Педагогическая комедия

Киришима пиздец. А на пару с Миной это полный пиздец, если выражаться прямо, честно, грубо и ни капельки не фигурально. По доступной Бакуго информации, эти двое знакомы чуть ли не с большого взрыва, так что уже и сами особо не могут представить свое рутинное бытие без ежедневного присутствия друг у друга в жизни. По основным сводкам, изначально они были просто одноклассниками, Киришима даже однажды отзывался о тех временах так, что, по его словам, даже не предполагал, что они хотя бы общаться будут, не то что настолько крепко и близко корешить, как сейчас. По неофициальным, то бишь, пьяным изречениям самой Мины на их домашних попойках в честь окончания сессии, очередной неудачной попытки Дэнки позвать Джиро на свидание, которую обязательно нужно запить, или другой побочной фигни, по которой они собираются с парой-тройкой бутылок, они с Киришимой вообще «однажды в старшей школе думали, что переспали, а потом вспомнили, что тренировались ставить засосы друг на друге, долго потом ржали, прикинь». При других обстоятельствах, возможно, Бакуго бы даже заревновал и как минимум постарался бы по максимуму ограничить свои коммуникации с этим розовым безумием, откликающимся на «Мина Ашидо», и Киришиму бы против настроил. Но в действительности… это же Мина. Мина, которая фанатеет по персонажам Санрио, собирает брелоки и наклейки с Мелоди, как умалишенная, иногда по зову сердца приходит в университет в отвратительно розовой шубе, хвастается косячным партаком бабочки на пояснице, совершенно наивно по-детски не держит язык за зубами и никогда никому не врёт. Она опасна ровно настолько же, насколько опасна рисованная мультяшная овечка. Конечно, не сказать, чтобы Бакуго верил ей с самого начала, но однажды ради интереса, когда они праздновали закрытие летней практики, он подгадал момент, когда та будет совсем уж синяя и преисполнится в своей искренности, и спросил, не питает от она каких-то чувств к Киришиме. А то мало ли. Ответом ему было: — К Кири? — она медленно моргнула, пытаясь понять, правильно ли расслышала, и длинно расхохоталась, издавая какое-то совсем уж киношно-девчачье «пфффф». — Да ну, шутишь что ли? Нет, он, конечно, классный, но это же Кири. Он мне как брат. Если бы он мне нравился, это было бы, типа, почти инцестом. А я нормальная. К тому же, у меня есть Сэро. Одного мужика мне с головой хватает. А Кири это мой духовный родственник, даже если в мире все письконосцы передохнут, я на него не прыгну, это ниже моих правил. Бакуго так и записал. Мина быстро вылетела из списка потенциальных угроз, так что его внутренний собственник и чёртик на плече счастливо пожали друг другу руки. Хорошая работа, коллега! — О да, мы отлично постарались! Или что-то такое. Поэтому каждый раз, когда они тусят в дуэте, Бакуго волнуется не столько за то, что его объект симпатии уведут, сколько за их сохранность в принципе. Потому что Киришима и Мина — на голову отшибленные, за ними глаз да глаз, а в дуо их инстинкт самосохранения неумолимо сокращается и стремглав мчится к нулевому значению. Как и чувство стыда, к слову. То эти двое пойдут в зал, поспорят на что-то, и самовольно без ведома тренера повысят себе нагрузку килограммов на пятнадцать, а потом валяются с ноющими мышцами ещё неделю. То среди ночи уедут в соседний город «просто погулять», забудут купить билеты обратно, разрядят телефоны, а потом расскажут, как отбивались от пьяных извращенцев. То на студенческом междусобойчике попытаются перепить какого-нибудь терминатора с нулевой восприимчивостью к алкоголю и обнимаются с белым другом оставшуюся часть ночи. То полезут в заброшку, загоревшись идеей снять домашний хоррор на коленке и чуть не сорвутся с крыши полуразрушенной психушки. То в картах на раздевание проиграют последние штаны. И так далее и тому подобное. Бакуго уж не знает, как Сэро терпит все Минины закидоны, но подозревает, что тот либо слишком быстро к этому привык, либо про половину просто не знает (что, на самом деле, вряд ли, у Мины язык, как помело, не ему, так кому-то другому обязательно расскажет). Но периодически, слушая очередные рассказы Киришимы про их недавние (или совсем уж древние, ладно) приключения, у него возникает такое почти отцовское желание дать им обоим смачную преисполненную волнением затрещину, чтобы мозги на место встали. Останавливает лишь то, что вряд ли поможет. Поэтому сейчас, разлёгшись на мерзотно розовом пледе с леопардовым принтом в прямо-таки мультяшно девчачьей комнате, Бакуго очень хочет медленно провести себе ладонью по лицу и очень тяжело вздохнуть. Сидящий рядом Киришима в блядской укороченной толстовке, открывающей пресс, ситуации вообще не помогает. Сидит тут и с видом мишленовского гурмана болтает по стенкам банки энергетик. Критик хренов. Мина явно плохо влияет на его вкус в одежде. Или хорошо. Бакуго ещё не определился, как он к этому относится. Мина, выходя из-за картонной ширмы с нарисованными сакурами («Нашла на барахолке, вееееещь») в третьем своём образе, встала в модельную позу, выпячив жопу. — Ну что, мальчики, как я вам? Бомба? — Скорее уж, петарда. Шуму много, а реально посмотреть не на что, — фыркнул Бакуго, нагло отбирая у Киришимы банку и отпивая из неё. Тот, возмущённо нахмурившись, пожал плечами и покорно дождался, пока ему вернут напиток. Мина, обиженно надувшись, выпятила нижнюю губу. — А ты что скажешь? Киришима, не сразу оторвавшись от тары и приподняв брови, заторможено покачал головой. — Не знаю, Мин. Мне те кожаные шорты больше нравились. — Это кожзам, — подсказал Бакуго, нервно постукивая по спинке кровати ногтем. — Ой, да какая разница. С колготками ничего так смотрелось. — А это вообще нет что ли? Вы настолько ярые противники мини юбок? — Я ярый противник того, чтобы ты застудила жопу. Или ещё чего похуже. Погоду видела? — Бакуго демонстративно кивнул в сторону балкона. В ответ та лишь рукой махнула. Бакуго почти обиженно фыркнул и сполз по стене, разваливаясь на пол её кровати. Киришима сочувственно потрепал его по волосам и Бакуго лениво рыкнул, возмущаясь больше из остатков гордости, нежели потому что действительно был против таких тактильностей. — Зачем ты вообще наряжаешься перед встречей с парнем, с которым встречаешься уже второй год? — резонно недоумевал Киришима. — Сэро видел тебя уже во всех проявлениях, вряд ли ты его особо впечатлишь. Он любит тебя любой, вроде как. Его руки начали заплетать Бакуго маленькую косичку на виске, но на это он уже не стал возмущаться. Только демонстративно глубоко вздохнул и смирился. Мина снова отмахнулась и с видом эксперта приложила к свой груди сначала одну рубашку на вешалке, потом другую. Полупрозрачную со звёздочками. — Ой, у вас просто нет отношений, вот вы и не понимаете. Вот вам совет по отношениям от мамочки Мины: если у вас есть возможность повыделываться перед партнёром раз в тыщу лет — выделывайтесь, это закрепит ваши отношения. Учитесь, пока я жива. Бакуго с Киришимой синхронно фыркнули. — Если перед любой встречей с моим партнёром мне обязательно нужно будет наряжаться, как на бал, то мне нахуй не нужен такой партнёр, — Бакуго требовательно подставил руку и Киришима вложил банку в его ладонь, согласно кивая. — Иногда, чтобы впечатлить, можно вообще не одеваться, — Мина подмигнула, удаляясь за ширму. В памяти Бакуго всплыл образ заспанного Киришимы без футболки со слипающимися от усталости глазами, лёгким мазком неловкой улыбки и послевкусием сна на левой щеке в виде продолговатой красной полосы от подушки. Он заткнулся, постарался не краснеть, и мысленно признал, что, возможно, доля правды в её словах всё же есть. Отгремели первые просмотры по трём практическим дисциплинам, Бакуго заслуженно и абсолютно ожидаемо получил свои «отлично», ребята довольствовались четверками, Киришима раздувался от гордости за пять по рисунку. Бакуго на просмотре после вывески всех картонов с работами лестно отметил для себя, что почти все наброски с его фигурой у Киришимы прошли жёсткий отбор преподов, утвердили и скомандовали вывесить в числе «самых удачных». Даже показалось, что лицо он ему прорисовал везде как-то совсем уж любовно, но, скорее всего, Бакуго просто сам себя обнадёживает. Они собирались праздновать закрытие первой половины сессии и плюсом приближающийся новый год. В перспективе было ещё два экзамена и отъезд большинства членов их сквада к родителям на зимние каникулы — не у всех в этом году было праздничное настроение. Бакуго в целом новый год праздником особо не считал, Дэнки вынудили вернуться, пригрозив, что обидятся, если он два года подряд будет праздновать не дома, Мина с Сэро планировали ехать знакомить своих предков, а Киришима соскучился по маме и сёстрам и не хотел их расстраивать. В конце концов, они всего лишь второкурсники и у родителей всё ещё есть на них влияние. Как минимум, материальное. Не то чтобы Бакуго сильно жалел, что придётся ехать к родичам, чтобы совсем одному не остаться, просто старался об этом не думать. Убеждал себя, что даже празднуй он с ребятами вместе, всё равно бы сидел в сторонке и пердел, как они все его заебали и вообще он хочет домой. Но сейчас сквад всё ещё в одном городе и всё ещё планирует совместный движ, чтобы потом не было так жалко расставаться. Пусть и ненадолго. Так что мысли о скором возвращении в отчий дом можно отложить в дальний ящик. Когда они уже стояли на платформе возле таблички со станциями и ветками, Мина деловито одёргивала свою мини юбку и глубже прятала нос в стоячем воротнике дутой куртки. В метро сквозняком по ногам тянуло прохладной сыростью и приятным запахом погибающего от коррозии железа. Бакуго задрал подбородок и сощурился, хмуро пытаясь разглядеть, на какую им станцию. Киришима мягко пихнул его локтем. — Лицо попроще. У Киришимы шапка набекрень, шарф завязан чёрти как и куртка расстёгнута. Из-под крупной вязки выглядывает хаер а-ля «мужественная небрежность», как он сам это называет, и глаза бешеные, будто не в метро спустились, а ебанули скачок до центра Земли. Ему бы двоечку прописать, чтоб не наглел, да улыбается как-то слишком… слишком. Киришима всегда, везде и во всём какой-то слишком. Бакуго проглотил вязкое чувство и хмуро фыркнул. — Да блять, я разглядеть пытаюсь, — отмахнулся он. — Может тебя поэтому окружающие и шугаются, что ты вечно ходишь щуришься, а люди думают, что ты им угрожаешь. О линзах не слышал? Мина рядом хихикнула в рукав. — Я не настолько слепошарый, чтобы ещё и на линзы тратиться. Пошёл нахуй, советчик, — он протестно сунул Киришиме в лицо зияющий средний палец и того пробило на хи-хи. — Лучше бы смотрели, куда нам ехать, а не потешались, как детсадовцы. — А я знаю, куда ехать, нам на синюю, — Мина крутанулась на пятках и подмигнула, указывая вверх пальцем на манер кей-поп айдолов. — В конце концов, это мой парень, в крайнем случае нас приведёт сила моей любви! Бакуго кинул другу полный скепсиса взгляд и Киришима невинно пожал плечами, мол, будем уповать на удачу, чего уж. Оставалось лишь надеяться, что Мина действительно знает, что делает, и не отвезёт их куда-нибудь за черту города. Затея вверять в её руки организационный процесс их перемещения из пункта А в пункт Б с каждой секундой вызывала всё меньше доверия. По бетонному полу грохотали сотни тяжёлых зимних ботинок, по просторному помещению с округлыми потолками-сводами эхом отскакивал от стен гул шагов, усиливался и заполнял пространство густым непрекращающимся шумом. Гудели колёса об уставшие рельсы. Станция рядом с их общагой была старой и лишь мечтала об обновлении, но неугасающие “позитивчики”, типа Киришимы, видели в этом какую-то романтику и каждый раз шагали с открытыми ртами, жадно глотая ртом сырой воздух. Бакуго лишь сердито фыркал на наступающих ему на ноги прохожих. — Наш поезд! — крикнула Мина, тыча пальцем в сторону подъезжающего состава. Киришима упёрся ладонью ей в спину, подгоняя, и махнул Бакуго свободной рукой. Тот угрюмо рыкнул и, проходя мимо, в отместку натянул другу капюшон на глаза. Будет он ему тут ещё указывать. Вагон быстро заполнился до основания. Нерадивых попутчиков, успевших зайти в последний момент, плотно вжало лицом в стекло закрывшихся дверей. Детей (куда им вообще надо вечером пятницы?) добросердечные энтузиасты оттеснили к сидениям и усадили рядом с пожилыми, беременными и успевшими занять место уставшими работягами. Бакуго, беспардонно вжатый в Киришимов бок, тяжело вздохнул, сердито вырывая подол свой куртки из щели меж близстоящими. Киришима дружелюбно улыбнулся его кислой мине. Ободряюще вскинул брови. И закономерно получил щелбан по носу. В вагоне витал спёртый запах чужого пота и подземная сырость, у кого-то из наушников громко ебашила музыка, перекрикивая перешептывания стоящих рядом школьниц, кто-то с громким разгоном чихал, и Бакуго старательно пытался игнорировать какофонию звуков. Мельчайшая вибрация капала ему на нервы серной кислотой. После половины сессии у него осталось не так много моральных сил. На первом курсе Сэро с Дэнки снимали квартиру вместе, но Ханта параллельно делал ремонт в хате, доставшейся ему от родичей. Те выкупили маленький домик в каком-то захолустье и оставили ему их старенькую двушку с условием, что он сделает в ней ремонт самостоятельно. А Сэро и рад — учиться, в конце концов, долго, а желания кочевать из съёмки в съёмку ни у кого бы не было. Бакуго в его новом обиталище был пока лишь единожды, когда Киришима позвал помочь перетащить Сэровские бесконечные горшки с фикусами, бонсаями и прочей травой, и в тот раз они благополучно скинулись втроем на такси и доехали до общаги в комфорте. Дэнки после выезда из старой хаты новую себе так и не нашёл и обещался полноценно съехать сразу, как найдёт подходящую халупу, но поиски затянулись надолго: то по цене не подходит, то хозяйка «старая маразматичная карга, что б её черти драли, ебанашка», то сосед «конченый идиот без чувства вкуса, он назвал Куин сраной попсой для пидоров!», то «Там обои дурацкие, они в точечку». Хуллиард и один не особо веский повод. Каждый раз Дэнки не успевал даже вещи до конца перевезти. В общей сложности, за пол года Каминари сменил четыре места жительства и всё равно бумерангом прилетел на порог к Сэро, слёзно умоляя пустить его перекантоваться. Не то чтобы тот был в восторге, но кривить душой не стал и пустил. Количеству его терпения Бакуго, честно, мог даже позавидовать. Так что, если говорить коротко, Бакуго был без понятия, как туда добираться. К своему несчастью, по картам дорогу посмотреть он не успел, а в вагоне достать телефон было физически невозможно, и Мина ответственно заверила их с Киришимой, что приведет к Сэро в целости и сохранности. Так что оставалось надеяться только на чудо и Минину память (во что верилось ещё меньше). Бакуго путём огромных усилий вывернул шею, поворачиваясь (насколько это возможно) к припёртой к стене Мине позади себя. — Мы точно правильно едем? — Отвечаю! — звонко отозвалась она. Бакуго сурово нахмурился. — Клянусь, если ты привезёшь нас в какую-то пизду, я самолично твой мини-кошмар тебе в жопу затол- Чуть сверху на него шикнул Киришима, типа, бро, тут же люди, не ругайся. Бакуго закатил глаза. — Нам нужно пересадку сделать на следующей, — как ни в чём не бывало, оповестила Мина. Бакуго тяжело вздохнул куда-то Киришиме в щёку. Киришима, не понять от чего, вздрогнул, но Бакуго сознательно не придал этому особого значения. От такой давки начинала кружиться голова и он стремительно слетал с катушек, потому что в отличие от пресловутого Сэро его терпение было далеко от бесконечного. Его терпение держалось только на том, что ругаться, стоя спиной к источнику своего раздражения в крайне замкнутом пространстве, было чисто физически не очень реализуемо. По крайней мере неудобно. Как он будет ядом плеваться? Не долетит. К тому же, Бакуго до сих пор старательно (и весьма безуспешно, как ни прискорбно) отрицал существование у него клаустрофобии, а та давила на его рычажки бешенства похлеще неопределённости направления. Чем плотнее люди в вагоне обступали его со всех сторон, тем бешенее он становился. Киришима, при всей своей внушительной комплекции, старался не занимать слишком много места и как будто бы догадывался, от чего Бакуго внутри волком воет, но даже так отодвинуться друг от друга было решительно невозможно. Когда иконка со светящимися обозначениями станций замигала, оповещая о приближении к следующей станции, люди, пыхтя и толкаясь, поплыли к дверям, растекаясь по ближайшим квадратным метрам, как плотно засыпанный в банке декоративный цветной песок. Ну, типа, искусство. Миллиметр к миллиметру, ни вздохнуть, ни пёрнуть. Какой-то непутёвый офисный клерк толкнул Бакуго острым локтем в бок, и он, державшийся до сего момента вполне себе особняком, угрожающе оскалился на нарушителя своего хрупкого спокойствия. — Слышь, смотри куда лапы свои распихиваешь, блять! — гаркнул он, настойчиво оттесняемый Киришимовым плечом. Клерк, — мужик на вид лет сорока, из-под плотной куртки вываливался обтянутый белой рубашкой живот, ростом незначительно выше Бакуго, — по-собачьи сгрудив складки на высоком лбу, недружелюбно свёл густые брови. — Молоко на губах не обсохло, чтоб указывать. Видишь, что творится? Я просто выйти пытаюсь. Бакуго скрипнул зубами, и дёрнулся уже было в сторону дядьки, но опасная близость стиснутых Киришимовых клыков к его лицу в миг стала ещё более угрожающей. Тот явно старался оттеснить Бакуго от офисника как можно дальше, но градус накала уже доходил до стадии кипящего чайника — только пар из ушей не валил. — Слушай, мужик, а не много ли ты на себя берёшь? — распевался Бакуго, предвещая гневную тираду. Клерк, скрипнув зубами, открыл уже было рот, но музыка из топота и пищания открывающихся дверей прервала его дедовские трепыхания быстрее, чем он успел произнести хоть что-либо. По-видимому, станция интересовала его куда больше озлобленного студента. Бакуго, разъярённого прерванной перепалкой больше, чем следовало, сзади подтолкнула рука, знакомая, большая и тёплая, легла на плечо и поводырём повела его к раздвижным дверям против воли. Рядом замаячило розовое пятно. Их со всех сторон обтекало бесформенное человеческое месиво из мчащихся попутчиков, облепило плотным слоем общего негодования и каши из усталости, раздражения, духоты, тесноты и свирели смешанных телефонных разговоров, чихов, кашлей и шмыганий носом. Хотелось пинаться и кричать, раскидывать руки в стороны и барахтаться в океане из собственной желчи, но Киришима слишком хорошо выучил всех предвестников бури — поэтому сковал их своими тёплыми лапищами до того, как они успели выползти из чужого рта в обличье ругательств и оскалов. На станции стабильно пахло сыростью и суматохой, по ногам привычно гулял сквозняк, порхая меж людей пыльными клубами. Перрон заляпало зимней слякотью с ботинок людского стада. Бакуго обиженно рыкнул, скидывая с плеча тиски Киришимовой осторожности. Мина встала у указателя с ветками и переплетениями путей, пытаясь понять, куда им, и закусила губу. В ушах от обилия ощущений гудело неприятным электрическим напряжением, белый шум переквалифицировался в горький гул металлического грохота. Бакуго обернулся в сторону Киришимы со сведёнными до предела бровями и схватил его за ворот куртки — тот даже не шелохнулся, лишь бровь поднял, засранец. — Нахуй ты лезешь? — рычал Бакуго ему в лицо. — Если бы тебе действительно настолько хотелось с кем-то поругаться, у меня бы тебя остановить не получилось, — пожал плечами Киришима, обхватил сжимающую его куртку руку за запястье, стараясь её отодвинуть, и повернул голову в сторону загрузившейся Мины. — Куда нам там дальше? Её крашеное “афро” практически не двигалось, жёстко зафиксировавшись в положении стоя, и даже местный сквозняк почти не колыхал на её голове ни кудряшки. Она напряжённо всматривались в карту и, стуча по экрану телефона длинным ногтем, с чем-то сверялась. С каждой секундой молчания её брови опускались всё ниже, а градус раздражения Бакуго прямо пропорционально возрастал на пару делений разом. — Мина. — сурово окликнул её он, отпуская Киришимов ворот. — Куда нам дальше? — Щас-щас, секундочку, дай мне подумать, — она отмахнулась, отодвигая телефон подальше от его глаз. Киришима, напрягшись, обступил друзей, нависая над Миной весомой страховкой от взрывоопасных ситуаций. Не зря, надо сказать. — Ты вообще знаешь, где мы? — хрипел Бакуго, стараясь сдерживать свой гнев, насколько способен. Мина шарахнулась от него в сторону. — Где мы – я знаю. Но… — На какую нам ветку надо? — На жёлтую… Бакуго вознёс глаза к указателю, близоруко щурясь на хитросплетения линий: синих, красных, зелёных, бирюзовых, фиолетовых… Ни намёка на жёлтую, ни оттенком ближе, ни оттенком дальше. Если он правильно помнил (а он помнил), как выглядит жёлтый по Иттену, то его тут явно даже не предполагалось. — Тут нет жёлтой. С этой станции нам не пересесть, — резюмировал он с выражением вселенского разочарования на лице. Он нависал над подругой угрожающей грозовой тучей, готовой метать молнии из глаз прямо и на поражение, чтоб не в коляску, а сразу в морг. — Отлично. Мы потерялись. Мина закопошилась, листая карты, запросы в Гугле и мессенджеры, перебирала варианты и отказывалась смотреть на друга, прекрасно осознавая — сейчас рванет. Киришима рядом нахмурился крепче. — Ты, блять, по-моему, говорила, что знаешь куда ехать. — Да, я знаю, просто подзабыла. — Сука, это значит, что не знаешь! Киришима занёс руку и ощутимо оттянул надвигающегося на Мину бураном Бакуго за капюшон. Тот лишь отмахнулся, откидывая непрошенного заступника. — Если ты не знала, куда нам, могла бы сразу сказать или переспросить у Сэро! — гавкался он, сдвигая русые брови. — А в итоге сейчас мы потратим кучу времени впустую только из-за твоей лени и легкомысленности! Тупорылая! Мина, электризуясь от летящих в её сторону колких обвинений, топнула ногой и отключила экран, стойко поднимая взгляд на обидчика. На Бакуго уставились до глубины души обиженные практически жёлтые глаза в окантовке бездонно-чёрных линз. Он не страшился её хтонического образа ни на йоту — Мина сильна морально и физически, но бессильна против него, весомости его аргументации и рук. Конечно, Бакуго её и пальцем не тронет, но мимо такой халатности пройти тоже не может. Своими действиями она задела его эго, оскверняя репутацию его пунктуальности. Бакуго сощурился, хищно горбясь над её низкой фигурой. — Ты в очередной раз сделала хуйню. Признай, что ты проебалась, и разойдёмся относительно мирно. — Что это изменит? Я не собираюсь тешить твоё самолюбие, Бакуго. Хочешь получить подтверждение своей правоты — тебе не сюда, — скалилась Мина, хмурясь на него в ответ. — Относительно мирно? Ты мне угрожаешь, серьёзно? — Лишь констатирую факты, а тебе однозначно надо научиться признавать свои ошибки. — За полемикой тебе к философам. — она манерно смахнула волосы назад, и угрожающе наставила на Бакуго палец. — Ты тянешь время. Мы бы уже сто раз успели сесть на поезд обратно, если бы ты не разводил цирк, как обычно. Бакуго захлебнулся слюной от возмущения. Он непривлекательно раздул ноздри, глубоко вдыхая в лёгкие подземную сырость, и хрустнул шеей, всеми силами пытаясь выпустить свою агрессию, не переходя на язык насилия. Надо сказать, получалось с трудом. Он схватил Мину за ворот капюшона, ткань куртки звучно захрустела в кулаке. В её глазах на секунду пролетела тень испуга, метнулась зайцем и бесследно утонула в черноте линз. — Повтори, чо сказала. Мир вокруг заплясал звёздами. Бакуго растерянно потёр ушибленную скулу, разворачиваясь в сторону разъяренного Киришимы. В холодном электрическом свете его крашеный кошмар на голове горел пламенем злости, казалось даже, он и колыхался, как огонь под неравномерными порывами от проезжающих составов. Мерный стук колёс об рельсы вторил пульсирующей в висках крови. Бакуго опасно сверкнул в него глазами, метая в обидчика стрелы подлинного негодования. Киришиму это, казалось, ни капли не смущало. — Ты норм вообще? — рявкнул Киришима, вцепившись в его куртку на груди и поднимая его сгорбленную фигуру ближе к своему лицу. Бакуго фыркнул. — Я бы её не ударил. Киришиму его слова не убедили. Он с силой бросил ткань и оттолкнул друга от себя. Бакуго немного отшатнулся, потирая щёку тыльной стороной ладони. — Да какая разница, — пока он ругался, его неровные заострённые ряды клыков угрожающе оголялись в скривлённом разрезе губ. — Какое право ты вообще имеешь поднимать на нее руку? Даже думать о том, чтобы ударить её? Это не настолько страшная ситуация, чтобы прибегать к насилию и вести себя, как конченный мудила. Мина права, ты попросту тянешь время, чтобы просто самоутвердиться за наш счёт. У Бакуго задёргался глаз. Железный грохот за их спинами только придал ему свирепости. — А ты сильно смелый стал, так меня называть, блять? Повторить не побоишься? Она объективно проебалась и в этой ситуации я однозначно прав, так что вполне обоснованно могу качать права сейчас. — он, задирая подбородок, подошёл к нему вплотную. Киришима был незначительно выше и больше в комплекции, но эти факты были настолько вторичны в данный момент, что даже если тот решит пустить в ход кулаки, Бакуго не побоится ответить ему тем же. — А ты слышишь плохо, что тебе повторять надо? Весь вечер ведёшь себя, как истеричка, срываешься на всех, а мы ещё и прислуживать тебе должны? Действительно, что за цирк, Бакуго? Ладно я, я привык к твоим закидонам, но кидаться на других я тебе не позволю. Выбирай себе противника своего ранга. Киришима в чувствах сильно толкнул его в плечо и сунул руки в карманы джинс, демонстративно уходя в сторону противоположной стороны платформы — туда, куда должен прийти поезд назад. Им всё ещё предстояла обратная дорога, чтобы пересесть на нужную ветку. Притихшая Мина засеменила следом. А вот у Бакуго обратной дороги больше не было. Пускай злость и продолжала бурлить в желудке противным кислым жарящим варевом, осознание Киришимовой правоты набатом стучалось в стенки черепной коробки. Они оба правы. Ситуация действительно того не стоила. В целом, злой Киришима — это выходящее за рамки привычного событие, и как бы Бакуго не клинило от иррационального восхищения при наблюдении за этой картиной, давать Киришиме настаивать свою злость он был не намерен. Бакуго в сердцах ругнулся про себя и шагнул за друзьями, оставаясь чуть поодаль. В вагоне их теперь разделяло несколько метров плотного человеческого ограждения, пятка к пятке пассажиры снова облепили их со всех сторон. Даже сквозь толпу Бакуго ощущал наэлектризованный между ними воздух — Киришима, хмурясь, держал с ним дистанцию всю дорогу, молча пялясь себе под ноги. Нависшая на его плечо Мина, которая, тыкая в экран ногтем, что-то бухтела ему на ухо, пытаясь разрядить обстановку, ситуации не помогала. Бакуго в ответ выражал своё безразличие, тихо переругиваясь с наступающими ему на ноги попутчиками. В итоге они опаздывали на час к назначенному времени. Улица встретила их кусачим морозом и противным промозглым ветром, без труда забирающимся под куртку ледяными пальцами-потоками. Бакуго, по своей мерзлявости, смачно ругнулся на погоду и растёр ладони, поглубже пихая их в карманы. Он шёл сзади, метрах в двух от друзей, стараясь смотреть на них только для того, чтобы не сбиться с пути по мере необходимости. Киришима мастерски выражал свою обиду абсолютным неделанным безразличием — не обращал глаз назад ни разу за весь путь до тычущейся в небо многоэтажки. Предупрежденная консьержка лениво махнула им, приветливо улыбнувшись только впереди идущим. Волочащийся следом горбатый Бакуго её смутил и Киришима махнул ей рукой, нехотя объясняя, что он с ними. Бакуго обиженно фыркнул. Ещё на лестничной клетке нужная им квартира маячила бубнящей из-за двери музыкой. Дэнки, повиснув на ручке тряпичной куклой, уже однозначно малость поддатый, расплывался полу-пьяной довольной улыбкой. — А вот и опоздуны, — икнул он, вытягивая губы удивлённой «о», прочувствовав атмосферу между пришедшими. — А чо кислые? — У этого спроси, — буркнул Киришима, заруливая в квартиру с четко проложенным маршрутом на кухню. Выглянувший в проход Сэро растерянно пожал ему руку в знак приветствия и без лишних вопросов подал заготовленный стакан — гостей тут ждали во все оружия, уже войдя в их «мужицкий притон» Бакуго заметил открытые бутылки для домашних коктейлей и уже использованный шейкер. Киришима пронёсся мимо хозяина надутой тёмной тучей. — Я курить, — буркнул он, хлопая балконной дверью. — Ты же не куришь! — крикнул ему вдогонку Сэро, ставя ладонь у рта рупором. Он недоумевающе похлопал глазами, подойдя к ним с Миной, чмокнул девушку в подставленную щёку, и вручил каждому по стакану, указывая себе за спину большим пальцем. Бакуго благодарно кивнул. Уж выпить ему сейчас не помешает. Может, полегче станет. — Чо с ним? — Они посрались, — пояснила Мина, отпивая из стакана и, распробовав, отхлебнула снова. — Киришима Бакуго даже ударил. — Ууу, милые бранятся, только тешатся, — растянулся он в улыбке и обратился к Бакуго. — Лёд принести? И в чем сыр-бор то? Вагон не поделили? Бакуго недовольно цыкнул, отмахнулся, мол, не надо, и пригубил. По горлу приятным теплом разлилась крепкая цитрусовая горечь. — Твоя мадама перепутала пути. — И что? Она это не впервые делает. А Кири-то тут при чём? Горло кислой желчью ошпарило чувство вины. Естественно, никто, кроме Бакуго, не воспринял эту ситуацию настолько остро. Этого конфликта могло не произойти. Мина рядом хихикнула, отмахиваясь, и положила руку Бакуго на плечо. — Наш дед-пердун разорался на меня, а Кири это задело. Сказал, мол, выбирай себе равного противника или что-то такое. А я чем не равная? Мы бы и сами решили всё, да, Бакубро? — она улыбнулась, сверкая глазками из-под ресниц-вееров. — Я на тебя, кстати, не обижаюсь, знаю же, что ты у нас вредный-противный, поорёшь и успокоишься. Но перед Киришимой надо извиниться. Бакуго её наставления не впечатлили и, молча дзынькнув по Мининому стакану своим, он залил коктейль в себя. Радовало хотя бы то, что теперь ему придётся мириться только с одним человеком, а не с двумя. Но более лёгкой перспективой это не было — не то чтобы они с Киришимой не ругались раньше, просто каждый раз это было похоже на столкновение двух буйволов, потому что оба упрутся и загибаются рожка́ми, пока землю носом не пропашут. Их тусовка привыкла к прирекательствам Бакуго, естественно, они, собственно, поэтому и смогли продолжить общаться, но Киришима в своих негативных обиженных настроениях выбивался из привычной картины, что могло сильно сказаться на общей атмосфере. И вот если себе Бакуго настроение портить умел и мирился с этим, как с данностью, то терпеть других людей в таких же эмоциях ему не очень-то хотелось. В конце концов, они собирались потусоваться перед отъездом к родичам. Для Киришимы это важно. Хлопнула балконная дверь и все трое (Бакуго, Мина и Сэро) подняли головы: они и не заметили, что Дэнки пошел за Киришимой следом. Он стряхнул со штанов налетевший пепел и спрятал пачку в задний карман. — Он реально курил? — спросил Сэро, недоумевающие вскидывая бровь. — Кто, Кири? — Дэнки глупо похлопал ресницами, прогрузился и лениво отмахнулся. — А, да нет, конечно. Даже, если бы он попросил, я б ему не дал. Просто стоит бесится, повозмущался мне немного. Скоро остынет. Внутренне Бакуго выдохнул. А то курящего Киришимы ещё не хватало. Звучит, как оксюморон. Сэро легонько пихнул его в бок локтем и Бакуго обратил на него внимание, с деланной неохотой отрываясь от стеклотары. — Давай, иди. Он сейчас никого, кроме тебя, видеть там не хочет, — с улыбкой вкинул Сэро, параллельно намешивая коктейль вернувшемуся куряке. Дэнки рядом с энтузиазмом наблюдал за бултыхающимся в его руках шейкером. Бакуго скривился. — С хуя ли? — Начнем с того, что ты его лучший друг и закончим на том, что это ты с ним и посрался. Однозначно, это ваше личное дело, поэтому пока вы между собой не разберётесь, скорее всего, просто продолжите друг на друга беситься и мы ничего с этим сделать не сможем, — заключил он, кивая в сторону балкона. — А ещё потому что я хочу, чтобы к нему сходил ты. Мина рядом согласно закивала, махая ладонью. — Давай-давай, иди. Ты парень горячий, согрей Киришиму своим пылким присутствием, нефиг жопу на холоде морозить, — ехидно подмигнула она. — Мы без вас не всё выпьем. Обещаем сильно не веселиться. — По крайней мере постараемся, — вкинул Дэнки, благоговейно прикладываясь к отданному ему стакану с коктейлем. Бакуго, демонстративно закатывая глаза, фыркнул и, звонко стукнув стеклянным донышком по столу, долил себе в стакан мартини, выдвигаясь в сторону Киришимовой обители бешенства. Либо ему показалось, либо это действительно так, но сзади послышались шлепки ладоней, отбывающих друг другу пять. Холодной декабрьский воздух бодряще обдал раскрасневшиеся от выпитого щёки и Бакуго поёжился от ветра. С высоты седьмого этажа открывался завидный видок на тихую вечернюю улицу и только-только зажёгшиеся фонари. В окнах напротив аляписто мерцали гирлянды. Киришима стоял у самого бортика, обхватив себя одной рукой и потягивая из стакана. Не снятая с самого порога шапка накренилась набок, расстёгнутая куртка порывами периодически приподнималась и открывала обзор на толстовку с человеком-пауком на груди. Бакуго встал рядом, опираясь на перилу. Прокашлялся. — Наверное, ты считаешь, что мне стоит извиниться, — резюмировал Бакуго, доставая из пачки сигарету. Киришима, не отводя взгляд от мерцающего фонаря, скривился. — О да, ещё как считаю. Но не передо мной. — Мина не обижается, — пожал плечами он, прикрывая огонь зажигалки от ветра ладонью. — Мы поговорили и она сама так сказала. — Вау, ты умеешь разговаривать без криков? — саркастично фыркнул Киришима, отпивая из стакана. — Тебе очень повезло с друзьями. — Я в курсе, — облачко дыма в сизый морозный воздух, — Слушай… я знаю, что повёл себя, как мудак. Не горжусь. И ты был прав, даже, если она ошиблась, я не должен был срываться на неё только потому что заебался и мне нужно было выпустить пар. Прекрасно осознаю, насколько по-ублюдски это было с моей стороны. Киришима искоса посмотрел на него и приподнял бровь. Мол, продолжай. Бакуго вздохнул. — Да, я и на тебя срываться не должен был. Ты, в принципе, заслуженно меня ударил. — он покачал головой, как бы рассуждая о правильности их поступков. — Всё-таки, она твоя подруга и ты её защищал. И мне действительно… повезло с друзьями, готовыми принимать мою припиздь, так что, я, вроде как, благодарен вам? За то, что терпите. Другие бы уже давно по мозгам надавали за такое. Так что я не хочу всё испортить… Бро? Бакуго неуверенно выставил кулак, отставляя руку сигаретой подальше. — И типа, ну, бля… Прости? Киришима сухо усмехнулся, опустил голову к груди, отпил из стакана и стукнул по чужому кулаку своим. — Мда. Извинения — не самая сильная твоя сторона, бро. Но я тебя все равно люблю. Сердце Бакуго на секунду бухнулось в желудок и спешно переместилось обратно. Американские горки. Падение без страховки. — Вроде как, моя сильная сторона правая. Рабочая. — Да ты комедиант. — Раз в год и палка стреляет. Киришима зачесал волосы своей огромной лапой назад и несчастная шапка окончательно сползла с головы. Улицу озарило теплом красного растрепавшегося на ветру хаера, лениво уложенные с меньшим энтузиазмом пряди отдельными пушистыми у корней сосульками спадали на лицо и плечи, мягко окантовывая его круглое лицо. Господи, как же Бакуго любит его волосы... Киришима мягко усмехнулся и наконец посмотрел на него без презрения и негодования взглядом преданного дурашливого лабрадора. С лица сошла серая суровость, потускневшие в полутьме глаза действовали на Бакуго как антидепрессант, тёплый взгляд ощущался как сладость кленового сиропа на языке. Бакуго зажмурился, отгоняя наваждение, и вытянул руку, подставляя стакан. Киришима одобрительно дзынькнул по нему своим и они молча сделали по глотку. — Ты тоже извини. Я не должен был тебя бить, — высказался Киришима, отводя глаза. Бакуго безразлично пожал плечами, потирая ушибленную щёку. Если бы Киришима не напомнил, он бы и не заметил пульсирующей лёгкой боли под кожей. — Да ладно. Заслужил. — Нет-нет, бро, это правда было не очень. Опускаться до решения проблем кулаками это как-то совсем не мужественно, — он неловко потёр шею и отставил стакан в сторону. — Не хочу сейчас оправдываться или типа того, но я думаю, что просто перенервничал… Я очень волнуюсь за вас. За тебя. Знаю же, что ты не просто так взрываешься, хоть и выглядит это так. Просто… Чувствую, как будто что-то упускаю и не могу помочь, потому что мне мозгов не хватает. Бакуго нахмурился и, собрав все силы в кулак, попытался вести себя непринуждённо, по-дружески отбивая друга в плечо. В середине действия внезапно подумав, действительно ли это то, как стоит подбадривать, Бакуго так и оставил кулак утыкающимся в чужое широкое плечо. Получилось крайне неловко. — Хуйню мелешь, — буркнул он, отводя глаза на всё так же мигающий фонарь и почёсывая нос. — В смысле… Ты помогаешь. Просто, типа, ну, не знаю, оставайся тупоголовым придурком Киришимой, который любит кроксы и супергероев, и я буду в порядке. Мы все. Не забивай голову. Бакуго чувствовал себя каким-то фантастическим долбоёбом, потому что все эти задушевные разговоры о чувствах всегда давались ему так же тяжко, как трёхлетке сборка Калашникова. Познавательно, но большую часть времени бесполезно. Киришима хлопнул длинными ресницами и мягко улыбнулся, слегка сузив глаза-бусинки в добром умильном прищуре. Он раскрыл руки в пригласительном жесте и Бакуго, выдохнув, зажато упал в его широкие медвежьи объятия. Ну и любит же он все эти сопли-нежности, — подумал он, слегка похлопывая друга по необъятной спине задеревеневшими ладонями. — Спасибо, бро, — шепнул Киришима, обдавая его шею горячим дыханием. У Бакуго промурашило даже затылок. Когда градус неловкости их положения стал опасно приближаться к порогу интимности момента, он нехотя выпутался из чужих рук и почесал заднюю часть шеи. Киришима как-то совсем елейно склонил голову на бок. Надо кончать с этой ситуацией, иначе у Бакуго совсем шарики за ролики заедут. В конце концов, он не железный, авось и выплюнет что-нибудь лишнее под впечатлением от установившейся между ними в данный момент связи. — Давай уже возвращаться, нехуй жопу морозить. Да и стаканы уже пустые, хоть намешаем себе чего-нибудь, — попытал удачу он, утыкая окурок в стоящую в углу подоконника пепельницу. Киришима посмотрел на него с каким-то странным нечитаемым выражением, будто не этого ожидал, и усмехнулся, беря в руки свой стакан. Ну, не драматист Бакуго, что уж с него теперь взять, на что ещё можно было от него надеяться? На плечо упала широкая Киришимова ладонь и с лёгкой руки дверь в вечерний бедлам открылась, задувая в тепло квартиры свистящими порывами. Мина, сидящая на коленях Сэро с карточным веером, обратила взгляд в их сторону и, подозрительно сощурившись, хихикнула. — Ну что? Пососались? Бакуго закатил глаза, нахмурился и показал ей средний палец. Киришима звучно рассмеялся, заглянул в её карты, обошёл сидящих, окинул взглядом богатый на масти веер в руках Дэнки и присвистнул. Тот драматично вздохнул, опуская голову. — А вы? — хихикнул Киришима. — А мы да! — Мина показала ему знак мира и выставила губы со смазанной помадой уточкой. — А я нецелованный! — пожаловался Дэнки, пьяно заваливаясь на подушки сзади. Киришима, смеясь потрепал его по волосам и тот вымученно замычал. Сэро довольно почесал нос и попытался стереть остатки помады со рта. Бакуго, усмехаясь себе под нос этой умильной сцене, зарулил на кухню, планируя намешать себе и Киришиме какого-нибудь пойла. Всё-таки, шейкер был неплохой покупкой в этот своеобразный храм безделья и прокрастинации. Вот теперь вечер начинается. Лёдница загремела в его руках морозным треском, Бакуго бессовестно стучал коробками сока по столешнице, щедро мешая фруктовые вкусы в стакане. Как только с холодного алюминия стекла последняя капля в заполненную стеклянную тару, бокал был нагло украден незаметно впорхнувшим в кухню Киришимой. На сведённые русые брови тот лишь довольно хохотнул, прикладываясь к стеклу. — Я ещё поговорить хотел. Бакуго молча стукнул по его бокалу своим, отпил и заинтересованно приподнял бровь. Мол, ну, продолжай, я слушаю. — Хочешь ко мне в гости на новый год? — Типа? — Бакуго недоумевающе хмыкнул. — А то ж я у тебя в комнате ни разу не был. — Не. В Чибу. Отпраздновать вместе в смысле. Бакуго аж бокал отставил. К таким предложениям он был не готов. Ногти нервно отстучали ритм по стеклу, пока Бакуго в задумчивости хмурился, обмозговывая услышанное. Киришима серьёзно хочет познакомить его со своей семьёй? Зачем? Бакуго сто процентов всё запорет, разорётся или ещё чего. Насколько он наслышан, там две маленькие девочки, а Бакуго и дети — тем более девочки, — вещи несовместимые. Авось с порога матернётся и напрочь испортит о себе всё впечатление. Да и сам Киришима хорош, он о своих родичах особо не распространяется, единственное, что известно Бакуго, это наличие у него младших сиблингов и живой дееспособной матери: ни слова ни об отношениях между собой, ни о характере мамы, ни о наличии бати, ни о чём вообще. Просто. Чо? Киришима постучал по своему бокалу, привлекая к себе внимание. — Я рассказывал про тебя девочкам и маме и спрашивал, не против ли они, если я тебя приглашу, они сказали, что будут рады познакомиться с моим близким другом. Близким другом. — Ну, и я буду рад отпраздновать новый год с тобой. Вроде как, ты как-то упомянул, что праздновать с предками будет как-то очень уныло, так что я подумал, почему бы нет? Он будет рад. Бакуго помассировал переносицу пальцами и залпом опустошил бокал наполовину. — Серьёзно? — А звучит как шутка? — Честно, да. — Ну, не в этот раз, — Киришима хихикнул. — Так, что думаешь? — Я думаю, что ты как-то слишком уверен, что всё будет окей. Твои родители точно не против? Ну и, типа, как будто ты меня не знаешь. Обычно бумеры от меня не в восторге. — Ой, какой ты душный, — Киришима подошёл ближе и по-дружески похлопал по плечу. — Да всё будет нормально. Моя мама классная, я уверен, ты ей понравишься. Ну так что? Киришима приобнял Бакуго одной рукой за плечи и склонил к нему голову, ожидая ответа. Он похлопал зенками на манер Кота-в-Сапогах, жалостливо выпучивая их, и с каждой секундой приближал лицо всё ближе. Нет, ну падла. У Бакуго так никаких нервов не хватит. — Да ладно-ладно, поеду я с тобой, отлипни. — сдался Бакуго, отодвигая его лицо от своего раскрытой ладонью. — Только потом не жалуйся! Киришима аж в ладоши захлопал от радости. Бакуго приложил неебические усилия, чтобы не раскраснеться. Киришима довольно отхлебнул из своего бокала и, пританцовывая, начал двигаться в сторону гостиной. — Ура! Ты не пожалеешь, бро! Бакуго устало выдохнул, опираясь руками о столешницу, и сипло усмехнулся. О да. Он надеется, что не пожалеет.