***
1) Богомол лапками задерживает колесницу (螳臂挡车) – обр.: пытаться сделать непосильное, переоценивать свои силы; лезть на рожон, обречен на поражение; безнадежная попытка, непосильная задача.Часть 145
4 сентября 2021 г. в 10:12
Цзян Чаогэ чувствовал, что теряет контроль над телом. Его духовная энергия смешалась с энергией Уцзу и неудержимым потоком хлынула прямиком в тело Чжи Сюаня, будто бы кто-то открыл невидимый шлюз. Удивительно, но с помощью этой силы маленький человек смог моментально восстановить гигантское, похожее на гору тело цилиня. Без силы Уцзу Чаогэ не удалось бы подобного и за сто лет.
Но сейчас мысли его были совсем не об этом, ведь Гунгун уже вовсю управлял его телом, заставляя вливать в Чжи Сюаня огромное количество духовной энергии. Чаогэ утратил всякий контроль над ситуацией. Кровь в его теле кипела, в разуме царил хаос, а он сам сделался лишь сторонним наблюдателем происходящего.
И тогда Цзян Чаогэ обуял невообразимый страх. Он словно оказался заключен в стеклянную клетку: все видел, слышал и чувствовал, только вот сделать ничего не мог. Теперь в его теле безраздельно властвовал Гунгун. Чаогэ кричал и боролся, пытаясь выгнать Гунгуна из сознания, но тот был слишком силен. Чем больше высвобождалось духовной энергии, тем быстрее мужчина терял ощущение реальности. Он наконец понял отчаяние и обреченность Юньси. Раньше Чаогэ самоуверенно полагал, что Юньси проиграл бой Уцзу лишь потому, что обладал недостаточной силой воли, а Лю Цин с остальными и вовсе без сопротивления сдались на милость древним чародеям. Чаогэ был уверен, что с его-то силой воли и верой в победу даже ценой жизни он ни за что не проиграет какому-то клочку души. Но стоило ему самому столкнуться с внутренним врагом, как стало понятно, что, возможно, Чжи Сюань был прав и он сильно недооценил Гунгуна.
Тем временем сражение в его сознании продолжалось. Пусть оно было не физическим, а лишь ментальным, но Чаогэ порядком вымотался. Единственное, что ему сейчас хотелось, это все бросить и забыться беспробудным сном. Однако он не смел этого делать, потому что боялся, что закрыв глаза, прежним собой он уже не проснется.
А вот Чжи Сюань, напротив, на глазах оживал. Он вернул себе здоровый вид и даже смог открыть глаза.
Чаогэ попытался выкрикнуть его имя, однако с уст не сорвалось ни звука.
Взгляд золотых глаз некоторое время был растерянным, но быстро обрел ясность и ожесточился, став свирепым и кровожадным. Цилинь вскочил на лапы и, разинув внушительную пасть, яростно зарычал на Цзян Чаогэ. От вида острых зубов, огромного языка и алого зева у Чаогэ перехватило дыхание. Ему даже показалось, что он заглядывает в преисподнюю.
Однако страх неожиданно придал мужчине силы. До этого он стоял совершенно неподвижно, сейчас же смог самостоятельно сделать два шага назад. Гунгун внутри него удивленно ахнул и вновь принялся атаковать его сознание. Инстинкт выживания Цзян Чаогэ на мгновение пересилил контроль Гунгуна, но этого, конечно же, было недостаточно. Сделав несколько шагов назад, мужчина вновь остановился.
Острые зубы Чжи Сюаня находились очень близко от него. Зверю было достаточно чуть податься вперед, чтобы разорвать тело Чаогэ на части.
Цзян Чаогэ услышал собственный голос:
– Чжи Сюань, ты говорить разучился?
Когти цилиня глубоко вонзились в мерзлую землю, массивное тело вспыхнуло яростным пламенем, угрожая сжечь Цзян Чаогэ заживо. Зверь зарычал, а затем лязгнул челюстью прямо перед носом мужчины. Это напугало всех вокруг, кроме самого Чаогэ.
Цзян Чаогэ, нет, точнее Гунгун ехидно усмехнулся:
– Похоже, тебе очень нравится этот человек. Признаться, такого я не ожидал.
– Злобная тварь, вылезай из его тела! – заревел Чжи Сюань.
– Ни за что! – рявкнул Гунгун. – Ты его больше не увидишь, Чжи Сюань, так что перестань в конце концов вести себя, как ребёнок. Десять тысяч лет назад мне было приказано убить тебя, но и ты тоже в долгу не остался, причинив мне много боли. Сейчас же нам необходимо объединить силы. Только так мы сможем победить небесное войско и получить шанс на новую жизнь!
– Если я больше не увижу его, то и с тобой сотрудничать не желаю! Не получится вытравить твое сознание из его тела, так уничтожу вас обоих!
Цзян Чаогэ хотел крикнуть Чжи Сюаню, что он не Гунгун. Что Уцзу внутри него не более чем дух мудрости, против воли помещенный в его тело. Но Чаогэ не мог издать ни звука. Чжи Сюань смотрел на него с такой всепоглощающей ненавистью и свирепостью, что кровь стыла в жилах.
– Чжи Сюань, это всего лишь человеческое существо, – вновь усмехнулся Гунгун. – Почему ты так цепляешься за него? Продолжительность жизни людей составляет всего сто лет. К тому же, не забывай, что без моей крови он бы уже умер тысячу раз.
Чжи Сюань заскрежетал зубами и в душе пожалел, что не может прямо сейчас разорвать Гунгуна на части. Но это тело принадлежало человеку, которого он любил больше всего на свете.
Цзян Чаогэ вновь закричал и принялся яростно сопротивляться, пытаясь воздействовать на Гунгуна своим собственным сознанием. Он не желал сдаваться, хоть и ощущал себя богомолом, толкающим колесницу! (1)
– Нет, – жестоко ухмыльнулся Гунгун. – Человека, которого ты так жаждешь вновь увидеть, никогда не существовало. Он всего лишь сосуд для моей души…
– Заткнись! – одновременно взревели Чжи Сюань и Цзян Чаогэ.
Все были ошеломлены.
Цзян Чаогэ пришел в себя и изо всех сил стал атаковать Гунгуна своим сознанием. Гунгун закричал и обхватил голову руками, его лицо исказилось гримасой боли.
Цзян Чаогэ тоже почувствовал невообразимую головную боль.
– Гунгун, вылезай из моего тела! Немедленно! – резко приказал он.
– Чаогэ? Чаогэ! Ты все еще здесь?! – с надеждой в голосе крикнул Чжи Сюань.
Цзян Чаогэ внезапно открыл глаза:
– Чжи Сюань! Защити Юйжэнь Шу!
– Даже в такое время ты все еще думаешь о нем? – послышался раздраженный вопрос.
К этому времени небесное войско наконец полностью сформировалось, и по небу разнесся оглушительный бой барабанов и яростные крики, призывающие к убийству. От кровопролитной битвы гора Куньлунь окрасилась в алый.
Цзян Чаогэ все еще сохранял уверенность в том, что он сможет вернуть контроль над своим телом. Посему сконцентрировался на самом основном – выживании. И в этом деле сохранность Юйжэнь Шу была первоочередной задачей.
В этот момент несколько небесных воинов приблизились к Чжи Сюаню. Цилинь уже некоторое время находился в расстроенных чувствах, не имея возможности выплеснуть накопившееся негодование, поэтому не стал терять предоставленной возможности. Резко повернувшись, он изрыгнул мощную струю пламени, которое мгновенно обратило небесных воинов и их зверей в горстку пепла. Однако небесное войско было многочисленно, воины падали с небес, как капли дождя в грозу, и очень скоро взяли противников в плотное кольцо.
Чжи Сюань проявлял небывалую свирепость в бою, казалось, будто его звериная натура сейчас проявилась во всем своём могуществе. Даже те небесные воины, чья боевая мощь была на пятом человеческом уровне или выше, не могли противостоять обезумевшему зверю. С неба пролился жуткий дождь из обожжённых тел и кусков плоти. Цзян Чаогэ впервые узрел свирепость цилиня и ощутил всю глубину его ненависти.
Битва Чжи Сюаня походила на кровавую баню, но сражение Цзян Чаогэ было не менее жестоким, хотя и бескровным. Состязание с Гунгуном приносило ему сильнейшие страдания. Его мозг буквально кипел. Странные воспоминания продолжали заполнять сознание Чаогэ, но разбираться с ними не было времени, ведь он всеми силами пытался сохранить контроль. К сожалению, все попытки мужчины оказались тщетными, Гунгун вновь захватил его тело.
Не обращая внимания на Цзян Чаогэ, Уцзу схватил клинок «Чжи Сюань», призвал фейи и ринулся в небо, присоединяясь к общей битве.
Подавленный сознанием Гунгуна Цзян Чаогэ лишился свободы действий, а потому начал неосознанно «читать» память древнего чародея. Огромный объем воспоминаний на мгновение шокировал его, но вскоре они слились с его собственной памятью и стали ее частью. Чаогэ вспомнил «свою» жизнь на Небесах, битву с Чжуань-сюем, как он разрушил небесный столп, а затем сто лет страдал в небесной печи, приказ Небес искупить свою вину заслугами, сражение с Чжи Сюанем в мире людей, то, как он убил цилиня и отрубил ему рог... И наконец Чаогэ дошел до того момента, когда в живых оставалось всего пять Уцзу…
Нет, что же это? Эти воспоминания... Они ведь в корне отличались от того, что ранее поведал им Ди-цзян!