Тень солнца

      Лампа под потолком потрескивала, заливая коридор холодным белым светом. Режущим. Неживым. Холод проникал под кожу, мерзкими шипастыми щупальцами ворочался внутри. Фушигуро дошел до поворота, тонущего в густой тени, повернулся и продолжил обратный путь ритмичным чеканным шагом. Рана на ноге отзывалась горячими колкими вспышками боли, однако он и не думал дать телу отдых. Казалось, стоит остановиться, и произойдет что-то ужасное. Непоправимое и окончательное. - Уймись уже! Тошнит от твоих метаний туда-сюда. Голос Нобары звучал непривычно хрипло, без обычной дерзкой насмешки. Одарив напарницу взглядом, Фушигуро собирался ответить, что ее тошнота скорее связанна с сотрясением мозга, чем с ним, но горло сковало льдом и слова не желали выходить наружу. Десять шагов в одну сторону и столько же обратно, путь занимает около двадцати трех секунд. Лампа моргает с интервалом в минуту пятнадцать секунд. Даже будучи раненным и измотанным, он продолжал чутко отслеживать изменения в окружающем пространстве. Так почему настолько облажался пару часов назад? Где была его внимательность? - Фушигуро, - на проторенной дороге встала Нобара, всем видом демонстрируя, что с места ее не сдвинет и землетрясение. Закрывшая половину лица и левый глаз толстая повязка делала ее жуткой и какой-то потерянной одновременно. Надломленной. – Фушигуро, мы все облажались. И теперь можем только ждать и надеяться. Так что сядь и прекрати заливать кровью пол. Как жесткий диванчик для посетителей оказалась рядом, он не мог вспомнить. Словно вырезали несколько кадров и склеили пленку. Тонкие сильные пальцы на предплечье, запах крови, забивший носоглотку, присутствие живого человека, приостанавливающее внутреннее обледенение. - Тебе не мешало бы умыться, - Нобара безо всякой почтительности окинула его критическим взглядом. Скривила губы и извлекла из-за пазухи платок. – Ладно. Сам или помочь? Фушигуро равнодушно дернул плечами. Какая разница? Их разговор звучал почти кощунственно, когда за парой тонких раздвижных дверей… Он сглотнул подступающую тошноту и попробовал забрать кусок белой ткани из подрагивающих пальцев. Со зрением творилось странное, очертания предметов плыли, дотянуться никак не получалось. Поцокав языком, не то сочувственно, не то раздраженно, Нобара придвинулась ближе, проводя платком по его щеке. Ощущения тоже были странными, словно касались сквозь толстую пленку. Белая ткань быстро окрасилась бурым, и в груди взорвался шипастый шар, вонзая иглы в легкие. На лице не было ран. Это не его кровь… Воздух распер трахею, не позволяя сделать ни вдох, ни выдох. - Мегуми, он справиться. Юджи всегда был сильнее нас, - подруга крайне редко обращалась к нему по имени, а уж таких мягких интонаций он не слышал от нее… никогда. Значит, все действительно плохо и конец мира близок. – Как только этот отбитый на всю голову придурок выйдет отсюда, я ему такую трепку задам! Ты в деле? - Да... Я, да. Короткое слово пробило воздушный ком в горле, сердце перестало ломать ребра изнутри. Нобара оставила попытки привести его в порядок, и замолкла, прижавшись к плечу неповрежденной частью головы. Тишина вызвала новый виток беспокойства. Показалось, звук дыхания Нобары исчез. Скосив глаза, Фушигуро убедился, что подруга задремала, сраженная усталостью, ранами и сильными обезболивающими, которые ей вкололи при оказании первой помощи. Выпростав одну руку, он осторожно придвинул ее ближе, приобнимая, чтобы девушка не упала во сне. По-хорошему, ее следовало отнести в палату, но мышцы сковала неподъемная слабость. Из операционной в коридор не доносилось ни звука, и тишина гранитной тяжестью давила на плечи. Сколько уже прошло времени? Пол часа? Час? Наверное, раз никто не выходит – это хороший знак. Значит, еще не все потерянно. Оказывающие им с Кугисаки первую помощь медики пытались прогнать их по палатам, но учитель Годжо велел «не трогать детей». Рука потянулась к мобильному и нашла пустоту. Наверное, выронил во время боя или по дороге… Нобара тихонько застонала, сморщившись сквозь сон в болезненной гримасе, и Фушигуро снова замер неподвижно. Сквозь запах крови пробился тонкий свежий аромат парфюма. Наверняка, какая-нибудь супермодная новинка для девушек. Будучи прагматичной и небрезгливой в работе, в свободное время Нобара не забывала о женских штучках, вроде нарядов и косметики. На оледеневшие внутренности плеснуло теплом. Нобара совсем не похожа на Цумики, но за годы совместной работы стала почти сестрой. Прикрыв глаза Фушигуро позволил разуму блуждать по чертогам памяти… Он помнил, как раздражали просьбы учителя Годжо побольше общаться с ровесниками. Дни были заняты учебой, тренировками и миссиями, вечера – чтением полезных для ума книг, выходные – посещением больницы и все теми же тренировками. Одиночество было привычным и знакомым состоянием, и причин что-либо менять он не видел. Он помнил день, когда познакомился с Юджи, будто некие высшие силы высекли каждую минуту на изнанке век. Его первая самостоятельная миссия, проклятый предмет особого класса. Он позорно заплутал в переулках маленького городка и опоздал. Притянутые источаемой артефактом энергией проклятья напали на группу старшеклассников, решивших проверить свою храбрость и проникших в школу ночью. Тогда же он впервые увидел, как пробуждается техника у практически взрослого человека. Итадори Юджи… Любой испугался бы на его месте. Испуг был совершенно нормальной реакцией на происходящее. Опровергая догмы, Юджи бросился в драку, защищая одноклассников. Свои способности новоявленный маг еще не контролировал толком, однако его техника впечатляла. Дикая, простая до примитивности и весьма эффективная. Появление Фушигуро Юджи встретил широкой улыбкой, будто увидел старого друга, и едва не лишился головы, засмотревшись на шикигами-гончих. Тогда у Фушиугро впервые появилось острое желание отвесить подзатыльник одному улыбчивому идиоту. Это желание осталось одной из констант, не меняющихся на протяжение последующих лет. Тогда же они развалили половину школы своими боевыми действиями, и лишь появление учителя Годжо позволило свести ущерб к приемлемому. А затем помянутый учитель, счастливо скалясь, утянул их, потрепанных и обессилевших, в колледж. …Под веками сухо жгло, в памяти солнечный свет середины лета мешался с алой тьмой. Юджи оказался сиротой, не помнившим своих родителей. Воспитавший его дедушка умер за неделю до их встречи. Учитель Годжо по своим каналам поднял записи в реестрах и наткнулся на странную деталь. Родителей Итадори Юджи словно не существовало в природе. Либо назвавшийся его дедушкой просто подобрал брошенного ребенка и не совсем легально выправил на него документы, либо один из кланов магов избавился от лишенного, как они считали, таланта внебрачного отпрыска. «Помогите ему, пожалуйста, наставник». Сейчас Фушигуро готов был вырвать собственный язык, но сказанного не воротишь. Как бы там ни было, именно он первым толкнул доброго и открытого Юджи на путь бесконечного сражения. Путь боли, потерь и смертей. Итадори зачислили в Магический колледж, и не скрывающий довольной усмешки Годжо Сатору объявил, что отныне у Мегуми появился сосед по общежитию…       … Он помнил каждый оттенок своего раздражения, вызванного переменами. Юджи был ярким и шумным, как взрыв фейерверка. Подвижным, энергичным, вечно горящим энтузиазмом. Не признающим личных границ, бесящим своей детской непосредственностью. Юджи вносил хаос в устоявшуюся жизнь, рушил стены одиночества с изяществом тарана. Постоянно донимал предложениями сходить то в кино, то в парк или поиграть на старенькой приставке. Касался, не реагируя на недовольное шипение, хлопал по плечу и спине после тренировок, тянул за рукав во время вылазок в город, словно малыш-трехлетка. Улыбался своей чудесной открытой улыбкой, разрушающей что-то под ребрами. Рядом с ним Фушигуро чувствовал себя мрачным лесным духом, норовящим заползти под корягу, скрыться в тенях от этого потока обжигающего солнечного света. Юджи был добрым, отзывчивым, с острым чувством справедливости. Всегда готовым прийти на помощь или встать на защиту. Не жалеющим себя, если мог кого-то спасти. Фушигро сам не заметил, когда его кокон одиночества начал давать трещины. Когда Юджи стало так много в его жизни. Когда он сам стал тенью, неизменно следующей за своим солнцем. Появление Кугисаки не внесло диссонанса в их рабочий дуэт, как он опасался вначале. Возможно потому, что Нобара была «своим парнем», никогда не требовала к себе особого внимания, как к девушке, и не терпела снисхождения в свой адрес. Обыгрывала их обоих в компьютерных играх два раза из трех, не заморачивалась здоровым питанием и в поединке один на один могла уделать половину студентов их колледжа. Прямолинейная и колкая, как свое оружие, она словно уравновесила их полярное взаимодействие. Быстро нашла общий язык с Юджи, иногда сдерживая, а иногда потакая и участвуя в его дурацких затеях. По сравнению с друзьями Фушигуро сам себе казался столетним ворчливым дедом. Он пропустил момент, когда стал считать этих людей друзьями. Более того, почти семьей. Редко кто из магов может похвастаться теплыми семейными отношениями, и Фушигуро временами думал, что ему повезло, а приставучий учитель Годжо в который раз оказался гораздо проницательнее, чем пытался притвориться.       … Все события его жизни последние три года так или иначе были связанны с Итадори Юджи. Все воспоминания заполняли улыбки, кипень вечно встрепанных широкой ладонью розовых волос, задорный смех, взгляды медово-карих глаз – удивленные, решительные, смущенные, искрящиеся радостью, печальные. А теперь его солнце может погаснуть навсегда.       …Задание обещало стать обычным и не слишком сложным для троих третьекурсников. Директор даже сомневался, стоит ли отправлять всю команду. И в какой-то момент все резко пошло не по плану. Ошибка в водных данных, неправильная оценка уровня опасности. В заброшенном здании недостроенного супермаркета действительно оказалось всего одно проклятье предпервого уровня. Уродливая тварь, похожая на истекающего слизью гигантского восьминогого мопса, не спешила нападать и не пыталась сбежать. Она обрушила перекрытия этажей, стоило магам приблизиться. А на подземных этажах, не упомянутых в планах задания, проклятья кишели, как пиявки в болоте. Благодаря вовремя призванному Нуэ им удалось пережить падение, отделавшись ссадинами, однако выбраться наружу не позволял какой-то барьер. Мобильная связь не работала, ночь превратилась в бесконечный бег по лабиринту тесных темных помещений. В бой на истощение, в котором очевидный перевес оставался на стороне противника. Полуразрушенные несущие стены и опоры грозили в любой момент обрушить остатки потолка им на головы, найти достаточно надежное помещение, чтобы забаррикадироваться, никак не удавалось. Отбросив сломанный клинок, Юджи пошел в рукопашную, разрывая врагов голыми руками, окутанными сполохами энергии. В бою беззаботный улыбчивый Итадори превращался в настоящего берсерка, внушая ужас даже безмозглым проклятьям. Будь ситуация не настолько опасной, Фушигуро залюбовался бы преображением, завороженный, как в первый раз, мощью и точностью ударов, пластикой и скоростью движений. Но любоваться возможностей не осталось, нужно было прикрывать пробивающего им путь напарника. Нобара прикончила притаившуюся под потолком крылатую тварь, изготовившуюся прыгнуть на спину Юджи, и пропустила подкравшуюся из-за поворота вторую. Фушигуро лишился белой гончей, но когтистая многсуставчатая лапа задела Нобару лишь на излете, отшвырнув в боковой коридор. В темноте оценить степень повреждений не было возможности, забросив отключившуюся напарницу на плечо, он призвал оставшуюся гончую и встал спина к спине с хрипящим от напряжения Юджи. Им ненадолго улыбнулась удача – одно из помещений, видимо, задумывалось как холодильная камера. Целые стены и металлическая дверь дали короткую передышку и возможность перевязать очнувшуюся Нобару, с тошнотворным страхом глядя на черный сгусток на месте левого глаза и виска подруги. Сделать по глотку воды из припасенной предусмотрительным Юджи походной фляжки. Раны на адреналиновой волне почти не чувствовались, проклятая энергия подтягивающихся к укрытию тварей давила, а собственная была почти на исходе. Устроив Нобару на куче картона под стеной, Фушигуро взглянул на застывшего у двери напарника. Чернильная темнота смазывала очертания, однако в линии опущенных плеч, в наклоне головы сквозила усталость. Итадори тоже вымотался. - Мегуми, сможешь отправить шикигами за подмогой? - Уже пытался, - во рту горчило, выпитая вода ворочалась в желудке, как склизкое живое существо. – Этот барьер установлен извне, изнутри разрушить его не получится. Извини. - Не извиняйся, - Фушигуро не мог видеть, но отчетливо слышал солнечную ободряющую улыбку. – Сейчас передохнем, и зададим им жару. Нобара, ты как? - Я в деле, - девушка закопошилась, зашлась кашлем. О бетонный пол стукнул молоток. – И хватит жалостливо сопеть, не собираюсь я помирать. По прикидкам Фушигуро, с момента, как они вошли в здание, прошло больше трех часов. Ичиджи давно должен был поднять тревогу. Учитель Годжо или учитель Гето придут на помощь. Осталось дожить до того момента. Безумный рывок сквозь толпы проклятий, кажется, ошеломленных подобной прытью своих жертв, почти увенчался успехом. Держащаяся на ногах на одном упрямстве и силе воли Нобара истратила остатки гвоздей, развеивая облепившие стены и потолок проклятья помельче, Юджи в прямом смысле слова кулаками пробивал им дорогу. Он потерял бдительность, и усталость – не оправдание. Он облажался, полагаясь больше на свою технику призыва и не взяв на задание другого оружия, кроме привычного широкого меча. Потому что встретившее их у лестницы, ведущей на верхние этажи, проклятье являлось особым уровнем и явно было разумным. Достаточно разумным, чтобы притаиться, позволяя «пособникам» гибнуть под клинком и кулаками магов, изматывая их и рассеивая внимание. И достаточно хитрым, чтобы дождаться, пока на площадке у лестницы и в радиусе десяти метров не останется ни одной проклятой твари, и глупые маги уверуют в свою победу…       …Звуки разрываемой наживую плоти, влажный хруст ломающихся ребер. Брызги горячей крови на лице... Фушигуро дернулся, зажимая рот ладонью, сдерживая рвотный позыв.       ...Проклятье не стало нападать на того, кого определило сильнейшим в троице. Юджи первым заметил опасность, ускользнувшую от внимания Фушигуро. Но все равно слишком поздно. И просто шагнул на линию атаки, закрывая их с Нобарой своим телом… И на мир Фушигуро Мегуми пала тьма. В себя привела пощечина, оставившая липкий горячий след на коже. От проклятья остались ошметки плоти, размазанные по бетону тонким слоем и быстро рассеивающиеся. Треснувший меч выпал из рук. Оборачиваться было неимоверно страшно. Стократ страшнее, чем сражаться с ордами проклятий в темном лабиринте без возможности выйти. С такими ранами не выживают. Даже везучие бесстрашные идиоты с быстрой регенерацией. - Помоги! – голос Нобары переполняло отчаяние, едва прикрытое злым упрямством. – Отомри, придурок! Они пустили на перевязку рубашку Нобары и футболку Фушигуро, хотя как можно перевязать практически вскрытую грудную клетку? Самое страшное – Юджи все время оставался в сознании, и даже пытался улыбнуться. Фушигуро знал - эту улыбку с пузырящейся на губах кровью он будет видеть в кошмарах до конца своей жизни. - Держись, дурень, - Нобара с лихорадочной нежностью убирала слипшиеся волосы со лба Юджи. – На кой хрен ты полез?!.. Не вздумай подыхать, слышишь?! Во взгляде Юджи была та же нежность, бесконечное тепло и вина. Сквозь проломы в перекрытиях пробивались первые лучи рассветного солнца, но его личное солнце гасло на глазах. Фушигуро не владел обратными техниками на таком уровне, чтобы исцелить настолько тяжелые раны. Мысли метались вспугнутыми птицами, взращенная с детства холодная рассудительность пасовала перед всепоглощающим страхом за жизнь дорогого человека. Прижимая ладонями быстро набухающую кровью повязку, он чувствовал, как жизнь Юджи утекает сквозь пальцы. Нужно как-то разрушить барьер. Выбраться. Позвать на помощь. У Юджи нет времени. Он готов был пробивать барьер голыми руками, не желая мириться с реальностью. Не в силах сдаться. И пускай проклятой энергии не осталось даже на призыв самого слабого шикигами, он должен сделать хоть что-то, чтобы спасти друзей. Барьер лопнул со звуком бьющегося стекла, волна знакомой энергии прокатилась по всем этажам подобно цунами, сметая уцелевшую и попрятавшуюся мелочь. Он не сразу осознал, что человек, пытающийся отобрать у него Юджи, его наставник, и зло оскалился, готовый драться. Нобара что-то быстро и сбивчиво говорила, отмахиваясь от попыток учителя Гето осмотреть ее, пока учитель Годжо осторожно подхватил Юджи на руки и взмыл вверх сквозь дыру в потолке. Фушигуро стоял на коленях посреди кровавого хаоса и не мог заставить себя пошевелиться. Словно это ему разорвали грудь и от малейшего движения внутренности вываляться на грязный пол. Он был бы рад такому исходу. Потому что, если Юджи умрет, жизнь все равно превратиться в бесконечный мрак.       Цепкие лапы подконтрольного Гето-сенсею проклятья, похожего на гигантскую доисторическую птицу, сгребли их с Нобарой очень бережно. Полета он не помнил, будто мозг завис, не в силах справиться с возникшей критической ошибкой. В травмпункте помощники Шоко суетились, явно нервничая под взглядом учителя Гето. Фушигуро не мог взять в толк, чего от него хотят, когда немолодая врач с усталым лицом предложила помощь, чтобы снять остатки формы и обработать раны. Нобару почти сразу забрали в другую палату, его же травмы не требовали специального лечения. Поблагодарив на автомате врача и накинув похожую на лохмотья куртку, Фушигуро поспешил покинуть пропахшую антисептиками и кровью палату. Стыд разъедал хуже кислоты. Он один вышел из боя почти невредимым, в то время как друзья оказались на грани смерти. Он давал себе обещание всегда защищать свою семью, и в который раз оказался лжецом.       …Время завязло в тишине и остановилось. Пробежавший мимо в начале операции Годжо больше не показывался, в коридоре не было ни души, и скорбное бдение продолжалось. Словно в мире не осталось никого и ничего живого. А может, он просто погиб в том заброшенном здании и сейчас ожидает своей очереди на спуск в ад? Тень улыбки судорогой дернула онемевшие губы. Может, тогда все случившееся тоже только один из кошмаров, которыми будет вечно терзаться его душа? Что ж, отличный вариант. То, на что он заслужил… Но под ухом неровно и тихо дышала во сне Нобара, и реальность не спешила отпускать из своих когтей. Наверное, в какой-то момент он отключился и очнулся от мягкого прикосновения к плечу. Теплая тяжесть спящей Кугисаки исчезла. Подскочив и рефлекторно сложив пальцы в печать призыва, он заметался взглядом в поисках подруги. И выдохнул спокойнее, увидев, как учитель Гето бережно держит на руках не проснувшуюся девушку. - Т-шш. С ней все в порядке. Гето-сенсей просто отнесет нашу спящую красавицу в палату. Тебе тоже нужно отдохнуть, - стоящий напротив Годжо Сатору выглядел спокойно. Слишком спокойно, и на полускрытом черной повязкой лице невозможно было прочесть какие-либо эмоции. - Что с Юджи? – слова проталкивались сквозь пережатое горло с трудом, сам вопрос причинял боль. Понять, куда смотрит Годжо под своей повязкой не представлялось возможным, но Фушигуро чувствовал, что наставник не отводит взгляд. - Шоко делает все возможное. И невозможное тоже. Шанс есть. Так что верь в своего друга. Тело ощущалось чужим, промерзшим и неуклюжим, и протянутая рука оказалась кстати. Раненая нога отказывалась двигаться, пришлось опереться на плечо ненормально молчаливого Годжо. - Это я виноват, - собственное признание показалось жалкой попыткой облегчить давящую на сердце тяжесть. – Я неправильно оценил обстановку. - Мегуми, да вы втроем по сути Ночной Парад остановили, - Годжо экспрессивно-возмущенно взмахнул рукой и добавил серьезнее. – Я отправил на задание учеников, не вникнув в детали. Так что вся вина на мне. О, с чувством вины они все знакомы слишком хорошо. Тут Фушигуро отлично понимал наставника. Как и знал, насколько Годжо Сатору остро переживает за своих учеников, пряча свою любовь и заботу за шуточками и подначками. Несколько метров до палаты показались километрами. Усаженный на койку Фушигуро выслушал короткое наставление не молчать, если почувствует себя хуже, кивая невпопад. На соседней койке спала укрытая пледом Нобара, морщась и вздрагивая, Годжо устроился в кресле возле единственного зашторенного окна, покачав головой на вопросительный взгляд учителя Гето. Измученный усталостью организм просил отдыха, но Фушигуро упрямо удерживал весящие тонну веки открытыми. Он боялся уснуть и проснуться в мире без солнца. Пробуждение напоминало подъем из океанских глубин. Воспоминания плавали в голове снулыми рыбами, открывать глаза не было ни малейшего желания. Он ощущал присутствие Нобары рядом, успокаивающий свежий аромат ее духов, забивающий до сих пор облепивший рецепторы запах крови. - Подъем, Фушигуро. Наши добрые учителя принесли нам завтрак. И новости. Приподнявшись на койке, Фушигуро взглянул на упершую руки в бока возвышающуюся над ним Кугисаки, успевшую переодеться и немного привести себя в порядок. Светлая живая улыбка подруги вынула часть засевших в сердце шипов. Его апокалипсис отменяется.