Духовный воин Гэ / Jiang Chao Ge and the Spirit Weapon

– Даже если Инь Чуань что-то и скрывает от нас, но ты тоже доверия не заслуживаешь, – холодно произнес Чаогэ. – Что есть истина? Когда-нибудь мы это узнаем. А пока, как ты верно заметил, никто из нас даже зайти в пещеру с «Истоками Сущего» не может. – Инь Чуань знает, как попасть в пещеру, – возразил лазурный дракон. – Сейчас все происходит в точности по тому же сценарию, что и десять тысяч лет назад. Лишь Инь Чуань в курсе, что из себя представляет артефакт. Цзян Чаогэ посмотрел на Инь Чуаня и усмехнулся. – Ну и что в итоге? Ты хочешь подождать, пока он очнется, и допросить с пристрастием? Или, может, считаешь, что ранения присутствующих здесь людей и зверей недостаточно серьезны и можно замутить новую смертельную битву? – саркастично спросил он. – Я не собираюсь ждать пробуждения байцзэ. Я просто сказал вам то, что должен был сказать. – О, так значит, ты уходишь? – Цзян Чаогэ холодно хмыкнул. – Неужели не боишься, что Инь Чуань проснется и вновь приберет к рукам «Истоки Сущего»? – Духовная энергия «Истоков Сущего» сокрушительна и безгранична, он не сможет обуздать ее, – с этими словами Сянь Юнь мрачно посмотрел на лежащего в беспамятстве Инь Чуаня. – Кроме того, я боюсь, что если байцзэ продолжит свои попытки добраться до артефакта, то смертоносная энергетическая волна может вновь повториться. Думаешь, я останусь здесь и буду вместе с вами истекать кровью? Ну уж нет! Отвернувшись, Сянь Юнь быстро принял облик дракона, а затем своей большой когтистой лапой закинул на спину Фэнь Няня и остальных. Когда он вновь повернулся, его глаза вперились в глаза Жэнь Вана. – Жэнь Ван, если ты не хочешь повторения прошлых ошибок, заклинаю тебя, не доверяй Инь Чуаню. Белый тигр посмотрел на него без всякого выражения и ничего не сказал в ответ. – Сянь Юнь, – послышался угрожающий голос Чаогэ. – Знай, однажды я найду способ уничтожить тебя. Ты, Гунгун, Сяо Се, Фэнь Нянь – вы все заплатите за то, что натворили! Глаза лазурного дракона сузились до щелок. – Гунгун? Ты сказал Гунгун? Но Лю Цин вовсе не Гунгун, – после этих слов он взмахнул массивным хвостом и взмыл в небо. Никто из окружающих не придал значения последним словам Сянь Юня, но только не Чаогэ. Он весь похолодел, а сердце в груди будто бы остановилось. Лю Цин – это не Гунгун, Лю Цин – это не Гунгун… В таком случае, кто же является Гунгуном? Мир перед глазами Чаогэ внезапно побелел. Он ничего не видел и не слышал, а в ушах набатом била лишь одна простая фраза "Лю Цин – это не Гунгун". – Брат Цзян? Брат Цзян?! Из ступора Чаогэ вывел Сысы. Юноша судорожно махал рукой прямо перед его глазами. – А? – Что с тобой? – встревоженно спросил Сысы. – Я тебя звал, звал, а ты не реагировал, – он сделал небольшую паузу, а потом прошептал: – Ты расстроен из-за Чжи Сюаня, да? Не волнуйся. Он ведь еще сущий ребенок. Вы все уладите. Ты так искусно умеешь успокаивать его, а он столь сильно зависит от тебя. Уверен, что все у вас будет хорошо. Цзян Чаогэ через силу улыбнулся: – Ты думаешь, что я и в этот раз смогу успокоить его? Сысы кивнул. – Да, разве Чжи Сюань не всегда такой? Его гнев быстро накатывает, но столь же быстро отступает, он просто не в силах долго держать на тебя обиду. Стоит тебе отлучиться, так он немедленно отправляется на твои поиски. Да он привязан к тебе больше, чем цыпленок к курице! Цзян Чаогэ рассмеялся, но его голос едва заметно дрожал: – Что это еще за метафора такая? – Не волнуйся, все будет хорошо, – Сысы похлопал Чаогэ по плечу. – Хотя я точно не знаю, кто такие эти великие Уцзу, но в любом случае звучит это очень круто! Уже неплохо, правда? Кроме того, какой бы ни была твоя предыдущая жизнь, сейчас ты – это просто ты. В наших глазах ты всегда будешь Цзян Чаогэ. Цзян Чаогэ мягко сжал плечо юноши и искренне произнес: – Сысы, спасибо! Юное лицо Сысы осветилось лучезарной улыбкой. – На самом деле я думаю, что великие Уцзу очень крутые. Я слышал, что они все как один невероятно сильны. Однако каким же образом они пробуждаются? – Когда человек умирает, то Уцзу в нем просыпается, – Жуань Цянсю хмуро посмотрела на Юньси. – Лю Цин проснулся как раз после того, как брат Цзян пронзил его сердце. Каким образом умерла Тяньюй, нам, конечно, неизвестно, а вот Юньси – обычный слабый человек, он бы не выжил после удара энергетической волной «Истоков Сущего». Видимо, именно так в нем Уцзу и проснулся. – Скорее всего, так и есть, – кивнул Чаогэ. – Мне всегда было интересно, как же пробудился Уцзу в Тяньюй. Теперь кажется, что девочка была не первой пробудившейся. Думаю, что первым стал духовный воин Лю Ши, которого Сысы пронзил стрелой. Затем Лю Цин… Так как способ пробуждения Уцзу стал известен, Сяо Се и Фэнь Нянь использовали его, чтобы пробудить своих духовных воинов. Хун Юань холодно фыркнул. – Видимо, они могут сосуществовать с великими Уцзу… Я же, если только увижу убившего меня великого чародея Хоу-ту (прим.: божество земли), то тут же прикончу его! Он испачкал мои прекрасные перышки! – После пробуждения духовные воины больше не являются человеческими существами, зато обладают огромной духовной энергией, присущей великим Уцзу. Эта энергия полезна всем, – объяснил Жэнь Ван. – Однако после того, как великий Уцзу проснется, духовный зверь может поглотить мощную силу его души и восстать против воина, но и для зверя тоже есть опасность. Великий Уцзу столь силен, что вполне способен полностью подчинить себе зверя. В подобном союзе есть плюсы и минусы для обеих сторон. Но, конечно же, подобного хаоса лучше избежать. Услышав это, Лю Цинмин очень разволновался. – Жэнь Ван, я… Я не буду просыпаться. Белый тигр, не глядя на него, прошептал: – Боюсь, что когда придет время, от тебя ничего зависеть не будет. – Я ни за что не допущу этого с собой! – сжав кулаки, злобно сказал Чаогэ. – Это ты сейчас так думаешь, – Хун Юань покосился на него. – Подожди, пока все эти древние звери, благодаря своим воинам, станут много сильнее тебя, а ты останешься обычным человеком. Как сможешь ты сражаться против них? Цзян Чаогэ нечего было ответить на это. Он молча подошел к Юньси, осторожно взвалил юношу к себе на спину и перенес его на хлопковую подстилку. Затем мужчина достал аптечку и принялся обрабатывать ужасающие раны друга. Он не позволит Уцзу пробудиться! Если он действительно окажется Гунгуном, как после этого смотреть в глаза Чжи Сюаню? Вот уж и правда насмешка судьбы! Самым ненавистным врагом Чжи Сюаня, которого Чаогэ поклялся уничтожить, был… он сам? Как такое вообще возможно? Он и Чжи Сюань стали неразрывной частью друг друга. Если этот вид связи до гроба можно назвать «любовью», то он без преувеличения мог заявить, что искренне любит Чжи Сюаня. Почему же судьба так жестоко подшутила над ними и превратила из самых близких людей в заклятых врагов?! Цзян Чаогэ смотрел на страшные раны Юньси. Его глаза вдруг покраснели от подступивших слез, а сердце защемило. Он подумал о Чжи Сюане, который скрывался в густом лесу. Подспудно он надеялся, что цилинь останется там еще на несколько дней, потому что Чаогэ не знал, как посмотрит ему в глаза. Пусть он всю свою жизнь бессовестно врал в лицо другим людям, но скрыть подобное от Чжи Сюаня он не в состоянии. Когда раны Юньси были тщательно промыты и перевязаны, а самого юношу накормили духовным снадобьем, Жэнь Ван предложил немедленно покинуть холм Сюань-юань. В конце концов, никто не знал, когда «Истоки Сущего» вновь высвободят смертоносную волну духовной энергии. Люди точно не выжили бы после подобного, поэтому подсознательно хотели находиться как можно дальше от холма. После непродолжительного обсуждения было решено вернуться в племя Эрту. От этой идеи Сысы пришел в ужасное волнение и, конечно же, вызвался показывать дорогу. – Чжи Сюань все еще не вернулся, – заметил Юйжэнь Шу. Цзян Чаогэ беспомощно вздохнул. – Я пойду к нему. – Забудь об этом, я пойду, – сказал Жэнь Ван. – Чжи Сюань питает к Уцзу глубокую ненависть. Какое-то время ему будет трудно свыкнуться. Цзян Чаогэ кивнул. Ему вдруг стало ужасно некомфортно: дыхание сделалось неровным, а в груди все сдавило. Жэнь Ван отправился в лес на поиски друга. Ему потребовался час, чтобы вернуться вместе с цилинем, лицо которого не выдавало ни единой эмоции. Бросив на Цзян Чаогэ мимолетный взгляд, Чжи Сюань тут же молча отвернулся. Раньше Цзян Чаогэ никогда не чувствовал за собой вины. Однако теперь, когда он узнал, что не просто какой-то Уцзу, а не кто иной, как Гунгун, он понял, что не избежит ответственности за последствия. Жэнь Ван превратился в тигра, и путники один за другим забрались на его спину. Чжи Сюань и Цзян Чаогэ расселись на максимальное расстояние друг от друга. Это была уникальная картина, так как цилинь всегда лип к Цзян Чаогэ и находился рядом, несмотря ни на что. Сейчас же, благодаря огромным размерам белого тигра, их разделяло не меньше двадцати метров. Юйжэнь Шу посмотрел на бледное и застывшее лицо Цзян Чаогэ. – Чаогэ, ты в порядке? – тихо спросил он. – Нормально, – коротко кивнул Чаогэ. – Он во всем разберется, – со вздохом сказал принц. Помолчав немного, он горько усмехнулся и продолжил: – Конечно, я в тайне надеюсь, что он не сможет разобраться в ситуации, но все же вы – единое целое, конфликт никому пользы не принесет. – Единое целое... – глухо повторил Цзян Чаогэ, – сейчас, возможно, это действительно так. Но помяни мое слово, как только во мне проснется Уцзу, риск, что мой зверь взбунтуется, будет гораздо выше, чем у тебя с Тянь Жуном. – Но ведь Чжи Сюань прав, – сказал Шу. – Все это один большой заговор, чтобы сделать вас исключительными духовными воинами древних зверей и настроить против друг друга. Это заговор, который был тщательно спланирован и охватывает тысячи лет. Просто нам неизвестно, кто именно за этим стоит. – Не важно, кто это сделал, – задумчиво сказал Цзян Чаогэ. – Обратная реакция Чжи Сюаня неизбежна, он восстанет против меня. Тянь Жун холодно сказал: – Он – уникальный древний зверь, другого такого не встретишь ни на земле, ни на небе. С самого появления на свет и до того момента, как его запечатали, он никому никогда не уступал, не так ли? – Чжи Сюань и я… наши отношения нечто большее, чем доминирование и подчинение. – Это ты так думаешь, – заметил Тянь Жун. – Тянь Жун, прекращай! – оборвал его Шу. Цзян Чаогэ закусил губу и ничего не ответил. Сейчас Чжи Сюань был столь холоден и зол, а ведь он только узнал, что Чаогэ является перерождением великого Уцзу, что же будет, когда откроется правда о том, что Чаогэ никто иной, как Гунгун? Чаогэ просто не мог представить себе последствий. Раньше он был уверен, что Чжи Сюань ни за что не восстанет против него, и даже если бы он сделал это, то никогда не убил бы Чаогэ. В крайнем случае просто сделал бы из него бессмертный сосуд души, как единственный способ продления его жизни. Однако теперь все изменилось. Цзян Чаогэ чувствовал, что цилинь не только может взбунтоваться против него, но даже… Нет, это невозможно. Чжи Сюань не убьет его. Да, цилинь часто бывал раздражителен и агрессивен, но его чувства к Чаогэ всегда были искренни. Он ни разу осознанно не причинил Цзян Чаогэ боль. Видимо, единственным выходом в данной ситуации было временно утаить от Чжи Сюаня свои подозрения, а затем мягко убедить его отпустить свою ненависть к старому врагу. Хун Юань прав, рано или поздно древний чародей в нем проснется. Поэтому Чаогэ оставалось лишь уповать на то, что к тому времени Чжи Сюань научится видеть в нем прежнего Цзян Чаогэ, а вовсе не Гунгуна. К концу дня группа благополучно вернулась в деревню Эрту. Со времени их ухода в поселении ничего не изменилось, однако жители выглядели бледными и взволнованными. Сначала они были крайне удивлены появлением путников, а затем их лица просияли, будто бы жители деревни узрели своих спасителей. – Сысы! Люди обступили путников и возбужденно загалдели на разные лады. Сысы звонко засмеялся и радостно возвестил: – Я вернулся! Я вернулся! – Гэгэ! – из толпы выскочил А-Са и кинулся в объятия своего брата. – Ну ничего себе, А-Са, какой же ты тяжеленный! Ты почему так вымахал? Я даже не сразу узнал тебя! – удивлению Сысы не было предела. – Гэгэ, я так скучал по тебе! – паренек буквально плакал от счастья. – Ты так долго не возвращался! Я боялся, что ты умер на чужбине! – Тьфу-тьфу-тьфу, я в порядке! – Сысы самодовольно выпятил грудь. – Я всегда держу свое слово, поэтому не мог вернуться, пока не нашел себе духовное оружие. Глаза А-Са загорелись: – Гэгэ, это лук! Сысы достал из-за спины лук, натянул тетиву и прицелился в высокое дерево. Точно выпущенная стрела пронзила несколько листьев и изменила траекторию, устремляясь в небо. Вскоре она исчезла, чтобы в тот же миг вновь появится в руке Сысы. А-Са и жители деревни пораженно уставились на Сысы и его оружие. – Это же лук «Ле Юй»! – закричал А-Са. – Да, это лук «Ле Юй»! – громко, чтобы все слышали, возвестил Сысы. – Это мое духовное оружие Небесного уровня! – Ух ты! – в один голос выдохнули жители деревни. Конечно, для людей, которые уже много времени провели в компании Божественных зверей, звери Небесные не казались такими уж уникальными. Но для обычных жителей горной деревни все было иначе. В их глазах создания Небесного уровня приравнивались к божествам, а уж владеть таким зверем означало владеть всем миром! Сысы уже не был прежним озорным и беспокойным наследником клана Эрту, теперь он стал духовным воином зверя Небесного уровня. Эта перемена сделала его чрезвычайно надежным в глазах жителей деревни Эрту. Деревенский староста и главный чародей клана тоже вышли встретить гостей. Увидев, что у Сысы появилось Небесное духовное оружие, они чуть не разрыдались от счастья. Сысы и сам был так горд, что с его губ не сходила довольная улыбка. Он без передышки хвастался перед публикой о том, как он получил Ле Юя, и как использовал лук, чтобы выстрелить точно в сердце духовному воину древнего зверя. Чародей подошел к Цзян Чаогэ и отвесил ему низкий поклон: – Благодарю вас за то, что вы вернули Сысы домой в целости и сохранности, мой господин. – Сысы умен и отважен. Он несколько раз очень помог нам, – искренне сказал Чаогэ. – Он смог благополучно вернуться лишь благодаря своим собственным качествам: силе и смелости. Старец довольно улыбнулся, а затем спросил: – Мой господин, а где же господин Инь Чуань? – Инь Чуань в палатке. Он серьезно ранен и все еще пребывает в беспамятстве. – Это связано с недавним большим колебанием духовной силы на холме Сюань-юань? – спросил чародей. – Вы тоже почувствовали это? Старец кивнул. – Поговаривают, что около холма Сюань-юань погибло много животных. К счастью, мы находимся слишком далеко от него, но даже несмотря на это, некоторых детей несколько раз вырвало кровью. – На холме Сюань-юань произошло нечто важное, – подтвердил Чаогэ. Чародей явно колебался, но в конце концов все же спросил: – «Истоки Сущего» пробудились? – Откуда вы знаете? – спросил Цзян Чаогэ. – Я круглый год изучаю древние книги. Я знаю о великой битве между древними зверями, что произошла десять тысяч лет назад. Весь континент Тяньлинь сейчас полнится слухами, так что догадаться, что именно происходит, не так уж и сложно. Цзян Чаогэ вздохнул. – Несколько дней назад лазурный дракон, таоте и таоу прошли мимо нашей деревни и устремились к холму Сюань-юань. Затем по всему горному хребту Куньлунь прошла мощная волна духовной энергии. Вчера лазурный дракон вновь проследовал мимо нашей деревни, только в обратном направлении. Жители наблюдали все это собственными глазами и теперь пребывают в панике. Твое появление в деревне успокоило наши сердца. – Мы пришли к вам лишь для того, чтобы исцелить Инь Чуаня и Юньси. Скорее всего, надолго мы не задержимся, – пояснил Чаогэ. – Я понимаю, – кивнул головой чародей. – У господина впереди великие свершения. – Я не смею, – помотал головой Чаогэ. Какие там «великие свершения», если он, скорее всего, даже свою жизнь спасти не сможет? Реакцию Чжи Сюаня на весть о том, что его воин на самом деле Гунгун, невозможно было предугадать, но в сердце Чаогэ уже поселился глубокий страх. – Господин, проходите в деревню, позвольте мне исцелить раны господина Инь Чуаня и господина Юньси, – сказал старец учтиво. В деревне их немедленно окружили заботой и вниманием. Сам чародей также владел искусством духовного врачевания. Хотя его способности были не столь хороши, как у Юньси, все же это было лучше, чем ничего. Он лечил юношу лучшими снадобьями. На Цзян Чаогэ навалилась страшная усталость. Вернувшись в свою комнату, он тут же провалился в глубокий сон. Во сне он услышал, что кто-то находится подле него. Даже с закрытыми глазами мужчина чувствовал на себе пристальный взгляд. Ощущение было таким сильным, что Чаогэ тут же проснулся и открыл глаза. В темноте комнаты промелькнула тень и направилась к двери. – Чжи Сюань! – не думая, крикнул Чаогэ. Послышался звук закрывающейся двери, и Чаогэ вновь остался один в пустой комнате. Только потревоженная бамбуковая дверь тихо поскрипывала. Цзян Чаогэ откинул одеяло и спрыгнул с кровати. Поспешно натянув сапоги, он выбежал из комнаты. Дом, в котором он жил, возвышался над землей на три или четыре этажа. Чаогэ перегнулся через перила и посмотрел вниз. Конечно же, он увидел убегающего Чжи Сюаня. Стиснув зубы, Цзян Чаогэ побежал вслед за ним. Чжи Сюань обладал высоким ростом и длинными ногами. Совсем скоро погоня вышла за пределы деревни. – Чжи Сюань, подожди минутку! – вновь крикнул Чаогэ. Но цилинь будто бы и не слышал его вовсе. Он все бежал и бежал, смотря только вперед, очевидно, желая избавиться от преследования. Цзян Чаогэ ускорился и наконец смог ухватить цилиня за рукав ханьфу. – Чжи Сюань... – вымолвил он. – Не прикасайся ко мне! – Чжи Сюань резко обернулся и стряхнул его руку. – От тебя смердит! Цзян Чаогэ был ошеломлен. Он во все глаза уставился на цилиня. На его лице отражалась смесь ярости и растерянности, глаза были налиты кровью. Очевидно, последние дни ему тоже дались непросто. У Чаогэ вновь защемило сердце. – Чжи Сюань, мы можем поговорить? – вздохнув, спросил он. Чжи Сюань молча оттолкнул его и направился в лес за деревней. Цзян Чаогэ молча последовал за ним, за всю дорогу между ними не было произнесено ни слова. Чжи Сюань упорно шел вперед и не остановился, пока не оказался у ручья. С холодным видом встал он у воды, повернувшись к своему воину спиной, отчего Чаогэ почувствовал себя ужасно неуютно. Он с силой потер лицо, пытаясь взбодриться. Уныние и жалобы проблемы не решат. В конце концов, он не в ответе за то зло, что совершил в прошлой жизни. Сейчас он – Цзян Чаогэ, а вовсе не Гунгун. Он решительно подошел к Чжи Сюаню и встал рядом. – Ты только что был в моей комнате. Зачем убежал? Чжи Сюань ничего не ответил. – Чжи Сюань, я не хотел этого говорить. Я верю, что рано или поздно ты смиришься, но все же я надеюсь, что это произойдет раньше, чем позже. Поэтому я должен сказать тебе все сейчас. Независимо от того, являюсь ли я великим Уцзу или нет, все это вопросы прошлой жизни. Это было десять тысяч лет назад. Допустим, я реинкарнация великого Уцзу, но это вовсе не значит, что я и есть великий Уцзу. Мы совершенно разные люди с совершенно разными личностями и воспоминаниями. Я – Цзян Чаогэ. Откуда я знаю, что я там делал десять тысяч лет назад в своей прошлой жизни? Конечно же, ничего! Зато ты меня знаешь, я тебе не враг. Я – твоя пара. Чжи Сюань задрожал, а его скрытые под рукавами ханьфу руки сжались в кулаки. Каждое слово, сказанное Цзян Чаогэ, намеренно или непреднамеренно готовило Чжи Сюаня к правде. Чаогэ надеялся, что Чжи Сюань сможет его понять, и это произойдет до того, как он узнает правду о Гунгуне. – Чжи Сюань, ты совершенно прав, все это действительно один большой заговор, – тихо продолжил Чаогэ. – Возможно, это дело рук Нефритового императора, а может быть, Уцзу, но уж точно не моих. Я – независимое человеческое существо с собственными воспоминаниями, и в моей жизни нет никого важнее тебя. Независимо от того, кто придумал этот заговор, цель состояла в том, чтобы настроить нас друг против друга. Итогом была бы смерть. Но ведь этого никогда не случится между нами, верно? – Цзян Чаогэ говорил уверенно, однако сердце его одолевали сомнения. Если даже ему все было столь очевидно, то как же силы, стоявшие за этим, могли упустить тот факт, что люди – не растения, что дружеская связь между человеком и духовным зверем может оказаться столь крепкой, что они не только не восстанут друг против друга, но, напротив, объединятся против врага? Поэтому Чаогэ очень беспокоился, что все это было лишь верхушкой айсберга. Чжи Сюань медленно повернул голову и тихо спросил: – Ты и вправду думаешь, что все так просто? – Я не верю, что подобные уловки способны разделить нас, – твердо сказал Цзян Чаогэ. – Ты ничего не знаешь о методах богов, – Чжи Сюань не мигая смотрел на своего воина. Цзян Чаогэ нервно сглотнул и ничего не ответил. – Зачем они все это провернули? И какими средствами будут управлять нами? Цзян Чаогэ, если однажды ты полностью восстановишь память великого Уцзу, что тогда? Цзян Чаогэ был ошеломлен. Чжи Сюань всегда был простодушен и наивен, но сейчас его вопрос лишил Чаогэ дара речи.