Духовный воин Гэ / Jiang Chao Ge and the Spirit Weapon

Цзян Чаогэ проверил свой банковский счет. Только одних процентов, полученных за два года инвестиций, хватало на вполне безбедную жизнь. Похоже, что хотя бы о деньгах в ближайшее время можно было не беспокоиться. Сейчас следовало найти достойную причину для своего двухлетнего отсутствия и вернуть своё место в обществе. Затем разобраться с недвижимостью и устроить в этом мире все эти «бомбы замедленного действия», что он притащил с собой. Чаогэ попросил пожилого чародея сделать хорошую подборку военных фильмов, фильмов-катастроф и научно-фантастического кино и методично показывать их вновь прибывшим, чтобы они могли понять новый для них мир, а главное проникнуться мощью современного оружия. Сначала стоило запугать их силой, а уж затем вразумлять словами. Наконец, он попросил Инь Чуаня предупредить зверей и Уцзу, особенно Фэнь Няня, Лю Ши и Су Ханя, что если они посмеют показаться в своем истинном обличии, использовать древнее оружие, духовные инструменты или же колдовство перед людьми, то их попросту уничтожат. Хотя «бомбы замедленного действия» были недовольны таким ультиматумом, они его все же приняли. В конце концов, зачем сражаться или применять колдовство в этом мире, если людишки столь слабы? Несмотря на все увещевания и запугивания, на сердце у Чаогэ все еще было неспокойно. Он чувствовал, что тяньлинские нелегалы еще доставят ему неприятности, однако поделать с ними ничего не мог. Инь Чуань также очень тревожился. – Может быть, пресытившись городской жизнью, они переедут в более безлюдные места? – однажды спросил он. Цзян Чаогэ покачал головой. – Возможно, но сколько времени на это уйдет? Мы не застрахованы от инцидентов, но и следить за ними денно и нощно тоже не можем. – Я просто надеюсь, что они не вызовут слишком большого переполоха, – вздохнул байцзэ. – К счастью, нам удалось запечатать двух самых опасных тварей... Кстати, что теперь будет с Гунгуном? Ты захватил с собой духовный инструмент, в который заключил его дух? – Нет, в тот момент вокруг царил такой хаос, что я с трудом помнил себя. Магический круг остался на континенте Тяньлин. Не имеет значения, где он. Этот духовный инструмент содержит мою кровь, и только я могу им воспользоваться. А в моих планах освобождение Гунгуна не стоит. – Значит, хитроумный Гунгун встретил такой конец. Вот уж точно насмешка судьбы, – промолвил Инь Чуань. – Жаль, что он всего лишь бесплотный клочок души, – презрительно фыркнул Чаогэ. – Если бы у него было физическое тело, то Чжи Сюань заставил бы его вновь ощутить всю прелесть пребывания в небесной печи. Инь Чуань тяжело вздохнул. Казалось, он собирался что-то сказать, но в итоге промолчал. Цзян Чаогэ хотел, чтобы Инь Чуань в ближайшее время хорошенько поразмыслил о своих отношениях с Ди-цзяном и Юньси. Их ситуация была куда сложнее, чем у него с Чжи Сюанем. Но стоило Чаогэ вспомнить о цилине, как у него тут же разболелась голова. Чжи Сюань уже трое суток торчал у него под дверью. Все верно, негодник, приняв облик трехлетнего ребёнка, три дня кряду неподвижно сидел на полу возле входа, и всякий раз, когда Цзян Чаогэ покидал свою комнату или же возвращался в нее, мальчишка тут же широко открывал свои золотые глаза и невинно смотрел на мужчину, отчего тому становилось не по себе. Установленный цилинем трёхдневный срок минул, и Чаогэ пора было встретиться лицом к лицу со своими проблемами. Так, закончив беседу с Инь Чуанем, он направился в свою комнату. Как и ожидалось, Чжи Сюань оказался на привычном месте. Мальчуган стоял, прислонившись к стене рядом с дверью Чаогэ, и от скуки топтался короткими ножками по ковру. Несколько пустых бутылок вина, позвякивая, перекатывались по его растрепанным длинным волосам, волочащимся по полу. Однако ребенок даже не замечал этого. Когда к нему подошел Цзян Чаогэ, Сюань тут же задрал голову и с надеждой посмотрел на мужчину, точно нашкодивший щенок, которого грозились выгнать из дома. Цзян Чаогэ некоторое время смотрел на малыша с высоты своего роста, а затем все же присел рядом с ним на корточки. Чжи Сюань был вне себя от радости. Он тут же вцепился в воротник мужчины и взволнованно спросил: – Ты собираешься поговорить со мной? – Ну, каково тебе сейчас? – поинтересовался Чаогэ. Чжи Сюань сразу понял, что имел в виду его духовный воин. – Мне очень плохо и очень-очень страшно, – прошептал он. – Когда ты проснулся, я подумал, что ты действительно забыл меня, забыл все, что было между нами. Это очень грустно. – А разве ты не этого хотел? Стереть мою личность, обнулить, сделать пустой оболочкой, а затем наполнить, чем хочешь. – Я был неправ! – Сюань ударил кулачком в грудь мужчины. – Я не хочу, чтобы ты терял память! Если ты когда-нибудь забудешь меня, то я... Я просто не знаю, что буду делать! Когда я увидел, что за знакомыми чертами теперь скрывается Гунгун, я сразу же пожалел о своем поведении. Меня не волновало его присутствие, меня страшила возможность твоего полного исчезновения. Я был готов смириться с тем, что чародей поселился в твоем теле, пусть даже и навсегда, лишь бы ты был рядом со мной. Я ошибался! Я так ошибался! Прошу, не игнорируй меня! – с этими словами малыш привстал на цыпочки и потерся лбом о щеку мужчины. Он признал свои ошибки. В носу у Чаогэ защипало, глаза увлажнились. Похоже, его выдержка давала сбой. Все, что он пережил на Тяньлин, казалось ему страшным сном, долгим и утомительным кошмаром, который хотелось побыстрее забыть. От тельца Чжи Сюаня, как от маленькой печки, исходил приятный жар. Знакомое тепло окутало Чаогэ и прогнало холод и страхи, точно так же, как во времена его пребывания на Тяньлин, когда тепло Чжи Сюаня было для него единственным утешением. – Я был неправ. Не сердись на меня, – пробубнил малыш. – Какой же ты все-таки дурачок! – прошептал в ответ Чаогэ. Чжи Сюань обнял его за шею и легонько чмокнул в щеку. – Я скучал по тебе! Скучал! Скучал! Цзян Чаогэ уселся на пол и, не удержавшись, тоже обнял малыша. – Пока что не меняй свой облик. Оставайся таким, – мужчина сдерживал слезы, и его голос звучал слегка хрипловато. – Почему? – Без причины, просто мне так нравится. – А когда я смогу стать взрослым? – нахмурившись, спросил Чжи Сюань. – Когда я разрешу. – А когда это будет? – Еще один подобный вопрос, и я больше с тобой не разговариваю. Чжи Сюань тут же крепче обнял мужчину. – Нет, нет! Я слушаюсь тебя. Цзян Чаогэ не смог сдержать улыбки. Малыш вдруг замер, вглядываясь в просиявшее лицо. Его глаза засветились, и он коснулся щеки Цзян Чаогэ. – Я думал, что никогда больше не увижу, как ты улыбаешься, – прошептал он. Цзян Чаогэ в ответ ущипнул пухлую щечку малыша. – А я думал, что никогда больше не увижу тебя. – Мне следовало вместе с тобой бороться против Гунгуна. Ты самый сильный и смелый из всех, кого я знаю, – Чжи Сюань горько сожалел о своих поступках. – Хорошо, что ты осознал свои ошибки, – фыркнул Чаогэ. – Я... сказал много обидных слов, которые огорчили тебя. Можно, я возьму их обратно? – пробормотал Чжи Сюань. – Чушь! Люди не могут забирать свои слова, – Цзян Чаогэ в гневе дёрнул себя за волосы. Чжи Сюань выглядел очень расстроенным. – Но я ведь не человек, я цзуцзун. – Цзуцзуны тоже не могут, – уверенно сказал Чаогэ. Чжи Сюань колебался. – Тогда можешь ты забыть об этом? – спустя некоторое время спросил он. – Нет. –Те слова я сказал со зла, – пролепетал Сюань. – На самом деле я вовсе не считаю тебя иллюзией, созданной Гунгуном. Ты – Цзян Чаогэ. Как только Гунгун захватил твое тело, я сразу же пожалел о сказанном. Потом мне хотелось посильнее запугать его, я ни за что не стал бы убивать его вместе с тобой, – Чжи Сюань не моргая смотрел в глаза Чаогэ, его голосок дрожал. – Даже если бы он навсегда остался в твоем теле, даже если бы ты оказался его перерождением, мне было бы наплевать. Пока ты рядом, я согласен на все. Цзян Чаогэ заглянул в огромные золотые глаза ребенка и увидел в них печаль. Он поверил словам Чжи Сюаня, ведь цилинь никогда не врал ему. Мужчина также прекрасно понимал, что Чжи Сюань настрадался ничуть не меньше его самого. Так зачем продолжать мучить друг друга из-за ненавистного им обоим врага? Подумав так, Чаогэ погладил малыша по голове. – Я верю тебе, – промолвил он. Чжи Сюань тут же бросился в его объятия и блаженно закрыл глаза. Через некоторое время послышался его сдавленный от слез голос: – Ты вернулся! – Я вернулся, – всхлипнув, ответил Чаогэ.