Тень солнца

- Ты-то мне и нужен, - Нобара с ложкой наперевес отвернулась от плиты, сверля грозным взглядом. - Привет. Не часто увидишь тебя на кухне. Достав с полки чашку и пакет с кофейными зернами, Фушигуро вопросительно взглянул на подругу. Судя по разложенным на столе продуктам и доске для нарезки, Кугисаки решила попробовать свои силы в готовке. А аппетитный запах, исходящий из небольшой кастрюльки, подтверждал, что эксперимент вполне удачен. Каждый справляется с вынужденным бездельем, как умеет. После провального задания им троим дали двухнедельный отпуск и освободили от тренировок. - Будешь кофе? И ты сказала, я тебе нужен. - Не откажусь, - Нобара убавила огонь под побулькивающей кастрюлей и подсунула свою чашку с изображением какой-то фантастической агрессивной зверушки.       Фушигуро уже решил, что грозный взгляд померещился из-за изменившейся внешности подруги. Глаз Нобаре спасли, но широкая рваная полоса, перечеркнувшая верхнее и нижнее веко, останется навсегда. По его мнению, шрам совсем не портил Кугисаки, предавая девушке немного мрачное очарование. Делая ее похожей на воительницу или королеву пиратов из манг, которыми зачитывался Юджи. Юджи… Мысль о нем резала сотнями тупых лезвий. - Фушигуро, ты говорил с Итадори после того?.. – отпив кофе, Нобара выразительно покрутила пальцем. Не знающий ее человек решил бы, что девушка пребывает в крайнем раздражении. Фушигуро знал – так она проявляет беспокойство. - Пару раз, - Мегуми технично топил взгляд в чашке, опасаясь, что проницательная подруга поймет слишком много. Меньше всего он хотел чьей-либо жалости, даже близкого человека. Шоко действительно сделала невозможное, как и пообещал Годжо, и вытянула Итадори практически с того света. Сутки Юджи находился в коме, еще двое – под постоянным присмотром, сдерживаемый угрозой привязать к койке при попытке с нее подняться. Раны, нанесенные тем проклятьем, по какой-то причине плохо поддавались действию обратной техники. Шоко ругалась, курила вдвое больше обычного и пылала научным энтузиазмом. Параллельно проходило расследование инцидента, учитель Годжо поставил пол Японии на уши в поисках самоубийцы, покусившегося на жизнь его учеников и едва не убившего Ичиджи. Самоубийца нашелся быстро, оказавшись самоучкой-фанатиком, так и не сумевшим внятно объяснить, чем ему насолили маги. На вопрос, что с ним теперь будет, учитель Гето улыбнулся своей самой доброй улыбкой и ответил, мол, бедняга скоропостижно скончался от диссонанса проклятой энергии в организме. Фушигуро с мрачным удовлетворением понадеялся, что скоропостижная смерть была достаточно мучительной. Все вроде налаживалось, но на самом деле – нет. Потому что Юджи начал их избегать. Продолжал улыбаться, но улыбка стала вымученной. Отговаривался усталостью и большую часть времени проводил в своей комнате, хотя на раньше в хорошую погоду загнать его в помещение было невозможно. На общей кухне почти не появлялся, даже для ночного перекуса – Фушигуро специально проверял. Он не собирался рассказывать кому-либо, в том числе и Нобаре, что, просыпаясь по ночам от своих кошмаров, не раз слышал странные звуки в соседней комнате, похожие на заглушенные подушкой крики. На вопросы Юджи продолжал улыбаться виноватой улыбкой, заверял, что в полном порядке, и отводил взгляд. Допившая свой кофе и шумно вздохнувшая Нобара тем временем перелила результат своего кулинарного эксперимента в глубокую тарелку, вытащила из недр шкафа простой деревянный поднос и пачку зерновых хлебцов. - Отнеси, пожалуйста, Юджи, - отобрав у него пустую кружку, Нобара вручила сервированный поднос. – Пока этот чудом не убившийся об проклятье придурок не помер от голода. И предупреди, если вздумает вылить приготовленный мною суп, я приду кормить его лично. Кстати, тебе я тоже оставила, если захочешь. Угроза звучала довольно внушительно, Фушигуро предпочел не спрашивать подругу, почему она решила, будто его Юджи послушается. В дневное время коридор общежития пустовал, ничто не отвлекало от размышлений. Юджи зол на них? Из-за того, что почти погиб, вынужденный защищать бестолкового напарника? Не хочет обижать в память о старой дружбе, потому предпочитает отстраниться? Фушигуро был плох в понимании чувств и эмоций, однако к сложившейся ситуации можно подойти и с позиции логики. И она говорила, что все мимо. Вдобавок, он неплохо изучил Итадори за годы совместной учебы и десятки миссий. Юджи никогда не стал бы злиться на друзей – этот жертвенный болван поступил полностью в своем стиле. Скорее, Юджи в чем-то винит себя. Либо скрывает серьезные проблемы со здоровьем, не желая беспокоить других. Фушигуро недовольно поджал губы. Иногда его шебутной напарник, получив легки травмы, любил в шутку поныть, строя жалобные глазки и прося пожалеть его. И всегда отмахивался, мол, мелочи, не обращайте внимания, получив серьезные раны. На стук в дверь откликнулись с небольшой паузой. Фушигуро порадовался, что план, включающий выламывание дверей, отменяется, и перешагнул порог светлой, немного захламленной комнаты. - Нобара просила тебе передать. Она сама готовила, - проинформировал Фушигуро, едва сдерживаясь, чтобы не пялиться на сидящего в кресле в одних спортивных штанах и кофте нараспашку Юджи. - Оу. Спасибо большое. Снова эта вымученная улыбка и взгляд в пол. Юджи действительно выглядел немного нездоровым, бледность пробивалась сквозь загар, под глазами залегли синеватые тени, скулы заострились. Широкие полосы эластичного бинта закрывали всю грудную клетку. Он выглядел как гребанный придурок, решивший, будто один виноват во всех бедах мира. Пальцы зазудели от нелогичного желания взять его за отвороты кофты с дурацким пестрым рисунком и хорошенько встряхнуть. Чтобы перестал держать все в себе. Чтобы высказал прямо, как прежде, что думает. Вот Юджи перед ним – живой и уже почти здоровый. Апокалипсис предотвращен, вроде можно жить и радоваться. Наверное, Фушигуро был эгоистом, недостойным дружбы. Он хотел вернуть свет своего солнца. - У меня что-то совсем аппетита нет. Только сушит постоянно, - неловко распушив розовый бардак на затылке, Юджи указал на початую бутылку минералки на столе. – Наверное, из-за жары. - Ты говорил Шоко? – водрузив поднос на стол, Фушигуро сложил руки на груди и строго воззрился на напарника. - Да ерунда, пройдет.       Неловкий смешок и взгляд в окно, будто там происходит нечто неимоверно интересное. Они стали последними каплями, упавшими в бездонный колодец боли, злости, сожалений и вины, и переполнившими до краев. - Конечно, ерунда. Вывернутые наружу ребра тоже ерунда, да? – голос Фушигуро упал до низкого угрожающего шипения. – И сутки в коме - ерунда? Какого черта ты постоянно ведешь себя так, будто твоя жизнь – ненужный хлам, с которым можно расстаться без сожалений?! Будто ты никому не важен? Будто тем, кто тебя любит, не будет больно? Слишком много слов. Они вырывались из самых глубин, вспарывая гортань, заставляя захлебываться долго находящимся под гнетом эмоциями, скрытыми и отрицаемыми даже самим собой чувствами. Сейчас, когда смерть вновь прошла на расстоянии вздоха, эти чувства снова подняли голову. Хорошо, что Юджи чистый и наивный ребенок и не понимает, какую уродливую тень пригрел под своим крылом. - Да мне каждую ночь сниться, что я не успел! Что не смог спасти тебя… и Кусаки. Что вы погибли у меня на глазах. Сжавший кулаки Юджи больше не прятал глаза, возмущенно-обиженно глядя на нависающего над ним Фушигуро. - Думаешь, мне не будет больно, если тебя убьют?! Я… Я не хочу потерять тебя, Мегуми. Минуту назад Фушигуро действительно мечтал встряхнуть напарника и заставить высказаться как на духу? Что же, поговорку об опрометчивости желаний забывать не стоило. Потому что Юджи высказал гораздо больше ожидаемого. Гораздо больше, чем можно вынести без масштабного слома системы. Этот прямолинейный и добрый парень, похоже, и сам не заметил, что именно сказал, и как это может понять собеседник. Или Мегуми растерял остатки мозгов и слышит желаемое в простых словах дружеской привязанности. Он собирался напомнить, по чьей вине Итадори пришлось закрывать их собой, собирался извиниться за то, чему нет прощения. Собирался… и завяз в теплом меду карих глаз, нелепо изогнувшись и тоже до боли сжав кулаки. - Хэй, Фушигуро. Ты в порядке? – Юджи смотрит чуть опасливо, норовя отъехать подальше вместе с креслом. - Я хочу тебе врезать и поцеловать. Что? Что он только что сказал? Травмы явно не прошли даром и для него, иначе с чего бы сегодня с языка срываются совершенно не согласованные с разумом слова. Даже если они – чистая правда. Есть то, о чем нужно молчать. Чему нельзя позволить прозвучать в реальности. Фушигуро готов к тому, что сейчас врежут ему и велят извращенцу, притворявшемуся другом, убираться вон. Готов, спешно выстраивая ментальную защиту вокруг трепыхающегося в горле сердца. Глаза Итадори распахиваются в изумлении, на лице выражение странного, почти детского восторга. - Именно в такой последовательности? – интересуется Юджи деловито. - Первое можно пропустить, пока ты не выздоровел. Определенно, нужно провериться на остаточный эффект проклятий. Потому что с языка продолжает срываться что-то совершенно дикое и ему не свойственное. - Тогда целуй.       И Юджи чуть запрокидывает голову и прикрывает глаза, словно приглашая. В сочетании с зарозовевшими ярче шевелюры ушами и румянцем на щеках, смотрится это наивно и забавно. Очень соблазнительно. Фушигуро ожидал какой угодно реакции, только Итадори всегда был аномалией, способной сломать любую систему. В кожу будто вонзаются тысячи тонких горячих иголок, пальцы подрагивают. Он медлит. Он знает, стоит прикоснуться раз – и случится непоправимое. Брови Итадори печально изламываются, уголки губ ползут вниз, и Фушигуро пробивает паникой. Сейчас Юджи решит, что над ним просто захотели посмеяться. Фушигуро на его месте счел бы такой поступок подлостью. А Юджи хоть и открытый и добрый парень, всех подряд своим доверием не одаривает. Потому Фушигуро склоняется ниже, невесомо проводит пальцами по пламенеющей щеке. Ничего страшного, если на солнце на мгновение падет тень.       Соприкосновение губ, легкое и осторожное, как разряд тока, запускающий остановившееся сердце. Мир вокруг выцветает и стирается, остается лишь ощущение бесконечного тепла и легкой неловкости, солоноватого привкуса на языке и неожиданной мягкости сухих губ. Частого дыхания и бьющегося до боли сильно сердца. Юджи совсем не умеет целоваться, как и он сам, потому первый поцелуй напоминает детскую возню. Но им обоим, похоже, абсолютно все равно, и оторваться друг от друга заставляет лишь необходимость сделать вдох. - Вау, ты тоже можешь смущаться, - Итадори с ненормально-широкой улыбкой тычет пальцем ему в щеку и вдруг замирает, замолкает. Смотрит со знакомой уже нежностью и восхищением, от которых хочется инстинктивно закрыться. - Как и ты, - мягко подначивает Фушигуро, заводя непослушную розовую прядь за алеющее ухо. Он боялся, что признание приведет к катастрофе, но в данный момент ощущает только умиротворение, благодарность и желание позаботиться о дорогом человеке. – И суп все же придется съесть. Ты же не хочешь обидеть Нобару? - Ни в коем случае, - Юджи сует нос в тарелку. – О, куриный с лапшой. Мне дедушка такой готовил, когда я в детстве болел. Фушигуро знакомо это выражение печали на лице друга. В последнее время оно появляется немного реже. Сколько бы близких они не потеряли, невозможно тосковать вечно. - Принести тебе чай? – он испытывает некую неловкость после их спонтанного признания и поцелуя, потому решает сконцентрироваться на простых действиях. – Или кофе хочешь? - Только если добавишь в него сахар, - Юджи поглядывает лукаво, с искорками смеха в глазах, готовый продолжить их извечный спор. - Три ложки, - невозмутимо соглашается Фушигуро. Стертый на мгновение мир возвращается, сверкает до боли ярко, и спорить по мелочам совсем не хочется. – Ешь, я принесу. Кухня в послеобеденное время пустует, что безмерно радует. Фушигуро уверен, что выглядит сейчас не совсем адекватно, и выслушивать шуточки сокурсников не имеет желания. Губы покалывают и горят, он с трудом подавляет желание прижать к ним ладонь. В голове перетекает и покачивается пронизанный солнечными лучами туман. Руки действуют заученно, смалывая зерна в маленькой мельнице и засыпая в слегка кривобокую турку, помнящую еще их с Цумики детство. По кухне плывет горьковатый кофейный аромат, тишина больше не кажется гнетущей. Она уютная, пушистая. Наполненная глубинным облегчением и надеждой. К содержимому кружки Юджи принюхивается, по-кошачьи морща нос, словно пытается определить содержание сахара по запаху. Отпивает и прищуривается с, возможно, немного показным блаженством. Ему тоже неловко, понимает Фушигуро, однако в этой неловкости ощущается ничего плохого. - Просто шикарный кофе. Спасибочки. - Пожалуйста. И прекращай крутиться, пока не облился. - Придешь вечером ко мне? Фильмы новые глянем или на приставке погоняем, - Юджи смотрит прямо, и в приглашении нет подтекста. Юджи говорит именно то, что имеет в виду, но по позвоночнику Фушигуро все равно проскакивает электрическая искра. - Не откажусь, - кивает он сдержанно. – Принести что-нибудь с собой? - Главное, себя принеси, - Итадори растягивает улыбку на 32 зуба, и Фушигуро фыркает невпечатленно в ответ на детскую шутку. На самом деле Юджи прекрасно чувствует людей на эмоциональном уровне. В приглашении на вечер фильмов – мягкое предложение взять небольшую паузу, позволяющую уложить в голове изменившуюся реальность, и напоминание о дружбе, которая не пострадает в этой новой реальности. По крайней мере, Мегуми очень на это надеется. До условленного часа достаточно времени, чтобы заняться домашними делами, сделать уборку в комнате, отнести в стирку белье и немного отдохнуть, дочитав брошенную на середине книгу. И привести в порядок себя, приняв душ и переодевшись. Поймав себя на зависании перед раскрытым шкафом с довольно аскетичным набором одежды, Фушигуро с силой выдыхает сквозь зубы и останавливает выбор на мягких спортивных штанах из легкой ткани и черной футболке с короткими рукавами. Он не на свидание идет, а в гости в соседнюю комнату. К товарищу по оружию и старому другу… Который просто другом очень скоро может перестать быть. Возможно, даже сегодня. Оборвав мысль на середине, Фушигуро захлопывает шкаф. Он чувствует себя странно неуверенным, словно попал в сумеречную зону, где не работает логика, а разум уступает место эмоциям. Не то, чтобы это неприятно. Скорее, непривычно. И немного волнительно. Решив, что идти в гости совсем с пустыми руками неприлично, а вредные закуски из автоматов Юджи пока противопоказанны, Мегуми решает сделать холодный чай. Самое то для жаркого летнего вечера. Юджи встречает его появление такой счастливой, полной облегчения улыбкой, словно боялся, что сосед передумает в последний момент. И он тоже явно готовился к приему гостя, выложив на ковре возле кровати гнездо из стянутых с общей веранды подушек и расставив пару мисок с попкорном и чипсами. - Все в порядке? – Фушигуро замечает немного скованные движения друга. - Да в душ ходил, а потом не получилось эту хреновину назад намотать нормально, - для подтверждения Юджи дергает в косо-криво сделанную повязку. – А у Шоко так ловко получалось. - Ко мне постучать не судьба? – Мегуми немного обидно. Всех магов обучают основам первой медицинской помощи, раньше они частенько помогали друг другу с обработкой и перевязкой ран, не требующих обращения в медпункт. - Думал, ты прилег отдохнуть, и не хотел мешать, - Юджи неловко пожимает плечами. – Ты же плохо спишь последние дни. «И кто в этом виноват?» Фушигуро не удивляется и даже не спрашивает, откуда друг знает о его бессоннице. Временами Итадори демонстрирует почти звериное чутье. Особенно, когда дело касается напарника. - Прекрати ее тянуть и стой смирно. Юджи послушно замирает, разведя руки в стороны. Он неспроста носит дурацкие рубашки нараспашку вместо любимых футболок, запоздало доходит до Фушигуро. Похоже, некоторые движения еще причиняют Юджи серьезный дискомфорт, а такую одежду надеть легче. - Я сниму пока? Юджи кивает, на кончиках ушей пылает закат. Подцепив рубашку двумя руками, Фушигуро проводит вдоль плеч, не касаясь кожи, пока прохладная ткань не соскользнет к запястьям. Незатейливое действие кажется наполненным каким-то скрытым смыслом, ударяющим в средоточие засевшей в груди темноты. Контролируя каждое движение, Фушигуро откладывает рубашку на спинку стула и берется за бинты. И тяжело сглатывает сжавшимся горлом. Он догадывался, но оказался не готов увидеть воочию. Грубые рубцы, белыми щупальцами растекающиеся от продолговатого овального пятна шириной в две ладони над солнечным сплетением. - Не слишком красиво выглядит, - Юджи кривит губы, настороженный и пропитанный виной. Какая, к черту разница?! Губы режут злые, продиктованные страхом и болью, слова. Ты умирал у меня на руках. Я видел, как сквозь эту чертову дыру в груди уходит твоя жизнь. Фушигуро прикусывает язык, заталкивая весь сумбур эмоций поглубже. - Ты жив. Остальное неважно. Голос хрипит и срывается, будто во рту ледяное крошево. Полосы белой ткани перехватывают грудную клетку в несколько слоев. Юджи вздрагивает, переступает с ноги на ногу. - Слишком туго? – Фушигуро закрепляет бинты фиксаторами и волнуется, что слишком сильно затянул повязку. - Не-не, порядок. Ты меня спас, - Юджи энергично машет руками. – Давай все-таки фильм глянем. Мне Нобара давно один советовала. Мегуми вопросительно изгибает бровь. Не то, чтобы он не доверял подруге, но вкусы у них с Итадори всегда немного отличались. Вопреки опасениям, фильм оказывается неплохим – приключенческий детектив с элементами юмора, не вызывающего приступы «испанского стыда» за героев. Только Юджи почти не смотрит на экран, задумчиво грызя сладкий попкорн, предварительно подсунув напарнику миску с соленым. Наплывающие на них безмолвие и полумрак комнаты дергаю тревожные струны в груди. Фушигуро не силен в разговорах, он не знает, как правильно спросить, чтобы все встало на свои места. Может, днем Юджи лишь подыграл впавшему в помрачение напарнику, и тот поцелуй ничего не значит? И сейчас думает, как бы потактичнее избавиться от компании странного соседа? Фушигуро дергает уголком губ, досадуя на собственную мнительность. То, что между ними есть, началось не сегодня и не вчера. Оно копилось по капле, пока не достигло критической массы. Взаимная забота, понимание без слов в бою. Взгляды. Прикосновения, от которых не хотелось увернуться… Юджи тактилен, но никого из сокурсников и знакомых он не касался настолько часто, как своего мрачного нелюдимого напарника. И никому другому, включая наставника Годжо, Фушиугро бы такого и не позволил. Чужой взгляд скользит по коже, как луч закатного солнца, распространяет щекотное тепло от кончиков ушей до шеи, бередит темноту под сердцем, заставляя глупую мышцу неритмично сокращаться. Фушигуро не двигается, боясь встретиться с этим взглядом. И безумно желая ощущать его, подставиться полнее. Юджи сидит, согнув ноги и положив голову на колени, смотрит жадно и безнадежно, будто вот-вот запретят. - Что? – горло пересохло, и вопрос выходит грубее, чем хотелось. - Ты очень красивый, Мегуми. Юджи не силен в изящной словесности. Его слова, как и его техника – прямые, мощные и бьющие наповал. Без шансов увернуться. - В нашу первую встречу… Ты был таким крутым. - Именно поэтому ты решил считать ворон посреди драки и чуть не лишился головы? – ворчит Фушигуро, тщетно надеясь скрыть крайнее смущение. - Ага, - Юджи тянет улыбку от уха до уха и часто кивает, словно радуется, что его правильно поняли. – Чем больше я узнавал тебя, тем больше восхищался. Твоим острым умом, силой воли, упорством. Я хотел стать для тебя надежным напарником, которому ты сможешь доверить прикрыть спину. А получалось только бесить тебя. Я доверял тебе всегда. С первой нашей встречи. Словно ты разрушил с детства выстроенные установки и перестроил заново. Фушигуро молчит, ошеломленный этим признанием. Все слова, все взгляды и поступки теперь воспринимаются немного иначе, будто смещается угол зрения. - А потом я понял, что чувствую что-то большее. Не похожее на дружбу, - Итадори вздыхает с таким беззащитно-потерянным выражением лица, что у Фушигуро тягуче и тревожно сжимается в груди. - Почему молчал? - Да как о таком скажешь? – Юджи смеется тихо и невесело, на мгновение прикрывая ладонью глаза. – Ты столько для меня сделал. Помог освоиться в новом мире, учил, подсказывал, страховал на заданиях, а я бы лез к тебе со своими чувствами? Я боялся потерять нашу дружбу. Боялся, что ты сам поймешь. Я же совсем не умею ничего скрывать, от тебя - так тем более. За такое не благодарят. Я безвозвратно изменил твою жизнь, увлек на путь постоянной войны без шансов на победу. И я видел. С самого начала. Только не понимал, что именно вижу. Юджи замолкает, теребя завязки штанов. Молчание уже не давит. Оно напряженное, острое, как за мгновение до удара грома, как перед прыжком с огромной высоты. От него сохнет во рту и частит сердце. Для Фушигуро всегда было сложно говорить о чувствах, однако откровенность за откровенность. Юджи заслуживает ее, как никто другой. - Я доверяю тебе, Юджи. Доверял всегда, - слова неуклюжие, тяжелые, как валуны, но, кажется, Итадори понимает то, что стремиться ему донести его обычно немногословный друг. – И любил, наверное, всегда. Потому и злюсь, когда ты бездумно рискуешь своей жизнью. Юджи придвигается ближе, немного несмело, готовый вернуть прежнюю дистанцию, пока их плечи и бедра не соприкасаются. - Не могу обещать, что больше не буду. Это… это как инстинкт.       Итадори смотрит на свои руки, лежащие на коленях, непривычно серьезный и очень взрослый. Постоянное соприкосновение со смертью заставляет выживших взрослеть быстрее. Юджи переводи взгляд, и Фушигуро внутренне готов к финальному удару. Потому что догадывается – услышанное ему не понравится. - Я никогда не хотел умирать. Но я расстанусь с жизнью без сожалений, чтобы жил ты, Мегуми. Удар об стену изо всей силы и то не возымел бы столь разрушительного эффекта. В мозгу мечутся, заполошно хлопая крыльями, возмущения, требования немедленно выбросить из головы подобные бредни, сумбурные слова благодарности. У богов, или кто там вершит человеческие судьбы, своеобразный юмор. Они с Итадори всегда были полными противоположностями, которые уже не смогут друг без друга существовать. Онемевший и разбитый бесхитростно-искренним признанием, Мегуми смотрит в медово-карие глаза напротив и чувствует себя непривычно. Драгоценным. Важным. Любимым. Он склоняет голову, принимая откровения любимого человека, как бесценный подарок. - Это работает в обе стороны, Юджи, - хочется надеяться, что прозвучало достаточно строго, однако Фушигуро никогда не впадал в самообман. – Потому нам обоим придется научиться осторожности. Юджи торопливо кивает, как прилежный ученик на уроке, и торжественность момента рушится. Фушигуро кажется – они заключили некий нерушимый магический контракт. Пока один жив, сердце другого продолжает биться. Потягиваясь, Юджи откидывается на большую подушку, косится лукаво и немного неуверенно, и Фушигуро внутренне напрягается. Обычно с таким шкодным видом друг и напарник готовит какую-нибудь шуточку. - Мегуми, а ты только поцеловать меня хотел?