Не буди лихо

Гримшо курила в самом темном углу лагеря. Чарльз играл на гармонике, но Гримшо не слышала мелодии. Внутри все бурлило, и гнев не унимался уже несколько часов в то время как лагерь потихоньку засыпал. — А, мисс Гримшо, — раздался голос Датча, и женщина вздрогнула и посмотрела на него. Голландец озабоченно смерил ее взглядом. — Почему вы не спите, Сьюзан? — Да все в порядке, Датч, — женщина отмахнулась. — Просто много дел сегодня. Ее рука слегка дрожала, и это не скрылось от мужчины. Его взгляд стал еще более сочувствующим. Он приблизился, нежно взяв ее ладонь в свою. — Сьюзан, сделайте мне одолжение, — он мягко произнес. — И лягте сегодня пораньше. Что-то в сердце Гримшо дрогнуло… Датч… ее бывший любовник… Он по-прежнему переживал за нее, волновался. Она посмотрела в его темные глаза и ее сердце наполнилось нежностью. Боль от злых слов Мики чуть улеглась, уступив место приятному теплу, и ее окутало спокойствие. До тех пор, пока Датч снова не открыл рот… — Все-таки, вам нужно беречь себя, Сьюзан, — по-прежнему держа ее за руку и заботливо глядя в глаза, тихо сказал он. — В таком возрасте недосып не может не сказаться пагубно на здоровье… Гримшо выдернула руку, а Датч недоуменно посмотрел, как она отворачивается, смоля сигарету. — Что-то не так? — Ничего, — Гримшо огрызнулась, отказываясь к нему поворачиваться. — Доброй ночи, Датч Ван дер Линде. Датч помялся немного рядом, потом вздохнул и ушел. А Гримшо вдруг со злостью отбросила окурок на землю. В ее возрасте! Она с ненавистью посмотрела на повозки девушек, откуда раздался дружный звонкий смех: они только ложились спать, и, как обычно, шутили между собой. Ух, как она ненавидела их, этих легкомысленных балаболок, которые не могли сравниться с ней в молодости! Но теперь, подумать только, мужчины делают ей замечания о ее возрасте! Датч нашел себе эту пустоголовую куклу, Молли, очередную потаскушку, коих было не счесть после нее… А ее отсылает спать в силу возраста! Подумать только. Она решительно направилась к этим сучкам. — Что вы расселись?! — Гримшо взвизгнула, разъяеренно обводя их взглядом, и девушки быстро притихли, как мыши пойманные котом в амбаре. — Вам весело? Завтра встанете у меня в пять! Похоже, вам мало работы, если к полуночи вы находите силы хихикать и веселиться! — Но, но, но, — в глазах этой тупой коровы, Мэри Бэт, встали слезы. — Но спать, — Гримшо прошипела, подпрыгивая к ней, и девушка, испуганно пискнув, вжалась в свой лежак. — Наработаетесь вы у меня завтра. Увидите, — она бросила последний злобный взгляд на Карен Джонс и резко развернулась. До ушей донеслось… Гримшо застыла. Ее взор упал туда, где располагалась палатка Артура, и губы превратились в тонкую линию… — Артур… Артур… О, да… Артур, — сладко стонала эта новенькая, назойливая сука Блэк, явившаяся в лагерь еще в Колтере и с тех пор вечно чинившая Гримшо неприятности своим дерзким нравом. И сейчас она имела наглость стонать и выгибаться под Морганом прямо в лагере! Хотелось подскочить, дать ей по щам, сделать Моргану выговор, чтобы искали места поукромнее, но Гримшо была совсем не в настроении иметь дело с таким Морганом. Гримшо разъяренно унеслась к себе в покои, бывшие лежаком под навесом рядом с лежаком Штрауса. Штраус уже храпел, одевшись в ночнушку и колпак. Гримшо, дрожа от ярости, переоделась в ночное белье. Она легла на свою подстилку, накрылась тонким одеялом и закрыла веки. Но сон не шел. В голове все звучали слова Мики. Встревоженный, наполненный заботой голос Датча, от которого изнутри поднималась горючая желчь, хотелось кричать и ломать… Звучали звонкие, молодые голоса девушек… А наяву, совсем не только в ее голове, до ушей доносились сладкие постанвывания Роуз Блэк и хриплые порыкивания Артура. Скрип кровати… Влажные шлепки… Гримшо затрясло. Все это было чересчур. Ярость буквально разрядами проходила через ее тело, кидала с боку на бок в беспокойной не дреме… Кулаки непроизвольно сжимались… «Ваша красота увяла…» «Расскажите о днях, когда вы были молоды и прекрасны…» Гнусная, самодовольная, лыбящаяся физиономия Мики, уверенного в своей безнаказанности. Жгучее унижение. Боль предательства. Горечь и беспомощная ярость… Его издевательский смех доносящийся ей в спину… Гримшо резко села. Ее крупно трясло, а на лбу выступила испарина, сердце быстро и громко билось. Глаза смотрели прямо перед собой. Этот… этот тупой индюк, не многим ее младше! На каких-то десять лет! Со своей заплывшей рожей и мерзким пивным пузом! От которого шарахаются все девушки! И он думает, что может так обращаться с ней… Может с ней играть! Может смеяться над ней… Да он и мизинца на ее руке не стоит. В своей молодости такие в ногах у нее валялись. Ложились штабелями! Этот Белл, он бы лизал почву под ее ногами, если бы увидел ее в дни расцвета… Будто расцвет ее прошел. Она и сейчас была намного лучше этих пустоголовых хохочущих сучек. А эти тупые кобеля не замечали жемчуга прямо перед собой, бросались подбирать раскиданные вокруг гнилые яблоки… Гримшо задрожала сильнее. Роуз в этот момент особенно сладко и громко застонала, почти мяукнула, и Артур хрипло закричал, по-животному вкладывая в этот крик всю свою страсть. Гримшо зарычала, заскрипела зубами, крепко зажмурилась, вжимая в уши ладони, но звуки не выходили из головы. В голове набатом стучала кровь… Дрожь не унималась. К лицу подступил жар, жар окатывал ее горячими волнами. Ей казалось, она сходит с ума… В реальности все закончилось. Будто что-то почувствовав, Гримшо открыла глаза. И лучше бы она этого не делала… Ее взгляд упал прямо на палатку Артура. Роуз в этот момент поднялась, потягиваясь в сладкой неге… Ее роскошные рыжие кудри струились огненным водопадом по спине, ловя в себе отсветы костра, переливаясь всеми оттенками пламени. Точеную фигурку выгодно подчеркивала обволакивающая тьма ночи, мягко рисовала соблазнительные изгибы бедер, полные упругие груди, осиную талию. Длинные стройные ноги, изящные плечики. Сука, короче. Следом за ней поднялся Артур, тоже обнаженный, и у Гримшо перехватило дыхание. Она быстро отвела взгляд, но образ обнаженного мужского тела остался будто выжжен в ее сознании… Изнутри поднимался жар, но уже иного рода. Гримшо сильнее стиснула зубы. Мысли метались. Ее по-прежнему трясло, и она уже не могла понять, отчего… от злости, ненависти или… возбуждения. Не в силах больше терпеть, Гримшо вскочила на ноги, сама не зная, что собирается делать. Она быстро и прерывисто дышала, а пальцы ее мелко дрожали. Их будто покалывало иголками. Это все было невыносимо, Гримшо казалось, еще немного и она сойдет с ума… Как с другого конца лагеря донесся смех. Тот самый мерзкий, ядовитый смешок, что преследовал ее с самого вечера. Звучавший у нее прямо в голове… Гримшо резко посмотрела в сторону. Мика Белл, слегка пошатываясь, с бутылкой в одной руке, брел через лагерь, чему-то гыкая… без сомнений, довел своими издевательствами кого-то еще, пастора, или Дядюшку, или одну из этих бесполезных шлюшек. Против последнего она не возражала. Но как же выводил из себя вид его самодовольной, захмелевшей физиономии! В отличие от Сьюзан, Мика был расслаблен и вполне неплохо себя, очевидно, чувствовал. Его-то ее слова не беспокоили. Он только на секунду замер, увидев уже одевшуюся Роуз, быстро облизнул губы и, слегка помрачнев, поковылял к краю лагеря. Еще один кобель, засматривавшийся на эту девицу… Гримшо презрительно фыркнула и отвела взгляд от Белла. Гнев не унимался, но к нему присоединился теперь жар иного рода. Жар, так хорошо знакомый ей в дни ее юности… Юности… Кулаки сжались. Проходя мимо фургона девушек Мика притормозил возле миссис Адлер, качнулся, и что-то пьяно ей брякнул. Она резко ответила, и он мерзко загыкал, не перестав смеяться даже когда в него полетел камень. Все еще покачиваясь, он развернулся, добрался до края лагеря и скрылся в темноте, оставив после себя разъяренно глядящую ему вслед вдову. Гримшо проводила его взглядом. Внезапно, ее будто прошибло током. Она на секунду застыла, еще не вполне понимая мысль, только что родившуюся у нее в голове. Все так же не до конца осознав, что делает, она медленно поправила волосы и, бесшумно ступая, прошла к фургону, тихо взяла прислоненный к колесу дробовик, который чистила сегодня, когда гаденыш-Белл решил сыграть с ней свою злую шутку… Гримшо взяла тяжелый дробовик в руки. «Тяжело и горячо», так сказал Белл. Гримшо задрожала. Пальцы судорожно сжались на оружии. Она повернула голову в сторону, где в темноте деревьев скрылся Белл. Гримшо сглотнула, ее губы сжались в тонкую линию. Она покажет ему значение тяжелого и горячего… Она заставит его извиниться. Заставит. *** Лагерь погрузился в сон, девушки больше не смеялись и не переговаривались. На карауле стоял Вильямсон, и это было как нельзя на руку для того, что она задумала… как и тот факт, что Белл не спал в лагере, а перебивался короткими пересыпами на за столом или у костра разведчиков, и то изредка. Вот и сейчас Гримшо обнаружила его, так кстати, за пределами лагеря, вдали от людей. Он выбросил небрежно свою бутылку в кусты, а сам стоял в тени большого валуна, опустив голову, то ли прикорнув, то ли задумавшись. На нем была его прорванная в нескольких местах отвратительная выцветшая рубашка и грязные белые джинсы, и даже отсюда Гримшо чувствовала, как от свиньи несет потом и спиртным. И он смеет что-то там говорить про увядшие цветы! Ее затрясло. На всякий случай замедлив шаг и ступая как можно более мягко, Гримшо подошла ближе, пока под ногой ее не хрустнула случайная ветка… Мика вздрогнул и перевел на нее взгляд. Очевидно, он все-таки спал, потому что руки его так и не дернулись к оружейному поясу, и он сам застыл, увидев направленный на него дробовик. — А, мисс Гримшо, — он издевательски протянул, но в его голосе Сьюзан уловила нотки нервозности. Сукин сын знал, что с ней лучше не шутить. — Ну что вы? Неужели вы восприняли все так близко к сердцу, м?.. — Ни слова больше, мистер Белл, — Гримшо прошипела, делая к нему еще шаг. — А не то что? — Мика, даже в тени было видно, расплылся в издевательской улыбке, от которой ее завело еще больше, сердце готово было выпрыгнуть из груди. — Пристрелите меня посреди лагеря? Ладно вам, Сьюзан, — он тоже сделал к ней неспешный шаг, — мы оба знаем что вы просто… Гримшо подняла дробовик. — Еще одно слово, мистер Белл, и я разнесу в клочья вашу поганую голову. Мика замолчал, подняв руки, видимо оценивая ее. И, очевидно, счел, что Сьюзан вполне готова выполнить угрозу, счел совершенно верно. В жизни каждого человека наступает момент, когда с него было достаточно… И для Гримшо этот момент наступил тогда, когда Роуз, выгнув спину, прокричала «Артур» в то время как Мика у Гримшо в голове что-то гыкал про увядшие цветы. — Хорошо, — он вздохнул. — Я очень извиняюсь, Сьюзан… — Для тебя — мисс Гримшо, щенок, — Гримшо процедила сквозь плотно сжатые зубы. Мика напрягся, и Гримшо видела, как ему все это не нравится. А внутри начало подниматься ликование. — Я приношу извинения, мисс Гримшо, — Белл процедил. — И мне очень жаль, что я был груб. Я выпил и меня занесло… А теперь, можно, я отдохну?.. Гримшо молчала. Он в самом деле рассчитывает легко отделаться, не так ли? В его голосе звучит не сожаление, а раздражение и желание от нее побыстрее отделаться. Легкая нервозность, да… Но никакого настоящего страха. Мика воспринимал ситуацию как какую-то временную неприятность. Будто она не угрожала снести ему голову. Будто он был ребенком, случайно запачкавшим штанишки, а она привередливой мамкой, отчитывающей его за пятно, пока ему не терпится убежать на улицу играть в мяч с другими мальчишками. — Недостаточно искренне, мистер Белл, — Гримшо выдавила кривую, вымученную улыбку, а Мика страдальчески вздохнул и всплеснул руками. — Что для вас достаточно искренне, Сью… мисс Гримшо?.. Может, покажете мне пример? — он неожиданно почти промурылкал, а к щекам Гримшо прилила новая волна жара. Наглец еще и глумится над ней! Он в самом деле не воспринимает ее всерьез! Даже сейчас, понимая, что она выстрелит, продолжает язвить и выделываться. Что ж, она найдет способ стереть с его лица эту ухмылку… — Конечно, — Гримшо вдруг изобразила улыбку, поражаясь собственной выдержке. — Я покажу. И она дернула дробовиком в сторону темных деревьев. Беллу это явно не понравилось. Он посмотрел в сторону лагеря, а Гримшо сузила глаза и низко прошипела: — Думаете позвать на помощь, мистер Белл? Давайте, покажите всем, что не в состоянии справиться с женщиной. Как она и ожидала, слова подействовали. Мика изменился в лице и скривившись, выдал деланный смешок. — Ни о чем таком и не думал, мисс Гримшо. Просто подумал, может, вам пора спать?.. — Пошел! — Гримшо шикнула, пригрозив дробовиком. — Руки подними, чтобы видела! — Хорошо, хорошо, — все еще посмеиваясь, бросил Мика, но в его глазах читалась опаска, когда он поворачивался к ней спиной. А она, пользуясь моментом, подошла ближе. Легкая тяжесть приятно оттягивала карман пиджака, где своего часа ждал… — Как далеко, достаточно? — Белл спросил, шагая. — Я скажу, когда хватит, — Гримшо отрезала. Они отошли от лагеря шагов на десять, и Мика заметно замедлил шаг, явно не желая слишком удаляться от людей. — Шагай! — Я думаю, мы отошли достаточно, — Белл возразил. — Я просто жалею ваши старые больные ноги, Сьюзан, — не выдержав, добавил он, и Гримшо ткнула ему в спину дробовиком так, что он споткнулся. — А ну хватит! — Я тебе скажу, когда хватит, щенок, шагай! — Гримшо процедила, и Белл, стиснув зубы и скользнув по ней злобным взглядом, снова скривил губы в улыбку, выдал смешок и зашагал, время от времени бросая через плечо короткие взгляды. Они уходили все дальше в темноту. Лагерь еще было видно и слышно. Но их едва ли было бы видно из лагеря за деревьями. Гримшо облизывала пересохшие от нервов губы. Она все еще слегка дрожала. Взгляд ее был прикован к шагавшему перед ней Беллу, который по-прежнему как следует так и не извинился перед ней, и внутри клокотала холодная ярость. В голове все проносились его издевательские слова, его мерзкий смех… Гадкие стоны и сладкие вздохи этой Роуз… Хриплый голос Артура… Рубашка липла к лопаткам Мики, и без куртки и плаща Гримшо хорошо могла его рассмотреть при свете луны. Его светлые волосы падали на красную ткань, плотно облегающую широкую спину. С этого ракурса можно было позабыть про его брюхо, и Гримшо с удивлением поняла, что он не так плохо смотрится со спины. Мощные руки и торс и узкие бедра. Светлые волосы, которые, если отмыть, будут, наверное, мягкими и приятными на ощупь… Гримшо сглотнула неожиданное, незваное чувство… Перед глазами встал образ обнаженного Артура в свете луны… Его рельефный живот и грудь, мускулистые руки, безупречная фигура… Мика — не Артур, конечно, но вид его, шагающего под прицелом ее дробовика, чертыхающегося и бросающего на нее злобные взгляды, полностью в ее власти, пробудил в ней нечто иное, чем просто гнев… Жар, поднимающийся внутри, был совсем иного рода. Нестерпимый и голодный, он словно разбуженное морское чудовище поднял свою ужасную морду, ощетинившись клыками… Будто что-то почувствовав, Мика остановился и повернулся к ней все еще с поднятыми руками. — Что вы собираетесь делать, мэм, застрелить меня? — с деланно скучающим видом спросил он, но Гримшо видела за всем этим показным спокойствием настороженность. Такие как они знали, когда человек готов нажать на курок… и Мика прекрасно видел, что она была готова. Но это не означает, заподозри он что, что он не попытается ее пристрелить. — Снимай свой пояс, — Гримшо тихо сказала. Белл засмеялся, будто это было игрой. — Нет. Он все еще полагал, что у него есть выбор. Полагал, это не серьезно. Она не серьезна. Гримшо передернула затвор. Белл помолчал, глядя на нее. — Вы уверены, что хотите это делать, мэм? — он вкрадчиво протянул, взывая к ее рассудку. — Пара слов действительно того стоит?.. Нам еще предстоит пересекаться в лагере, мисс, а у меня очень неплохое влияние на… — Снимай. Живо, — Гримшо так же тихо сказала, внимательно наблюдая за ним, и облизнула сухие, тонкие губы. Белл мог подумать, она сделала это от нервов… но не нервы беспокоили ее. Ее трясло от волнения, но теперь уже совсем иного рода, чем какую-то минуту назад… но Белл об этом, конечно, ничего не знал. Помешкав, он вздохнул и стал медленно под ее наблюдением возиться с ремнем… А Гримшо смотрела. Смотрела, как он расстегивает пряжку, наблюдала за этими руками, широкими ладонями, костистыми пальцами… С тем, как он управляется с поясом, и жар внутри разрастался. Возбуждение становилось все сильнее, сердце в груди женщины уже неистово билось… а когда Мика, наконец, снял патронташ и показал ей, держа на вытянутой руке, ее захлестнуло волной жара. — Готово, — он аккуратно, не сводя с нее глаз, положил пояс на землю, а Гримшо обуял восторг. Мика был безоружен. Он не сможет теперь быстро выхватить револьвер. Он знал, что она готова застрелить его, если он ослушается, и что не успеет выстрелить до того, как получит смертельную рану. Но он так же думал, что она не сделает с ним ничего такого, если он будет выполнять ее указания. Думал, что она не станет рисковать всем. Считал ее просто…. просто старой женщиной, желающей отомстить наглому выскочке. Только поэтому до сих пор он ее слушался… и потому совершил ошибку, лишив себя оружия. Думая, что в безопасности. — Хорошо, теперь отойди на два шага назад, — сказала Гримшо, приближаясь. — Что? Зачем? Послушайте, Сьюзан… — Мисс Гримшо, — Гримшо рыкнула делая к нему еще шаг, пока дуло не уткнулось ему в живот. — Но для тебя… — ее губы изогнулись в дьявольской улыбке, — для тебя отныне я — мамочка. — Что? — Мика не понял, а потом рассмеялся. — А у вас хорошее чувство юмо… Гримшо вытащила из внутреннего кармана шприц, добытый из личных запасов Суонсона. Пастор думал, что хорошо прячет их, но он ошибался. Славно, что теперь опиум послужит благому делу. Раньше, чем Мика успел среагировать, она воткнула иглу ему в шею и ввела содержимое в кровь. Белл издал сдавленный звук, его поднятые руки дернулись было вниз, но Гримшо уже держала дробовик обеими руками, а палец на курке, шприц лежал, оброненный, на земле у их ног. — Ты что со мной сделала, сука?! — Белл прошипел, а Гримшо оттолкнула его. — А теперь, — она усмехнулась, — снимай штаны. — Что?! — Белл качнулся: опиум начинал действовать. Конечно, она брала его с собой на другой случай… И Белл может быть немного вялым, но Гримшо была уверена, что что-то сделает с этой проблемой. — Ты слышал, — Гришмо жадно ощупала взглядом его лицо, упавшие на лоб волосы: его шляпа, когда она делала укол, свалилась на землю. — Раздевайся. Мика секунду не шевелился, а потом засмеялся. — Бедная Сьюзан, да вы совсем отчаялись! Это взбесило ее. — Снимай! — она наставила дробовик ему в лицо. Белл еще улыбался, но веселья в его глазах поубавилось, и там уже появилась некая заторможенность от наркотика. Что-то выдохнув, неверяще покачав головой и посмеиваясь, он все-таки начал расстегивать штаны. — Да вы шутите… — Быстрее! Мика выдал еще один деланный смешок и закончил со штанами. Потом спустил их до середины бедер. — Снимай, — Гримшо поторопила. — Кальсоны тоже. — Сьюзан, если вам так нужно, вы могли бы… — Еще одно слово, я тебе член отстрелю, — дробовик теперь в самом деле смотрел Беллу не в голову, а в пах, и тот, помешкав, выругался, а потом сделал, что она велела. Он посмеивался, но Гримшо видела, что он напряжен… хорошо. Ее собственные губы изогнулись в усмешке. Внутри поднялась странная эйфория. Впервые за несколько лет она чувствовала себя почти счастливой глядя, как этот говнюк, портящий всем в лагере нервы, ерзает под ее взглядом и как хороший мальчик снимает перед ней штаны. — Полностью все снимай, — она поторопила. Заскрипев зубами, Белл стащил с себя остатки одежды, оставшись в одной рубашке, достаточно длинной, чтобы прикрывать ему ноги до середине бедер. Гримшо же усмехнулась отметив, что он явно не торопится перед ней раздеваться, что ему некомфортно, как сильно он хочет убраться из ситуации. Пусть теперь подергается. — Ложись на землю, — довольно промурлыкала она. — Может, мне лучше взять вас в койку, — Белл протянул. Он старался звучать издевательски, но эффекту мешала легкая дрожь в его голосе, признаки гнева на лице, нервные взгляды по сторонам, то, как слегка заплетался от действия опиума его язык. Он пытался показать, что ситуация его забавляет, что он ее контролирует, но Гримшо видела: ничего он не контролирует, и сам это знает. Она толкнула его в грудь, и Белл, не удержавшись на ногах, упал на пятую точку. Он выругался, попытался подняться, но замер, когда дуло дробовика прижалось ему под горло. А Гримшо встала над ним, расставив широко ноги по обе стороны его упитанного туловища. — Дернешься, и твои мозги окажутся вот на том дереве, сученыш, — она прошипела и опустилась на него, крепко зажав между колен туловище, а потом свободной рукой дернула на себя рубашку. Несколько пуговиц отлетели в траву и затерялись там. — Ты что делаешь?! — Мика зашипел было, но заткнулся, когда дуло сильнее прижалось ему под челюсть. — Избавляюсь от лишнего, — Гримшо ощупала его открытую грудь голодным взглядом. В свете луны, испуганный, как бы не пытался это скрыть, Белл казался таким гладеньким, молоденьким, и она только сейчас осознала свой голод по мужскому телу, по прикосновениям, по ночному жару… Она еще раз с неожиданной силой дернула на себя рубашку, и оставшиеся пуговицы разлетелись в разные стороны, а Белл вперился в нее злобным, ненавидящим взглядом. — Это была любимая рубашка моего деда, сука, — он процедил, но задохнулся, когда ее ладонь крепко сжала основание его вялого члена. — Что ж, — Гримшо наклонилась к нему, сжимая пальцы сильнее и одновременно усиливая давление дробовика на челюсть. — Она тебе больше не понадобится. Его глаза расширились от этих слов, от понимания, что это все не шутка, но он снова изобразил смешок, который прозвучал зло и отрывисто. — Вы отчаянная женщина, мисс Гримшо, — он выдохнул, смеясь, и это завело ее сильнее. Он думает, что так легко отделается от нее, да?.. Гримшо ответила собственным низким, грудным смешком, и ощутила, как Мика в ответ напрягся, почувствовала его поднимающуюся панику. — Посмотрим, — она прошептала ему почти на ухо, нагибаясь и вдавливая в челюсть дробовик, — как отчаянно будете чувствовать себя вы, мистер Белл, когда вас выебет, как вы выразились, увядшая женщина с дробовиком. Что скажут люди в лагере. Белла затрясло. — Никто в лагере этому не поверит! — он прошипел. — Но от этого, — Гримшо усмехнулась, глядя прямо в его широко открытые, посветлевшие от злости и чего-то еще глаза, — это не перестанет быть правдой, не так ли?.. И она опустилась на его все еще вялый член, помогая себе пальцами… Нижнего белья на ней не было. Она предпочитала спать без него. Мика вытаращил глаза от шока, скривился, маска веселья слетела с его лица, когда он понял, что происходит, и что это происходит на самом деле. Он заскрипел зубами, затрясся от злости и унижения, но Гримшо заткнула его, едва он открыл рот, прижав плотнее под челюсть дуло: — Тебе бы лучше постараться, мальчик, чтобы мне понравилось, или ты останешься без этой штуки, — прошипела она ему на ухо, ускоряя темп. — Ебанутая сука! — Белл просипел, извиваясь под ней, не обращая внимания на дробовик. Судя по всему, происходящее ему не больно то нравилось, но это Гримшо не сильно заботило. Напротив, такое ее устраивало даже больше. Тем более, что пытаясь вывернуться из-под нее он раскраснелся, и теперь тяжело дышал, его вид буквально опьянил обиженную женщину. В какой-то момент Гримшо испугалась даже, что ей придется использовать дробовик. Но опиум действовал, движения Мики были вялыми, он слабел, его взгляд становился все более рассредоточенным. Без наркотика, конечно, он бы ее одолел, и ей пришлось бы его пристрелить. Но сейчас, под действием его, с Микой мог бы справиться и Джек. Все что он мог — слабо ворочаться, скрипеть зубами, пытаясь вырваться и сбросить ее, а Гримшо, не обращая на него внимания, упиваясь слабыми попытками поверженного противника, продолжала на нем скакать, все ускоряясь и ускоряясь… Ее захлестнул экстаз. Уже не контролируя себя, Гримшо издавала звуки наслаждения, преследуя свое удовольствие. Перед глазами время от времени вспыхивали образы Артура и Роуз, и ее окатывало злорадство. За ними представляла картинку глумливо скалящегося Белла, в этот момент распростёртого под ней, беспомощного, и ликование заполняло израненную душу Гримшо. Белл уже не сопротивлялся, только время от времени сдавленно рычал, бросая на нее злобные взгляды. Он ухватился за нее руками, не потому что хотел, как она полагала, а чтобы было за что держаться, но опиум делал его хватку слабой. Гримшо посмотрела вниз, на его раскрасневшееся лицо, блестящие в темноте, полные тихой ненависти глаза, плотно сжатые губы. И это стало последней каплей. Ее накрыло раскаленной волной удовольствия, такой, что пришлось зажать ладонью рот. На секунду сознание оставило ее, а в себя она пришла на потной груди Мики, тяжело дышащая и растрепанная. Встрепенувшись, она тут же крепче взялась за дробовик, найдя своими глазами голубые глаза Мики. — Не так уж и плохо, мистер Белл. Вы не находите?.. Мика молчал, глядя на нее с ненавистью. Но это Гримшо даже нравилось. Он больше не улыбался. Больше не смеялся у нее за спиной… как все они… Эти девчонки… Мэри-Бет и эта сука Карен… И эта дрянь Роуз… Тилли и наглая Эбигейл, решившая, что ей все можно… Не говоря об этой дряни Молли… Тупоголовой шлюхе Датча… От мыслей о всей это черни ее снова затрясло. — Не слышу ответа, — она произнесла. — Я спрашиваю: правда же, мистер Белл? Белл молчал, стиснув зубы. Гримшо уткнулась одной ладонью ему в грудь, выпрямилась и приставила дробовик к его паху, а Мика вытаращил глаза. — Правда же? — с угрозой повторила она. — Д-да. Да! — Мика прошипел. — Убери пушку!.. — Да «мамочка», — Гримшо добавила, усиливая давление, так что Белл пискнул. — Я не буду этого говорить! — Гримшо надавила сильнее, и Мика дернулся. — Хорошо, блядь, хорошо! Да! Да, «мамочка!»… Гримшо удовлетворенно кивнула. — Умничка, — она похвалила, убирая ствол от его причиндалов, но тут же возвращая обратно под челюсть. — Видишь, ты можешь вести себя хорошо, когда хочешь… — Старая грымза, ты мне за это ответишь, — выплевывая слова, сказал Белл. — Слезь с меня! Гримшо нахмурилась. В голове медленно складывалась логическая цепочка… Мика, конечно, не сможет побежать к Датчу, сказать, что с ним сделала Гримшо. Но он вполне может подгадить ей каким другим способом… и, глядя в его полные ненависти глаза, Гримшо поняла, что он еще как может попытаться ее убить. А этого она допустить не могла. Что ей оставалось? Убить его? По мере того, как тикали секунды, а ничего не происходило, во взгляде Мики злость и ненависть начали уступать место тревоге. — Ты что задумала?! Он слабо завырывался, но почти сразу Гримшо ударила его по виску, и Мика обмяк, уронив голову на землю. Гримшо побила его по щекам, потыкала — он был без сознания. Она обернулась по сторонам. Необходимо было действовать быстро, пока никто ничего не заметил. Ночь была молода, но ей необходимо было все провернуть до того, как взойдет солнце. Она слезла с Белла и быстро поправила на себе сорочку. Потом метнулась к повозке с припасами. Все спали. Лишь Дядюшка проводил ее пьяным взглядом и провалился обратно в сон. Собрав веревки, кое-какие инструменты и вещи, Гримшо поспешила обратно к Беллу, боясь не успеть и обнаружить его пробудившимся или, того хуже, обнаруженным кем-то, например, этим тупицей Биллом… Но Белл был по-прежнему без сознания. Гримшо быстро села перед телом и крепко-накрепко связала ему руки и ноги, затянув узлы. Затем вставила ему в рот кляп и завязала сзади на случай, если кто-то услышит его вопли. Осталось погрузить его на транспорт… Сходив за лошадью и вернувшись к телу, Гримшо столкнулась с проблемой: поднять тушу Мики было непосильной задачей. Она пробовала и так, и сяк, но не в состоянии была погрузить Белла не круп лошади. Ублюдок слишком много весил, и только хрипел и стонал во сне, когда она, не выдерживая, роняла его на землю. — Сученыш, — Гримшо прошипела, вытирая испарину, в отчаянии глядя на полуобнаженное, выпачканное в грязи тело. Сердце быстро стучало. Ее подгонял страх. Проходили минуты. Что произойдет, если ее сейчас обнаружат вот в таком виде?.. Она сможет выкрутиться ровно до тех пор, пока Белл не придет в себя, а тогда… Гримшо задумалась. А, собственно, что тогда? Что он скажет? Что она… снасильничала над ним? Или связала? Подвергнет сам себя такому унижению, признает, что его одолела женщина?.. Губы Гримшо изогнулись в торжествующей улыбке, а дышать стало как-то легче от осознания, что у нее еще оставались лазейки. Но лучше до того не доводить… Тем более, что тогда все равно Белл окажется на свободе, и ей придется опасаться за свою жизнь, станет он держать язык за зубами или нет — неважно. Да и лишать себя такой игрушки не хотелось. Когда еще ей удастся заполучить его себе в руки? Вряд ли такой шанс еще представится. Нет, нужно было действовать сейчас и быстро. План созрел скоро, и Гримшо удалилась еще раз, а вернулась уже с двумя мешками, в которых они возили зерно и припасы. За пятнадцать минут она управилась, хорошенько упаковав Мику в мешки и крепко перевязав поверх веревками. Закончив, женщина, тяжело дыша, поднялась на ноги, повертела головой, и, найдя, что искала, быстро зашагала. — Вильямсон! — Гримшо пнула спящее тело ногой. — Встать, бездельник! — А?! Что?! — Билл аж подпрыгнул, просыпаясь. Гримшо поправила волосы и сверкнула глазами. — Снова пил, пьянь? — Я не… — Помоги погрузить мусор на лошадь! — Какой еще мусор? — Билл сонно заморгал. А Гримшо отвесила ему легкую затрещину. — Шевелись, лодырь! Вставай, вставай! Не то Датч все узнает про твои пьянки! — Да иду я, иду!.. — при упоминании Датча, Билл заметно струхнул и засеменил за Гримшо. Не задавая лишних вопросов, к ее торжеству, он поднял мешок с Беллом и бесцеремонно закинул на лошадь. Мика, сучонок, сдавленно замычал, отчего сердце Гримшо сжалось, а Билл застыл. — Это что? — Билл прошептал. — Оттуда?.. Мешок разговаривает? — Идиот! — Гримшо, без заминки, рявкнула. — Пропил последние мозги! Как мешок может разговаривать?! — Но я… Гримшо подскочила к нему, и Билл аж отшатнулся. — Говорю тебе: завязывай бухать, Билл! Пропьешь последние мозги. Прямо как твой папаша! Билл побелел и задрожал. Гримшо знала, как боится он стать похожим на спившегося отца. И слова подействовали, как должно. Он что-то промямлил, поджав хвост, и женщина заключила: — Ступай, Билл. Проспись, тебе это не помешает! От тебя несет перегаром. И приведи себя завтра в порядок, у тебя пятна дерьма на кальсонах. Ты знаешь?! Окончательно стушевавшись, Билл поспешил уйти, оставив ликующую Гримшо наедине с ее планом, лошадью и… Беллом, который уже начинал мычать и пинаться. В тишине раздался смешок. Сухой, надтреснутый и темный смешок, зловеще прокатившейся по ночной мгле. И Гримшо не сразу поняла, что принадлежит он ей. А когда поняла замолчала и только улыбнулась. А потом неспешно приблизилась к лошади и живому грузу. Наклонившись к тому месту, где должна была быть голова Мики, Гримшо тихо прошептала: — На твоем месте, я бы вела себя потише. *** Было около двух часов ночи, а Гримшо приближалась к намеченной цели. Она знала, что у нее есть всего два варианта: убить Мику и избавиться от тела… либо найти такое место, в котором ее дорогого мальчика можно будет держать без опаски разоблачения. Уединенное, отдаленное от других место. Место, где никто не будет искать. И она знала одно такое. Видела его на одном из набросков Артура… По обрывкам разговоров она поняла, что Артур все намеревается туда наведаться, но никак не успевает. Все, что ей оставалось сделать — вырвать нужную страницу из дневника, чтобы у него не осталось координат, и самой туда наведаться. Решит ли Артур расследовать дело, когда у него и так полно дел в лагере? Вроде этой Роуз, с которой он постоянно проводит время, охоты и прочего? Она так не думала… Бейлок никак не желал идти за ней, хрипел и упирался, но в конце-концов учуял своего хозяина и подчинился, а сама она привязала его поводья к рожку своего седла. Нельзя было оставлять коня в лагере. Нужно было, чтобы люди решили, будто Белл снова куда-то уехал. Мерзкая лошадь совершенно не контролировалась, и Гримшо подумывала о том, что ее, возможно, придется пристрелить. Пока же она привязала коня к стволу дерева, чуть подальше от своего тяжеловоза, а потом стащила тело Белла за ноги с крупа. Мешок упал на землю, а Белл сдавленно вскрикнул. — Потерпи, мой дорогой, — Гримшо издевательски просюсюкала, наклоняясь и переворачивая тушу так, чтобы лицо не упиралось в землю — не хватало, чтобы Мика задохнулся в мешковине. — Я быстро. Ответом было яростное мычание, попытки ее пнуть — но со связанными руками и ногами для Мики это действие было затруднительным. Гримшо поднялась на ноги, поправила прическу, сняла с седла дробовик и направилась к двери в подвал. Замок отсутствовал, что означало, дома кто-то есть. Но это ее не остановило. Открыв двери в погреб, она начала уверенно спускаться по ступеням. Там забрезжил свет. Ни звука не доносилось снизу, но Гримшо не обманывалась. Дойдя до земляного пола, она застыла, став ждать. Пахло железом и кровью. И, без сомнения, мертвечиной. Этот запах она различила еще снаружи. Тонкий, но его ни с чем нельзя было спутать… Как Артур и предполагал… Логово убийцы. И убийца был дома… но ненадолго. Гримшо даже дышать перестала. Обратилась в каменное изваяние. Но вскоре ее терпение было вознаграждено. Устав ждать, человек, поджидающий внутри, решил проверить пришельцев сам… Послышались осторожные шаги. На стену упал дребезжащий свет фонаря. Бам! Мужчина не успел ничего сообразить. Гримшо лишь успела разглядеть его крысиное личико, смешные усишки, и голова его разлетелась осколками черепа и брызгами крови на стенки погреба. Обезглавленное тело упало на землю, заливая все вокруг. Гримшо смотрела на него всего пару секунд, на револьвер с засечками, брошенный теперь на полу, развернулась и вернулась к Беллу. Она извлекла тело из мешка. На нем по-прежнему была лишь его расстегнутая рубашка. Белл пришел в себя. Весь красный и потный, он вытаращил глаза и яростно замычал в кляп, без сомнений, сыпя угрозами. Но Гримшо это не волновало. С собой у нее было еще несколько доз опиума и много веревок. Что ее волновало, так это… Она подняла голову и посмотрела на небо. Скоро начнет светать… Сердце затрепетало в груди. Нужно будет вернуться до рассвета, убрать вещи Белла, его пояс. В спешке она про все про это забыла. А ей еще нужно убедиться, чтобы он здесь не сбежал. Тяжело вздохнув, Гримшо нагнулась, взяла Белла за голые лодыжки и потащила к подвалу. Он был тяжелый, но тащить было не то, что нести. Если его не кормить пару дней, подумала она, он может даже немного потерять в весе. Тащить его по лестнице было сложнее всего. Не для Гримшо, для Белла. Его голова ударялась о каждую ступеньку, но Гримшо тащила осторожно, так что мозг не должен был растрястись слишком сильно. Дотащив его до земляного пола, Гримшо остановилась, чтобы передохнуть. Белл, ворочаясь, перевернулся с живота на бок, увидел труп хозяина подвала, вытаращил глаза и замычал. — Это какой-то незадачливый серийный убийца, — Гримшо прокомментировала. — Не бойся, он уже ничего никому не сделает… Мамочка обо всем позаботилась, — она благосклонно улыбнулась бросившему на нее полубезумный взгляд Мике, наклонилась, взяв его за ноги, и принялась тащить через погреб. Он слегка застрял, наткнувшись на труп, но ей удалось перетащить его через тело. При этом Белл слегка вымазался в крови. По мере того, как Гримшо тащила его через подпол, вонь усиливалась, и в какой-то момент она обернулась, чтобы посмотреть, что источает столь неприятный запах… Владелец подвала обладал больной фантазией. У стены в кандалах висел полу расчлененный, выпотрошенный труп без головы. На полках на стене были расставлены человеческие головы в разной степени разложения. На другой стене над столом, на котором разложены были человеческие останки, висела половина человеческого тела, тоже без головы. Пол усеивали кости. Мика что-то замычал, а Гримшо покачала головой. — Ну и ну, — она поцокала языком. — Придется тут наводить порядок. Правда, дорогой? — она посмотрела на Белла, обводящего все вокруг бешеным взглядом. Теперь, глядя на него, она испытывала странную нежность… Хорошо, что теперь она может оставить его себе и не делить его ни с кем в банде. Никто его здесь не найдет. Она посмотрела на трупы и представила на их месте Мэри-Бет и Карен. Что-то внутри приятно шевельнулось. — Нужно хорошенько тебя здесь приковать, чтобы ты не сбежал, — она сообщила Мике. — Мне нужно вернуться в лагерь, сделать кое-какие дела…. И потом мы снова будем вместе, — она ущипнула его за щеку. Мика отдернулся, но ее это не расстроило, скорее умилило. Он по-прежнему был крепко связан, поэтому Гримшо оставила его, и быстро высвободила из оков на стене чьи-то останки. Мысль повесить на их место Мику, однако, быстро оставила ее. Она не знала, как долго будет отсутствовать, и не хотела, чтобы он умер, пока ее не будет. Вместо этого она нашла кандалы, тянущиеся к стене, и заперла в них его ногу. Довольная своей работой, Гримшо выпрямилась и поправила одежду, посмотрев на Белла. — Мамочка скоро вернется, мой милый, — сладко молвила она. — Ей нужно уладить кое-какие дела в лагере. Скоро буду, не скучай, — и она направилась к выходу, не обращая внимания на сдавленные мычания Белла, без сомнений, сдобренные проклятиями…