очень разборчив в еде, к тому же совершенно не желает взрослеть.
Чжи Сюань, который, судя по сердитому выражению на пухлом личике, готовился вот-вот выдать гневную тираду на сей счет, был остановлен ладонью Чаогэ, немедленно заблокировавшей его ротик. Затем мужчина развернул ребенка к себе лицом и прижал спинку рукой, тем самым скрывая его от глаз супружеской пары. Малыш в его руках громко фыркнул и приступил к самому верному способу умерить свой гнев – терзанию воротника ханьфу Чаогэ.
Сунь Ань посмотрел на спутников благодетеля:
– Брат, эти люди?..
Цзян Чаогэ представил их:
– О, это внук Мэн Шэна, – он указал на Лун Сяна. – Остальные – мои друзья.
– Оу, а где сейчас господин Мэн? Я хотел бы его повидать!
Цзян Чаогэ с вымученной улыбкой на лице ответил:
– Он решил провести старость в другом месте.
– Здорово! – восхитился ничего не подозревающий Сунь Ань. – Брат Цзян, ты возвратился, чтобы...
Цзян Чаогэ прервал его:
– Мне не хватает денег.
Сунь Ань с готовностью заявил:
– Брат, после твоего ухода я приумножил те средства, что ты мне оставил. Если ты нуждаешься, скажи лишь слово…
Цзян Чаогэ отмахнулся:
– Денег мне не надобно, мне нужна лишь твоя помощь. – Затем он понизил голос почти до шёпота, говоря: – Не волнуйся, ты получишь свою выгоду.
Глаза Сунь Аня засияли.
Цзян Чаогэ вытащил старого знакомого наружу и, найдя тихое безлюдное место, рассказал о своих делах.
Внимательно выслушав, Сунь Ань сказал:
– Ты совершенно правильно поступил, обратившись ко мне с этим вопросом. Сейчас порт почти не функционирует, это правда. Кстати, тому виной лишь ты. В прошлый раз, когда третий принц приехал в город Хуань, он установил засаду в порту, дабы поймать тебя. В результате выяснилось о процветающей там контрабанде, так что было инициировано тщательное расследование. Многих арестовали. Так что теперь все опасаются незаконного заработка.
Цзян Чаогэ подозревал, что сам стал причиной таких глобальных изменений в жизни крупного порта.
– Тогда какой еще способ ты можешь мне предложить?
Сунь Ань с улыбкой объяснил, как обстоят дела:
– Они не осмеливаются делать это открыто, а вот тайная контрабанда по-прежнему процветает. Пока в деле участвуют большие деньги, всегда найдутся смельчаки, готовые пойти на риск. Я обещаю тебе поспособствовать в этом вопросе.
Цзян Чаогэ радостно сказал:
– Сунь Ань, ты лучший! А что насчет хозяина той ювелирной лавки? – Он не мог не беспокоиться об этом.
– Не волнуйся, он мой хороший друг.
Цзян Чаогэ похлопал Сунь Аня по плечу и с благодарностью сказал:
– Теперь ты действительно стал необыкновенным юношей!
Сунь Ань застенчиво заулыбался:
– Это все благодаря старшему брату Цзяну. Я каждый день воздаю молитвы бодхисаттве, чтобы Небеса сохранили жизнь и здоровье дорогого брата. Ты – мой самый большой благодетель. Благодаря тебе я полностью изменил свою жизнь, смог жениться на любимой Синь-эр и обеспечить спокойную жизнь родителям.
Цзян Чаогэ искренне засмеялся. Все же жизненные пути неисповедимы!
Сунь Ань устроил их в самой роскошной гостинице города Хуань, а также организовал пышный банкет в их честь. Сысы никогда прежде не ел столько вкусной еды, потому беспрестанно прыгал от радости, точно маленькая обезьяна. Самый юный участник их команды, Лун Сян, напротив, вел себя сдержанно и тихо, едва притрагиваясь к аппетитным блюдам.
Вернувшись вечером в гостиницу, Цзян Чаогэ попросил служителей купить ему бумажных денег и палочек ладана. А затем с малышом на руках отправился навестить дом Мэн Шэна.
После наступления темноты люди на улице почти не встречались. Жмущийся к его груди Чжи Сюань остро ощущал подавленное состояние своего воина, поэтому молчаливо утешал его, даря тепло своего тела, словно маленькая грелочка.
Подойдя к месту, которое долгое время служило им домом, ребенок и мужчина отметили, что оно осталось нетронутым. Цзян Чаогэ посмотрел на неказистые ворота, глубоко вздохнул, и, слегка поджав ноги, перемахнул через двухметровую стену, бесшумно приземляясь во дворе.
Он оказался пустынным, поросшим бесчисленными сорняками.
Цзян Чаогэ вошел в дом, в котором когда-то проживал, и бездумно провел пальцами по стенам и мебели. Все было покрыто толстым слоем пыли. Именно здесь, на протяжении бесчисленных ночей, сидел он и усиленно совершенствовался. Когда уставал, то обнимал малыша Сюаня и забывался глубоким сном. В то время жизнь их была чрезвычайно проста и приятна, а сам Чаогэ был настолько слаб, что даже не мог долгое время держать в руках меч «Чжи Сюань». Да что там говорить, даже поддержать взрослую человеческую форму Сюаня являлось для него непосильной задачей. Но именно тогда, в те светлые, незамутненные тяжелыми думами деньки, он ощущал себя в наибольшей безопасности.
Чжи Сюань тихо прошептал ему на ухо:
– Ты в первый раз купал меня как раз в этой лохани, – он указал пухлым пальчиком на грязный таз.
– Да, – с едва уловимой улыбкой на лице подтвердил Чаогэ. – В то время ты никак не хотел мыться, беспрестанно капризничая. А затем, чуть попривыкнув ко мне, напротив стал требовать банных процедур по несколько раз на дню.
– Конечно! Я ведь раньше никогда не мылся подобным образом. Откуда мне знать, что это настолько приятно? Еще до встречи с тобой я никогда не общался с людьми. Даже не подозревал, что человечество обладает такими полезными знаниями, – он закончил свою речь тихим детским хихиканьем, и Цзян Чаогэ, не удержавшись, засмеялся вместе с ним. Румяное детское личико Сюаня – настоящий ровный круг – было столь забавным, что, сколько бы не смотрел на него Чаогэ, всегда неизменно умилялся.
– Тем не менее из всех людей на земле люблю я только тебя одного, другие не имеют права приближаться ко мне!
– Не волнуйся, никто не осмеливается подойти к тебе, – заверил Цзян Чаогэ и взял жертвенные принадлежности. Он направился на задний двор, где была могила дорогого ему человека.
Конечно же, она оказалась напрочь заросшей сорняками и выглядела довольно заброшенной. Каменная табличка, неоднократно испытавшая на себе и ветер, и дождь, покрылась неприглядными пятнами. Цзян Чаогэ опустил малыша Сюаня на землю, вытащил кинжал и не сказав ни слова начал пропалывать сорняки на могиле Мэн Шэна. После этого он положил бумажные деньги и цветы на могилу, налил три чашки вина и сел перед памятником.
Чжи Сюань в тот же миг превратился во взрослого.
Цзян Чаогэ и Чжи Сюань молча подняли чарки, поклонились надгробию Мэн Шэна и, посмотрев друг другу в глаза, испили вина.
Цзян Чаогэ глубоким голосом произнес:
– Господин Мэн, я вернулся вас навестить. Если бы не вы, лежал бы я сейчас в земле, безразличный к делам живых. Умер бы я, не вы. Не беспокойтесь, мне известен способ попасть в родной мир. Разобравшись с делами, я смогу вернуться домой. На самом деле, моя память и чувства к родному миру с каждым днем ослабевают. Может быть, это потому, что там у меня нет родных, к которым тянулось бы сердце. Но я должен вернуться! – с этими словами он судорожно сжал кулон на груди, который представлял из себя старые карманные часы, оставленные ему Мэн Шэном перед самой его кончиной. – Я передам эти часы вашей семье и дам им отчет о вашей жизни. Не волнуйтесь.
Цзян Чаогэ схватил кувшин с вином и разлил его содержимое на землю рядом с надгробием. Рыхлая земля щедро вбирала в себя жидкость.
Цзян Чаогэ глубоко вздохнул, на душе ощущалась давящая тяжесть.
Чжи Сюань аккуратно приобнял его за плечи и поцеловал в щеку:
– Мы собственноручно отомстим за него.
Во взгляде Цзян Чаогэ отразилась твердость и решительность:
– Определенно! Мы обязательно сделаем это!
Затем он расслабился, позволив себе облокотиться на крепкое плечо Чжи Сюаня. Да, возможно, он попал в чужой мир, но от начала и до сего момента он не был в нем одинок. Его окружали замечательные люди, а главное – Чжи Сюань, который точно не умрет прежде него.
Посидев перед могилой полночи, Цзян Чаогэ периодически разговаривал с Мэн Шэном или самим собой, пока Сюань не увел его обратно в гостиницу.
В ту ночь Цзян Чаогэ взял на себя инициативу, он отчаянно нуждался в ощущении присутствия Чжи Сюаня рядом. Водоворот чувств захватил их, позволяя на некоторое время забыться.
На следующий день Сунь Ань пришел навестить их в гостинице. Однако Цзян Чаогэ беспардонно проспал назначенный час встречи с другом. Его голова раскалывалась от боли, а тело нещадно ломило. Все же через какое-то время ему удалось взять себя в руки и отправиться вместе с Сунь Анем в порт.
Всю дорогу Цуйю с Чжи Сюанем обменивались загадочными взглядами, отчего настроение Чаогэ еще больше ухудшилось, ведь он прекрасно понимал, в чем могла состоять причина гляделок между этими двумя мифическими созданиями.
Тем временем Сунь Ань привел их на заброшенную верфь. Место казалось пустынным и безлюдным, кто бы мог подумать, что это сердце подпольной торговли. Сунь Ань отстучал странный код в закрытую дверь. Появились охранники и приступили к тщательному обыску тайных гостей.
Войдя в помещение, Цзян Чаоге и Юньси неожиданно открыли для себя целый новый мир. Их глаза засветились от счастья.